Глава 15
Ужас глубин
Так иногда бывает. Ты спиной можешь ощутить внимательный взгляд, устремленный на тебя.
И неважно, кто это: стрелок, направивший острие срезня тебе в затылок, или купец, решивший поживиться за твой счет, всучив бесполезный товар; старый враг или девчонка с соседней улицы; самоуверенный вор или подозрительный стражник.
Ты не видишь этого человека, но знаешь, что он вовсю разглядывает тебя. А кому случалось бродить в одиночку по лесу (пускай и не забираясь далеко от опушки), подскажет, что порой и зверь лесной может буравить спину внимательным взглядом.
Говорят, некоторые люди с годами учатся не только улавливать чужой интерес, но и чувствовать его мельчайшие оттенки. Набросится или попросит кусок хлеба, жалуясь на уродство или немощь. Отпустит тетиву лука или попытается тихонечко улизнуть подобру-поздорову. А если и выстрелит, то можно заранее узнать, куда он целится: в горло или сердце, чтобы насмерть, или в ногу-руку, чтобы захватить потом живьем. Воину, догадавшемуся, куда будет направлен удар, не составит труда его отразить. Вот так и рождаются легенды о бойцах, способных отбивать стрелы на лету.
Вратко не верил, что когда-нибудь сможет сравняться с великими воинами. Купеческому сыну нужно знать свое место. Ну, разве что немножко ворожить… Что-то же у него получалось до сих пор. А вдруг умение колдовать развивает чувства так же, как и воинские упражнения? Ведь никто из его спутников — даже оборотень, а уж кто, как не он, должен обладать звериным чутьем? — не поднял тревогу, не попытался разбудить остальных.
«А может, это мне снится? Да где там! Я же все чувствую. Голод в пустом животе. Холод — вон как озябли пальцы на ногах! Боль в плече, которое ушиб о камень в драке с пиктом. И страх…»
Попытавшись пошевелиться, Вратко понял, что все тело его оцепенело. Будто онемело, как пальцы после того, как их туго скрутил ремнем Эйрик, воин Модольва-хевдинга. Или когда парень пробултыхался всю ночь в холодной воде. Тогда было так же тяжело встать на ноги. Хотелось лежать и лежать, уткнувшись носом в палубу… Да вот только сейчас хотелось вскочить, но руки и ноги отказывались повиноваться.
Едва заметный ветерок пробежал по схорону.
Значит, то нечто, что пробралось сюда, не просто стоит и наблюдает за спящими людьми и динни ши, но и движется.
В ноздри словену ударил странный запах. Немножко мокрой шерсти, немножко сырой глины, чуть-чуть гнили, будто бы отдаленная мусорная куча.
Хоть бы дотянуться пальцами до копья!
Волшебное оно или нет, но прикосновение к оружию придаст уверенности и сил.
Новгородец старался изо всех сил, но непослушные мышцы не слушались.
Запах усилился…
Жалобно вскрикнул раненый динни ши.
Звук волочащегося тела!
«Ты ворлок или нет? — Вратко захотелось дать самому себе пощечину. — Где твое колдовство?!»
Слова закружились, словно снежинки в зимнюю метелицу, погнались друг за дружкой, как возвратившиеся из теплых краев береговушки, и выстроились в строки.
Ночь, стань днем,
Слово молвлю.
Лунам лба
Ладно ль слепнуть?
Хитрый тать
Тьмой укрылся —
Знать, брат Хель
Зло замыслил.
Вспышка!
Яркий свет, лившийся отовсюду, а вовсе не так, как раньше, из мерцающего клубочка, ударил по глазам. Вратко охнул и зажмурился, но успел разглядеть толстый, вихляющий зад, покрытый серой шерстью, которая свисала спутанными космами. Неведомый ночной гость стремительно скрылся в проеме. В том самом, который они так старательно перегораживали ломаными досками — не задержат, так хоть загремят, падая, и разбудят. Как бы не так! Серая лохматая тварь осторожно раздвинула обломки, и никто даже шороха не услышал.
В следующее мгновение новгородец осознал, что яростно трет глаза.
Значит, руки, по крайней мере, слушались!
Рядом вовсю ругался Гуннар. Таких богохульств словену еще не приходилось слышать, хоть и прожил он бок о бок с викингами почти полгода.
