Продолжение дневника
Не знаю, что там написал отец Ермолай, но завод готовился к долгой и кровопролитной войне. Кроме работающих, как проклятые, цехов, новыми реалиями стали два земляных редута – один у верфи и второй на впадении Мельничного ручья в Двину, то есть по краям завода. И это зимой! В дикие морозы! Редуты, правда, небольшие, но зато венчали их орудийные башни, грозно поводящие парами трехдюймовок и курящиеся тонкими струйками дыма печей отопления. Страсти-то какие! То, что морпехи были с оружием, меня удивить уже не могло, логичное продолжение.
Спрашивать, кого ждем в гости, не армию ли султаната в полном составе, было как-то неудобно. Настрой у всех встречающих выглядел боевым и приподнятым. Но эта пара башен меня добила. Спросил, кто хоть внутри и чего им там спокойно не сидится. Объяснили, что в башнях дежурят пушкари, а стволами и башней поводят, чтобы не примерзали. Сами башни стоят на невысоких срубах, которые просто засыпаны, так что в каждой башне по трое пушкарей – один сидит внизу, топит нашу походную печку, и снаряды там же держат, самоубийцы, а двое дежурят в башне. Слов нет. Точнее, есть, но они их не заслужили, скорее отец Ермолай. С отцом поговорю отдельно.
Теперь время всех хвалить и рассказывать, как ими горжусь. Что является чистой правдой. Бог с ним, что нам вся эта фортификация не нужна, зато народ теперь видит, что у нас все серьезно, и гордится, а главное, пушкари на настоящих башнях тренируются. Пусть так и будет.
Весь вечер народ гулял. В честь возвращения даже пальнули из одной башни, болванками, разумеется, и постреляли из ракетниц. Народу необходимо напряжение снять, завтра начну плавную демилитаризацию. Башни оставлю, очень уж они украшают пейзаж.
Пару дней носился, как тайфун, по верфи и заводу, решал накопившиеся проблемы и создавал новые. Потом уехал на Соломбальские верфи, пока еще лед стоял, для проверки готовности винджаммеров. Отъезжая, обещал пушкарям устроить по возвращении экзамен на тренажере.
В Архангельске развил не менее бурную деятельность, пользуясь тем, что Апраксин остался в Москве и собирался в Азовский поход. В Москве мы с ним встречались всего несколько раз, он к Петру старался держаться поближе, но про свое вынужденное самоуправство на верфи ему рассказал, чтобы обид потом не было. И получил отпущение грехов под штоф в офицерской компании.
Теперь вот решил нагрешить с новой силой. И мне это вполне удалось. Все работали теперь только на два винджаммера, и покрытие их обшивкой шло буквально на глазах. Думаю, мачты начнем ставить одновременно тут и в Вавчуге. Символично. Уехал обратно, боялся, что река вскроется.
Соревнования башнеров устроил с размахом. Стреляли они у меня по всем пяти щитам, произвольно расставленным по стрельбищу. На стрельбы собралось много зрителей, так как про экзамен, отъезжая, имел глупость сказать прилюдно. Велел подогнать к полигону кухню, отчего народу сразу существенно добавилось. Всем пушкарям давали три попытки, по два патрона на мишень и ограничивали время двумя минутами, о чем отбивали колоколом.
Вот тут серьезно задумался. Они на полигоне тренируются без затычек в ушах, а на корабле что делать? Хорошо хоть дежурные в боевых башнях редутов сидят заткнув уши, пусть привыкают. Надо срочно придумывать систему коммуникации с глухарями при орудиях. А то они мне настреляют, пожалуй. Отложил мысль до вечера. Впереди был увлекательный марафон пушкарей. Думаю, при таком стечении народа они выложатся по максимуму, вот я и посмотрю, какой он у них, этот максимум.
Стреляли довольно средненько, и это при том, что качальщики платформы пушкарям явно подыгрывали, изображая пологую и спокойную зыбь. Сделал вид, что не заметил, дал отстреляться всем пушкарям по первой попытке. Первую попытку пушкари сдали на оценку «хорошо». В перерыве отвел качальщиков в сторонку и задал один-единственный вопрос:
– Уважаемые, когда в море, в свежую погоду, наши пушкари не попадут ни в один вражеский корабль, на вашу совесть ляжет ответственность за четыре сотни душ, а то и более. Думайте и сменщикам мои слова передайте.
Вторая попытка была никуда не годная, даже на зачет не тянула. Сильно огорчился, собрал пушкарей и заряжающих, объяснил основную ошибку – стрелять надо в мертвых точках, когда башня на доли секунды зависает неподвижно на гребне волны или во впадине. Показывать не стал, опасался опростоволоситься, у меня со стрельбой с качающейся платформы также не все хорошо было.
Объявил вторую попытку еще раз, предыдущие стрельбы в зачет не включаем. На этот раз стреляли лучше, но все равно крайне отвратительно по результативности. Собрались еще раз, снова обсудили ошибки, начали третью попытку… Ничего принципиально не поменялось.
Схватился за голову. При такой результативности никаких снарядов не напасешься. Вот она – самая больная моя проблема. Три месяца будем ночевать на стрельбище. Тяжело вздохнул и порадовал этим пушкарей.
Тем не менее объявил стрельбы состоявшимися – назначил победителей и сделал экзамены пушкарей ежемесячными. Потом был небольшой праздник, раз уж такая толпа собралась. А вообще с праздниками тут хорошо – их много, чуть ли не сотня в году. Веселиться народ любил и умел. Как ни странно, обходились без поголовного пьянства. Были и такие типы, не скрою, но в основном народ просто собирался и веселился. Даже пели, если близко к костру сидели, а то воздух еще ледяной.
Первый месяц сидел с пушкарями в качестве заряжающего, к концу месяца говорил с трудом и хрипел. Надо было башню как-то протапливать, холодина там дикая. Результаты стали гораздо лучше, но заплатил за это простудой. Пушкари-то менялись, а мне приходилось сидеть там безвылазно и говорить, говорить, говорить. В результате две недели апреля валялся дома, разрываясь от надвигающихся проблем.
Самостоятельная работа пошла пушкарям на пользу, они взяли все, что могли, из советов, после чего мое присутствие только их сковывало. Теперь они явно начали прогрессировать, только несколько запоздало – приближалось время спусков кораблей на воду.
Младший брат «Орла» обрел законченные очертания, и в эллинге разбирали крышу для установки мачт. Оба корабля уже давно называли «наши орлы» и имя новому кораблю, после коротких споров, дали «Ястреб», как младшему. Подозреваю, что следующий будет «Соколом», а вот как они дальше станут выкручиваться, без понятия, надеюсь, до воробья не дойдут.
Носовую фигуру «Ястребу» сделали соответствующую, но с меньшей детализацией. Детализация здесь была принесена в жертву скорости. Судно получилось хорошее, но сугубо утилитарное, ни одной росписи по стенам, в отличие от «Орла».
Команда «Ястреба» осваивала свое судно. На первых порах приказал смешать четыре артели поморов, и четверть команды на «Ястребе» была с «Орла». Капитаном временно назначил Глеба из экипажа «Орла». Надеюсь, при новом вооружении гафельными парусами команда освоится быстрее. Прямые паруса остались только на бизань-мачте да еще и со шпиртами, для лиселей. Был реальный шанс сохранить высокую скорость.
Еще две команды для винджаммеров также тренировались на «Орле» и «Ястребе», и в них намешал по четверти из команды «Орла». Однако как представлю себе этот детский сад на выезде, в открытом море, да под бортовыми залпами большого количества опытнейших ловцов удачи, мне становится дурно до тошноты. Дорисовывал эту картину башнерами, которые никуда попасть не могут – захотелось все бросить и уехать в отпуск на год минимум. А вдруг опять под молнию попаду?!
