Литература

Ahles L., Klammer U., Wiedmeyer M. Labour Market Insecurities of Young People and Family Formation. France and Germany Compared. Unpublished GUSTO paper, 2012.

Klammer U., Letablier M.-T. Family Policies in Germany and France: The Role of Enterprises and Social Partners // Social Policy and Administration. 2007. Vol. 41. No. 6. P. 672–692.

Morel N., Palier B., Palme J. (eds). Towards a Social Investment Welfare State? Ideas, Policies and Challenges. Bristol: Policy Press, 2012.

Nikolai R. Towards Social Investment? Patterns of Public Policy in the OECD World // Morel et al. (eds), q.v. 2012.

OECD 2006. Competitive Cities in the Global Economy. Paris: OECD, 2006.

OECD, various years. <http://www.oecd.org/statistics>.

Traxler F., Blaschke S., Kittel B. National Labour Relations in Internationalized Markets. Oxford: Oxford University Press, 2002.

Traxler F., Brandl B., Glassner V. Pattern Bargaining: An Investigation into Its Reasons, Causes and Evidence // British Journal of Industrial Relations. 2008. Vol. 46. P. 33–58.

Visser J. Data Base on Institutional Characteristics of Trade Unions, Wage Setting, State Intervention and Social Pacts, 1960–2010 (ICTWSS). Version 3.0. Amsterdam: Amsterdam Institute for Advanced Labour Studies, 2011.

Приложение

Таблица П.1. Показатели неравенства и статистика занятости для 23 стран

Окончание табл. П.1

Примечание.

Названия столбцов:

1 = Страна

2 = Коэффициент Джини

3 = Юнионизация (выраженная в процентах доля членов профсоюзов в общей численности наемных работников)

4 = Занятость (выраженная в процентах доля населения в возрасте 15–65 лет, занятая оплачиваемым трудом в той или иной форме)

5 = Патенты (индекс количества патентов, зарегистрированных в соответствующих ведомствах европейских стран, Японии и США, в отношении к численности населения)

6 = Сила законов о защите занятости (в соответствии с индексом ОЭСР)

7 = Уровень возмещающего пособия по безработице (в соответствии с индексом ОЭСР)

8 = Координация коллективных переговоров (в соответствии с индексом Йелле Виссера, используемым в базе данных «Институциональные характеристики профсоюзов, установления заработной платы, вмешательства государства и общественных договоров» (ICTWSS))

9 = Полнота охвата коллективными переговорами (в соответствии с индексом Йелле Виссера, используемым в базе данных ICTWSS)

Таблица П.2. Места, которые занимают по показателям занятости и регистрации патентов страны, объединенные в различные группы в табл. V.1

Примечание. Названия стран: AT = Австрия; BE = Бельгия; CZ = Чехия; DK = Дания; EE = Эстония; FI = Финляндия; FR = Франция; DE = Германия; EL = Греция; HU = Венгрия; IE = Ирландия; IT = Италия; NL = Нидерланды; NO = Норвегия; PL = Польша; PT = Португалия; SK = Словакия; SI = Словения; ES = Испания; SE = Швеция; CH = Швейцария; UK = Великобритания; USA = США.

Таблица П.3. Страны, сгруппированные в зависимости от используемых ими средств защиты наемного труда

* СЗЗЗ = сила законов о защите занятости; ** УВПБ = уровень возмещающего пособия по безработице.

Таблица П.4. Страны, сгруппированные по неравенству (А – Г) и используемым ими средствам защиты наемного труда (I–IV)

Таблица П.5. Места, которые занимают по показателям занятости и регистрации патентов страны, объединенные в различные категории в табл. П.3

Примечание. Названия стран см. в табл. П.2.

Таблица П.6. Общественные расходы на социальные инвестиции в государстве всеобщего благосостояния

Окончание табл. П.6

Примечание. Названия стран см. в табл. П.2. Количественные данные отображают долю ВВП (в процентах), которая направляется на государственные расходы в рамках осуществления соответствующей политики, в 2007 г. ИСТОЧНИК: [Nikolai, 2012].