— A dh’oidhche uabhasach!!! — в звенящем голосе Лохлайна слышалось больше испуга, чем ярости. — Taigh na galla dhaibh!!!
— Ослабь, отпусти, прости, Боже, прегрешения наши, добровольные и непреднамеренные, совершенные словом и делом, сознательно и неосознанно, днем и ночью, в мыслях и в намерениях: всё нам прости, как милосердный и человеколюбивый! — частил Димитрий.
Цветные пятна мелькали у Вратко перед глазами, переливаясь и вспыхивая, словно смолистые сучья в костре. А он все тер и тер веки, пока не понял, что наконец-то может видеть.
Его спутники, прикрывающиеся от слепящего света, были уже на ногах. Олаф вжался спиной в стену, выставив перед собой меч. Оскаленный Нехта прижимал к плечу приклад самострела.
— Что это было? — щурясь, воскликнул новгородец.
— Тролль!
— Ужас глубин!
— Демон косматый!
Одновременно выкрикнули Олаф, Нехта и Димитрий.
— Ты бы свет притушил, Подарок Ньёрда… — жалобно попросил Гуннар. — Сил нет…
— Он прав! — не отнимая ладоней от глазниц, согласился с викингом Лохлайн. — Ты решил ослепить нас?
— Как я притушу? — огрызнулся словен. — Если бы я умел…
— Туши совсем, я сейчас свечку запалю… — Димитрий уже рылся в мешке.
— Давай, не тяни! — Гуннар пытался отвернуться к стене, но помогало это мало. В пещере сияло все: купол, стены, неровный пол.
— Ну… — Вратко пожал плечами. — Я попытаюсь.
Он задумался на миг и произнес, особо не надеясь на успех:
Сын сестрицы Месяца,
Свет небесный славный,
Низко бьет поклоны
Ворлок за подмогу.
Ныне, огнь солнечный,
Сгинь, обид не ведая.
Враг удрал коварный,
Мрака страх безмолвный.
Стемнело.
Мгновенно, будто кто-то набросил на глаза плотную повязку.
Гуннар зарычал приглушенно:
— Ну, ты даешь, ворлок! Нет, чтобы потихоньку… Как солнце садится.
— Слишком многого ты от парня хочешь, — впервые подал голос Вульфер. Вратко попытался вспомнить — видел ли он оборотня, когда сотворил свет. Вроде бы да… Кажется, сакс стоял на четвереньках неподалеку от лаза и вглядывался в провал. Он и без всякого превращения походил на изготовившегося к броску зверя.
— Другие годами ворожить учатся, а все без толку, — продолжал старик. — А наш чаровник едва ли с конца лета, да еще без учителя. А что вытворяет! Из него великий колдун может получиться, не хуже Мирддина.
— Какого Мирддина? — встрепенулся Вратко.
— Некогда. Потом объясню, — отмахнулся оборотень.
Новгородец не догадался, а увидел пренебрежительный жест старика, поскольку за время их короткой перепалки Димитрий успел высечь искру, раздуть трут и поджечь свечу. Сноровист монах, ничего не скажешь. Если и вправду в попутчики навяжется, то обузой не будет.
— Оно утащило Руарка! — проговорил Лохлайн. Динни ши уже не прикрывался от света.
Парень запоздало сообразил, что привыкшему к вечному полумраку подземельщику было особо тяжело выносить слепящие лучи.
— Что это было? — повторил Вратко. — Тот медведь пещерный, про которого ты говорил, Вульфер?
— Вряд ли… — покачал головой оборотень. — Медведь — зверь. Сильный, ловкий, неустрашимый, но все же — обычный зверь. Он не зачаровывает добычу, а ведь все мы попали под оцепенение.
— Это точно! — взмахнул сжатым кулаком Олаф. — Я думал — все, конец мне. Будто живьем закопали!
— Ни ногой, ни рукой! — подхватил Димитрий. — Лежу, думаю: надо перекреститься и молитву прочитать. А к руке правой будто валун привязал кто… И язык не слушается.
— Ужас глубин, — назидательно проговорил Лохлайн. — Это — древняя тварь. Старше любого существа, населяющего острова.
— Да обычный тролль! — вмешался Гуннар. — Что я, тролля не узнаю!
— Я не знаю, кого ты зовешь троллем, варвар! — возмутился динни ши. — Но я слышал об ужасе глубин за пять веков до твоего рождения!