Еще пришлось остановить стрельбы морпехов и начать накопление патронов для лета, с последующей экспедицией на Урал. Новобранцы стреляли плохо, для них все же разрешил стрельбы раз в неделю.
Пушкари из башни не вылезали и жгли патронов больше, чем рота морпехов. С ужасом представил, если бы они так жгли снаряды, пусть даже болванки. Хотя это еще впереди, и мой ужас от всего надвигающегося рос с каждым днем.
Тая опять перешла на заварку чая из пустырника. В этот раз привкус распознал, может, еще и не все так плохо. Но ведь еще и не лето…
Понял, что доведен до крайней нервной степени – когда заметил за собой составление плана отступления и заманивания противника на береговые батареи. Спросил самого себя: «Какие еще батареи?!»
Начал рассказывать сам себе – ретивые и самые шустрые ловцы будут брать нас в горле, но их единицы, с ними, надеюсь, справимся. Основные силы встанут у Святого Носа, неспешно курсируя небольшими группами и прислушиваясь, не началась ли где пушечная канонада. Брать нас в Белом море – свидетелей много. А вот на выходе из горла можно целую флотилию ловцов собрать.
Думаю, ловцы уверены: раз нет орудий, то в корабли напихают солдат. Наверняка нападающие начнут палить картечью еще перед абордажем. Если это мое умозаключение верное, то пушки у ловцов перед первым залпом заряжены картечью. Этим грех не воспользоваться. Уж в упор-то мои пушкари не промахнутся, а ответить нападающим нечем, ибо картечь бьет только борт в борт. Вот только может быть ловцов очень много, и нас просто «задавят массой».
Так, ну а что там с береговой артиллерией? Ага, значит, встретив плотную группу, начинаем от них убегать в Мезенский залив. Почему не обратно в горло? Ну, не дураки же они – наверняка несколько судов в горле припрячут, чтобы уж наверняка зажать.
Значит, бежим в Мезень, бакштагом левого галса или фордаком. Отстреливаемся назад из двух задних башен. Мажем наверняка по-черному. Нет, надо убегать медленно, чтобы чуть больше пятисот метров разрыва было, книппелями ловцы уже не докинут, а наша точность заметно подрастет.
Итак, убегаем. Мы убегаем и наталкиваемся на остров Моржовец, по здешним названиям – Моржовый остров. Хм. А ведь действительно. Далее, обходим остров с восточной стороны, может, кто из ловцов на Моржовских кошках осядет, в смысле мели там сплошные. Ловцы наверняка разделятся – часть за нами, часть с обратной стороны. Бинго! Вкапываем наши две башни на западном берегу острова. Там глубины больше и можно прямо под берегом провести погоню. Башни расстреливают тех, кто проходит вдоль берега – только огневые точки разнести подальше друг от друга надо.
Потом мы огибаем остров и начинаем резаться против ветра, да еще прикрытые островом. Пойдем медленно, а погоня еще медленнее. Подведу этих ребят под выстрелы в упор с береговой батареи.
А если ловцы десант решат высадить? Значит, надо по сотне стрельцов на башню добавить. Желательно побольше, да кто же их даст. А что, неплохой план!
Позвал Семена и Ермолая, обсудили. Добавили штрихов. Хотел было приказать не только башни снимать, но и разбирать срубы наших редутов, но Семен сказал, что проще новые срубы на месте собрать. Семена назначил комендантом Моржового форта. Велел забирать всех, кого надо, только с пороховых и оружейных цехов народ не снимать.
Сразу после ледохода, в конце апреля, разрешил спускать «Орла» на воду и всем четырем командам тренироваться ходить на нем по Двине. Также приказал спустить и грузить ладью для строительства форта.
Грузились в спешке, снарядов брали только для пристрелки башен на острове. В основном грузили бревна, крепеж, разобранные башни, инструмент, ну и наши шатры с печками, кухней и запасом провизии. Редуты завода осиротели. Проплывая мимо них на ладье, даже взгрустнул – восстановлю пейзаж обязательно, как закончится эта чехарда.
Пока спускались к Архангельску – снова и снова проходили с Семеном по будущим фортам, их маскировке и пристрелке, особенно напирал на пристрелку по плотам. Рыбачий поселок на Моржовом острове был, лодок хватало, так что дал Семену денег, поручил наладить отношения с местными – им в этом сезоне можно будет никуда на промыслы не ходить. Коль помогут – денег у них появится с избытком.
Сам остался в Архангельске. Сторговался с замом Апраксина на триста стрельцов, пришлось бумагами Петра потрясти, плюс небольшое подношение, на которое можно было стадо коров купить, – но вопрос решили. Собрали стрельцов, объяснил им задачу, что пойдут в охрану на Мезень на все лето, мол, прииск будет. Подробнее пока им знать не надо – язык за зубами они держать вряд ли будут.
Собрал старшин стрельцов, дал почитать одну из бумаг Петра, сказал в их позеленевшие лица, что за малейшее неподчинение или самовольство прикажу казнить всех старших плюс еще виновных из рядовых. Когда они придут на место, поступят под начало коменданта Семена, и слушать его как меня самого, а меня соответственно, как государя. Вопросов не было. Велел собираться, через неделю или дней десять пойдут на ладье до места службы.
Всю эту неделю не вылезал с Соломбальской верфи. Сложно шел процесс установки тяжеленных, пятитонных мачт винджаммеров. И много было ошибок. Народ устал. Мастера переняли от меня сумасшедший темп работ, а вот рабочим верфи он был чужд, и они работали из-под палки. Надо будет с этим что-то придумывать.
Настроение архангельских купцов ходило на уровне тихой паники – слухи о том, что новые корабли ждет бурная встреча, циркулировали уже на уровне достоверного факта. Желания грузить винджаммеры своим товаром никто из них не высказывал и на уговоры не поддавался, несмотря на то что склады были завалены до самых коньков крыш.
Более того, часть купцов начала предлагать выкупить их долю в кумпанстве, и цены падали прямо на глазах, поскольку никто не зарился на заведомо утопленное имущество. Почувствовал себя скотиной, но сказал купцам, что если они упадут в цене еще в несколько раз, то доли выкуплю, а пока у меня просто денег столько нет.
Купцы обрадовались, назвали меня благодетелем и рухнули в ценах как подкошенные. Выкупил более семидесяти процентов кумпанства за гроши. Остальные купцы пока держались, но, глядя на бывших компаньонов, начали заметно колебаться. Дал им дозреть. Вот такой мерзавец.
Сам вернулся на прибывшей с острова ладье в Вавчугу. Встретили по дороге «Орла», велел им возвращаться – пойдем пристреливать башни. Ладью поставил под загрузку снарядами со снаряжением и указал кормщику прихватить из Архангельска по дороге на Моржовый три сотни стрельцов с припасами да порохом.
«Орла» опять растянули якорями перед пляжем и начали пристреливать орудия. Справились за два дня: день на один борт, день – на другой. Дал попробовать по четыре выстрела каждому пушкарю на разные дистанции, справились вполне успешно, что неудивительно – на ровном киле и без волны.
Вернулись на верфи. Загрузил «Орла» пороховыми снарядами, посадил на него три команды поморов и всех пушкарей. Тесно, но что поделать. Загрузили бревнами, и отправил «Орла» в море по маршруту регаты. В море велел вязать плоты с торчащим столбом и тренировать по ним стрельбы на ходу и на волне. Архангельск велел пройти тихо и ночью. Обратно не возвращаться, встретимся в Унской губе. Оставшаяся команда осваивала «Ястреба», которого готовились спускать на воду.
Начали собираться рудознатцы и добытчики. Пояснил старшему, что поход на Урал откладывается до середины лета, а то и до конца лета, добавил, что это государево поручение. Сели обсудить саму экспедицию. Сразу выяснили, что мы к ней не готовы. Идти собирался через Мезень, а в ее верховьях оказалось очень мелко. Везти с собой нам придется десятки тонн груза, одного только огнеупорного кирпича сколько, не говоря про все остальное, так что ладьи не годились.