Таблица П.7. Коллективные переговоры между работодателями и профсоюзами – координация и охват

Таблица П.8. Группировка стран в соответствии с переменными классового неравенства (А – Г) и трудовых отношений (1–4)

VI. Противостояние угрозам и врагам

Самый важный вывод, который следует из предыдущей главы, заключается в том, что напористая социал-демократия представляет собой не просто мечту или далекую перспективу, но реальность наших дней. Она действительно существует в небольшой, но важной части мира – на северо-западе Европы. Казалось бы, попытки перехода к этой модели должны предприниматься и в других странах, по крайней мере европейских. Напротив, мы видим, что даже при заметных успехах этих эгалитарных государств всеобщего благоденствия у них появляются характеристики, присущие либо неолиберальной, либо оборонительной социал-демократической модели. Углубляется неравенство в доходах, увеличивается количество молодых людей, вынужденных соглашаться на заключение трудовых договоров о временной работе. Едва ли не повсеместно снижаются показатели членства в профсоюзах, а также степень координации и охвата переговорами о заключении коллективных соглашений. Несмотря на этот отрицательный опыт, европейский северо-запад остается наиболее эгалитарным регионом мира, а его относительное положение изменилось не слишком сильно, поскольку в других странах положение дел еще более ухудшилось. В наши дни местные элиты североевропейских стран уделяют недостаточное внимание положительным аспектам характеристик достигнутого успеха, выдвигая на первый план свою роль в ограничении движения к свободным рынкам и безраздельному доминированию менеджмента в фирмах. И здесь нет ничего удивительного, так как элиты этих государств всегда могут сослаться на пример США и любых других развитых стран мира с их высокими уровнями неравенства во власти и доходах, настаивая на необходимости заимствования «передового» опыта.

Мы столкнулись с парадоксом, который заключается в следующем. В то время как напористая социал-демократия однозначно обладает свойствами, способными в будущем привести к построению более успешного, эгалитарного мира, что позволило бы населению старых постиндустриальных государств добиться повышения конкурентоспособности, сохраняя добытые в прошлом выгоды снижения уровня неопределенности, все более усиливается опасность утраты нового мира до того, как мы успеем вступить в него. Возникновение этого парадокса вызвано комплексом причин. С одной стороны, демографические изменения, и в первую очередь старение населения, ведут к увеличению доли расходов, направляемых государством всеобщего благосостояния на трансфертные платежи (прежде всего пенсии), и у него остается меньше средств для активной политики на рынке труда или для развития инфраструктуры. Для того чтобы избавиться от данной проблемы, достаточно использовать в текущей политике простые и надежные решения. Имеется в виду увеличение официального возраста выхода на пенсию и сосредоточение усилий на максимизации доли взрослого населения в оплачиваемой занятости. Чем больше граждан государства всеобщего благосостояния занято общественно полезным трудом, тем меньше объем социальных пособий и тем шире налогооблагаемая база. Это положение, обсуждавшееся нами в главе IV, было и остается верным. Далее, как уже упоминалось в той же главе, имеет место определенная зависимость между финансированием системы охраны материнства и детства и численностью следующего поколения рабочей силы. Чем лучше такая система, тем больше матерей имеют возможность работать. Чем больше работающих матерей, тем шире налоговая база и тем выше рождаемость. Чем выше рождаемость, тем больше в стране работающих подростков и молодых людей в возрасте 15–20 лет, а значит и налогоплательщиков. Весьма полезным в этом смысле является и приток рабочей силы из других стран, поскольку большинство иммигрантов находятся в трудоспособном возрасте и характеризуются более высокими показателями участия в составе рабочей силы. Это способствует улучшению соотношения между налогоплательщиками и иждивенцами. В то же время высокие показатели иммиграции вызывают стресс у некоторых групп коренного населения. Возникающие опасения и страх эксплуатируются правыми ксенофобскими и националистическими движениями. Очевидно, что в сильных государствах всеобщего благосостояния общество лучше справляется с этими стрессами, поскольку предлагаемые ими «подушки безопасности» снижают уровень тревожности низкоквалифицированных рабочих из числа граждан страны (см. посвященную этой проблеме работу Антонио Мартина и Гульельмо Меарди).