— Ишь ты, подишь ты! — притворно закатил глаза кормщик. — Если ты такой умный, почему не предупредил нас?
— Не спорьте! Это бес косматый! — перебил их Димитрий. — Как сказано в Священном Писании, «не раскинет Аравитянин шатра своего, и пастухи со стадами не будут отдыхать там. Но будут обитать в нем звери пустыни, и домы наполнятся филинами; и страусы поселятся и косматые будут скакать там. Шакалы будут жить в чертогах их…»
— Что ты несешь, ромей?! — напустился на него Гуннар.
— Так пророк Исаия предрекал падение Вавилона! — невозмутимо ответил грек. — Разрушение и запустение. Дикие звери, поселившиеся на развалинах, подстерегающие одинокого путника. Вот и побоится раскинуть шатер, то есть остановиться переночевать уроженец земли Аравийской, и пастухи станут избегать сиих мест.
— При чем тут Вавилон к Стринешальху? Где мы, а где твои аравитяне с иудеями вместе?
— Но развалины есть? — не сдавался монах.
— Есть, но…
— Значит, пророчество Исаии подходит! Я ждал косматых, еще когда наверху прятался. Только сперва оказались люди в шкурах. Мелкие и косматые…
— Так то ж пикты! — Гуннар едва за голову не схватился, но вместо этого вцепился себе в бороду — еще чуть-чуть и оторвет напрочь.
— Стойте! — чуть ли не закричал Вратко. — Хватит спорить! Сколько можно?
— А что? — озадаченно уставились на него товарищи по несчастью.
— Может быть, попробуем спасти Руарка?
Олаф почесал затылок. Весь вид его так и говорил: «Оно мне надо? Карлик-подземельщик, не считающий нас, людей, за разумных существ. Вот если бы в беде был кто-то из хирдманов Черного Скальда…»
Димитрий растерялся не на шутку. Он, пожалуй, в глубине души был не прочь броситься на помощь любому, но ясно представлял, что толку от него в схватке никакого. Только помеха.
Холодное, высокомерное лицо Лохлайна закаменело еще сильнее. Настолько, что стало похожим на ледяную маску в обрамлении серебряных волос.
— Ты плохо знаешь наши края, ворлок, — проговорил он, тщательно выделяя слова. — И уж совсем не знаешь обитателей Волшебной страны. С ужасом глубин нельзя справиться обычным оружием. Не одолеет его и твое колдовство. Чтобы сравняться по силе с чародеями, которые отваживались противостоять ужасу глубин, тебе хорошо бы поучиться еще лет триста-четыреста…
— Так что будем сидеть сложа руки?! Пока его там жрут!
Вратко, сам себе поражаясь — откуда такая воинственность взялась? — подхватил копье Ассал. Древко будто прилипло к ладоням, вливая уверенность и силу. Новгородец взмахнул копьем на пробу и тут же был удостоен презрительного взгляда динни ши.
— Даже если это в самом деле оружие Луга, тебе оно не поможет.
— Почему это?
— Не смеши меня, человек! Сколько времени ты учишься сражаться?
Парень открыл рот, чтобы возразить… И закрыл.
А ведь и правда. Чего греха таить, с оружием в руках — копьем ли, мечом или секирой — он чувствует себя совсем не так уверенно, как бы того хотелось. Попросту говоря, как зеленый новичок чувствует. Не покалечить бы соратников, если дело дойдет до настоящего боя, не учебного, да не огреть себя по лбу. Это лучшее, на что можно надеяться.
— А кроме того, — продолжал Лохлайн. — Я не знаю… Да и никто из нас не знает, приходил ли сюда ужас случайно или друиды нарочно заколдовали его, чтобы он охранял их тайник.
Несколько мгновений Вратко осознавал слова динни ши. Потом удивленно протянул:
— А это возможно? Ты же говорил, что с ужасом глубин не могли…
— Только не друиды! Они нашли способ объединять колдовскую силу многих и передавать ее самому опытному, главе Круга.
— И они могли заклинать даже таких чудовищ?
— Могли.
— Почему же тогда они проиграли? — Новгородец полез пятерней в затылок. — С такой силищей-то!