Старший предложил собрать огромную флотилию шняков, они на этих плоскодонках даже по ручью пройдут. Посчитали количество, которое требуется для перевозки всего, что мы брали с собой. Очень похоже, что все Беломорское побережье оставим без плоскодонок. Зато их можно было и как сани использовать, и грузили в них примерно столько же, как в сани, а главное, они стоили копейки.
Поручил старшему направлять прибывающих промысловиков на добычу лодок по составленному нами плану. Пусть выкупают шняки и перегоняют их в устье Мезени. Там, у лагеря рудодобытчиков, будет наш стартовый лагерь, и туда придут ладьи с припасами.
С трудом хватило наличных денег, чтобы обеспечить первый этап проекта. Средства-то имелись, даже в избытке, но в звонкую монету их еще надо было переводить. Получается, не врал купцам про свое безденежье, чистую правду сказал.
Оставил старшего управлять в небольшом лагере, выросшем рядом с казармами морпехов – поручил ему всю подготовку. Человек он многоопытный, должен справиться. Сказал, что жду еще рудознатцев, отправленных почти два года назад на Урал. Снабдил лагерь нашими шатрами, печками и кухней, велел все осваивать. Заодно пусть знакомятся с новинками и производством. При условии, что никому ничего рассказывать не будет.
Ну, для секретности у меня братья почти святые есть. Один так просто в лагерь рудознатцев переехал и, похоже, пойдет с нами, судя по тому, как он прочно там связи налаживает. От Петра его «зубры сыска» пока так и не прибыли.
Во второй половине мая пристреливали башни «Ястреба». Пристреливал лично, так как не сообразил оставить хоть пару пушкарей – все ушли на «Орле». После пристрелки поставил «Ястреба» под загрузку снарядами, а сам привычно побежал раздавать указания.
Осипу поручил наполнять наши архангельские склады, так что ладьи опять должны пойти сплошным потоком. Попросил его через две недели встретить меня в устье Двины, как в прошлом году.
После загрузки корабля собирался идти на «Ястребе», так как отпустить неопытную команду в свободное плавание у меня духу не хватило.
Верфь осиротела, по ней неприкаянно ходили мастера, перекладывая с места на место инструменты и остатки материалов. Взбодрил их – велел закладывать третий клипер. Мастера так обрадовались, будто у них день рождения. Уходил с верфи уже под бодрые перекрикивания.
Прошелся по цехам. Литейщикам велел начинать отливать новые детали килей и набора винджаммеров, как только они сырья наберут – завезем детали для новых кораблей на Соломбальские верфи еще по воде. С деревом вышло сложнее – сожрали все запасы просушенных досок. Новые только накапливают, а сколько им еще сохнуть! Вновь переговорил с Осипом, пускай свозит сухие доски и бревна с других лесопилок, особенно с монастырских, там за качеством следят. И хватит ему уже над каждой копейкой трястись – да, дороже получится, но деваться некуда, нам темп терять нельзя.
Попрощался со всеми и отчалил на «Ястребе».
Архангельск прошли ночью. Видели нас наверняка, все же ночи уже не такие темные, как хотелось бы, но, думаю, наших «орлов» с винджаммерами не свяжут – ну, идет князь на учения в море на своем любимце, и бог ему в помощь. Тем более башни на «орлах» зачехлены парусиной и ассоциаций с боевыми судами вызвать не должны.
В море началась обычная работа. Возникло ощущение дежавю – те же ошибки команды, те же наставления, несмотря на то что с гафельным вооружением было проще. Все же быть учителем не мой конек, повторять по несколько раз одно и то же мне скучно – быстро зверею. Таких не берут в… наставники и правильно делают. Вот бежать впереди паровоза – это, оказывается, по мне. Страсть как интересно и жуть как страшно.
Описав один круг «регаты», встали на рейде Унской губы, поджидая «Орла». Дождались его на второй день. После этого была перегрузка части снарядов и запасов на «Орла», а оттуда пересаживалась одна команда поморов и половина пушкарей.
Вышли в море отрабатывать групповую «слетанность», которой и близко не было. Пушкари пытались демонстрировать мне, чему научились – как ни странно, порадовали. На пологой зыби стреляли очень неплохо, гораздо лучше, чем боялся, но хуже, чем втайне надеялся. Как они будут стрелять в шторм, не брался предсказывать, точнее, не хотел об этом думать.
После первого совместного круга собрал большое совещание. Пытался не ругаться, обсуждая действия команд. Сам виноват, было некогда говорить о ходе эскадрой ранее. Разжевал кильватерный строй и циркуляции, разжевал расхождения. Нарисовал схемы. Уперся в невозможность командовать по рации.
Озвучил концепцию командования вымпелами. Вот только из международного кода помнил всего три вымпела. Красный косой крест на белом фоне – нужна помощь. Черно-желтую шахматку – немедленно остановиться. И почему-то запомнился бело-синий вымпел водолазных работ. Остальное было в справочнике, но даже мысли не возникло копаться в вещах перед уходом.
Значит, будем изобретать вымпелы сами. В наличии только два цвета – серая и красная парусина. Той осенью все же набрали бузины и сделали два комплекта парадных парусов и запасной ткани к ним.
Расписали, какие команды вообще будем давать. Утвердили девять команд. Оговорили, как они будут выполняться. И разграничили, что на бизани или фок-мачтах будут подниматься сигналы для «Ястреба», а на грот-мачте – сигналы для винджаммеров. Случай, если мачты на «Орле» срубят, даже рассматривать не стал. Для этого будет только один общий на всех вымпел, но у нас черной ткани нет.
Долго рисовать цвета вымпелов было некогда, разрисовал по наитию и утвердил как основные. Получилось следующее.
«Делай как я» – белый вертикальный крест на красном фоне;
«Продолжить движение» – красный вертикальный крест на белом фоне;
«Поворачивай влево» – красная горизонтальная полоса на половину высоты на белом фоне;
«Поворачивай вправо» – красная вертикальная полоса на половину ширины на белом фоне;
«Медленнее» – красный флаг;
«Быстрее» – белый флаг;
«Открыть огонь» – красный круг на белом фоне;
«Остановка» – белый прямоугольник на красном фоне;
«Нужна помощь» – красный косой крест на белом фоне.
Команда выполняется, пока вымпел поднят. Опущенный флаг будет означать окончание действия команды.
Отсутствие вымпелов – продолжаем двигаться так, как застал момент спуска вымпела.
Может, так и неправильно, но тогда показалось самым удобным. Оговорили и то, что могу поднимать несколько вымпелов сразу.
Размер взял из соображений ширины ткани, что у нас имелась – получилось два на три метра при метровой ширине. Все экипажи посадили за шитье, надо было иметь два комплекта минимум на корабль. Еще пришлось готовить флаг-фалы, которые ранее посчитал излишеством.
Закончили подготовку и разбор каждого маневра по сигналам. Вышли в море на новый круг, который прошел значительно лучше. Теперь могли общаться, а это оказалось великим подспорьем. Отработали даже команду «огонь», сбросив два плотика. Причем «Ястреб» дисциплинированно шел в кильватере и молчал, пока стреляли пушкари «Орла», после чего был поднят вымпел на открытие огня «Ястребу».
С пушкарями проблему общения в башнях пока так и не решил, общались жестами с заряжающим через люк подачи патронов, а тот передавал указания наводчику. Язык жестов у них сам собой вырабатывался, не стал лезть, пусть делают как им удобнее.
