Глава 12
«Он был прославленный стрелок, стрелять как он никто не мог…»
…Тебя бы так пронесло, – подумал Борман, врываясь в туалет.
Из саги о майоре Исаеве, по прозвищу Штирлиц
К полудню разбредшиеся с вечера по селению воины собрались у кораблей. Ольбард как ни в чем не бывало начал отдавать распоряжения. «Интересно, а сам-то он что ночью делал?» – подумал Савинов. Но спрашивать ни у кого не стал.
Лодьи, еще вчера вытащенные на берег, стали готовить к волоку. В первую очередь убрали мачты. Потом пригнали две упряжки – по шесть лошадей в каждой. Завели концы, крепили упряжь, а потом на подводах из Волочка привезли бревна-катки, чтобы подкладывать под киль.
От самого берега в ту сторону, где кряж, пересекающий речную долину, сильно снижался, вела плотно убитая дорога. По ней, когда было все готово, они и двинулись. Часть дружины, в том числе и Савинов, шла верхами по сторонам дороги. Впереди – конный разъезд. Посередине – упряжки, тянущие лодьи, на них ездовые, десятка четыре местных, – кто подкладывает катки, кто поддерживает с боков, несколько человек несли крепкие короткие брусья. Если понадобится остановиться – ими подопрут борта. Колонну замыкала остальная дружина в полном вооружении. Не то чтобы опасались нападения – но пороги место такое, что на юге, что на севере. Могут налететь, а могут – и нет, но лучше быть готовым ко всяким неприятностям. Тем более что весины так о себе хорошо напомнили совсем недавно.
Кстати, выяснилось, что подготовка к нападению на князя не прошла в Нижнем Волочке незамеченной. Их охотники не раз натыкались в лесу на большие вооруженные отряды. Но ведь никто не знал – для чего они бродят там. Враждебности они не проявляли. Пошел слух, что два весских рода схлестнулись между собой и вот-вот начнется резня. Волочка это не касалось, но на всякий случай славяне усилили дозоры и вообще держались наготове. Однако никто не догадался сопоставить появление в лесу вооруженных людей с возвращением Ольбарда, которого, правда, ждали уже давно. Еще повезло, что все обошлось…
Савинов ехал в передовом дозоре, верхом на смирном буланом коньке. Вообще лошади здесь, как он заметил, не особенно крупные, зато выносливые и сильные. Чем-то, может косматыми гривами, похожи на скандинавских, – но те еще мельче. Вся сбруя практически та же, только ручного изготовления. И еще здесь не использовали мундштук. Трензеля – да, и стремена тоже. Впрочем, казаки мундштук тоже не используют – он все-таки слишком мучает лошадь. Это снаряжение – привилегия строевой кавалерии, коей здесь покуда не наблюдается.
На спине у Сашки висел небольшой круглый щит, меч он повесил у седла, а в руках держал недлинное копье. Им было удобно отодвигать ветви деревьев – Савинов ехал в стороне от дороги. Фланговый дозор…
Дорога, справа от которой он ехал, потихоньку поднималась в гору, взбираясь на лесистый кряж. То тут, то там на полянах из травы торчали поросшие мхом каменные глыбы. Деревья теснились вокруг них, точно стремясь занять каждый метр скупой каменистой земли. Их ветви временами смыкались над головой, образуя зеленый шатер, словно облицованный кусочками лазури, – сквозь листву сияло ясное небо. Чем выше поднималась тропа, тем меньше становилось лиственных деревьев, которые вскоре и вовсе сменили сосны. Стало светлее – сосны росли реже. Тут и там видны были серые лбы скал. Птицы пересвистывались в кронах. Огненными молниями проносились шустрые белки и какая-то другая мелкая живность. Несколько раз проезжающего мимо человека провожали из кустарника янтарные глаза волка. Чуя близость хищника, лошадь испуганно всхрапывала. Но человек крепко держался в седле, и его уверенность передавалась животному.
Савинов ехал медленно. Часто останавливаясь, он внимательно оглядывался по сторонам, поворачивал, объезжая открытые места. Иногда он шел пешком, ведя лошадь в поводу, смотрел, слушал… Ничего… С волока доносились голоса людей, скрип килей на катках и ржание лошадей. Птицы продолжали орать и свиристеть как ни в чем не бывало. На Сашку они не обращали особенного внимания – он не шумел. «Значит, если в предполагаемой засаде один человек или несколько, но далеко друг от друга, да если еще засели они давно, то птицы их не выдадут – привыкнут. Особенно если сидеть тихо, умеючи».
