Глава 5
Провокации
Осень. Санкт-Петербург
Она заранее нейтрализовала все, что могло бы мне рассказать о ее прошлой жизни.
Франсуа Мориак. «Подросток былых времен»
«Порядок. Законность. Работа для всех и каждого» – предвыборный лозунг неплохо смотрелся под большим портретом г-на Перепелкина на фоне развевающегося российского триколора. Ушлый мужичок, ухватками похожий на конокрада, ловко прикрепил плакат на скрипучую дверь крайнего подъезда «хрущевки» и, обернувшись, подмигнул собравшимся избирателям:
– Ну что, поработаем? Наш депутат, товарищ Перепелкин, ставит!
Он кивнул на машину – пролетарскую «четверку» с призывно поднятой задней дверью: в багажнике стоял ящик водки и пакет с закусью, тоже вполне «пролетарской», памятной, так сказать, старшему поколению, – другие вообще на выборы ходили редко. Плавленые сырки, палка докторской колбаски, хлебушек, китайские маринованные огурчики – что еще надо-то?
Избиратели, собравшиеся во дворе в количестве аж целой дюжины, представляли собой зрелище не особенно презентабельное: трое пенсионерок с возмущенно-застывшими лицами – «Нам все всё должны» (в принципе, если говорить о государстве, то так оно и было), четверо, отдаленно напоминающих постперестроечную интеллигенцию, – зачуханных и грязных, и пятеро откровенных алкоголиков, вожделенно поглядывающих на дармовую выпивку.
– Меня зовут Петр Иваныч, фамилия – Иванов. – Взмахнув каким-то непонятным «мандатом», мужичонка наконец представился и, картинно показав на плакат, добавил: – Доверенное лицо кандидата в депутаты Геннадия Ивановича Перепелкина – округ у нас одномандатный, значит, за Геннадия Иваныча и голосуем. А сегодня, по его поручению, организуем здесь субботник по уборке двора.
Кто-то из «интеллигентов» равнодушно хлопнул в ладоши.
– Ну, друзья мои! – Иванов засуетился у машины. – Прежде чем поработать, неплохо и выпить – так сказать, согреться.
Пенсионерки от выпивки отказались, прочие же охотно и радостно чокнулись пластиковыми стаканами:
– Ну, чтобы все!
Выпив, по совету организатора действа оттащили в сторону валявшуюся прямо посреди дороги доску, после чего вновь выпили и принялись собирать разбросанные вокруг песочницы консервные банки, тоже, надо сказать, недолго – г-н Иванов вновь предложил выпить.
Алкоголики с «интеллигентами» радостно потирали ладони – хорошее дело этот субботник, и кандидат в депутаты, Геннадий Иванович Перепелкин, несомненно, хороший человек, за него и надо голосовать… Если никто другой не нальет больше.
Ленивое октябрьское солнце высунулось на миг из-за облаков и, разочарованно посмотрев на трудившийся электорат, поспешно скрылось обратно. С красных кленов падали в песок листья, тут же уносимые ветром.
Доверенное лицо, отправив «трудящихся» за угол – жечь кучу листьев, вытащило мобильник:
– Редакция «Новостей»? Это вас беспокоит некто… – и назвался неразборчиво. – Вы освещаете избирательную кампанию? Приезжайте срочно по адресу…
Ухмыльнулся, снова набрал номер:
– Избирательная комиссия… Тут такое… Да, да, да – прямой подкуп избирателей, подъезжайте… В милицию сами позвоните? Вот и славненько… Колян, заводи.
Последняя фраза относилась к водителю, тут же запустившему двигатель.
Услыхав шум мотора, представители электората поспешно выглянули из-за угла… и тут же радостно заулыбались: доверенное лицо их ничуть не разочаровало.
– Мне тут срочно отъехать надо, а вы, мужики, выпейте… Хорошо поработали – хорошо и отдохнете!
– Это верно! – охотно кивнул электорат.
Машина, газанув, скрылась за углом, как и не было – обычная грязно-белая «четверка», каких в городе тысячи. Пенсионерки, поджав губы, ушли, а все остальные с удовольствием расположились у ящика, на лавочке, рядом с подъездом, как раз под портретом Перепелкина.