— Друиды никогда не отвечали злом на зло. Не применяли силу для ответного удара. Хотя защищались отчаянно. Почти все их заклятия именно для защиты…
— Иисус тоже учит нас не противопоставлять злу насилие! — ловко ввернул Димитрий. — «А я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую»…
— Это не мешает верующим в Белого Бога убивать и грабить с его именем на устах! — отмахнулся от него Лохлайн. — Не забывай, что даже этот монастырь, — подземельщик ткнул пальцем в разрисованный свод, — они выстроили, согнав друидов!
— Ну, положим, к тому времени друиды ушли уже лет как двести… — негромко поправил Вульфер. — Но зачем нам знать такие мелочи?
Лохлайн оскалился, но не стал возражать. Не потому, что ни с того ни с сего смирился с едким замечанием оборотня, а потому, что отвлекся на слова Гуннара, произнесенные негромко, но веско:
— Выходит, нам теперь тут сидеть и ждать, пока всех сожрут?
— А что ты предлагаешь, человече? — зло прищурился динни ши.
— Искать выход.
— Вот он — выход. — Лохлайн широким жестом указал на черный провал. — Иди. Тебя ужас глубин ждет не дождется.
— Не дождется! — хмыкнул кормщик. — А если дождется, то у меня есть, чем его угостить. По-настоящему! По-мужски!
Он взмахнул мечом. Тем самым, который отдал ему Вратко. Конечно, клинок был легковат для широкоплечего и рослого викинга, но не оставалось никаких сомнений — пока руки воина способны удержать рукоятку, он дорого продаст свою жизнь. И на рожон не стоит лезть ни человеку, ни нелюди.
— Торопишься умереть? — только и нашел, что спросить воин народа Холмов.
— А ведь ты трус, белоголовый… — задумчиво проговорил Олаф. Сплюнул в темноту. — Тьфу! Муж женовидный! А ну-ка, Подарок Ньёрда, скажи ему нид, чтобы мало не показалось.
Новгородец пожал плечами. К чему? Чтобы ссора перешла в драку? Чего-чего, а оскорбления Лохлайн не потерпит. Да и не трус он, похоже. Просто предубеждение у десятника перед ужасом глубин. Может быть, он и прав. Что они знают о здешних подземельях? Об их обитателях?
Признаться честно, словену и самому не слишком хотелось лезть в незнакомые пещеры, блуждать в переплетении нор и отнорков, под угрозой нападения из темноты в любое мгновение. И все же идти вперед, пусть даже без цели, всегда лучше, чем смиренно ожидать своей участи, сидеть сложа руки. А что до чудовища… Накилеви тоже не овечки, поди, а ведь справились.
— Нужно идти, — сказал новгородец.
— Куда, ворлок? — повернулся на этот раз к нему динни ши. — Ты знаешь путь?
Вот тут Вратко разозлился по-настоящему. Да сколько же можно терпеть высокомерные выходки воинственного карлика? Почему он всех так и норовит выставить дураками, а сам остается вроде бы как в сторонке? Показать собственную значимость перед королевой хочет? Мол, без меня и поход бы ничем не закончился. А то и хитрее подлость задумал: извести всех и самому доставить найденный треножник ее величеству.
— Я. Путь. Не. Знаю, — отчеканил парень, из последних сил борясь с желанием вогнать наконечник копья в рот Лохлайна, напоминающий куриную гузку. — Но у нас есть урожденные жители Полых Холмов. Для чего ее величество давало нам твой отряд и тебя с ним? Не думаю, что для того, чтобы учить меня жизни. И не для того, чтобы оспаривать каждое решение. И не затем, чтобы завести нас на смерть. Не так ли, благородный воин?
Динни ши поперхнулся, закашлялся, оглянулся на Нехту в поисках поддержки. Одноглазый подземельщик оставался безучастным. Похоже, он не слишком разделял мнение командира. А может быть, ему выгодно, чтобы Лохлайн окончательно впал в немилость королевы? Кто разберет мысли и желания этих почти бессмертных существ? У них свои понятия о чести, о правде, о совести…
— Роан, — вдруг проговорил Вульфер. — Вы все забыли о роане.
Теперь все уставились на оборотня, как на свихнувшегося. Что за чушь он несет? Совсем из ума выжил?
— Роан? — удивился Гуннар. — Ну и что? Высохшая тушка. Пользы с нее, как молока с коней Тора…
— Ты грустишь по собрату, оборотень? — бросил динни ши.
— Чем нам поможет много лет назад убитый зверь? — Вратко тоже не понимал, к чему ведет старик, а потому злился.
