– Вижу я, ты совсем не знаешь нашего обычая, – Храбр говорил, не забывая внимательно следить за тем, как скандинавы размечают площадку для боя. Воткнули колышек в верхушку небольшого бугорка и привязанной к колышку веревкой, как циркулем, отмерили круг метра три в диаметре.

– Но ведь он же первым полез, – Савинов не мог понять – в чем просчет, – я его специально на это вызвал…

– Все верно, и было бы хорошо, если б не кровь. Ломай ты его головой столы, вышиби дух, подметай им углы – был бы в своем праве. А ты его мордой в мису, а она – глиняная. Осколками посекло… Кровь – руда, она священна, уразумей сие, ужели у вас не так?! Теперь он вправе твою пролить, а захочет – и до смерти. Выбор оружия – за ним. Вот выберет секиру и щит – сдюжишь?

– Нет… – Храбр удивленно воззрился на него, но Савинов только пожал плечами. Накатило какое-то усталое безразличие.

– Пойми, – сказал он – не бьются у нас секирой, а уж щиты так лет четыреста никто на войну не берет. Никакой щит не спасет, когда есть э… большие самострелы, которые стальную плиту, в ладонь толщиной, за тысячу шагов пробивают.

Храбр долго молча смотрел на Савинова, потом покачал головой:

– Чем же бьются у вас?

– Теми же самострелами. Большими и малыми. Еще есть железные машины, зовутся танками. На них установлены большие самострелы. Есть стальные птицы, несущие огонь…

– Страшный у вас мир. Не хотел бы я туда попасть… – Храбр помолчал. – Таким оружием трусы и слабосильные могут побеждать отважных.

– Могут. Но в войне все равно побеждает храбрый и умелый. Для того чтобы точно выстрелить – тоже нужна отвага. Поэтому изменилось не так уж много…

– Может быть… – Храбр отвернулся. – А из нашего оружия – чем можешь биться?

– Пожалуй, мечом смог бы, а лучше шашкой.

– Что это?

– Длинный изогнутый клинок, заточен с одной стороны, вроде сабли, только изгиб поменьше.

Храбр оживился:

– Саблю не обещаю. Хотя в Новагороде на торгу можно было б найти хузарскую или арабскую. Хорошую сталь куют у них в Хорезме. А здесь могу большой скрамасакс дать. Он, конечно, не изогнутый, но с одним лезвием. Остается только молить Перуна – пусть урманин мечи выберет.

Они еще помолчали, глядя, как собираются к Судному Полю воины. Все при оружии, а некоторые и в бронях. Уже бились об заклад – кто победит. Как понял Савинов, ставили примерно поровну. Пришел уже и сам «обиженный» с исполосованной мордой и начал, свирепо зыркая в их сторону, сдирать с себя рубаху. Прибежал молодой воин из Молодшей дружины, которого Храбр посылал за скрамасаксом. Клинок оказался тяжелым, длиной чуть не в руку, с удобной рукоятью для полуторного хвата. Савинов примерился, крутанул разок. Серьезная штука. Конечно, это не шашка, тяжеловат. Зато можно биться двумя руками. Немаловажный момент, когда противник тяжелее на два, а то и три десятка кило…

– Послушай, Олекса, а у вас там есть Боги? – вопрос прозвучал неожиданно, и Савинов не сразу нашелся с ответом.

– Наверное… Некоторые Христу молятся, иные – Компартии, а большинство, я думаю, – ни во что не верит.

Храбр усмехнулся в усы:

– Другой вопрос, Олекса. То, что не верят, понятно – зачем верить, если вы сами силу богов имеете. О Христе же я слышал немало… И побратимов среди христиан имею… О другом спрашивал, не о вере. Есть ли боги в вашем мире?

Странный, непонятный вопрос. Савинов задумался. Храбр явно что-то хотел услышать, что-то важное. «А может, он, чтобы я не психовал, просто хочет отвлечь меня от предстоящего боя?»

– Не знаю, Храбр. Мне не попадались.

– Может, не хотел видеть? – Воин не принял шутки. – А может, они от вас отвернулись… Ты попал к нам из Вальхаллы. И там не видел богов?

Савинов хотел ответить, но в этот момент топчущийся с другой стороны круга Торир что-то крикнул. Воины одобрительно зашумели.

– Он выбрал ножи, – перевел Храбр, – как ты?

– Готов. Правила особые есть?

– Вы возьмете друг друга за левое запястье. Эти руки вам свяжут ремнями. Нельзя выходить из круга, нельзя резать ремни и левую руку до плеча. Остальное можно. Бой назван до смерти.

Савинов прислушался к себе. Страшно? Страшно. Один раз он уже умер. Как там насчет второй попытки?

– Что будет, если я убью его?

– В своем праве. Но любой из хирда может захотеть отомстить, если решит, что ты победил не по чести. Однако сразу мстить не будут.

Савинов кивнул и потянул с себя рубаху.