Тут их и обнаружили приехавшие журналисты и возмущенные члены избирательной комиссии вкупе с милицией. Уже хорошо подвыпившие «избиратели» наездов не поняли: почему это им водки не попить, коли кандидат угощает? Какой кандидат? А вон, на двери… Субботник, вишь, организовал, угощенье народу выставил. Хороший человек – тут и думать нечего!
– Вот, полюбуйтесь. – Начальник службы безопасности Михалыч положил на стол перед шефом свежий номер «Новостей» с большим фото теплой компании на фоне портрета депутата.
«Г-н Перепелкин поит избирателей водкой» – прямо гласила статья.
– Что, избиркому не ясно – подстава голимая! – Геннадий Иваныч подал плечами. – Даже опровержение давать как-то неудобно – ну чушь же!
– Опровержение мы уже дали. – Начальник безопасности кивнул. – И избирком, и милиция – все всё хорошо понимают. Только вот грязь – она липкая. На то и расчет.
– Кто – узнали? – тихо спросил кандидат.
– Ищем. – Михалыч ухмыльнулся. – Только сам понимаешь – вряд ли найдем. Машинка была – «четверочка», номера, конечно же, никто не запомнил… Да и искать не надо: ясно, либо Степанов, либо Пивняк, либо Раскарычный – других кандидатов нет. Ответный ход делать будем?
– Так против кого?! – не выдержав, Геннадий Иваныч повысил голос.
– А против всех сразу! Заготовок хватит.
– Хм… – Кандидат задумался. – Политика, конечно, дело грязное… но погоди пока… Вот ежели еще что-нибудь подобное будет – тогда…
– Понял, шеф. – Михалыч вытащил из папки парочку предвыборных газет-однодневок. – Тут еще кое-что… Вот… Интересное я там фломастером выделил.
– Да уж вижу, вижу… – Геннадий Иваныч вчитался. – «Лихие девяностые: г-н Перепелкин – фигурант уголовного дела»… И что тут такого? Ну, проходил свидетелем… тут так и написано – не врут, не придумавают…
– Так «свидетель»-то, шеф, ма-аленькими буковками и в конце, а «фигурант» – огромными буквищами, шапкой. А «фигурант» – слово скользкое: то ли он украл, то ли него украли… Но ясно, что весьма подозрительный тип. Да и статья… Я вот там подчеркнул… То, что ты в девяносто втором в Финляндию на джазовый фестиваль ездил – многие ли знают?
– Да никто почти. – Геннадий Иваныч задумчиво погрыз колпачок авторучки. – Там не особенный-то и фестиваль был, нечем хвастать. Знаешь, у финнов их летом много проходит – почти в каждом хуторе. Да и вообще – в чем тут криминал-то?
Михалыч устало уселся на стул:
– Так я уже говорил… Кто-то из своих сливает. Из хорошо осведомленных своих – каждую мелочь помнит. На этом и прокалывается – ты, Гена, не сомневайся, вычислим, и очень быстро.
– Кто-то из своих, – негромко повторил шеф. – Что ж, бывает, можно даже сказать – сплошь и рядом случается. Правда, не хочется верить. Даже не то что не хочется – неприятно.
Чтобы развеяться, Геннадий Иваныч решил поехать домой пораньше – да и так уже за панорамными окнами офиса синел вечер. Послушать джаз, позвонить Леночке – чтоб пораньше приехала… Заодно пошарить в Интернете – посмотреть значение новых – узнанных в очередном сне – слов. А может, лучше какую-нибудь книгу купить?
– Миша, к Дому книги сверни!
– Как скажете, шеф.
Черный лимузин Перепелкина плавно притормозил у тротуара, Геннадий Иваныч вышел и, чувствуя поспешавших за спиною охранников, вошел в магазин… В глазах зарябило от книг, от названий, рекламных буклетов – вообще от всего. По всем кассам, на стеллажах, на видных местах лежали романы модных авторов – лежали не просто так, «видное место» было специально проплачено издателями, Геннадий Иваныч в этом разбирался – когда-то давно торговал книгами.
