Книга: Идущие сквозь миры
Назад: Василий
Дальше: Мидара

Василий (продолжение)

Прошло еще около двух недель. Наши дела не двигались с места, и до момента, когда мы сможем покинуть Таххар, было еще далековато. Я уже подумывал, что надо было купить какую-нибудь здешнюю энциклопедию и поручить нашему знакомому юноше читать ее.
Впрочем, нельзя сказать, что в нашей жизни не изменилось ничего. Я (да и все мы) догадался, что у Мидары появился кто-то. Но кто? Неужели тот человек, которого мы видели тогда мельком? Вроде бы такой выбор, скажем так, не совсем в духе Мидары… Но не допрашивать же капитана о его личной жизни? Если это дело кого-то касается, так только ее самой да еще — и то лишь самую малость — Таисии.
Мы старательно делали вид, что не замечаем ее частых и долгих отлучек, как и того, что не всегда она приходит ночевать.
Жизнь нашей команды мало-помалу перешла на самотек.
Мы обдумывали вариант с поездкой кого-то одного из нас к морю, чтобы поискать подходящее судно в каком-нибудь из рыбачьих поселков или мелких курортных городишек, — но в одиночку путешествовать по чужим мирам никто из нас не привык. Ингольф высказал и другую мысль: что, если нам выбрать какой-нибудь порт, расположенный вблизи любой из точек перехода, и угнать оттуда корабль, с тем чтобы успеть убежать с Таххара до того, как погоня настигнет нас?
Но с нашим скудным вооружением это выглядело довольно сомнительной затеей. Да и что-то не тянуло нас к подобному — несмотря на наличие в команде двух экс-пиратов.
Время от времени мы — обычно по двое-трое, иногда поодиночке — совершали вылазки из отеля, окунаясь в жизнь города-гиганта.
И вот в одну из таких вылазок я вдруг подумал: было бы очень глупо, раз уж судьба занесла меня сюда, покинуть этот мир, не побывав на космодроме.
Ведь как-никак, а именно в Лигэле, причем почти в центре города, располагалась одна из множества космических пристаней Таххара.
Отсюда совершались рейсы в пояс астероидов и на спутники Юпитера — крайнюю точку, где ведется добыча полезных ископаемых и вообще какая-то коммерческая деятельность.
Тут садились корабли, привозившие редкие металлы и уран с Меркурия, бериллий и ниобий с Луны, драгоценные камни и алмазы, незаменимые в электронике, с Венеры. Еще что-то там с Марса и из пояса астероидов.
Отсюда возили туристов и вывозили отходы, разгоняя их в сторону Солнца…

 