Наблюдая за стрельбой «Ястреба» со стороны, сделал крайне неутешительный для себя вывод – а стреляем-то мы медленно! Зачем было городить две пушки в башню, если стреляют они со скоростью одной пушки из-за одного заряжающего? Ну почему умные мысли приходят так поздно!
Все окончание круга занимался обустройством двух заряжающих за спиной наводчика. Сели они довольно легко, только расширили, точнее, сделали новую скамеечку и поставили ограничитель для ног, так как откат ствола теперь получался точно между ступней заряжающему. Если он поставит ноги неверно, откат их переломает. Вытаскивать патроны из лотка подачи заряжающим стало менее удобно, зато заряжать – гораздо сподручнее.
Попробовали модифицированную башню – скоростельность заметно повысилась. Но появились дуплеты, которые заметно кивали судном. Остановились на Соловках для переделки башен. Попросил поморов набрать людей в слободе – всех, кто согласятся ходить с нами в море все лето. Не менее десяти человек, если получится, то двадцать. Сам пошел к настоятелю. Настоятель уперся и людей не давал – бумаги Петра его смутили, но не поколебали.
Отправил разбираться с настоятелем свою тень, то есть отца Ермолая, а этот гад выторговал у меня неделю на составление наших учебников. Причем начал торговлю с двух месяцев. Рассказал ему в красках, на какой глубине мы окажемся через два месяца, если он не будет смотреть на вещи реально. Людей насобирали шестнадцать человек – уже хорошо, будет возможность провести ротацию в экипажах и выделить пушкарям дополнительных заряжающих.
Шли на очередной круг, не заходя на наш рейд, и тренировались использовать переделанные башни. На траверзе горла устроили еще одни учения. Но стрельбы вышли короткие – плотики закончились. Надеюсь, Осип догадается к запасу снарядов прихватить запас леса на мишени.
Осип не догадался. Он тоже весь закрученный был. Пришлось немного хулиганить в устье Двины и набрать леса на пару заходов. После этого корабли готовы были отправляться в самостоятельное плавание без моей назойливой опеки.
Проводили «орлов» в море, корабли уходили красивым кильватерным строем, долго не мог оторваться от этого зрелища. Отошел от планширя ладьи, на душе стало спокойно. Окончательно дозрела мысль, что не дам утопить первенцев или лягу с ними. Фатализм, оказывается, отличное лекарство от нервов. Напряжение, державшее все эти месяцы, начало спадать. Летите, «орлы», мы не пойдем на закланье, не та порода. Мы пойдем на охоту! Улыбнулся своим мыслям, первый раз не помню уже за сколько недель.
– Давай отчаливать, Осип. У нас впереди еще много дел: и экспедиция на Урал, и шведы с османами, и мой родной город.
– Какой город-то, князь?
– Я покажу тебе его, Осип, обязательно покажу. Проведу по улицам, посидим с тобой в трактире. Только будем мы с тобой уже дряхлыми старичками. А я, может, совсем умом подвинусь, так что ты не забудь о моем обещании! И напомни. Не забудешь?
– Обещаю, князь, а к чему же до старости ждать?
– Нет мне пока хода в город мой, и долго еще не будет, очень долго. Аккурат до глубокой моей старости. Да и тогда смотреть его будет еще рано, но хоть таким посмотрим. Последние дни свои хочу провести в нем, поднять глаза от дел, оглядеться по сторонам и увидеть, каким он стал. Так что ты не забудь, найди меня, где бы я ни был и что бы обо мне ни говорили, и скажи: «Александр, ты обещал показать свой город». И я обязательно вспомню. И покажу. И сам посмотрю. Ты главное не забудь. Считай, это мое завещание тебе. Исполни его, очень тебя прошу.
– Да, князь, но ты прощаешься как будто.
– Наоборот, Осип, – грустно улыбаюсь ему, – строю планы на будущее. Должен же быть у человека тот порог, к которому он идет всю жизнь и, дойдя, скажет: «Ну, здравствуй, я пришел». Вот и назначил себе порог, срок и проводника. Ты только не забудь. А теперь пойдем заканчивать дела наши, а то Урал ждет и город мой. А тут под ногами всякая зубастая мелочь путается, шагнуть мешает.
* * *
Архангельск встретил атмосферой общей настороженности. Можно подумать, что все ловцы удачи, разорвав свою добычу, в чем никто не сомневался, полезут грабить город. Правда, и такие слухи тут ходили.
Отправил привезшую меня ладью отвезти к Семену на форты план переделки башен на двух заряжающих и материалы для этого. Велел передать, чтобы дополнительно укрепляли срубы откосами и насыпали побольше земли. Десять тонн отдачи – это не шутки. Велел напомнить еще про маскировку.
Купцы стали совсем нервные, оставшиеся доли мне были проданы чуть ли не насильно. Так стал владельцем транспортной компании примерно за десятую часть ее стоимости. Такого не планировал, но раз так случилось, быть посему. Более того, купцы не надеялись продать товары со складов, так как либо ждали погромов, либо не уверены были, что торговые корабли вообще придут. Согласился скупить их товар, но признался честно, денег очень мало. И это была правда.
В итоге еще до спуска винджаммеров был с товаром, способным действительно их загрузить под самые топы. Преувеличиваю, но товара много, а о цене за него даже говорить стыдно. Клянусь, все это – и товары по дешевке, и продажу долей в кумпанстве – не планировал. Купцы сами панике поддались, а мне нельзя было им нашептать, что все будет хорошо – тем более уверен в этом не был. Но что случилось, то случилось. Теперь теоретически могу войти в десятку богатых купцов гостиной сотни Архангельска, если удачно вернусь.
Были проблемы с градоначальником, с замом воеводы, да со всеми практически из высшего руководства. Все если не боялись, то сильно опасались военного варианта развития событий. Один я был спокоен – уже отбоялся.
Хорошо, что в меня не тыкали пальцем, как в виновника этого переполоха. Наоборот, смотрели жалостливо, как на жертву. Узнай хоть кто-то из них про источник слухов, который портит теперь всем жизнь и нервы – началась бы охота на ведьм, точнее на одного ведьма. А так… даже помогали.
Встретил в оговоренное время «орлов», забрал с них экипажи на торговцев.
Начали июнь красивым спуском монстров. Предшествовало спуску большое богослужение и освящение кораблей, а так как такое делать с безымянными судами было нельзя, провели и святое наречение – не стал спорить, святое так святое.
Теперь у меня были два апостола – братья Иаков и Иоанн. Мою шутку по поводу того, что придется строить двенадцать кораблей, восприняли совершенно серьезно и благожелательно – да, сын наш, так и есть. Апостолов и было двенадцать.
Но не это было важно. Важно, что устроил большой праздник не скупясь, тратил остатки наличных денег. Город вздохнул свободнее, как будто лопнул наконец пузырь, наполненный страхом и неуверенностью.
Корабли скатывались по слипам верфи вместе с опорами и поднимали огромные волны на Двине, слизнувшие с пирсов много добра. Впрочем, судя по постоянно растущим объемам добра в жалобах, оно было из серии «куртка кожаная, три…».
Дал два дня новым командам освоиться на судах. Гигантские по здешним меркам, красивые корабли стояли на рейде, то одеваясь парусами, то, маневрируя, благо больше никого на акватории не имелось. Толпы архангелогородцев стояли на берегу целыми днями.
Мой мир много утратил, лишив себя красоты парусников. А ведь вот они, лебединые песни парусной эпохи – клипер и винджаммер, старший брат клипера. Теперь они снова вместе. Надолго ли.
Пошли с командой «Апостола Иоанна» в море. Снова в море. Хорошо-то как! А команда «Иакова» осталась на погрузке своего «апостола», причем я распустил слух, что выход не скоро, командам еще минимум месяц надо привыкать к судам. И дорогой товар грузить не стал демонстративно – не надо, чтобы нас сейчас прижали.
