Вместо эпилога
Едва только над краем горы показались лучики солнца, при входе в маленькую часовню, расположенную у склона горы, затормозил серебристый Infinity. Тут начинался пеший путь к Острожскому монастырю, месту поклонения тысяч туристов и паломников, так что церковный служка, убирающий территорию перед наплывом гостей, не удивился. Лишь передвинулся поближе ко входу в часовню. Мало ли что?
Из автомобиля выбрался широкоплечий мужчина средних лет. Неброская одежда строгого покроя говорила сами за себя лучше, чем лейбы дорогих бутиков. Служка отставил метлу – пожаловал богатый паломник.
– Желаете экскурс?
Мужчина протянул руку в глубину авто, из которого уже выпорхнули двое малышей-погодков. Несмотря на то, что один был светленьким, а второй темноват, оба ребенка походили и друг на друга, и на водителя серебристого джипа. Следом за малышней выбралась молодая темноволосая девчушка. Она слегка прихрамывала и старалась опираться на руку спутника.
Служка, не дождавшись ответа на предложение, отошел обратно к метле. Гости вошли внутрь.
Полумрак часовни навалился на посетителей. Глаза медленно привыкали после ярких красок снаружи. Постепенно люди освоились.
Мужчина подошел к молодому священнику, деловито протирающему купель для крещения.
– Добрый день, батюшка.
– А! Господин Коларов, добро пожаловать. Мы как раз закончили реставрацию. И сделали все, как вы желали. Мы помним, что вы редко бываете в стране, так что спешили, как могли.
– Папа, папа, смотри – на тебя похож! – подбежавший ребенок указывал на новую фреску.
Пышноусый мужчина в национальном сербском костюме. В руках – сабля и крест. Снизу подпись: «Карабарис – гроза тиранов».
– Он больше на голливудского актера похож. На того, кто в сериале по Чейзу снимался.
Батюшка залился краской. Он открыл рот для отповеди, но вместо священника ответил ребенок:
– Не-а… На тебя! Глаза такие же и весь из себя…
Малыш неопределенно взмахнул ручонкой и умчался за братом, прячущимся в глубине часовни.
Стоявшая рядом девушка дождалась, когда батюшка отойдет, и тихо спросила по-русски:
– Зачем ты меня сюда привез?
Коларов, всецело занятый осматриванием фрески, с ответом не промедлил:
– На этом месте похоронен Петр Джанкович.
В глазах собеседницы мелькнул интерес:
– Он выжил?
– Я сам удивился… Не просто выжил, но и продолжал свою деятельность. Возил деньги сербским повстанцам.
– А моя… Фирюза? Ливка? Данко?
Мужчина пожал плечами:
– Про них история молчит. Грабичское кладбище я нашел. Там, кстати, такая же часовня теперь стоит. А вот где их могилы…
Девушка вздохнула, будто отгоняя полузабытое видение, потом шагнула к собеседнику, заглядывая снизу вверх, и резко спросила:
– Все же, скажи… Почему ты не пришел раньше?
Ответ был дан тут же. Произнесен твердым уверенным голосом, но глаза… глаза слегка дернулись, будто от удара.
– Я говорил – не смог. Людей, которых я нанял, перехватили местные службы безопасности. Пришлось делать все самому. Вот, и не успел, – мужчина старался смотреть прямо, что, видимо, давалось ему с трудом. – Зато Бырловым и его хозяевами уже занимаются. Я уверен, что эти ребята не переживут воскресенья.
Собеседница зло усмехнулась:
– Ты уводишь разговор… Не лги. Ты этого никогда не умел.
Мужчина опустил и тут же снова поднял голову. Он справился с волнением, лицо вернуло себе уверенность маски. Блеск эмоций сменился холодным равнодушием опыта.
Девушка покачала головой:
– Ты специально дождался той минуты.
Он все так же молчал, бесстрастно всматриваясь во фрески за спиной собеседницы. Она не выдержала:
– Ну! Отвечай!!! Я же тебя вижу, все твои кривляния души вижу! Ты кого обманывать вздумал?!
Тяжелый взгляд и кривая улыбка, от которой холодели матерые головорезы, остановил начинающуюся истерику:
– Если видишь, зачем спрашиваешь?
– Ты побоялся, что если встрянешь пораньше, то…не попадешь туда?
– И не вернусь.
Ее лицо исказила гримаса:
– Ты мог попробовать спасти деда.
– Он знал, на что идет.
– Ты должен был спасти деда!!! – голос почти сорвался на крик.
На шум обернулись дети. Священник, не желая присутствовать при сцене, вышел. Отец сделал детям знак, и малыши тоже побежали резвиться на улицу.
– Его убил не я. Не кричи так – рана может открыться.
Они замолчали.
На глаза девушки набежали слезы, подбородок мелко затрясся, руки скомкали выуженный из-за рукава платок:
– Этого я тебе никогда не прощу…
Каблучки зацокали в сторону выхода. Хрупкую фигурку обтекали проникающие снаружи снопы света, заставляя силуэт мерцать и слегка расплываться.
– Я спас тебя!
Она шла к выходу. Мужчина бросился следом.
Сбоку подбежал сын.
– Папа, папа!
– Не сейчас.
Он догнал, взял ее за руку. Малыш крутился под ногами.
Мужчина потрепал сына по вихрастой макушке, получил в ответ лучистый детский взгляд и улыбку.
– Я не хотел больше терять родных мне людей…
Девушка рванулась раз, другой. Плечи ее опустились, она оплыла.
– Ты мог бы спасти деда, – еле слышно прошептали губы.
Он молчал.
Она вздохнула, выпрямилась и пошла к авто. Чуть погодя, следом двинулся хозяин джипа.
К Острогу подъезжали первые автобусы с туристами.
Сентябрь 2006 – июнь 2008
notes