Глава 14
Новицкий давно знал, что, если какое-нибудь дело не очень получается, то его можно отложить, а дальше события станут развиваться по одному из двух сценариев.
— Или после перерыва станет ясно, что на этом пути вообще ничего не светит и вся суета была зря, надо искать другой.
— Или все-таки выяснится, где была ляпнута дурость, а от такого понимания уже совсем немного до прояснения, как сделать работу по уму.
Так вот, с радиостанциями дело сразу пошло по второму варианту. Сергей довольно быстро убедился, что подстроечные конденсаторы в них, будучи почти неотличимы по виду, характеристики имели довольно-таки разные. Эти детали император делал сам, чтобы отработать конструкцию, а перед отъездом в Питер вручил Нартову чертежи и задание развернуть мелкосерийное производство, то есть за три месяца изготовить четыре штуки. Осталось только убедиться, что у Андрея Константиновича, в отличие от некоторых, они получились одинаковы не только внешне, после чего поставить два изделия в радиостанции и обнаружить, что они очень даже работают. К тому же телеграфисты все же кое-как освоили и прием, и передачу. Разумеется, к недоделанным рациям им ходу не было, они работали на тренажерах. Помощник крутил смазанный канифолью валик, в который при замыкании ключа упиралась тонкая сосновая планка и начинала противно пищать, почти как здоровенный самодельный наушник приемопередатчика. К приезду императора два недоросля из обучаемых преодолели рубеж тридцати знаков минуту, а два вообще могли и принимать, и передавать по сорок. В общем, прикинул Новицкий, осень им на натурные тренировки, а по санному пути можно уже будет отправлять бабкиной внучке Анюте, то есть польской княгине Екатерине Браницкой, очередную тайную посылку от отца. Правда, сам Алексей Долгоруков об этом был совершенно не в курсе, но, в конце концов, тайна потому так и называется, что про нее знают далеко не все.
В секретариате тоже не теряли время даром — указ, который Новицкий задумал еще год с лишним назад под рабочим названием "О вольности сословий", был уже почти готов. И, главное, ему придумали название, которое не содержало слова "вольность", а так же "свобода" и прочих. Потому как император помнил, что в изучаемой им истории за указом Петра Третьего "О вольности дворянства" кое-где последовали бунты, потому как крестьяне сочли, что там и про них тоже что-то было, но помещики эту часть просто зажилили.
Теперь краткое наименование готовящегося указа звучало как "О поощрениях", ибо свободу никому не предполагалось давать даром, а исключительно в порядке поощрения за что-либо. Например, за добровольно внесенную в государственный бюджет немалую сумму, или за воинскую доблесть, или… в общем, вариантов в том указе рассматривалось много. Полное же его название было всего на три слова короче официального императорского титула, причем даже сам Новицкий только после третьего прочтения понял, о чем там вообще идет речь.
И, разумеется, сразу по приезду в Москву Лиза получила вожделенные деньги, ибо недавно прибыл второй золотой обоз с Урала. Цесаревна тайно отправила Мавру в Дорогомиловскую ямскую слободу, после чего в Ново-Преображенский дворец еще более тайно приехал возок с бабкой-ведуньей. Она пробыла там до позднего вечера, а ближе к ночи появилась уже в Лефортовском дворце, где сдала деньги, получила из них небольшую премию и за чаем посвятила императора в тонкости только что состоявшегося обряда ликвидации последствий приворота.
Проводив начальницу Невидимой службы, молодой царь даже немного взгрустнул — все-таки с Лизой его многое связывало. Спать совершено не хотелось, и Сергей решил попробовать свои силы в любовной лирике.
