Книга: Ветер с Итиля
Назад: Глава 11, в которой рассказывается о нападении хазар
Дальше: Глава 13, в которой хазарский отряд идет по партизанскому следу

Глава 12,
в которой Степан Белбородко чуть не погибает, но вовремя спасается бегством

Они умудрились обогнать ливень. Здесь он еще только начинался, тогда как на пастбище разгулялся вовсю. Алаторовский коняга оказался на удивление резвым – до песчаной кручи они доскакали менее чем за четверть часа, и это при том, что седоков было двое – Алатор и Степан. И оба дородные, весом под центнер. Вот тебе и битюг!
Почему вызволять селение отправился Алатор, было совершенно понятно – исполнял, так сказать, профессиональный долг. А вот какая муха укусила Степана и за какое такое место, было вопросом даже для него самого.
Расчирикался соловьем, распелся. Дескать, Перун ему силу дал великую, непобедимую. Алатор слушал хмуро, недоверчиво, но с собой взял. Вернее, мужики сказали, чтобы взял, а он не стал возражать. Остальные «вояки» отправились окольными путями, дабы зайти ворогам в тыл. Только где у них этот самый тыл, знали весьма приблизительно, потому постановили не ломиться всем скопом, а, пройдя две трети пути, выслать разведчиков. Проще говоря, помощь подоспеет нескоро. Если вообще подоспеет.
Привязав коня в лесочке так, чтобы случайная стрела не пришибла, Алатор стал неспешно приглядывать позицию, то и дело доставая из переметной сумы какое-то сыпучее снадобье и разбрасывая вокруг.
– Волчий волос, – объяснил воин.
– Против нечисти, что ли?
– Это кому как, – хитро прищурился Алатор, – хошь, так и супротив лешака сгодится.
На этом разговор был окончен. И на том спасибо. Степан был удивлен, что его спутник вообще снизошел до объяснений.
Алатор по-хозяйски изучал каждую пядь дернины, каждый куст. Ходил широкими задумчивыми кругами, оценивал, прикидывал, бормотал что-то под нос. И то ему было не так, и это не эдак. То слишком густо растут деревья – не продерешься, то слишком редко – от стрел плохая защита. Между тем внизу горели дома, голосили бабы. Металась ополоумевшая живность. Немногочисленных защитников перебили. Вот-вот начнется штурм.
– Долго ты еще? – не выдержал Степан. – Смотри, что там творится!
– Ежели плохо схоронимся, – проворчал Алатор, – то нас как мух прихлопнут. Хузары – лучники знатные. – Степан стоял туча тучей. Алатор бросил на него взгляд, ухмыльнулся в бороду. – Да ты не боись, паря, сдюжим. Луки у супостатов – дрянь дрянью. В дождину из них не больно-то гораздо стрелять – тетива от влаги провиснет да основа покорежится, потому как цельная она, а не как у нас – из разного дерева клеенная. Надыть токма на первый случай отсидеться, а там, как ливанет, тати и отстанут.
Наконец Алатор остановился перед старой разлапистой елью. Ствол ее был столь широк, что за ним совершенно спокойно мог спрятаться лучник. Но за ствол Алатор прятаться не стал.
– Вот здесь и обоснуемся.
Алатор снял перевязь с мечами, положил на мшистую землю. Стянул кольчугу, подал Степану:
– Облачайся.
Белбородко от такой щедрости опешил:
– А ты?
Алатор усмехнулся:
– От стрелы все одно не спасет, а на дереве без броней сподручней. Не боись, паря, тебе и в бронях достанется… Чай, не девка на выданье, не тюк с приданым тятька дает.
Признаться, Белбородко расчувствовался. Вот ведь, едва не забил камнями, а тут такое благородство. Зря расчувствовался, как вскоре выяснилось…
Алатор перекинул налучье и колчан через плечо и с неожиданной ловкостью стал карабкаться.
– Колючая, змеюка!
– Ты бы еще в муравейник закопался.
