Глава 5

Более высокий темп, чем в прошлом путешествии, привел к тому, что к концу пути Сергей начал уставать. В результате чего последний отрезок от Тосно, которое здесь называлось Тосна, прошел в размышлениях.

Итак, рассуждал император, Россия выплавляет семь миллионов пудов чугуна в год. Метр самого легкого рельса для узкоколейки весит восемь кило. Правда, он стальной, а не чугунный. Но ведь можно, во-первых, снизить требования по нагрузке, да и увеличить вес вдвое тоже не помешает. Итого на однопутную чугунную узкоколейку от Москвы до Питера уйдет примерно четверть годовой выплавки чугуна. Много, конечно, но иначе каждый год так и придется полпути трястись в скрипучем возке, любуясь на конские хвосты и то, что под ними, а вторую половину сбивать собственную задницу в седле. По рельсам те же лошади смогут тащить гораздо более массивную, а, значит, и комфортабельную карету типа небольшого вагончика, по которому можно будет даже ходить, когда надоест сидеть или лежать. Правда, средняя скорость если и увеличится, то совсем незначительно. Да, но ведь один паровик в России уже есть! И начали строиться сразу второй и третий по образцу первого, которые Нартов заложил перед тем, как приступать к существенно более мощной машине для парохода. При весе около двух тонн, это вместе с топкой и котлом, нынешний нартовский двигатель в постоянном режиме выдает пять киловатт, а в предельном — почти десять. То есть вполне хватит для небольшого паровозика, который будет тянуть один или даже два вагона со скоростью двадцать — двадцать пять километров в час. Значит, со всеми остановками путь займет не более трех суток, ведь на царский поезд не жалко установить единственный в этом мире трехваттный светодиодный фонарь, что позволит двигаться и ночью. Причем независимо от погоды, кроме разве что очень сильных метелей.

Однако тут Сергей почувствовал некоторое неудобство. Ведь паровоз-то будет всего один! Со временем, наверное, их станет два, потом три, а там, чем черт не шутит, и до пяти дойдем. Но все равно железная, то есть чугунная, дорога так и останется игрушкой, предназначенной только для повышения скорости и комфорта императорских поездок. А это будет натуральное использование служебного положения в личных целях! Причем в особо крупных размерах, что совсем никуда не годится. В конце концов, он же не Меншиков, чтобы вбухивать в свои личные проекты средства, соизмеримые с бюджетом империи. Значит, строить дорогу можно только в том случае, если она начнет приносить пользу не только ему, Новицкому, но и всей стране.

Так ведь обязательно начнет, принялся соображать император. Перво-наперво она позволит увеличить товарооборот между Москвой и Питером. Ведь те же лошади по рельсам смогут тащить в несколько раз больший груз, да и сезонная распутица им станет мешать гораздо меньше. Значит, следует попробовать привлечь к финансированию этой затеи купцов. Эх, ну почему же хорошая мысль если приходит, то с приличным опозданием? Нет чтобы побеседовать о дороге под утку с лимонами у Арефьева, а теперь это откладывается до обратного пути.

Что еще полезного может дать такая стройка? Разумеется, стимулирование спроса на промышленную продукцию. Сергею говорили, что многие металлургические заводы могут выплавлять и больше, но казна выделят на закупки чугуна и железа ограниченные суммы, а других потребителей почти нет. Одно это уже очень хорошо, но ведь строительство такого суррогата явится замечательной тренировкой перед созданием нормальных железных дорог. Будет где вырасти кадрам, а ошибки при строительстве узкоколейки с пониженными требованиями гораздо проще исправить.

Почувствовав, что битва с собственной совестью практически выиграна, император продолжил размышления.

Кто будет все это строить? Нужны инженеры и рабочие. Ни тех, ни других практически нет. Значит, они должны появиться прямо в процессе стройки. В качестве исходного материала для рабочих послужат крестьяне, ранее принадлежавшие ссыльным Долгоруковым и покойным Голицыным. Заодно на них и приступим к отработке механизма освобождения от крепостной зависимости, а то ведь пока в этом направлении есть только благие пожелания.

Итак, отработал год без нареканий — получай волю, но без земли. Еще год — будет уже небольшой надел около железки, а если работал хорошо, то и не такой уж небольшой, но только после окончания строительства. Вот только… землю-то где взять? Здесь не Сибирь и Дикое Поле, она вся давно занята.