— Во-первых, роан — не зверь. Во всяком случае, не более зверь, чем брауни, забавляющие королеву Маб… — Сакс не собирался запросто сдаваться. — Они разумны. И даже разумнее многих… — Он бросил выразительный взгляд на подземельщиков.
— А во-вторых? — не позволяя старику отвлечься, быстро спросил новгородец.
— Во-вторых, как-то же он пробрался сюда? Значит, есть ход, соединяющий этот тайник с…
— С морем, — язвительно вставил Лохлайн. — Ты умеешь плавать, как рыба?
— Не как рыба, но камнем на дно не пойду, — твердо отвечал Вульфер. — И по мне, лучше бороться, чем ждать тут неизвестно чего. Задание королевы мы выполнили? Отвечай!
— Задание королевы мы выполним, когда доставим треножник ей, — напомнил Вратко.
— Значит, нужно идти. К чему эти споры? — сказал Гуннар.
— Я против! — стоял на своем Лохлайн.
— А я — за! — поддержал товарища Олаф.
— И я тоже, — упрямо кивнул Вульфер.
— И я! — Вратко говорил искренне. Ему в самом деле не хотелось сидеть в холодном и мрачном подземелье. Без еды, без возможности развести огонь. — Здесь мы все погибнем рано или поздно.
— Вы погибнете и там! — оскалился динни ши. Повернулся к Нехте в поисках поддержки и одобрения. Одноглазый отвел взгляд.
— Я думаю… — несмело начал Димитрий. Он сидел на корточках, прикрывая пламя свечи ладонью, словно огонек мог задуть внезапный порыв ветра. — На Руси говорят: хуже нет, чем ждать и догонять…
Тут Лохлайн рванул самострел из рук Нехты. Тот пальцев не разжал, потянул оружие на себя. Заверещав что-то неразборчивое, десятник лягнул одноглазого под колено. Воин покачнулся, но на ногах устоял.
— Вы что?! — Словен выпучил глаза, наблюдая за их короткой потасовкой.
Олаф, не дожидаясь исхода борьбы, сделал всего один шаг и несильно стукнул кулаком по затылку Лохлайна. Динни ши обмяк и свалился бы на камни, но Нехта заботливо поддержал командира.
— Что это с ним? — удивленно поинтересовался Вратко.
— Взбесился… — коротко отозвался Гуннар.
— Нет… — возразил Вульфер. — Он это неспроста. Что-то замыслил.
— Неужели он стрелял бы в нас? — несмело и жалко произнес херсонит.
— Еще как! — отрезал кормщик. — Мы же — люди. А для них люди все равно что дикие звери.
Нехта, укладывающий Лохлайна поудобнее, выпрямился:
— Думаю, у него был приказ от ее величества любой ценой удержать вас здесь. — Для обычно молчаливого динни ши это была очень длинная фраза. — Лохлайн обычно выполняет все приказы слепо и готов скорее умереть, чем нарушить слово королевы.
— А ты? — Олаф навис над низкорослым подземельщиком.
— А я люблю жизнь. Больше, чем королевскую службу.
— Да? — усомнился кормщик. — А может, это ты играешь в какую-то свою игру? Может, это у тебя есть секретный приказ королевы?
Нехта невозмутимо пожал плечами. Самострел он держал в левой руке, острием стрелы вниз.
— Тогда, человече, признай, что моя игра совпадает с твоими интересами. Не так ли?
Гуннар закряхтел:
— Хитрое вы племя… Не можете по-честному, открыто.
— А никто не может, — Нехта говорил негромко и без тени насмешки. — Наш мир таков, что слишком честные рано или поздно проигрывают хитрым. Утешение одно…
— И какое же? — нахмурился Олаф.
— А такое. Слишком хитрые рано или поздно пытаются перехитрить друг друга. И тогда выигравших не остается.
— Ты думаешь?
— Уверен. Как и в том, что у меня теперь один глаз.
Вратко почему-то захотелось поверить словам динни ши. Нехта и раньше вызывал его уважение. Обстоятельностью, отсутствием высокомерия, желанием делить тяготы пути поровну.
— Так мы идем? — Словен шагнул к черному лазу.
— Какой ты быстрый! — рассмеялся Вульфер. — А кто понесет раненого и вот этого задиру? — Оборотень ткнул пальцем в Лохлайна.