– Да не, то ж твоя вотчина, – весело огрызнулся Алатор. – Уф, дай передохну.
Он уселся на толстенном суку, принялся с интересом рассматривать исколотые ладони.
– Слышь, ты хоть щит возьми. Не то тебя самого в елку превратят.
– Ить, умный, сам попробуй с этой дурой карабкаться. Как я ее вытяну?!
– Погоди…
Степан был подпоясан изрядным куском пеньковой веревки. Пришлось пожертвовать на благое дело! Он поднял сухую, довольно толстую ветку, обломал и затянул на ней тугой узел. Получилось довольно увесисто.
– Держи!
Алатор уже понял, что он задумал, усмехнулся:
– Ишь, смекалистый, лешак конский!
– Даром, что ли, тебя отдубасил!
– Разговаривай…
Степан привязал ко второму концу рукоять щита, дернул за веревку:
– Майна!
– Чего ругаешься? – не понял Алатор.
– Поднимай, говорю!
Щит пополз вверх. Дотянув до сука, Алатор ловко привалил его к стволу, а сам, взяв веревку, полез дальше. Вскоре послышалось медвежье ворчанье – Алатор добрался до развилки елового ствола и теперь обустраивался в ней. Наконец ветви прекратили колыхаться, и щит вновь пополз вверх. Алатор втянул его в развилку и поставил сбоку от себя. Снял налучье и колчан, повесил на ближайшие сучки. Примерился к щиту – не особенно удобно, но в случае чего закрыться можно, а раздвоенный ствол, в который упирался боками, не даст слететь, ежели стрела врежется в щит. Позиция была недурна.
– Слышь, посланец, – послышался голос Алатора, – имя-то у тебя есть?
– Степан.
– Чудно, – протянул воин, – вроде не наше, а слух ласкает. Чьего роду-племени будешь-то? Из древлян али еще откуда?
– Перуна я…
– Ты про Перуна кому другому расскажи, может, поверит, – оборвал его Алатор, – а меня не яри. Думаешь, убережет тебя байка твоя от стрелы или сабли хузарской? Колдун ты, нутром чую. Только в силу еще не вошел. И откуда взялся, не пойму.
– Издалека… – ответил, как бы соглашаясь, Степан.
– Ну и ладно, – подобрел Алатор, – не хошь говорить, я неволить не стану, мало ли что у тебя на душе… А про Перуна больше ни слова, а то опять сцепимся…
Степан принялся напяливать кольчужную рубаху. Кое-как втиснулся, пошевелил руками. Ощущение такое, будто пудовую гирю растопили и вылили на кожу. Это ж сколько здоровья надо, чтобы в таком «бронежилете» еще и мечом махать! Прошелся. Да нет, вроде ничего, привыкнет. Был у него на заре перестройки овчинный тулупчик, переделанный в дубленку, привык же…
– Слышь, посланец, – раздалось из ветвей, – я их сейчас щипать начну, а ты побегай окрест, пущай по тебе лупят.
Вот, значит, зачем отдал кольчугу! Чтобы побегал подольше!
– Так значит, в бронях по елкам лазать несподручно? – Из ветвей послышался едкий смешок. – Может, прямо на откос выйти, чтобы все стрелы мне достались? Тогда и тебе попроще будет, а?
– Да не, – протянул Алатор, – у них этого добра навалом. Тебя как ежа утыкают, да за меня примутся. Ты шажочек сделай и мордой в кочку – авось пронесет.
Перспектива поработать мишенью Степану улыбалась слабо, но, похоже, иного выхода не было. Если хазары засекут Алатора, то никакой щит ему не поможет…
– Ладно, – буркнул Степан, – постараюсь.
– И, это… – замялся Алатор, – у меня бронебойных всего две. Ты стрелки-то подбирай, лады? На вот, только не прячь под брони, сверху повесь. Надо, чтобы стрелы видели твоего охранителя. – К ногам Степана упал железный кругляш на кожаном ремешке.