Тут Новицкий даже немного удивился своей несообразительности. Где взять, где взять. Да просто купить! Раза в три больше, чем понадобится под саму дорогу. А потом треть из нее продать. По завершении строительства земля рядом с железкой наверняка подорожает в разы, так что вся эта операция окажется вполне рентабельной даже с учетом выделения наделов рабочим. Для инженеров же придется создавать школу, преподавание в которой будет вестись прямо на стройке. Ученики сразу начнут решать не абстрактные, а вполне конкретные задачи — сколько кубометров грунта надо насыпать и сколько шпал заготовить на отрезок от этого дерева вон до того валуна, например. Ошибся в расчетах — недостающее тащишь на своем горбу, а избыточное оплачиваешь из своей стипендии, такая система оценок будет куда эффективнее, чем всякие табели с экзаменами.

Оставалось решить вопрос — вот что, так прямо сразу начинать строить большую дорогу или сначала соорудить где-нибудь совсем маленькую, в порядке эксперимента? Как сделали в той истории, которую изучал Новицкий.

Как угодно, но только не так, сразу сказал себе молодой человек. Ту — Царскосельскую — дорогу построили на виду, и она была не нужна никому, кроме царя и его приближенных. Видимо, уже тогда у российского руководства появились проблемы с совестью, расцветшие пышным цветом к моменту, когда Сергей отправился в прошлое. Оно, конечно, тоже далеко не рай, но все же не стоит здесь лишний раз свинячить, принял решение император. Да и секретность надо блюсти, вот из этого и будем исходить. То есть построим круг, а точнее овал, начинающийся от нартовского завода, проходящий по заднему краю дворцовой территории по ту сторону Яузы, а затем поворачивающий налево. Там мелкая речка, перекинем через нее мост, еще один левый поворот — и начнется небольшое болотце. Вот и хорошо, можно будет прикинуть различные способы укладки пути в таких условиях. А после болота снова налево, через овраг и назад к заводу. Получится замкнутый маршрут длиной километров десять. По нему можно будет гонять хоть конные поезда, хоть на паровой тяге, и смотреть, сколь часто придется перепрягать лошадей или заправлять паровоз. Кроме того, оценить износ как подвижного состава, так и самих путей. Весь круг обнести забором, официально же объявить, что внутри него находится полигон, на коем проходят боевые учения Семеновского полка. Чтоб, значит, зеваки не шастали, а то разбирайся потом, кого это тут опять невзначай подстрелили. Тем более что на самом деле учения часто проходят именно в тех местах, только пока обходятся без забора.

Тут молодой император был отвлечен от раздумий какой-то незапланированной суетой, а вскоре колонна встала. Сергей потянулся было к верхним пуговицам камзола, но они и так были расстегнуты. Правда, не для того, чтобы побыстрее достать наган в случае надобности, а в силу довольно теплой погоды.

Подскакал Миних и объяснил, что наконец-то развалилась телега, везущая бочки с нефтью. На ремонт потребуется от часа до полутора, а потом можно будет продолжать движение, но все-таки лучше немного помедленней, чем до того. Так как до Питера оставалось верст двадцать пять, то фельдмаршал предлагал оставить телегу здесь и двигаться дальше, ничего с этими бочками не будет.

— А если все-таки будет, ты мне сможешь быстро, в течение пары суток, достать другие? — поинтересовался молодой царь. — Вот представь себе картину — едет кто-то по дороге, а на ней стоят три здоровые бочки. Вдруг там вино или, например, оливковое масло? И не укатить ли их в сторонку по этому поводу, потому как охраны-то никакой нет? Дробить же охрану нельзя, она у нас и так по минимуму. В общем, предлагаю сделать остановку.

Миних посмотрел на часы, установленные в императорском возке — они показывали восемь пятнадцать. Потом глянул на солнце — по нему выходило, что сейчас нет еще и шести часов вечера.

— Мне тоже кажется, что солнце все-таки точнее, — подтвердил его сомнения император, — так что мы все равно успеем до темноты, даже если на ремонт уйдет не полтора, а два часа. В общем, командуй привал, фельдмаршал.

Царь вез бочки своему лейб-медику, известному ученому, члену Лондонского королевского общества, профессору Академического университета Шенде Кристодемусу. Российским академиком сей достойный муж пока не стал, хотя император уже зондировал почву по этому поводу. Но президент Академии наук Блюментрост встал насмерть — или он, или этот шарлатан. А так как предполагалось пригласить в Питер еще нескольких европейских ученых, то Сергей решил повременить. Все-таки в Европе Блюментроста знали — и, к некоторому сожалению, Кристодемуса тоже, причем не с самой лучшей стороны.