Здоровую же махину мы построили. Двина теперь кажется не такой большой, как раньше. Продумываешь все маневры заранее. И экипажи стал сразу учить этому, заранее продумывать и начинать маневр. В целом судно шло уверенно, только еще сильнее зависело от управления парусами. Но после клипера, особенно в его гоночной ипостаси, было уже не так сложно приноровиться.
Представляю, какая инерция будет у груженого «апостола». Надо подправить чуток тактику боя, этим дурам маневрировать с потерей скорости противопоказано, они ее потом день набирать будут.
Пошли по привычному для команды маршруту «регаты» – пускай люди освоятся с судном, не стоит пока схему ломать. Завершили первый круг чуть больше, чем за три дня – для грузовика и в умеренный ветер можно считать отличным результатом. «Орлов» не встретил, хоть и надеялся. Пошли обратно в Двину на погрузку.
На следующее утро вышел на груженом «Апостоле Иакове» по тому же маршруту. Скоро буду на нем все волны в лицо знать. Инерция, как и предполагал, оказалась громадной. По Двине крались буквально на цыпочках. Разогнались только в море, и разгонялись медленно-медленно.
Зато устойчивость у этого груженого монстра вышла фантастической – вот откуда залпами стрелять надо. Чувствовал себя как на круизном лайнере – не трясет, почти не качает. Санаторий.
К Соловкам приближаться не стали, ну его, с такой-то маневренностью. Обошли по большой дуге. Против ветра резались ожидаемо тяжело, но уверенно. Спасибо вам, конструкторы грядущих эпох, простите, что так нагло присвоил ваши труды и бессонные ночи. Клянусь, не буду оформлять на себя патенты, кроме того, что действительно сам разработаю. Хоть так отдам дань уважения вашим заслугам.
На пути к Архангельску нас перехватили «орлы». Божественное зрелище – нагоняющие корабли в кильватерном строю на фоне темного моря и светлой полосы горизонта. Сблизившись практически борт в борт, прокричал «орлам», чтобы ждали нашего выхода в устье Двины на обычном месте. Мне прокричали, что все поняли, и пристроились в кильватер «апостолу». Так и шли до Двины, «орлы» привыкали к ходу «апостола», это было видно по их маневрам. У устья они отстали, и на рейд мы поднимались в гордом одиночестве.
В Архангельске собрал большой прием, на котором пили за новые корабли. Я громогласно назначил дату погрузки всего ценного и отплытия в первый поход. Сказал, что пока суда походят кругами у устья Двины, а потом вернутся за основным по цене грузом. Дату назначил на начало июля. Такой же слух пустил по городу и дал пару дней ему разойтись.
Сам в это время сходил на ладье к «орлам», обрисовал капитанам план тренировок, даже на листах расписали. Особо обращал их внимание на инерцию «апостолов» и что нельзя с ними резких маневров делать. Если надо, подавайте сигнал «апостолам» двигаться дальше, а сами выходите из строя и маневрируйте. Нельзя грузовики в узости и на рога заводить, так же по причинам маневренности и инерции.
Ориентировал капитанов на десять – двенадцать дней и пару-тройку совместных кругов по Белому морю – как пойдет. «Орел» должен управлять всей эскадрой вымпелами, «апостолы» будут держаться в его кильватере, а «Ястреб» замыкать строй. Велел не тратить снаряды зря – мало ли кто решит все же пощупать мягкое купеческое брюшко раньше времени. Велел топить все корабли, явно идущие на сближение. Топить в упор. Если чужие корабли просто новости хотели узнать, что же, на том свете встретим и извинимся.
Вернулся в Архангельск, провел аналогичное совещание на «апостолах», рассказал диспозицию строя, назначил выход наутро по выстрелу пушки с раската гостиного двора. Вечером опять собирал купцов, и пили за успешный выход «апостолов» на учения. Много и напоказ сокрушался, что дорогой товар лежит, а время уходит, но пока матросы не освоятся – в море просто боюсь идти.
Всем рассказал, что провожу завтра корабли на учения пушечным выстрелом и отправлюсь в Вавчугу, собирать все остатки товаров по складам. А к назначенному сроку корабли придут, загрузят самые ценные товары, вот тогда и устроим настоящую гулянку, провожая их в дальний путь. Чуть было не сказал в последний – переигрывать начал.
После заутрени на пристани стала накапливаться толпа. Походил, послушал разговоры, пропитался настроением. Город приходил в себя. Просто так, на ровном месте, люди поверили – все будет хорошо. Не допустит господь, чтобы с этими красавцами плохое стряслось. Народ у нас такой.
Поднялся на раскаты, махнул пушкарям. Вчера за один-единственный холостой выстрел из пушки пришлось с замом воеводы битых полчаса ругаться. Экономит он, видите ли, в преддверии грозной напасти зелье огневое. Жук. Взятку не дал, додавил авторитетом.
Облако залпа рассеивалось, открывая длинные тела «апостолов», одевающиеся в свои рабочие робы. Доброго пути вам, братья, не обещаю легкой жизни, но над вами всегда будут кружиться наши «орлы» и никому не позволят сбить вас с выбранной дороги. Идите и осваивайтесь друг с другом.
Сидел на бортике раската, провожая взглядом медленно уходящих с рейда «апостолов», механически набивал трубку. Внизу гудел народ – величественное зрелище не потревожили банальными криками. Хорошо. Пусть потом детям рассказывают о том, как на их глазах строились и уходили «апостолы». И про «орлов». Даже если мы не вернемся из нашего первого рейса, обещаю сделать его настолько запоминающимся, что о нас легенды сложат.
И немножко обидно – если все же вернемся, то никаких легенд не будет. Спустился с раскатов, закурил уже на земле. Спичкой. Пора в Вавчугу.
* * *
Время, проведенное в Вавчуге, посвятил организации экспедиции на Урал. Подробно расписал старшему, что надо искать, каких мастеров взять, чтобы они домну сложили да первое железо дать могли. Как это все сделать сподручнее – старшему виднее.
Как поднимут поселок на месте – везти с завода часть подмастерьев, на которых мастера укажут, и пусть они там новые цеха поднимают, но уже с размахом. Деньги у Осипа брать, он над всеми тратами казначей.
Много работали с моей «тенью» над книжками, надо оставить хоть какое-то наследство. Отдал ему толстенные пачки задумок, велел не распаковывать, но не уверен, что так и будет. Просто посидел с мастерами, поговорили о жизни и о перспективах, хорошо посидели, душевно. Только вот после этого пошел слух, что мастер со всеми прощается и, знать, не надеется из этого треклятого похода вернуться.
Причитаний никаких не было. Только Тая сказала твердо, что идет с нами. Не стал спорить, пусть идет на «апостоле». Бабы поднесли мне шикарную белую рубаху, расшитую вручную цветными орнаментами по краям. Просили надеть непременно, говорили, всем селом шили, каждая капельку души приложила. Может, это в трудный час хоть чуток, но поможет. От такого не отказываются. Обещал надеть.
Проводил приемные экзамены у морпехов. Они прониклись глубиной момента и показали отличные результаты. Распределил по кораблям. По три экипажа на «апостолы», один старый и два новых, и по одному старому экипажу на «орлов». Вспомнил про наш первый абордаж, велел заготавливать мешки с песком и грузить их на ладью – положим вдоль бортов кораблей от картечи. Вторая ладья стояла под погрузкой боеприпасов для «орлов» и морпехов. Выгребалось с завода все, даже еще теплые после заливки снаряды. Нарушений техники безопасности выявилось море, а на меня продолжало нисходить спокойствие.
Про товары с завода купцам слегка приврал. Загрузить мешки с песком и снаряды посчитал важнее, а если вернемся, то, возможно, караван успеет еще разик сходить на запад – уже спокойно и без меня.