Степан поднял вещицу. Волчья пасть вписана в железный круг, из пасти расходятся лучи.
– Что это?
– На всякий случай, – смущенно проговорил Алатор. – Тебе лишняя защита не помешает. Оберег проверенный, сильный. Ведун наш дал, чтобы в сече оберегал меня. Как видишь, покудова живой. Ну, надевай!
– Ладно. – Степан накинул на шею кожаный ремешок.
– Приготовься! – Сухо щелкнула тетива, вдали раздался вскрик. – Давай!
* * *
Стараясь побольше тревожить ветви, Степан метнулся вдоль кромки леса. Упал за поваленным стволом, вжался в мох. Через мгновение десятки стрел впились в деревья, стоящие рядом. О том, чтобы выдернуть какую-нибудь, не стоило и мечтать. Длинные наконечники полностью утонули в стволах. Лишь несколько стрел угодило в землю.
Дождь усиливался. Тяжелые капли звонко били по кольчуге, рассыпались брызгами. Казалось Степану, что каждый удар отдается эхом и враги уже наводят луки на звук.
Повинуясь какому-то звериному чутью, он отполз в сторону. Если враги засекли, как он упал, то будут бить туда, где его уже нет. Вытащил из земли несколько стрел. Черт, что с ними делать-то? За пояс не заткнешь, при падении наверняка куда-нибудь вопьются, придется держать в руке. Как же неудобно ползти с таким ежом!
Спрятался за пенек, чуть высунул голову.
У стены валялся хазарский воин. Не зря потратил стрелу Алатор! Остальные, кажется, еще не поняли, что произошло. Стоят все так же цепью. Ну сейчас им будет…
Короткий вскрик. Конь теряет седока, шарахается в сторону. Молодец Алатор!
Степан вскочил и, пробежав шагов десять, бросился на землю. Боковым зрением он видел, как «пчелиный рой» накрывает его. Распластался, обхватил голову окольчуженными руками. Сердце взорвалось барабанной дробью. Еще мгновение, еще… Господи, помоги! Деревья вздрогнули, во все стороны брызнули сучки.
Уже не думая ни о каких стрелах, Степан отполз, высунулся. Главное – не упустить момент, когда еще один всадник упадет. Но что это? Хазары вдруг спешились и прикрылись конями. Из-за грив виднелись наконечники стрел. Алатор медлил. Наверное, выжидал, не покажется ли кто. Почему он не бьет коней. Жалеет? Или мало стрел? Скорее, второе. Точно, он ведь говорил! В грехе сострадания заподозрить Алатора было тяжело.
Вдруг несколько коней словно взбесились, помчались к откосу. Седла были пусты. «Что это с ними?» – подумал Степан.
Тут Алатор почему-то «проснулся» и выпустил подряд несколько стрел. Три скакуна вдруг встали на дыбы, а потом беспомощно повалились на бок, забились, оглушительно заржали. Что-то удивило Степана в этой картине. Но что именно, он не понял, так как бросился отводить стрелы от Алатора.
Он упал в какой-то куст, выждал, пока пчелиный рой обломает жала о стволы деревьев, и выглянул. Понятно, что его удивило. От бьющихся коней отползали двое всадников. Третий лежал со сломанной шеей, придавленный скакуном. А где еще двое? Черт, кажется, проскочили.
Мелькнули две стрелы, и один хазарин остался лежать. Другой вскочил и припустил к своим, размахивая руками и что-то голося на непонятном языке.
«У него кончились бронебойные, – вдруг понял Степан, – а простая для латника, что слону дробина».
Пять хазар, почувствовав слабину, разом выскочили из-за живых укрытий и побежали к откосу. Алатор выпустил несколько стрел. Напрасно. Плоские наконечники не могли пробить латы, а попасть в лицо на таком расстоянии невозможно.
Степан бросился обратно, выдергивая по пути из земли стрелы, как морковку из колхозных гряд. Когда добежал до заветной ели, набралось порядочно.