Пожалуй, главные тревоги связаны со снижением показателей членства трудящихся в профсоюзах. Несмотря на это, в некоторых странах, в первую очередь в Германии и Нидерландах, в бесперебойно функционирующих механизмах трудовых отношений сохраняются высокие уровни координации и охвата коллективными переговорами. Однако профсоюзы ожидает немало опасностей в будущем, поскольку они берут на себя ответственность, но теряют силу и власть. До тех пор, пока государство и работодатели признают полезность сильных институтов коллективных переговоров, они будут стремиться к тому, чтобы сохранить их. В то же время признание работодателями права трудящихся на представительство собственных интересов означает, что первые вынуждены нести определенные издержки, поскольку должны делиться информацией со вторыми. Поэтому европейские работодатели постоянно апеллируют к примеру США, где ограничения на обращение с трудящимися существуют лишь в нескольких секторах экономики. Если профсоюзы зависят прежде всего от своих прошлых институциональных достижений, не подкрепляемых властью, которую дает им членство трудящихся в настоящее время, они рискуют утратить все завоеванные когда-то в противостоянии с работодателями права. О том, что так и происходит, свидетельствует растущее количество временных работников не только в государствах Южной Европы, но и в Германии, Нидерландах, а также в Скандинавских странах.

Современные проблемы членства в профсоюзах существенно отличаются от тех, с которыми рабочее движение сталкивалось в 1980-х годах. В то время профсоюзы представляли в основном интересы рабочих-мужчин, трудившихся в переживавших сокращение размеров отраслях обрабатывающей промышленности. В наши дни во всех развитых странах, за исключением Австрии и Германии, большинство членов профсоюзов составляют женщины, а основным сектором является предоставление общественных (государственных) услуг, а не производство товаров. С преобладанием женщин в сфере общественных услуг, особенно на нижних уровнях, тесно связаны следующие аспекты. Прежде всего, профсоюзы остро нуждаются в привлечении новых членов из сектора частных услуг, а также молодежи. Для профсоюзов занятые в государственном секторе служащие представляют собой ценную базу как часть социал-демократического движения, связанного в силу профессиональных интересов их членов с социальной политикой и социальной защитой, находящимися в центре внимания социальной демократии. Однако не следует забывать об опасности, таящейся в этой ситуации. Как правило, социал-демократические правительства обеспечивают устойчивую хорошую занятость и соблюдают права государственных служащих на коллективные переговоры, в то время как в частном секторе эти условия ухудшаются. В результате государственные служащие превращаются в привилегированную cadre guardé социальной демократии, что вызывает недовольство других трудящихся и ослабляет один из важнейших лозунгов «эсдеков». В соответствии с ним социал-демократическое движение занимает позицию морального превосходства, так как выступает против всех и всяческих привилегий за всеобщее равенство в правах. К тому же, как мы убедились в предыдущей главе, сильные профсоюзы играют в рыночной экономике конструктивную роль только в том случае, когда рабочее движение является всеохватывающим.

Ответ неолибералов на эту проблему? Сведение к нулю членства в профсоюзах и резкое ухудшение условий занятости в государственном секторе – в этом состоят важнейшие задачи политики приватизации и заключения контрактов на представление публичных услуг с частными фирмами. Реакция социал-демократии должна состоять в требовании повышения частных стандартов до уровня государственных, включая расширение членства в профсоюзах и их представительства в сфере частных услуг. Необходимо обеспечить представление интересов временных работников, а также тех, кто вытеснен в сферу фальшивой самозанятости или находится в таком же ненадежном положении. Неудача в решении этих задач приведет к тому, что профсоюзы, независимо от того, идет ли речь о государственном или частном секторе, будут представлять лишь относительно привилегированные внутренние группы, оставив на произвол судьбы наиболее уязвимых с точки зрения трудовых отношений, а значит более всего нуждающихся в представлении интересов работников.

Важнейшей причиной того, что профсоюзам не удается привлечь достаточное количество работников, занятых в частном секторе сферы услуг, особенно в тех случаях, когда речь идет об относительно небольших фирмах и ненадежной занятости, является противодействие работодателей. Социал-демократическим правительствам необходимо принять законы, которые защищали бы право людей на вступление в профессиональный союз и признание его требований на их рабочих местах. В данном случае разумным quid pro quo были бы совместные действия профсоюзов и работодателей, направленные на разработку форм координации и охвата, которые обеспечивали бы чувствительность коллективных переговоров к потребностям рынка (см. обсуждение в главе V).