Двери вагончика монорельса раскрылись, и, спустившись по кишащему публикой широкому пандусу, я вступил в огромный зал, заполненный людьми. Лигэл-порт, откуда взлетала изрядная часть всех космических туррейсов Каорана. Заодно тут садились трансокеанские межконтинентальные гравипланы.
Я мгновенно потерялся в людских потоках, многократно превосходивших все, что я видел еще дома, на вокзалах и в аэропортах.
Рассеянно побродил туда-сюда, прогулялся по всем двадцати девяти этажам гигантского здания.
Поднялся по пандусу почти на самый верх, убив на это минут сорок. С почти стометровой высоты поглядел вниз, в колодец главного зала. При этом надо мной было еще метров тридцать прозрачного до синевы купола, казавшегося произведением стеклодува-великана. Выбрался на кольцевую галерею, где размещались ресторанчики и магазины. И подумал, что космопорт несколько разочаровал меня — он, не считая размеров, мало отличался от знакомых мне по родному миру аэропортов и вокзалов. Обстановка тут была какая-то прозаическая, в сравнении с тем, что я подсознательно ожидал. Разве что было много чище, да у отправлявшихся в космические путешествия было поменьше вещей.
Но наверное, так и должно быть — если вдуматься. Тут ведь космические путешествия почти так же обычны, как у меня дома — полеты на самолетах.
Мелькнула дурацкая, но соблазнительная мысль: ведь сейчас при мне золотая кредитка — сумма, вполне достаточная для трехдневного туристического полета к Луне. И если я сейчас спущусь к кассам, то уже через три-четыре часа увижу Землю такой, какой ее видели считанные обитатели моего мира, и побываю не где-нибудь, а в одном из лунных городов… В конце концов, перстень-то был мой.
Пусть меня зверски отругают товарищи… не убьют же, в самом деле?
Наконец я решил уходить, но перед этим — заглянуть в самый большой из многочисленных ресторанов, напоминавший аквариум на самой крыше. Полупрозрачный дымчатый пол сходился с прозрачным потолком — частью того самого гигантского купола, — так что могло показаться, что кромка пола обрывается прямо в небо. Только отблеск заката на стекле давал понять, что чувства обманывают. Вся мебель тут тоже была из дымчатого или прозрачного стекла — в чем тут шик, не понимаю, ну да местным виднее.
Взял в автомате бокал бесплатного пива (тьфу!) и пристроился в углу.
По другую сторону прозрачного столика разместился человек лет сорока, внимательно разглядывающий меня.
На нем была форма серебристого цвета или, как он официально назывался, «цвета звездного луча». Люди в ней не так часто, но все же попадались мне на улицах. Как-никак в пространстве работало около двух с половиной миллионов человек.
На экране над входом в заведение между тем возник курс местных валют по отношению к имперской марке. В разных частях мира еще уцелело полтора десятка вассальных полунезависимых королевств со своими армиями, монетой и династиями, чьи принцессы занимали места старших жен в сералях таххарских императоров, принцев и вельмож. То были главным образом нации, отличающиеся особой воинственностью, и основной их обязанностью было подавлять смуту в окрестных землях, буде такая возникнет. Собственно говоря, только поэтому им и позволили существовать. Завоевывать их было так же бессмысленно, как жарить кошку, — визгу и шерсти много, а толку мало. Куда разумнее было превратить их в цепных псов империи.
Потом курс исчез.
Передавали расписание на сегодня.
Я с трудом разбирал ползущие по табло буквы.
«Рейс Таххар — Торсан — Арей — Таххар».
«Рейс Таххар — Мара — Эштар — трамп».
«Рейс Таххар — Торсан — Туан — Хон — Арей — Таххар».
Арей — это Марс, Эштар — Венера. Торсан — столица астероидного пояса. Около десяти тысяч жителей, шесть шахт, космопорт, резиденция имперского наместника — все это на камешке размером в полтысячи километров. Ничего больше узнать я не смог — не зная языка, был не в состоянии воспользоваться справочниками.
На затемненном подиуме появилась группа из шести спортивного вида девушек, без намека на одежду, двигавшихся в быстром темпе под стремительный барабанный бой. Искусное мерцающее освещение не позволяло разглядеть извивающиеся обнаженные тела танцовщиц в подробностях, отчего зрелище не становилось менее эротичным.
— А хуже места, чем Хон, во всем поясе не найдешь, — повернувшись ко мне, сообщил сосед.
По своему немалому опыту я уже догадался, что мой визави умеренно выпил и теперь имеет желание поговорить.
— Туан — хоть перевалочная база. А на Хон рейсы хорошо если раз в полгода. Не вдруг выберешься. Ну ты же помнишь, что там случилось? Брат мой двоюродный как раз тогда по глупости завербовался на рудники. Три года оттрубил на астероидах, выковыривая кристаллы, из которых делают лазерные генераторы, — продолжил он. — Натерпелся тогда, когда очередной транспорт гробанулся.
Я было собрался деликатно встать и уйти, но тут же спохватился: у меня наверняка не представится больше случая поговорить с настоящим космонавтом. В конце концов, разве не для этого я сюда приперся?

 