– Алатор, – крикнул Степан, – держи!
Но никто не отозвался.
Степан обошел вокруг. Может, подстрелили? Тогда где тело?
– Алатор! – Только ливень в ветвях шумит.
«Сиганул в чащу, стервец, – заключил Степан, – а я за него отдувайся. Ну уж дудки!»
Не разбирая дороги, Белбородко бросился прочь от откоса.
В конце концов, его чуть не убили в этом селении, с чего он должен подыхать за аборигенов? Если бы ему угрожала опасность, то они бы и пальцем не пошевелили, а то и присоветовали ворогу, как его, Степана, распотрошить, чтоб побольнее было.
Вдруг послышались тихие голоса. Речь чужая, резкая. Хазары! И были они совсем близко. У Степана зашлось сердце. Вот ведь попал! И чего не сиделось в Питере?
Бежать, бежать, только не останавливаться. Метаться из стороны в сторону, запутывать следы! Хотя на кой черт, разве они по следам идут? Тогда как в лесу можно обнаружить беглеца? По смятой траве? По сломанным веткам? По гомону птиц? Но птицы-то, положим, попрятались – дождина, спаси господи. А вот с остальным… Да что за глупость такая, в конце концов! Выйти и все объяснить им… Угу, выйдешь, тебя и четвертуют на месте.
Тот, кто хоть раз бегал в кирзачах, да еще с калашом в придачу, да еще по грязи, под проливным дождем, знает, что это за удовольствие! Пот застит глаза, сердце выпрыгивает из грудной клетки, а ноги как чугунные. А если не в кирзачах, а в кольчуге со стальными пластинами, тогда как? Вот тогда совсем плохо! Но про то знают лишь «хоббиты» – блаженные люди.
Мокрые ветви хлестали по лицу, но Степан не чувствовал боли. Какой-то животный страх гнал его. Нервы напряжены до предела. Лишь хрустнет ветка, лишь вспорхнет растревоженная птица, как тело само шарахается в сторону, сбивает врагов со следа.
Он вылетел на небольшую поляну. Вокруг возвышался ровный, строевой лес. Деревья стояли плотной мрачной стеной.
Вдруг у шеи возникло лезвие, широкая ладонь зажала рот – кто-то подкрался сзади.
– Ч-ш-ш, не шуми, – прошептал Алатор. – Ну и горазд ты бегать, едва догнал.
Степан отстранил руку. Спросил, отдышавшись:
– Ты куда делся?
Алатор спрятал нож в ножны:
– Стану я дожидаться, пока с меня живьем шкуру сдерут!
Он выглядел очень довольным, словно только что вернулся с удавшегося свидания. Чего нельзя было сказать о Степане.
– И что теперь?
– Не боись, паря, коли они в лес сунулись, тут и сгинут. Я здесь каждую корягу знаю. Да и обманки кой-какие имеются…
Алатор говорил так спокойно и деловито, будто речь шла не об их жизни и смерти, а об охоте на куропаток. И единственной проблемой было решить, где ставить силки – близ куста можжевельника или около березы.
– Слушай, Алатор, – спросил вдруг Степан, – а зачем ты мне нож-то к горлу приставил?
Воин хитро сощурился:
– Ить, а ежли бы ты дергаться начал, не разобравши?
– Ну?
Алатор сорвал стеблину и, прихватив зубами, процедил:
– Вот я и говорю, пришлось бы тебя прирезать. – Повезло с напарником, нечего сказать. – На-ка, – Алатор достал из-за пазухи мешочек, обмотанный бечевой, ловко распустил узел и вывалил на ладонь довольно противного вида снадобье. – Натри брони как следует, да про ступни не забудь.
– Что это?
– Натирай, кому говорят, время дорого. Потом расскажу, если живы будем.
Назад: Глава 11, в которой рассказывается о нападении хазар
Дальше: Глава 13, в которой хазарский отряд идет по партизанскому следу