Еще одна проблема заключается в том, что большинство трудящихся критически относятся к организационной форме профсоюзов (как и многих других ассоциаций, начинавших свою деятельность еще в XIX–XX вв.). Имеется в виду объединение, основанное на отношениях формального членства и уплате членских взносов. Выполняя эти требования, участники объединения получают право на участие в дискуссиях, принятии решений и выборах. Объединение само по себе принимает форму бюрократии, которую возглавляют избираемые руководители. Данная модель реально функционирует только в небольших по размерам структурах, способных легко выполнить обещание об участии в деятельности объединения его рядовых членов. На «долгоживущих» производствах членство в профсоюзе является частью культуры рабочего места и отрасли. Гораздо труднее перенести эту модель в новые сектора, появление которых в последние три десятка лет привело к радикальным изменениям в структуре экономики. Молодые поколения рабочих использовали для связи с широкой публичной ареной другие, более гибкие и «короткоживущие» организационные формы, социальные сети и другие электронные средства коммуникаций.

Профсоюзы, как и другие схожие с ними по «устройству» ассоциации, учатся использовать новые средства информации (например, для организации тех или иных кампаний и конфликтных действий). Но это отнюдь не гарантирует увеличение количества членов профсоюзов, регулярно уплачивающих членские взносы. Как ни парадоксально, культурные привычки людей, живущих в начале XXI столетия, возвращаются к формам организационной деятельности, получившим распространение в конце XIX в. среди французских анархо-синдикалистов. В соответствии с этой моделью профсоюз или другая конфликтная организация не нуждается в массовом членстве. Ей достаточно небольшого ядра преданных делу militants (активистов) при условии, что они, в случае если руководство выступит с призывом к действиям, будут способны быстро собрать вокруг себя гораздо большее количество сторонников. Если бы в XIX в. во Франции существовал Facebook, в числе его основных пользователей обязательно были бы анархо-синдикалистские профсоюзы. Однако переход на эту модель не способен решить проблему пополнения рядов плательщиков взносов, что означает отсутствие у профсоюзов серьезных ресурсов. По сравнению с рабочими организациями Австрии, Бельгии, Германии, Нидерландов, Скандинавских стран или Великобритании французские профсоюзы и в наши дни не располагают ресурсами, необходимыми для поддержания на должном уровне технической и организационной деятельности. Они столкнутся с еще более трудными проблемами, если должны будут взять на себя ответственность за исполнение роли, связанной с присутствием на рынке (см. соответствующее описание в главе V). Отсюда несвоевременность лозунга о «возвращении» к свободной организационной принадлежности, провозглашаемого движениями, основывающимися на социальных средствах информации.

Вероятно, решение дилеммы может быть найдено в двух совсем не похожих друг на друга организационных формах, рожденных XIX столетием (хотя эти источники представляются нам маловероятными). Они отражают слабости рабочего движения на начальном этапе его развития; но и в наши дни оно не может похвастаться силой.

Во-первых, рабочим организациям необходимы средства охвата трудящихся, особенно (но не только) молодых, не работающих на крупных предприятиях или в организациях, предоставляющих общественные услуги, в которых профсоюзы традиционно поддерживают коммуникации со своими членами. Новая рабочая сила, вынужденная трудиться в ненадежных условиях (прекариат), занята прежде всего в небольших, зачастую ad hoc организациях, в которых нередко невозможно определить истинного работодателя. Скорее всего, работники будут оставаться в такой организации короткое время. Первые профсоюзы, сталкивавшиеся с подобными проблемами, искали новых членов по соседству, в местных сообществах. В силу противодействия работодателей они не могли организовать коллективные переговоры и представительство интересов работников, но пытались помочь им в удовлетворении других нужд. В частности, в XIX в. профсоюзы поддерживали связи с похоронными обществами, чтобы облегчить беднейшим трудящимся бремя затрат, которые понесли бы их семьи в случае смерти кормильца и при погребении его тела. Современные профсоюзы имеют возможность предоставлять различные услуги, и не только по таким печальным поводам. Например, итальянские профсоюзы уже предлагают помощь в заполнении ежегодных налоговых деклараций. Если одной из важных характеристик современной жизни является стирание границ между миром труда и миром социальной жизни, то вскоре мы, вероятно, столкнемся с такими примерами, как организация профсоюзами ухода за детьми в интересах работающих матерей.