Нет, сам он писать стихов не собирался, настолько далеко его самонадеянность не простиралась. Император попытался вспомнить подходящее стихотворение Пушкина. Как там было — "Я вас любил. Любовь, еще быть может"…
К полуночи Новицкий припомнил две первые строчки и две последние, но вся середина стиха так и осталась покрытой мраком забвения. Можно, конечно, прикинул царь, просто соединить эти четыре строки вместе. Получится довольно красиво, но, к сожалению, без рифмы, а еще неизвестно, уже придуманы белые стихи или пока нет. Да и вообще Сергей сильно подозревал, что поэты изобрели их из меркантильных соображений — чтобы, значит, получать тот же гонорар за куда меньшие усилия.
Потом император постарался вспомнить, кому было посвящено стихотворение великого поэта. Кажется, у той дамы была какая-то слесарная фамилия. Зубило? Нет, скорее Штангенциркуль. Или Рейсмус?
На этом царь незаметно для себя так и заснул в кресле, уронив голову на почти чистый лист бумаги. И во сне ему пришло понимание — ту даму звали Керн, а в середине стиха поэт убеждал, что не собирается ее домогаться.
Несмотря на некоторое неудобство позы, царь неплохо выспался. Выпил кофе, съел бутерброд и велел Афанасию передать питерской гостье Татищевой, что через полчаса император приглашает ее вместе посетить завод Нартова. Во-первых, Сергей собирался привлечь ее к проектированию первого паровоза. А во-вторых, предстояло немного поухаживать за девушкой. По поводу результата Сергей не волновался, ему был интересен сам процесс, ибо до сих пор он имел об ухаживании чисто теоретическое представление, полученное на уроках по сексуальной культуре. Полчаса же были нужны для того, чтобы вспомнить, когда и как надо начинать бросать на объект ухаживания восхищенные взгляды — и чем, вообще говоря, они отличаются от просто заинтересованных. В свое время это у Сергея получалось неплохо, преподавательница его хвалила, но с тех пор прошло уже без малого два года, что-то могло и забыться.
По дороге на завод император вкратце рассказал Татищевой о паровых машинах, заранее предупредив, что все ей услышанное будет являться государственной тайной. Потом любовался обалдевшей физиономией Нартова, причем дважды. Сначала — когда мастер увидел, что император явился на завод с женщиной, причем она совершено явно не Елизавета. Немного отойдя от первого потрясения, Андрей Константинович впал во второе, обнаружив, что гостья не только разбирается в технике, но и свободно владеет метрической системой, которую император совсем недавно начал вводить вместо используемой до того дюймовой. По какому случаю объяснение конструктивных особенностей токарного станка последней модификации прошло несколько сумбурно, но это не помешало даме все понять и прийти в полный восторг.
На обратном пути Сергей решил, что от взглядов пора переходить к словам. В его исполнении это выглядело так:
— Да, просверлить три овальных отверстия в цилиндре не проще, чем добавить в золотник еще и функцию выпуска отработанного пара. Однако при этом тот пар, будучи охлажденным в процессе уже совершенной работы, охладит золотник. Потом свежая порция нового его снова нагреет, и так далее. Значит, часть энергии нагретого пара будет тратиться на регулярный подогрев золотника, чего нет в нашей конструкции, где пар не меняет своего направления, двигаясь всегда от рабочего торца цилиндра к выпускному. И, кстати, тебе не говорили, что ты очень красивая?
— Г-говорили… — пискнула Елена, покраснев так, что стало почти не видно веснушек. — Господин Осип Най мне так не раз говорил.
— А я думал, муж, — немного удивился Новицкий.
Было видно, что только присутствие императорской особы помешало собеседнице с отвращением сплюнуть.
— Вспоминать про этого пропойцу не хочу, — переведя дыхание, затараторила она. — Государь, а ты правда так считаешь? Ведь ее высочество гораздо красивей меня! А про паровой двигатель — вот только-только пришло мне в голову, что его можно сделать симметричным. Удлинить цилиндр так, чтобы выпускные отверстия оказались точно посередине, и делать впуск по очереди с двух концов. Тогда размеры, вес и стоимость увеличатся совсем немного, зато мощность станет больше в два раза. И… ваше величество, что вы на меня так смотрите?