К его удивлению, нужная литература нашлась с ходу. Он взял сразу три книжки, наскоро, по пути домой, пролистал в машине. Тельпочкалли – школа для простолюдинов, в основном готовила воинов. Кальмекак – это уже нечто повыше, школа для детей знати… Так, ну а дальше – ничего нового. Только говорилось, что количество человеческих жертв у ацтеков явно преувеличено… Ничего себе – преувеличено! Правда, там, в Колуакане, были не атцеки, а колуа. Впрочем, какая разница? Ацтеки, колуа, шочимильки, более древние и культурные тольтеки – народ-то, по сути, один – науа. И культура, и язык – общие, исключая разве что тарасков на западе долины Мехико. Правда, было еще множество народов…
Да, а вот и ацтекский город Мешикальтцинко – одна из остановок в течение многолетних странствий, следующая – последняя – Теночтитлан. Но его пока еще нет, а есть вот этот самый Мешикальтцинко… Это примерно получается… Где-то до 1325 года – года основания Теночтитлана на одном из островов озера Тескоко, расположенного к северу от Шочимилько, на берегах которого раскинулся Колуакан.
Геннадий Иваныч усмехнулся – хоть с этим ясно. Теперь бы еще понять – почему его вообще посещают столь странные сны? С хорошим психоаналитиком посоветоваться… Конечно, не сейчас, после. Вот пройдут выборы, тогда…
Ах, какие в этом Колуакане девки! Одна другой краше. А самая красивая – Звездочка-Ситлаль. Интересно, сладится у них с Асотлем? Тот вроде тоже парень хоть куда, видный. Правда, Ситлаль – явно из очень богатой и знатной семьи… Так и Асотль, по ходу, сын жреца, тоже не крестьянин. Да и общество у тамошних индейцев, если вот верить книжкам, раннеклассовое, наверное, и не было там уж таких строгих сословных перегородок, как в индийских кастах.
Да, любопытно – как будут их отношения дальше развиваться? Дойдет до женитьбы? Или хотя бы до секса? Нет, похоже, там женитьба и секс – связаны. Сначала одно, а уж потом – другое. Несчастные люди. Хотя несчастными они отнюдь не выглядели. Веселились, шутили, как всегда молодежь, не обращая особого внимания на кровавые жертвы. Привыкли, что ли? Да, наверное, так. И воспринимали их как нечто само собой разумеющееся. Если разобраться – бррр!!!
Леночка уже была дома – ждала, читала новый роман Уэльбека… Дался ей этот Уэльбек!
Дождавшись, бросилась на шею, чмокнула, снова напомнила про Париж…
– Да не забыл, не забыл… Дам тебе денег – закажи билеты.
– Ой, как я тебя люблю, милый!
Ага, любишь, как же! Уж на этот-то счет Геннадий Иваныч не обольщался. Так, держал Ленку для общения и секса, лучше сказать даже – содержал, да и вообще – покровительствовал. И дальше – мало ли что – совсем уж бросать на произвол судьбы не собирался, денег, слава богам, хватало…
Тьфу ты! Вот это подумал – слава богам! Хорошо еще, не «слава великому Тескатлипоке». Насмотришься тут всяких снов…
Леночка сегодня была чудо как хороша, впрочем, она всегда была хороша, но сегодня почему-то – особенно. Румяная – только что из ванны, загорелая (солярий), в одних обтягивающих плавочках и желтой, завязанной высоко на животе блузке, естественно, без всякого там бюстгальтера – в общем вполне готовая к употреблению. Геннадий Иваныч и употребил, опять там же, в прихожей, на диване, а употребив, горделиво крякнул – есть еще порох в пороховницах! Никаких особых проблем в половой жизни, слава богам… тьфу ты – слава богу – г-н Перепелкин не знал и даже виагрой не пользовался. Слава… великому Тескатлипоке что ли?
– Скоро совсем культурной станешь, – войдя в комнату после душа, Геннадий Иваныч взглянул на Уэльбека, скривился. – Опять читаешь?
– Угу… – Кивнув, Леночка отбросила книгу и потянулась, словно сытая кошка. – Поедем куда-нибудь ужинать?
– Поедем. Чего б не поехать? Ты куда хочешь?
– Еще не выбрала… А Уэльбека ты зря не любишь, он так интересен! Пишет, что культурных женщин – он так их и называет – культурных – интересует вовсе не секс, а процесс обольщения, с которым они справляются плохо – вычурно и неэротично, а в постели вообще ни на что не способны!
– Ого! – Хмыкнув, Геннадий Иваныч уселся рядом и, положив руку Леночке на плечо, спросил: – Это ты к чему?
– К тому, что не называй меня больше культурной, вот!