Новицкий собирался подкинуть магу и целителю идею перегонки нефти. Потому как у того имелся качественный самогонный аппарат, на котором астральный целитель чуть ли сутками напролет гнал яд против микробов, добиваясь наибольшей крепости. Так пусть сделает перерыв, пока все население Питера не превратилось в алкоголиков! Тем более что Новицкий еще в будущем слышал — мол, керосин помогает от вшей, облысения, рака и женского бесплодия. Правда, молодой человек верил только в первое свойство, так как читал о нем в энциклопедии еще советских времен, а про все остальные узнал по телевизору, которому верить — это все равно что прилюдно расписаться в собственной дебильности. Но вдруг Шенда найдет керосину еще какое-нибудь полезное применение?

Просто за прошлую зиму Сергею основательно надоели свечи, и он решил изобрести керосиновую лампу. А то ведь не все дома каменные, как его Лефортовский дворец. Цесаревна, например, живет в деревянном Ново-Преображенском. Керосиновая же лампа не только светит лучше свечей, но и менее опасна в смысле пожара.

Кроме керосина, из той же нефти можно будет получить масло. Правда, отнюдь не "Ликви Моли", "Мютюль" и даже не автол советских времен, про который Сергею рассказывал дядя Виталий, но для здешних станков с паровиками и такое сойдет. А вот куда девать бензин? Ведь изготовление двигателя внутреннего сгорания в ближайшие планы императора совершенно не входило. Нет, небольшая склянка не помешает для чистки одежды, но ведь его получится не так уж и мало. Продавать, что ли, населению для тех же целей? Так ему тоже много не понадобится — во всяком случае, спрос будет значительно меньше, чем на керосин. В свое время его просто выливали, но хозяйственная натура Новицкого не могла допустить такого расточительства. Ладно, придумаем что-нибудь, решил император и сходил посмотреть, что там случилось с телегой-нефтевозом.

У нее разломалась задняя ось. Вообще-то императорская процессия в числе прочего везла с собой и запчасти, то есть набор заготовок, которые, подогнав по месту, можно было использовать для любого возка, входящего в ее состав. Но в том-то и дело, что эта телега появилась в кортеже внезапно! Нефть Сергей заказал довольно давно, но она прибыла из Астрахани в Тверь за несколько дней до приезда туда императора. Вот, значит, и пришлось искать подходящую для перевозки трех бочек телегу уже в Твери.

Когда молодой царь подошел к месту происшествия, дискуссия между двумя лейб-плотниками уже заканчивалась. Ее результат можно было пересказать примерно так:

— Ежели взять вот эту ось, да железными скобами прикрепить к ней половину оглобли, а поверх примотать ствол вон той осинки, чтоб далеко за ней не бегать, то получится даже лучше, чем было до того.

Естественно, все это было высказано в гораздо более экспрессивных выражениях, но их император знал уж всяко не меньше плотников, поэтому сразу уловил суть. Глянул на место излома, прикинул силы, приведшие к такому результату, и предложил:

— Если вон с той хреновины стесать лишнее так, чтобы она встала вот сюда, то никакой осины не понадобится.

— А ведь дело государь-то советует, — хмыкнул старший плотник, — этак мы куда быстрей управимся.

Действительно, ремонт занял всего минут сорок, за которые Новицкий придумал, куда девать бензин. Да просто взять и за компанию с керосиновой лампой изобрести паяльную! Чай, электропаяльники тут еще не скоро появятся. Опять же корабли смолить, да и вообще это такая вещь, которая всегда пригодится в хорошем хозяйстве. А конструкция у нее не намного сложнее, чем у той же самой керосиновой. И примус, примус не забыть! — напомнил себе Новицкий. Чтобы чай или кофе можно было заваривать самому, не поднимая суеты среди прислуги.

Процессия уже тронулась в путь, когда впереди показался всадник. Вскоре Сергей узнал его — это был один из помощников коменданта Летнего дворца Василия Нулина. Интересно, что там случилось?

— Специальное сообщение для государя! — крикнул курьер, останавливая лошадь.

— Вот он я, — выехал из-за спины Миниха император. Фельдмаршал же сдал назад, дабы его величество мог поговорить с гонцом так, чтобы их никто не слышал.

— И что там у вас стряслось?

— Государь, днем в Санкт-Петербург прибыл очень странный корабль. Моряки просто не понимают, почему он до сих пор не утонул, у нас и куда целее шли на дно за милую душу. А его благородие комендант уже сбегал в голландское посольство. И там говорят, что это разбойничья…

Тут гонец достал мятый обрывок бумаги, пару минут смотрел на него, шевеля губами, и наконец закончил сообщение:

— Разбойничья карибская шхуна.