Второй пример – модель Федеральной палаты труда (Австрия) – не имеет почти ничего общего с первым. В ряде континентальных европейских стран фирмам предписывается обязательное членство в общенациональных торговых палатах. Отчасти эта традиция унаследована от немецких торговых гильдий, отчасти она коренится в наполеоновской модернизации и рациональном порядке. Члены таких торговых палат уплачивают соответствующие взносы. Сами же палаты играют важную официальную роль, так как правительство страны обязано консультироваться с ними по вопросам публичной политики. Однако внутреннее управление палат является полностью автономным, а их руководство избирается фирмами-членами. Торговые палаты действуют на местном, региональном и общенациональном уровнях (формируя, тем самым, свой географический базис) и представляют все виды хозяйственной деятельности в своих областях; таким образом, они выражают общие интересы делового сообщества, а не неких особых отраслей (если только сектор не является доминирующим). Они также обеспечивают равные условия игры для всех фирм, а не только возможности оказывать привилегированное влияние немногим избранным, как это происходит в модели корпоративного лоббирования. Неудивительно, что торговые палаты как институт резко критикуются неолибералами. Тем не менее торговые палаты живут и находятся в поиске новых ролей. Одной из них является участие в решении проблем географического дисбаланса в экономическом развитии (см. обсуждение в главе V).

Эквивалент этого института для трудящихся существует только в Австрии, хотя в прошлом возможность заимствования опыта соседей и создания аналогичной палаты в Германии рассматривали немецкие консерваторы, предшественники неолибералов. В обязанности трудовых палат входит представление интересов всех работников физического и умственного труда (Arbeiter und Angestellte). Они привлекают внимание к различным проблемам, а правительство обязано проводить соответствующие консультации. Как и в случае с моделью торговой палаты, источник финансирования трудовых палат – обязательные платежи (в данном случае взносы наемных работников). При этом они являются самоуправляемыми. Палатам не разрешается участвовать в конфликтных действиях или ассоциировать себя с отдельными политическими партиями. Рожденные во времена Габсбургской империи, трудовые палаты рассматриваются левыми критиками как зависимый от государства соперник профессиональных союзов. Их основная задача состоит не в том, чтобы быть застрельщиком забастовочного движения, но в перехвате инициативы у профсоюзов в качестве официальных представителей интересов трудящихся по целому ряду вопросов. В действительности трудовые палаты поддерживают хорошие отношения с австрийскими профсоюзами в рамках своеобразного разделения труда. В то же время большинство специалистов в сфере трудовых отношений рассматривают трудовые палаты как приятный своей стариной типично австрийский анахронизм.

Не пора ли пересмотреть эту точку зрения? Профсоюзы рискуют превратиться в движение, представляющее интересы уменьшающегося в размерах ядра постоянных работников в нескольких секторах экономики. Поэтому создание трудовых палат позволило бы решать проблемы тех работников, кому приходится соглашаться на ненадежную занятость (прекариат). В дополнение к участию в дискуссиях с правительством и работодателями не так давно трудовые палаты начали использовать новые средства обращения к большому количеству молодых работников, находящихся вне сферы надежной занятости, – например, посредством участия в совместной деятельности с альтернативной венской газетой «Der Falter». Примечательно, что в Австрии временная занятость растет не так быстро, как в соседних с ней странах со схожими режимами защиты наемного труда. Заимствование института трудовых палат (что предполагает принятие мер, направленных на недопущение бюрократизации их деятельности и на использование социальных сетей для развития коммуникаций между организациями и работниками), возможно, помогло бы другим странам добиться снижения остроты проблем, с которыми сталкиваются лица, находящиеся вне рынка труда. Трудовые палаты могли бы объединить свои усилия с профсоюзами, дополняя их деятельность с тем, чтобы способствовать устранению имеющихся на рынке труда пробелов в представительстве.