Отчалили из Вавчуги тихо, после заутрени. Не надо нас провожать, мы еще вернемся.
Спустились к Архангельску даже раньше срока. Отправил ладью со снарядами, двумя экипажами морпехов и частью мешков в устье, на встречу с «орлами». Нечего особым грузом светить. Остальных можно и тут оставить – никто не сомневался, что на «апостолов» посадим своих стрельцов. Начал подготовку к гульбищу. Надоела эта работа на публику! Но «орлы», да и «апостолы» мне как родные. Ради них буду улыбаться и даже врать, как, собственно, уже и сделал, но добьюсь чистой дороги и уважительного отношения.
Все было готово, чуть ли не штофы на столе стояли, а «апостолов» не было. Тень свою оставил в Вавчуге, он упорно хотел идти с нами, но все же поддался убеждениям и был назначен хранителем бумаг и идей. Теперь писать и рисовать было не с кем.
Порисовал просто так, для себя – корабли, разумеется. Хищные силуэты крейсеров, приземистые и без мачт, широкие броненосцы, обтекаемые подводные лодки. Вы тоже по-своему красивы, жаль только, что убили в людях парус.
Ожидание затянулось еще на один день, и «апостолы» вернулись. Целые. А то уже начал опасаться. Встали под погрузку. Грузили их почти сутки и завершили погрузку приемом на борт экипажей морпехов с их имуществом и мешками. Указал мешки пока складывать в трюме, успеем соорудить баррикады позже, не на глазах Архангельска. К обеду пригласил бомонд и купечество на отвальную. Пили и кричали здравицы. Вполне искренне мне желали доброго пути.
Хорошо бы. А может, действительно мне все эти страсти только кажутся? И никто не ждет нас за горлом Белого моря? Сходим и вернемся, так и не встретив ни одного паруса. Пусть так и будет, выпьем и за это. Только почему до сих пор ни один заморский купец не пришел – совершенно пустой рейд, если не считать трех наших посудин.
Вечеринка удалась. «Апостолы» снялись с якорей только поздним вечером. Объявил себя недвижимостью, велел идти на встречу с «орлами» и безвольно повис в гамаке.
Поднялся только поздним утром. «Апостолы» стояли рядом с «орлами» и, судя по всему, уже давно, просто меня не стали будить. Развил бурную деятельность: строили баррикады под фальшбортами и увязывали их от качки. Группировал на трех наиболее опасных участках абордажа. Указывал, какой экипаж за какой баррикадой будет сидеть и стрелять не высовываясь. Когда все обсудили, попрощался с Таей и перешел на второго «апостола», потом на «Ястреба» и только ближе к ужину попал на «Орла». Велел выдвигаться. Подняли на обеих мачтах вымпелы «делай как я» и начали выбирать якоря. Экипажу морпехов велел строить и крепить баррикады.
Четыре парусника уходили в белую ночь по Белому морю, которое казалось черным.
Решил пройти еще один круг, потренировать себя как флотоводца. Тренировали перестроение по вымпелам. То приказывал «апостолам» продолжать движение, а «Ястребу» перестраиваться к «Орлу» в кильватер и обходить наших подопечных кругом, то, наоборот, давал команду «апостолам» на поворот, и они заваливались в пологую циркуляцию, а мы уходили вперед. Днем устроил стрельбы с применением шимозы. Разительный эффект. Надо чтобы пушкари к нему привыкли, расстреляли по четыре фугаса на башню, больше жаба задушила, все же это наше основное оружие, нельзя его просто так тратить.
Обогнули Соловки по большой дуге и пошли галсами в сторону горла. Нет сил тянуть с выходом, да и у людей нервы на взводе.
* * *
Самых нетерпеливых встретили, не доходя до горла. Видимо, не дождавшись нас, пара фрегатов решила проверить, где мы отстаиваемся. Сближались быстро. Приказал «апостолам» закладывать циркуляцию влево, а мы пошли на сближение.
«Апостолы» интересовали фрегаты значительно больше. Один фрегат пошел наперерез торговцам, второй решил шугануть мелочь вроде нас. Я не стал мешать. Скомандовал «Ястребу» левый поворот на пересекающийся курс с первым фрегатом. Со вторым сближался сам, предположил, что фрегат для стрельбы повернет левым боком, чтобы потом ему было удобнее догонять торговцев – приказал готовиться правому повороту и стукнуть башнеров левого борта, пускай держат в прицелах. Эти еще не пуганы, будем бить в упор. Игра на нервах. Жду маневра фрегата и смотрю, как сближаются первый с «Ястребом». Чуть не проглядел начало поворота второго, он начал слишком рано – либо неопытный, либо просто попугать решил издали. Ну-ну, менее трехсот метров это действительно издали.
– Поворо-о-о-от!
– Огонь!!! Стукните их там еще раз, чего они ждут!!!
Все. Три попадания шимозой, два в корпус и одно в паруса. Фрегат даже выстрелить не успел. Жуткое зрелище. Мачты, рушащиеся внутрь разваливающегося корпуса, летящие во все стороны ошметки, огонь и дым. То, что осталось от фрегата на плаву, уже не спасти. Страшная смерть. Но извиняться не буду.
– Приготовиться к левому повороту!
– Поворо-о-от!
Первый фрегат лихорадочно приводился. Дурачок, куда же ты теперь денешься, я же выше тебя по ветру. Тебе надо было «апостолами» прикрываться и по ветру уходить – глядишь, и ушел бы, не гоняться же за тобой по всему Белому морю.
Медленно вырезающийся против ветра фрегат быстро приближался. Сзади его подпирал «Ястреб» – на дистанции менее пятисот метров. Поднял вымпел «Ястребу» – открыть огонь. Пусть потренирует канониров правого борта.
Четыре выстрела с «Ястреба», фонтаны по бортам фрегата. По большому счету накрытие, только надо еще. Еще два выстрела. Одно попадание, явно порохом. Фрегат резко уваливается и пытается уйти, но подставляет бок «Ястребу». От бортов фрегата вдоль воды рванули струи белого дыма, растекающиеся в облака. Через секунду, которая стоила больших нервов, между фрегатом и «Ястребом» заплясали столбы всплесков. Через пару секунд долетел грохот залпа фрегата и ответный грохот залпа «Ястреба». Четыре выстрела, попадание порохом и шимозой. Сближаемся с гибнущим фрегатом, ведь еще даже в горло не зашли, а больше сотни врагов уже положили. Если там еще и абордажники были, то больше двух сотен. Сколько же судов в горле и за ним нас поджидают?
Фрегат глубоко осел на корму, горит, языки пламени рвутся вдоль поверхности воды, их захлестывает волной, но они снова и снова вырываются. Одиночный выстрел с «Ястреба» – шимозой в среднюю часть. Вечная память. Приказал опустить вымпел на открытие огня. Но это была уже формальность. «Апостолы» самостоятельно заложили циркуляцию, выходя на курс в горло. Пускай своевольничают, все же они купцы, а не военные.
Покричал наблюдателю доложить обстановку. Парусов не видно. Значит, идем в горло.
Подозвал боцмана. Стали обсуждать, где в горле могут прятаться корабли ловцов. Согласился, что самое перспективное – это северный берег, там почти каждая речка, впадающая в море, бухточку образовывает. А вот насколько эти бухточки глубокие, моя карта уже не скажет – много чего за триста лет поменялось. Подняли вымпел «апостолам» не торопиться, сами, как пара гончих перед охотниками, ходим галсами, изучаем берег.
Ближе к вечеру закричал наблюдатель. Весь экипаж, со мной вместе, синхронно задрали головы. Наблюдатель тыкал назад, к отставшим от нас «апостолам». Присмотрелся к горизонту, ничего не заметил, но Миха так орать зря не будет. Опять моя ошибка. Далеко отпустил от себя охраняемых, посчитал, что берег проверен и идущим следом ничего не грозит. Развернулись до бакштага правого галса и на всех парусах рванули назад, целясь между берегом и «апостолами».