Через час с небольшим я уже знал, что передо мной — Бургун Дари, космический инженер первого класса, специалист по системам жизнеобеспечения, что провел он в пространстве ни много ни мало пятнадцать лет. Он летал на больших транспортниках, на трампах астероидного пояса и на дальних транспортных фрегатах, ходивших ко внешним планетам, принимал участие в строительстве последнего на сегодняшний день межзвездного корабля-автомата. В промежутках заведовал жизнеобеспечением в одном из марсианских городов и в поселении на Меркурии.
Между делом он успел дважды жениться, на Марсе-Арее и Луне-Артэмизе, и от каждой жены у него было по сыну. Это не считая брака в ранней молодости, тут, на планете, от которого у него была уже совсем взрослая дочь.
— Чудо что за парни, — с улыбкой протянул он мне объемные фотографии симпатичных детишек лет по семь-восемь. — Хорошо, что на внеземные территории все эти законы насчет рождаемости не распространяются.
Ограничение рождаемости, надо сказать, было одним из пунктиков императорского правительства. Сейчас планету населяло около восьми миллиардов человек. И власть предержащие были обеспокоены этим фактом, рисуя друг перед другом и перед подданными картины костлявой руки голода, которая вот-вот схватит человечество за горло, если оно не умерит свою склонность к размножению.
По закону разрешалось свободно иметь не более двух детей, и власти всемерно призывали ограничиваться одним. На третьего и последующих приходилось брать разрешения, иногда бесплатные, чаще — прилично стоившие. Все зависело от социального статуса семьи, провинции проживания и тому подобного. Во многих, естественно, третьеразрядных провинциях практиковалась принудительная стерилизация после рождения второго, а то и первого ребенка, но без особой пользы.
— Вообще-то, скажу тебе, при желании человека можно с планеты вывезти, так что никто не заметит, — продолжал он скороговоркой какую-то свою мысль, начало которой я не уловил. — Там, знаешь, особый мир. Не Гэлль, конечно, но тоже… всякое случается. Так что кое-кто, кого тут ищут с фонарем, у нас отдыхает. Бывают, конечно, и пакостные случаи — накачают дурью шлюшку из молодых, из тех, что на «порошке» или «шариках», но еще не подсела как следует, и — фьюить!
Он выразительно махнул рукой снизу вверх.
— Я на Таххаре мало где был, — невпопад продолжил он. — Только в родных краях, в столице, когда учился, да еще на островах, на отдыхе. И честно скажу — не очень мне местные порядки нравятся. У нас, — тычок вверх, — если что — вытащат, собой рискуя. У нас и еще у моряков это осталось. А здесь… сдохни — никому не интересно. Ну да, что уставился?
Он добродушно хлопнул меня по плечу:
— Небось подумал: полный гражданин, да еще коренной имперец, а порядки ругает. Ругаю и буду р-ругать.
Он тяжело поднялся, опустив кулаки на стол:
— Все люди одинаковы, и кровь у всех красная. И дерьмо тоже, между прочим, одного цвета. У нас это сразу узнается — что у человека внутри. У нас не Таххар. Все за одного и один за всех. Вот так и никак иначе…
Он подлил мне в бокал вина (слава богу, не пива).
— А кровь не имеет значения: что ты таххарец, что не таххарец… да хоть гранд империи!
Я кивнул. Видимо, он прав. Я видел в местной хронике картины жизни на космических объектах. Тесные, вырубленные в скалах тоннели, переоборудованные пещеры, стеклянные купола. Не очень уютная обстановка.
Он вновь осушил рюмку.
— Воздух — и тот не такой. Вроде и незаметно, а как вернешься сюда, так почувствуешь сразу. — Он как будто прочел мои мысли.
На эстраде между тем танцовщиц сменила певица. В первый момент я невольно вздрогнул: такой необыкновенной и вместе с тем словно даже и нечеловеческой показалась мне ее красота.
Потом я вспомнил, в чем тут дело.
Вначале, накладывая друг на друга фотоснимки красавиц, добивались некоей идеальной красоты. Затем искусные хирурги, пользуясь всеми достижениями таххарской медицины, отделывали лицо клиентки до полного соответствия этой идеальной модели.
Не так давно это было повальным увлечением, правда, в последнее десятилетие стала больше цениться натуральная красота, и спрос упал.
Она запела, и в первый момент я испугался — слова были мне непонятны.
«Сдох?!» — холодея, подумал я о лингвестре.
Лишь через несколько секунд я догадался: она просто поет наизусть заученные слова, не понимая смысла. Или, что вернее, под фонограмму. Хотя нет, исполнение под фонограмму запретил лет пятьдесят назад местный император. Вернее — «всемилостивейше повелеть соизволил» запретить.
Тут объявили рейс какого-то трансконтинентального гравиплана, и мой новый знакомый торопливо со мной распрощался.

 

Перед тем как сесть в вагончик, я обернулся в сторону космодрома.
В скрещенных лучах прожекторов-гигантов сверху бесшумно опускался матовый блестящий шар в ореоле высоковольтных разрядов — садился очередной корабль.
Странно все же: казалось бы, подобное зрелище должно завораживать меня. А вот привык и даже внимания не обращаю.
В вечернем небе, подсвеченном сиянием мегаполиса, среди звезд медленно плыли почти вплотную две ярких серебряных горошины — орбитальные города Хелос-1 и Хелос-2. В первом живет двадцать две тысячи человек, во втором — тринадцать. И это не считая туристов. Искусственная гравитация на жилых уровнях, невесомость в рекреационных, сотня ресторанов… Связаны они друг с другом эластичным тоннелем длиной километров тридцать.
Хелос, насколько я мог понять из сериала все о том же Хиракле Богоборце, это божество Солнца у древних ахайев.
Будь у нас побольше денег, мы могли бы слетать туда на несколько дней. В общем-то, это стоило не так дорого.
Мысль эта зацепила меня, и я обдумывал ее так и этак всю дорогу до гостиницы. У дверей номера меня встретил осунувшийся Дмитрий. Из-за его спины выглядывала напуганная физиономия Тронка.
— Что-то случилось? — спросил я. Все радужные мысли о космических экскурсиях мгновенно улетучились.
— Кажется, дружище, мы влипли всерьез.
— Конец нам! — обреченно выдал Тронк.
— Да что случилось?!
— Файтах сбежала!
Назад: Василий
Дальше: Мидара