Император, наплевав на последовательность, в свое время выученную под руководством Стерляди, глядел на собеседницу с удивлением, переходящим в искреннее уважение. Надо же, от самого простенького комплимента Лена придумала паровик двойного действия! А он все ждал, когда же до него дойдет Нартов. Интересно, а если ее поцеловать — она сразу компаунд изобретет или начнет с чего-нибудь менее революционного? Ладно, это ближе к вечеру, а пока…
— Ты вроде говорила, что хочешь научиться ездить на лошади? Я готов начать тебя учить сразу после обеда. Да, и обедаешь ты сегодня со мной, согласна? Вот и отлично, тогда у меня будет еще две маленьких просьбы. Во-первых, не называй меня на "вы", когда мы наедине, а то мне начинает казаться, будто я чем-то перед тобой провинился. И всяких государей с величествами тоже не надо. Меня зовут Петр. Можно — Питер.
Дело в том, что Сергей был еще согласен, когда его называла Петенькой Елизавета, она все-таки заметно старше императора. Но Лена пусть зовет его Питером, как одного из любимых литературных героев, капитана Блада.
Обед прошел без особых неожиданностей, а вот начавшееся после него обучение основам верховой езды преподнесло императору сразу два сюрприза. Первый был так себе, но все же заслуживал внимания. Он состоял в том, что у Елены нашелся костюм для верховой езды по-мужски, то есть верхом, а не боком. И он был знаком императору — в почти таком же не раз ездила Елизавета, только теперь он был явно ушит под фигуру Татищевой. То есть цесаревна серьезно подошла к экипировке своей сменщицы, за что Сергей мысленно засчитал ей отдельный плюс.
Второй же сюрприз был куда весомей — Лена, хоть и говорила, что совсем не умеет ездить верхом, ухитрилась ни разу не свалиться с лошади, к разочарованию Новицкого, который уже был готов ловить даму на лету. И, естественно, опускать на землю не сразу, а немного погодя. Она же, не падая, почти сразу научилась направлять кобылу примерно туда, куда надо, и даже смогла проехать метров четыреста.
Царь хорошо помнил свои первые уроки верховой езды и вынужден был признать, что у Лены сейчас получается куда лучше, чем у него тогда. Интересно, почему?
Немного подумав, Новицкий решил, что вряд ли это из-за его выдающихся способностей к педагогике. Скорее всего, тут сработало то, что его ученица, пусть сама до этого и не пробовала ездить, постоянно видела, как это делают другие. Да и лошадь наверняка не казалась ей огромным и непредсказуемым зверем, как Сергею два с небольшим года назад на первом уроке. В общем, они нормально, хотя и не очень быстро, доехали до огорода, на котором произрастало второе поколение всяких овощей из семян, подаренных его величеству могиканской княгиней Василисой Чингачгуковой, ныне уже год пребывающей в счастливом замужестве за лейб-гвардии полковником Степаном Шепелевым. Или, что почти то же самое, захваченных из будущего курсантом под номером семь Сергеем Новицким. Вот он и волновался, не подсунули ли ему в Центре какую-нибудь геномодифицированную дрянь, которая выродится уже во втором поколении. Хотя, конечно, Афанасий Ершов в каждом письме, кои он слал в Петербург два раза в месяц, в числе прочего осведомлял императора и о состоянии огорода. Однако царь, понятное дело, хотел взглянуть на растения своими глазами. Ведь почти весь прошлый урожай был пущен на семена! Даже жареные кабачки удалось попробовать всего два раза, да и то их пришлось готовить на конопляном масле. В принципе, и так получилось очень даже неплохо, но на подсолнечном они выходят все же явно вкуснее.
В отличие от Елизаветы, которая год назад проявила заметный интерес к тогда еще совсем небольшому огороду императора, Татищева сразу извинилась и сказала, что всю жизнь прожила в городе, огорода никогда не имела и потому ничего в этих растениях не понимает. Хотя, конечно, ромашки тут очень большие и красивые.