Подходя ближе, увидели, как из бухты Чапомы вышла небольшая шнява, за ней следовал галиот. Проверяли же бухты, где они там прятались! Это нам, конечно, не противники. Главное успеть, а то попортят «апостолов».
Нельзя так далеко отрываться, нельзя! Все же шнява дойдет первой и, прижавшись к «апостолам», обезопасит себя от нашего огня. По ней уже сейчас стрелять опасно. Молодцы ловцы, красиво меня сделали. Придется пугать.
Бегу по башням правого борта, стучу заряжающим, кричу одну фразу: «Огонь по галиоту, порохом!»
Надо что-то с коммуникациями делать. Башни рявкнули по очереди первыми сдвоенными залпами и застучали вразнобой. Вокруг галиота заплясали фонтаны. Одно попадание порохом в паруса. Эффектно – облако дыма и спадающие фонтаны искр. Но без особого видимого урона, если не считать размочаленный грот.
Галиот впечатлило, он начал уваливаться и встал курсом вдоль берега. До «апостолов» не дошел метров пятьсот, но посчитал своим долгом поприветствовать мои корабли бортовым залпом. Опять струи дыма и прилетевшее буханье залпа. Только теперь столбиками воды не ограничилось, брызнула щепа над бортом винджаммера. Все же попасть в такую махину, как «апостол», можно не целясь. Стиснул планширь. На что ты надеешься, гад, после этого? Куда ты теперь денешься? В бухту нырнуть думаешь? Да у меня осадка не больше, чем у тебя! Это «апостолы» там не пройдут, самоубийца!
Шнява повторила маневр галиота, всадив в «Иоанна» залп левого борта практически в упор, после чего собралась убегать в Архангельск, судя по курсу. Проскакивая вдоль «апостолов», оценил повреждения: ничего страшного, но сколько там народу могло побить, даже представить боюсь. Подняли вымпелы остановки для «апостолов» и «Ястреба». Пусть пока отстоятся и починятся, мы никуда не торопимся, а «Ястреб» пусть прикрывает – этих ловцов и сам достану.
Крикнул наблюдателю следить только за шнявой, ни на секунду ее не упускать из виду – куда она в море денется, а вот галиот неслучайно вдоль берега пошел, может и спрятаться.
Погони как таковой не было: мы уже успели разогнаться, а галиот нет. Расстояние сокращалось, и начались попадания в корпус. Галиот резко развернулся к берегу, явно собравшись выбрасываться. Сейчас! Побежал по башням левого борта – огонь по галиоту шимозой, как появится в прицелах. Сократив дистанцию метров до пятисот, скомандовал правый поворот. Рявкнули башни левого борта. Мазилы! Но они быстро исправились бодрым перестуком – два попадания. И еще одно, пока бегал и давал пушкарям отбой. Совершенно незачем тратить боеприпасы. Трех попаданий, судя по результатам, и линейному кораблю должно хватить. Скомандовал левый поворот, идем за шнявой. Рявкнули пушки правого борта. Ну куда вы в этот костер еще дров-то кидаете? Побежал по башням правого борта. Нужно срочно что-то с коммуникацией делать.
Пока догоняли шняву, приказал капралу выделить мне четырех морпехов для дежурства у башен и передачи в них приказов. Обсудил с ними знаки, которые буду передавать жестами, и что они обозначают. Будут передавать их пушкарям. Пока хотя бы так. Перетащили часть мешков, сделали дежурным маленькие укрытия у башен. Теперь тут будут постоянные посты на этот поход, а потом видно будет.
Шнява попалась шустрая, хотя тягаться с нами в скорости не могла, да и отрыв у нее минимальный. Ловцы тоже поняли, что в ближайшие десять – пятнадцать минут все решится, но упорно тянули нас курсом на Архангельск.
Сократили дистанцию до пятисот метров – я ее считал оптимальной для открытия огня по слабой цели. Против линейного корабля так близко не подошел бы ни за какие коврижки. Отдал команду двум передним башням стрелять порохом. Накрытие цели было с первого залпа, а вот попаданий пока не случилось.
И тут в промежутках между своими выстрелами расслышал канонаду и взрывы сзади. Бросился с носа на корму. Тут артогонь слышался явственнее. Но за длинными корпусами «апостолов» ничего не видно, только дым клубился. Показал дежурным переходить на шимозу. Сам стоял и пытался разглядеть, что же там происходит. Обернулся только на выбившийся из звуковой картины залпов взрыв. Обернулся, и в этот момент второе попадание в корму шнявы.
Перекрестил руки, подавая знак дежурным останавливать стрельбу, и скомандовал поворот. В наступившей тишине прислушивался, не раздастся ли новая стрельба со стороны «апостолов». Обратно вырезались медленно, понятно, почему нас шнява по этому курсу тащила – случись что, подняться на помощь мы просто не успеем.
На рейде застал почти мирную картину. Друг за другом стоят «апостолы», которые перекрывают весь вид на бухту. Рядом с ними торчит метра на полтора верхушка грота, по которой я был не в силах опознать судно. Недалеко от берега дымный костер выбросившегося на мель фрегата. Завершающим мазком был стоящий в бухте на якоре «Ястреб», с которого спустили два тузика, и теперь в них прыгали морпехи. Не стал вмешиваться. Увалился, обходя «апостолов» со стороны моря, и встал на якоря чуть впереди их, прикрыв с моря. Сегодня, похоже, ночуем тут. Ночные стрельбы, даже в белые ночи, мне совершенно не нужны.
Сбросили два своих тузика, отправил морпехов к «Ястребу» выяснять, может, надо чего. Хотя знак, что им нужна помощь, они не поднимали. Сам отбыл на «апостолов» оценивать повреждения и выяснять, что за рифы они тут у себя под боком устроили. Повреждения оказались плевые, к утру заделают. Царапины команды от рикошетов и щепок тоже мелкие.
Приободрился: положили шесть ловцов крайне малой кровью. Слухи о нашем подавляющем преимуществе в артиллерии до ловцов не просочились. Значит, пока есть хорошие шансы, что ничего хитрого они выдумывать не будут, а просто пойдут скопом на абордаж и станут подпускать для стрельбы на малых дистанциях.
Картина прошедшего боя в бухте была проста и трагична. Два фрегата вышли всед за шнявой и галиотом с большим промежутком по времени. «Апостолы» уже устраивались на якорях, а «Ястреб» заканчивал подъем на ветер, с которого он скатился вслед за «Орлом», помешкав с разворотом. Фрегаты посчитали, что оба корабля сопровождения ушли за первой парой, и красиво выплыли прямо перед носом поднимающегося «Ястреба». Оба фрегата дали залпы правыми бортами, скорее от неожиданности, вреда ядра не принесли, а вот носовые башни «Ястреба» заработали как швейные машинки, раскурочив нос первому фрегату несколькими попаданиями, после чего первый красиво нырнул под воду, продолжая двигаться вперед. Перенести огонь на второй фрегат могла только левая башня, но к ней присоединилась левая кормовая, и они накрыли разворачивающегося к берегу второго ловца. Тот пытался довернуть левым, не стрелявшим бортом, но получил два пороховых попадания и выстрелил не прицельно, а просто в сторону «Ястреба», разбрызгав море фонтанами между «Ястребом» и «апостолами». После этого он получил еще пороховое попадание и рванул к берегу, где и сел на мель. Не давая фрегату времени на эвакуацию, «Ястреб» перешел на стрельбу шимозой по неподвижной цели. Не стал спрашивать, что было дальше – пылающий костер видно и отсюда. А потом «Ястреб» закупорил бухту и сбросил десант для прочесывания берега и проверки реки. Все, как и оговаривали для типовых ситуаций зачистки бухты.