— По мне — так бросить его надо, — скривился Олаф. — Будет знать… Хотел оставаться, останется.
— Нет, не по-людски это, — покачал головой словен. — Вместе пришли — вместе уйдем.
— Тогда сам тащи… — по-детски надул губы здоровяк-викинг. — Я об него руки марать не хочу…
— Вот, снова-здорово! — хмыкнул сакс. — А кто его по черепу приложил?
— А лучше было, чтобы он тебе стрелу в живот всадил?
«Может, это заклятие такое друиды наложили на свой тайник? — устало подумал Вратко. — Ну, предположим… Все, кто сюда попадает, начинают ссориться и, в конце концов, вцепляются друг дружке в глотки. Потому за столько лет никто и не украл артефактов…»
— Погодите ссориться! — Димитрий поднялся, потирая поясницу. — Раненого я могу понести. Все равно, случись драка, пользы от меня никакой.
— А болтуна задиристого? — настороженно прищурился Олаф.
— А болтуна приводи в чувство, — отрезал Вульфер. — Я пойду разведаю что к чему. Пока не вернусь, в дыру не суйтесь!
Прежде чем кто-либо успел возразить, старик юркнул в проход. Вскоре шорох его шагов смолк. Теперь тишину прерывало лишь хриплое дыхание взволнованных людей.
Вратко сжимал двумя руками древко копья. Ассал это или не Ассал, а лучшего оружия ему вовек не сыскать. Гуннар поспешно собирал скудные пожитки и запихивал их в сумку. Херсонит бережно обмотал широкой тряпкой — когда-то это было полотенце — найденную в подземелье книгу. Кто ее написал и о чем там шла речь, новгородец так и не удосужился спросить, но, судя по трепетному отношению монаха, догадывался, что, самое малое, приложил к писанию руку кто-то из святых английской земли. Может, Святой Патрик, а может, аббатиса Хильда.
Нехта легонько похлопал по щекам Лохлайна, плеснул десятнику холодной воды из котелка. Предводитель динни ши со стоном открыл глаза, непонимающе огляделся. Олаф на всякий случай сжал кулак, но подземельщик даже не попытался возмутиться или схватиться за оружие. Опираясь на плечо соратника, он поднялся и стоял, уставившись взглядом в камни под ногами.
Где же Вульфер?
Конечно, разведка — дело полезное. Лезть на рожон никогда не надо. Мало ли что ждет их в пещере? Вдруг ужас глубин никуда не ушел, а подстерегает неосторожных путников?
А это что?
Легкий цокот… Будто когти по камням скрежещут. Но осторожно, крадучись…
Вратко покрепче перехватил копье. По напрягшемуся лицу Гуннара словен понял, что и тот услышал непонятный шум.
Светло-серый волк, вывернувшийся ужом из черной дыры, держал в зубах узелок с одеждой. Новгородец узнал заплатанный рукав Вульфера.
— Ах, ты ж старый хрыч! — облегченно вздохнул кормщик. — Ишь чего придумал!
Зверь осторожно положил одежду у ног словена, вильнул хвостом и развернулся мордой к проходу. Пойдем, мол!
— А я все думал — как он в темноте что-то разведывать собрался! — восхитился Гуннар. — А он в волка перекинулся!
«Интересно, если полгода назад тебе сказал бы кто-нибудь, что будешь с оборотнем хлеб-соль делить, — устало подумал Вратко, — что бы ты ответил?»
Димитрий подхватил на руки раненого динни ши. Бедняга уже не шевелился, даже не стонал, а потому приходилось верить Нехте на слово — живой значит живой.
— Треножник не забыли? — напомнил словен.
Лохлайн похлопал по сумке, свисающей на лямке с его плеча. Улыбнулся.
«Не отбил ли ему Олаф мозги?»
Светловолосый хёрд будто подслушал мысли новгородца. Виновато развел руками. Не нарочно, мол.
— Ну что ж… — Гуннар первым пошел вслед за оборотнем. — Пусть нам помогут Один и Тор. Или Святой Фёрси со Святым Кутбертом. Или Перун… Верно, Подарок Ньёрда?
Вратко кивнул в ответ. И задул свечу.
Бегло пробормотал вису, вызывающую клубок света, и даже не удивился, когда сгусток белого сияния возник над его ладонью. С каждым разом заклинание удавалось все легче и легче.
Один за другим путешественники втянулись под своды низкого лаза.