Пару минут Сергей высматривал, где его спутница нашла хоть одну ромашку, то есть не выполотый вовремя сорняк, потом проследил за ее взглядом и понял, что она имела в виду подсолнухи. Вздохнул и сказал, что на сегодня уроки закончены, до вечера Елена свободна, а в девять он надеется, что она окажет ему честь отужинать в его обществе. После чего проводил даму до подъезда, помог слезть с кобылы, а затем в сопровождении дежурного десятка охраны поскакал в Ново-Преображенское. Ибо заводить новую любовницу, пока еще не все прояснено со старой, ему казалось некрасивым. И вообще было интересно, как поведет себя цесаревна. Предоставит возможность своему Петеньке объявить о грядущем разрыве отношений или сделает это сама? Император склонялся ко второму предположению, потому как считал тетку умной женщиной, вовсе не желающей испортить дружеские отношения со своим царственным племянником. А это могло случиться, если она позволит ему считать себя виновным в их разрыве.
Елизавета не обманула ожиданий молодого царя. Она, с трудом сдерживая слезы, поведала о своем открытии. Мол, она поняла, что слишком стара для Петеньки, не может составить ему счастья и не хочет его ничем неволить. Император тут же вспомнил третью и четвертую строку пушкинского стихотворения, которое не давало ему покоя прошлым вечером. А Елизавета тем временем с чувством продолжала, причем и дальше почти по Пушкину. Сергей, постаравшись изобразить трагическое лицо, внимательно слушал. Понятно, прикидывал он, что это не экспромт — Лиза, небось, все давно продумала, да еще не раз отрепетировала со своей Маврой. Но все равно еще чуть-чуть — и я тут, пожалуй, от полноты чувств даже пущу слезу.
Наконец цесаревна закончила, и молодой царь в порядке поощрения зашмыгал носом и обнял свою Лизу, причем не как любовницу, а по-братски. Потом немного отстранился, кивнул, сказал, что никогда-никогда не забудет прекрасных минут, подаренных ему Елизаветой, и отчалил. Спросить, как у нее продвигаются дела с Фридрихом, можно будет и попозже. Потому как такого, чтобы она произвела впечатление на принца непроизвольно и незаметно для себя, просто не могло быть.
Сразу после ужина император еще раз припомнил конспекты по сексуальной культуре, имеющиеся в планшете и прочитанные сегодняшним утром. И, пока ничего не забыл, поднял глаза к потолку, с выражением признался Татищевой в любви и вручил заранее приготовленный букет подсолнухов — раз уж они ей так понравились, то трех штук не жалко. Та сначала вообще не поняла, о чем ей толкуют, а поняв, настолько разволновалась, что даже не смогла сама справиться с застежками платья, так что Сергею пришлось ей слегка помочь.
При виде обнаженной подруги у молодого царя возникло большое желание, но не совсем такое, какого он ожидал. Вообще-то он уже видел Елену полуобнаженной, но только снизу, где это не очень бросалось в глаза. Да и глянул он тогда на нее мельком, ибо его больше интересовала быстросъемная юбка-подставка. А сейчас Новицкому очень захотелось хоть чем-нибудь подкормить девушку. Ведь все же ребра сосчитать можно! Кто ее довел до такого состояния — неужели муж? Вот мерзавец пьяный! Чтоб ты побыстрее своим любимым портвейном до конца третьей стадии долакался, скотина, уж Нулин за этим проследит. Какая этому козлу женщина досталась, а он? Тьфу, да только.
Император потянулся было к шнурку звонка, чтобы велеть тащить с кухни все, что там есть, но вовремя спохватился. Немедленного эффекта все равно не будет, а Лена может не понять и обидеться. Поэтому Сергей просто нежно приобнял девушку за плечи и уложил ее на кровать. Потом разделся, на что у него ушло менее тридцати секунд, погасил обе керосиновых лампы и лег рядом.