Он помнил, как неведомыми путями проникший через линию фронта финский снайпер на два дня блокировал аэродром, засев на дереве. Он умело менял позиции, и было невозможно вычислить, когда и откуда тот откроет огонь. В конце концов опергруппа НКВД, срочно вызванная на место, отыскала и уничтожила его. Но он успел убить и тяжело ранить одиннадцать человек. Потом обнаружили еще несколько его лежек – огневых позиций. Как выяснилось, поисковые группы несколько раз проходили прямо под деревьями, где он сидел, но так и не смогли его заметить. Спецы из НКВД привезли с собой служебно-розыскную собаку, что и решило вопрос. И то им пришлось провозиться целый день…
Савинова еще с финской войны интересовал вопрос о снайперах-кукушках, как их называли бойцы за то, что те любили стрелять с деревьев. Было неясно, как они могут быстро менять позиции, ведь засада на дереве опасна для самого стрелка. Особенно если противник многочислен и не считается с потерями…
Выяснилось, что диверсант имел оснащение не хуже альпинистского. Он подвешивал себя на дереве с помощью специальной страховочной системы. Чтобы открыть огонь, достаточно было упереться ногами в ствол дерева, а при необходимости – легко передвигаться вокруг ствола или мгновенно спуститься. Опытная сволочь! На ложе его винтовки было без малого сто зарубок. Он даже собирал свои стреляные гильзы, чтобы по ним его не нашли…
Сашка ехал и прикидывал, где бы он сам устроил засаду. По всему выходило, что самое удобное место – это гребень кряжа, там, где волок через него переваливает. Скорее всего, растительности там мало и место достаточно открытое. Надо посмотреть… И если это так, то наши предполагаемые стрелки могут сидеть на деревьях, растущих за перевалом – ниже по склону. Тогда их позиции – точно на уровне гребня, и спускающаяся по склону колонна станет отличной мишенью…
Деревья потихоньку расступались… Вот и гребень кряжа. «Так и знал!» Худшие опасения подтвердились. Лес здесь редел, а дорога проходила практически по открытому месту. Сашка не без внутренней дрожи направил лошадь вперед. Если засада действительно есть – он сейчас как на ладони. Одна надежда, что те, кто смотрит на него поверх стрелы, собираются прихватить весь отряд и не станут охотиться на одинокого всадника, чтобы не спугнуть остальных.
Под копытами зазвенел камень. Сашка натянул повод, и лошадь остановилась. Они находились на самом гребне. «Как, должно быть, хорошо меня видно на фоне неба. Этакий витязь на распутье…»
Он медленно, стараясь выглядеть беспечно, осматривал противоположный склон. «Дела – хуже некуда. Спуск здесь слегка покруче подъема. Многим придется спешиваться, чтобы удерживать лодьи. Будет заминка… Черт!» Вдобавок ко всему на этой стороне кряжа соснам предшествовал мелкий, но достаточно густой кустарник. Стрелки смогут под его прикрытием быстро покинуть позиции…
«Спуститься немного ниже или подождать? Кто знает, – может, найдется в засаде нервный парниша…»
В этот миг краем глаза он заметил движение в пушистой кроне большой сосны. «Опаньки!» Сашка как ни в чем не бывало продолжил осматриваться. Боковым зрением он постоянно «держал» приметную сосну. Там больше ничего не двигалось. «Может, белка? Или почудилось…» Но интуиция говорила обратное, да и боковым зрением часто можно заметить гораздо больше, чем прямым взглядом. Это если уметь смотреть…
Сашка еще раз «просеял» взглядом кроны… Движением ног послал лошадку вперед. Снова остановил…. Ему все меньше и меньше нравилось ощущение, возникшее, как только он выехал на гребень. Сначала оно было смутным, как если бы тот, кто сидел в засаде, тоже рассматривал его краем глаза. Кроме всего прочего, прямой взгляд очень легко почувствовать… Потом ощущение усилилось. Стрелок забеспокоился. Видимо, почуял, что его заметили, но еще не уверен… И потому затаился.
Савинов лихорадочно обдумывал ситуацию. Судя по всему, там, на дереве, один человек. Или другие, если они есть, не смотрят на него. Но это вряд ли… Значит, один. Вернуться и предупредить своих или попробовать заставить стрелка открыться? Сашка склонялся к первому варианту. Тогда можно будет попытаться взять вражину живьем. И узнать – кто его послал. Нет никаких сомнений, что убить он собирается только одного человека. И скорее всего, Ольбарда…
Он стал поворачивать коня, в последний раз мазнув взглядом по сосне. Что это? Опять движение?! Бооммм, – басовито загудела струна. Савинов, не раздумывая, свесился с седла влево. Что-то со свистом рвануло воздух над его плечом.
– Пошла! – заорал Сашка. Бооммм! Лошадка скакнула вперед, и вторая стрела прошла мимо. Боммм – боомммм! Щит впечатало в спину с такой силой, как будто по нему ударили кувалдой. Савинов едва не вывалился из седла. Это спасло его – четвертая стрела прошила воздух там, где только что была Сашкина голова. Лошадь шла галопом. Боммм!!! Он рванул повод, отклоняя корпус. Последняя стрела с визгом вонзилась в ствол сосны, но Савинов уже свернул за деревья, выйдя из зоны поражения. Еще миг, и гребень закрыл его от лучника. Он тут же остановил лошадь. Вовремя! Стрелок ударил навесом на стук копыт, и еще одна стрела задрожала в стволе. «Вот дьявол! Промахнулся всего на полметра!»
Савинов судорожно вздохнул. По спине под одеждой противно скользили капельки пота. Что-то давило сверху на левое плечо. Он глянул и обмер. Длинная, тяжелая стрела насквозь пробежала край щита, прошла впритирку над плечом, и ее граненый бронебойный наконечник торчал теперь перед Сашкиной грудью, как маленький таран. «Сволочь!!! Он же меня чуть не пришил! На ладонь ниже – и прямо в сердце…» Яснее ясного, что кольчуга не спасла бы. Не спас бы, наверное, даже пластинчатый панцирь… Страшная штука – лук, да еще на такой дистанции…
Он осторожно спешился и, ведя лошадку в поводу, легко побежал навстречу своим. Голоса и скрип катков приближались.