Стурлауг стоял в первом ряду и смотрел, как бойцы готовятся к схватке. Торир медведем нависал над русом, и казалось у того нет шансов, но хевдинг помнил, как ловко тот отправил гиганта собирать головой посуду. Нож славянин держал умело, лезвием вдоль правого бедра. Сильное тело перевито мышцами, ловок, быстр. Торир же огромен, кряжист как дуб, его клинок немного длиннее. Кто – кого?

Стурлауга мучил вопрос – почему рус довел дело до Хольмганга? Случайно? Или, быть может, это замысел синеусого князя – начать распрю, завладеть добычей? На Ольбарда не похоже, но и не менее достойным людям блеск золота застил глаза.

Уже вот-вот должны были дать сигнал к началу боя, когда стоявший справа от Стурлауга хирдман взял его за рукав. Тому казалось, что мгновение назад это был седобородый Даин, но сейчас он видел совсем другое лицо. Плащ воина из черного стал синим. Плечи развернулись, и от всей его фигуры вдруг повеяло запредельной мощью. Лицо, словно высеченное из камня, с повязкой через один глаз. Человек (человек ли?) склонился к Стурлаугу, оказавшись вдруг выше его почти на голову.

– Слушай меня, хевдинг! – голос тих, но кажется – дрогнула земля. – Ты должен убить их всех. Эти русы хотят обмануть тебя. Кровь Ванов – проклятого племени! Дождись удобного момента, вооружи хирд и ударь!

В груди Стурлауга сердце сделало последний удар и замерло. Перед ним стоял Один, Отец Дружин, покровитель и наставник, Бог мудрости и Гнева. Хевдинг сглотнул. Впервые Великий Отец Воинов явил себя с такой несокрушимой мощью. Стурлауг и ранее получал от него знамения и даже, как он считал, оружие – свою любимую секиру, но чтобы так…

– Я вижу – ты колеблешься! – Единственный глаз Бога пылал огнем. – Этот их вождь – друг тебе. Забудь! То, что ты везешь, не имеет цены. Русы предадут тебя. Но чтобы ты не сомневался – я дам тебе знак. Следи за поединком!

В следующий миг Стурлауг увидел перед собой лицо Даина. «Неужто почудилось?» Бой уже начался.

Мозолистая длань русобородого сжала руку Савинова повыше запястья. Он в свою очередь сомкнул пальцы на толстенном предплечье скандинава. «Ну ты и орясина, братец», – мелькнула мысль. Мышцы викинга были каменными. Савинов чувствовал, что Торир ищет его взгляд, и усмехнулся. Нет нужды! В драке он всегда смотрел сквозь своего противника. Так видно каждое его движение, но ни одно из них не отвлекает, не останавливает внимания. А глазами можно и обмануть.

Пальцами ощутить рукоять ножа, ступнями – землю. Трава сухая – это хорошо. Все тело пронизывает мелкая дрожь, как электрический ток гудит в трансформаторе. Концентрация достигла предела. Мир за границей круга подернулся серой пеленой. Осталось только дыхание и жар огромного тела викинга. Бревноподобная ручища Торира напряглась. Сейчас!

Он не слышал команды, но знал, что она прозвучала. Викинг, рассчитывая на свою силу, рванул руку на себя, выставляя из-под нее клинок и делая шаг вперед. Если бы Савинов попытался остаться на месте, нож Торира уже торчал бы у него из селезенки. Врешь! Прыжок вперед и вправо, используя силу врага как опору. Кисть руки делает простое движение, которым встряхивают градусник. Но в ладони тяжелый клинок! Слева под ребрами на боку викинга раскрывается, хлеща кровью, глубокий и длинный порез. Тот рычит от ярости. Правильно – злись! Новый рывок. Земля уходит из-под ног. Повернуться боком! Сталь скользит по коже, острая боль… Быстрее!! Рука с ножом подобна змее. Показать в лицо… и вниз! С треском расходится ткань штанов, Торир воет от ярости. Теперь ты хромой! Новый рывок – металл обжигает щеку. По подбородку скользят теплые капли. Торир все ускользает, даже охромев – двигается хорошо. Он воин с детства. Его нож целит в лицо… Прыжок! Хрен тебе, орясина!! Ишь, нацелился на поджилки…

Воздух уплотнился. Время стало. Рука Торира пред глазами как некая планка. Захват левой за левую. Так на самбо отрабатывают страховки… Занимался всего ничего, а страховки помню. Снова рывок. Так, медленно… Тело послушно оттолкнулось от земли. Переворот через левое плечо, что-то острое задевает бедро. Перед глазами небо, потом лицо врага. От плеча, как отбив по ковру, ножом в шею…

Брызги в лицо. Удар. «Как это я ухитрился встать на ноги?» Силуэт Торира маячит перед глазами. Что-то с ним не так. Сложился. Упал. Руку рвануло вниз. Серый туман потихоньку рассеивался. Стояла тишина. Только хрип умирающего и шелест травы. Потом кто-то сказал: «Все было честно…» А другой голос добавил со скандинавским акцентом: «Боги рассудили их!»

Потом Савинов увидел лица воинов, а за их спинами распахнутые в ужасе зеленые глаза под копной золотых волос. Женщина. Откуда?