На следующий день лодьи покинули гостеприимный Градец, оставив позади гром кузен, крик петухов и разомлевших женщин, без которых, конечно, не обошлось. Лесными дорогами, меняя заводных коней, уже летел в Белоозеро гонец с вестью: «Князь Ольбард идет! Уже скоро!» А дружина снова пенила веслами воды быстрых рек, скрипели катками волоки, шумели дикие леса. За два дня лодьи уже водой и волоком оказались в Водле-реке, что текла в Онежское озеро-море. Сашка забыл уже и думать про медвежий Дух, когда на одной из ночевок шаманское наваждение его настигло.

Они сидели втроем у костра – сам Савинов, Хаген и Сигурни. Девушка Сашки больше не сторонилась, но он нет-нет да ловил ее изучающий взгляд, будто она все время ждала – что он еще выкинет новенького. Все шло тихо, мирно, лагерь почти весь спал, Хаген что-то вполголоса рассказывал, Сигурни улыбалась, а Сашка завороженно смотрел на пылающие угли. Нить рассказа он потерял давно, языки пламени весело плясали, выделывая занимательные кренделя. Искры летели вверх, оставляя за собой тонкие пылающие нити. Было хорошо, даже здорово. Ветерок с реки, небо чистое – что называется, «вызвездило». И луна…

Что-то щелкнуло у него в голове. Луна, огромная и выпуклая, вздымалась из-за окоема с тяжким каменным грохотом, обдирая о верхушки деревьев серебряный бок, силилась заполнить собой все небо и проглотить звезды. Савинов почувствовал, как волосы на теле встают дыбом, пальцы скрючиваются на манер когтей. В горле забулькало, – рык рвался наружу. Ужас пронзил Сашку как тысяча пуль. «Господи! – мелькнула мысль. – Я же во все это не верю!» Но знал – верит, потому что это уже было с ним. Ум лихорадочно заметался, ища спасения. Что, что говорил Хаген?! Надо наблюдать за происходящим… Еще что?!. Думать, думать о чем угодно! Но это защита, а он должен победить, овладеть Духом…

Шея совершенно задеревенела, глаза щипало – он не мог моргнуть. Луна ломилась в его душу, плеща расплавленным серебром. Какой-то сохраняющей трезвость частью себя он чувствовал, что почти лежит навзничь, выгнувшись дугой, и спина трещит от напряжения. Руки шарят по траве, выдирая ее с корнями. И не руки уже – когтистые лапы! Он забился, стараясь отвести взгляд от луны, слыша глухой стук, с которым затылок колотится о землю. Ему это удалось, – упал на бок. Спину отпустило, но трясти стало еще сильнее. Он вдруг понял, что стоит на четвереньках и рычит. «Твою мать!» Та часть Сашкиного сознания, что была в стороне, кажется, разозлилась. «Ну ладно! Как там… На златом крыльце сидели: царь, …Р-Р-Р!.. Цар-р-ревич! Кор-роль! Королевич! Сапожник! Портной! А ты кто будешь такой?.. Жили были дед да баба, и была у них курочка-ряба, и снесла курочка деду яичко! Левое! Напрочь!.. Посреди моря-окияна, посреди острова Буяна стоит дуб, зол, туп и груб… Изведал враг в тот день немало, что значит русский бой удалый, наш рукопашный бой!.. Земля тряслась – как наши груди; смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой. И се! Долину оглашая, далече грянуло „Ура!“ – полки увидели Петра! И он промчался пред полками, могуч и радостен, как бой! За ним вослед… Расцветали яблони и груши! Разлились туманы над рекой! В эту ночь решили самураи пощипать баштан наш колхозной!..»

Он обнаружил, что уже стоит выпрямившись, снова непонятно каким образом приняв это достойное человека положение. Обрывки прочитанных ранее стихов и песен крутились в голове диким хороводом. Однако наваждение отступило. Сашка уже хотел было расслабиться, когда увидел прямо перед собой залитую лунным светом медвежью морду… И не испугался. Тогда – в лесу, с рогатиной и в кольчуге, – он боялся, а теперь – безоружный – нет… Правда, был где-то там на поясе нож… Пока все это телеграфной лентой пролетало в Сашкином черепе, тело поступило по-своему. Оно развернулось… и врезало по медвежьей харе ногой. Дух обиженно сказал: «Умр?» и пошатнулся… Потом в ход пошли кулаки, колени, локти. Медвежий Дух отчаянно защищался. Страшные когти так и мелькали. Да где там! Сашка вошел в клинч, обхватив тварь за обширную талию, и они повалились в траву. Савинов оседлал тушу и начал методично колотить по мягкой, словно без костей, морде. «Порву пополам!» – орал он. Дух вторил ему прерывистым воем и стискивал могучими лапами. «Вр-р-решь! Не возьмешь!» – у Сашки от собственного ора позакладывало уши. Невероятная сила распирала его изнутри, однако она каким-то непонятным образом оставалась человеческой… Дух стал хрипеть и дрыгаться. «Ага! Знай наших!» Потом на миг перед глазами возникла узкая женская ладошка. И сразу отчего-то захотелось спать…

Что было дальше – он помнил смутно. Кажется, он еще пробовал сделать медведю рычаг лапы наружу, а тот выл и отбивался тремя свободными…

Утром оказалось, что Сигурни удалось-таки его усыпить. Значит, не зря она у костра сидела. И слава богу, потому что Храбр, нацепивший для ритуала медвежью шкуру, был весь в синяках. Но Дух и правда приходил – твердили все, а Храбр в шкуре был вовсе не Храбром в тот миг. Савинов думал, что над ним издеваются, – совсем спятил берсерк. Но нет – не было даже шуточек, типа «Медведко – медведку побил!». Как видно, он один здесь чего-то не понимал…

Хаген, усмехаясь, сказал:

– Ты еще не веришь, даже после всего того, что случилось с тобой, после того, что ты видел… Но теперь ты гораздо ближе к тому, чтобы контролировать свою силу, чем раньше. Ты сам смог выйти из-под Силы Луны, ты сам отразил ее напор и сам бросился биться врукопашную со зверем! Ведь ты же не знал – что это Храбр? А теперь скажи – удавалось ли тебе хоть раз так уделать его в единоборстве? А ведь он дрался по-настоящему… Ну что – теперь понял?

И Сашка действительно понял и поверил, а еще через несколько дней ветер, раздувая паруса лодей, гнал их через большое озеро, к городу на высоком берегу, с высокой крепостью, теремами, хоромами, с пристанью и святилищем на горе. Сашка по рассказу князя узнал Святую гору, на которой тот бился с весским вождем. А в городе звенели колокола. Именно колокола, а не била, и на миг показалось даже, что за стеной мелькнул шатер деревянной церкви с крестом на маковке. Колокола звенели, а навстречу лодьям, из-под стен города, летел маленький крутобокий кораблик. Там сверкало оружие и приветственно ревели рога.

– Княжич отца встречает! – сказал Храбр и подмигнул Савинову глазом, вокруг которого еще была заметна зеленоватая тень. – Вот мы и дома!