Напряжение, сжавшее после попаданий в «апостолов», отпустило. Пошел на «Ястреба» выяснять, как дела. Морпехи еще не вернулись, прочесывая берег и реку вместе с нарядом «Орла». На «Ястребе» царила деловая суета, банили орудия, команда и оставшиеся морпехи кучками переговаривались на палубе. Значит, ничего серьезного. Расслабился окончательно.
Поздоровался с встречавшим меня Глебом, но ничего сказать не успел. Из-за «апостолов» часто застучали пушки «Орла», пока безответно – но не по бутылкам же они там стреляют! Крикнул Глебу ставить паруса, морякам на тузике велел хватать якорный канат… вернее, рубить якорный канат, потом подберем. «Ястреб» медленно разворачивался и набирал ход, играя парусами. Стрельба за «апостолами» не прекращалась, хоть и стала реже. Слишком медленно! Готов был подталкивать «Ястреба», если бы это хоть как-то помогло.
Наконец, набрав скорость, вышли из-под кормы последнего «апостола» и увидели уходящий в море здоровенный, дымящийся галеон. Это что? Прибыл транспорт для перегрузки добра? Услышали, что стрельба стихла, и двинулись к месту засады? Может быть. Но какая дура здоровая-то! И пушек полные борта. Однако выйти на дистанцию бортового залпа по «апостолам» галеон не рискнул, спасибо пушкарям «Орла» – пугнули на дальних дистанциях.
Но вот отпускать монстра теперь нельзя, он расскажет о том, что мы кусаемся. Велел Глебу догонять, а сам пошел к оставшимся морпехам, учреждать дежурных при башнях и тут. Потом переговорил с Глебом о маневрах. Сошлись, что галеон обязательно попробует нас утопить, как только подойдем ближе, что с его весом бортового залпа вполне возможно. Как только он начнет маневрировать, будем уваливаться и отходить, все равно он от нас никуда не сбежит.
Дал команду открывать редкий беспокоящий огонь. Дистанция для опыта наших пушкарей была великовата, но надо же было этот опыт где-то нарабатывать.
После второго порохового попадания на галеоне решили приструнить зарвавшуюся шавку и, довольно резко увалившись, стали выцеливать нас бортом. Глеб безукоризненно свалил «Ястреба» под ветер, сбивая прицел и разрывая дистанцию. Но залп галеона все равно был неприятен. Стрелял галеон с трех палуб, снизу вверх. Сначала вылетели струи дыма у самой воды, потом выше и потом от фальшборта – фонтаны воды выросли между нами, как листья турнепса на плотно засеянном поле. Сколько же у него пушек?
Самым опасным стали рикошеты ядер от воды – в случае удачного угла падения ядра на гребень волны оно рикошетировало и летело дальше. Одно из таких ядер басовито прожужжало под кормой «Ястреба». Крикнул Глебу сближаться и показал дежурным переходить на шимозу, черт с ней, с экономией.
Галеон продолжал поворачивать и теперь смотрел на нас носом. Сейчас он довернет и устроит нам прижигание левым бортом. Пушкари, ну что же вы! Хотелось заскочить самому в башню, наводить и стрелять. Задавил в себе это желание, ребята тренировались гораздо больше – мне наверняка и так-то не выстрелить, остается верить своим людям.
Башни левого борта били часто, и даже образовалось накрытие потерявшего ход галеона, но так ожидаемого попадания все не было. А подходить ближе – опасно. Обходили галеон по большой дуге, приближая тем самым время залпа второго борта супостата. И оно настало. Опять из бортов галеона вдоль воды рванули дымные облака, провожающие столь нежеланные для нас подарки.
На этот раз одними фонтанами не отделались. Корпус «Ястреба» дернулся, как от дуплетного залпа башни, и вместе с этим прилетел рев залпа. Крикнул Глебу идти прямо на галеон и стрелять носовыми, сам побежал в трюм. Здоровенная дыра ниже и левее левой носовой башни. В эту дыру голова спокойно пролезет, и дыра побольше с противоположного борта. Ничего страшного.
Выбежал на палубу и застал первое попадание шимозой в продолжающий разворот галеон. Дистанция продолжала сокращаться, галеон явно не успевал развернуться к нам другим боком, но не преминул огрызнуться в нас кормовой батареей. Отличное накрытие, к счастью, без попаданий – значит, так близко к этим дурам подходить нельзя.
И тут, наконец, порадовали пушкари. Два попадания шимозой в корму и, похоже, еще детонация пороховых бочонков рядом с пушками. Увы, за все приходится платить, в том числе за такое количество пушек. У них по бортам должно стоять множество бочонков с порохом, минимум по одному для пушки в момент заряжания, а раскаленные осколки – прекрасный детонатор.
Корму галеону просто разметало, и она окуталась огромным белым облаком, закрывающим от нас весь корпус. Но было видно, как падает рея с выступающей из этого облака грот-мачты. Теперь, когда дистанция сократилась менее чем на пятьсот метров, а галеон уже не мог активно маневрировать, обреченность корабля стала понятна даже его команде, спешно скидывающей на воду шлюпки, прикрывая их от нас бортом тонущего исполина. Еще два попадания и детонация поставили окончательную точку в судьбе галеона. Показал пушкарям прекратить стрельбу. Велел приводиться и обходить галеон с наветренного борта, посмотрим, что за суета была у этого разгорающегося костра.
Под оседающим бортом барахталось много народу, даже живот скрутило от этих реалий. Смотрел на россыпь черных точек и не знал, что делать. Поднял глаза на Глеба, спрашивая взглядом его совета. Он произнес спокойным ровным голосом:
– Шлюпка уходит, князь.
Помедлил еще, встряхнулся мысленно, подошел к правой носовой башне, явно следящей за быстро уходящей шлюпкой стволами трехдюймовок, похлопал заряжающего:
– По шлюпке пороховыми. Огонь!
Развернулся и, не оборачиваясь на зачастившую и быстро смолкшую башню, пошел в трюм, по дороге приказав Глебу возвращаться на рейд. Перед глазами продолжали плясать в волнах множество черных точек, а над ними ревели огненные языки, оседая постепенно в море.
В трюме руководил заделкой. Точнее, просто сидел и смотрел, все прекрасно справлялись без меня. Но смотреть с палубы на еще один костер, поглощаемый морем, совершенно не хотелось. Отшвартовались в бухте чуть выше старого места, ориентируясь на тузик, так и стоящий там с перерубленным канатом. Сбросили второй становой якорь. Приказал подбирать трос от первого якоря и вытаскивать его, пускай команда переплетает. Сам стоял на корме, глядя на берег бухты, и ждал возвращения морпехов. Думал об одном – только бы они не привели пленных.
Утро встретил на «Орле» с тяжелой головой, всю ночь не мог уснуть, вскакивал, выходил на палубу, курил, смотрел на море, потом опять пытался заснуть. К утру наполз обычный тут туман, влажный и промозглый. Хлопья тумана проплывали мимо борта, то увеличивая видимость, то снижая ее до нуля. Несколько часов могу поспать. Объявил вахте отправление, как только сойдет туман, и пошел вздремнуть. Может, голове полегчает.
Во сне был на даче, там даже спалось как-то иначе, только вот напрасно мы пустили под шкаф ежика. И чего ему приспичило на ночь глядя так вытанцовывать?! Проснулся шугануть ежика, оказался далеко не на даче. Команда ставила паруса, морпехи сидели в кубрике, очень аппетитно уминали то, чем порадовал вторую смену едоков наш дежурный кок, и тихо переговаривались. Это они меня, что ли, разбудить опасаются? Так «лошади» сверху уже все сделали! Вот и еще один походный день. Начнем его с моциона.
Туман оторвался от моря и стал низкими облаками, в которых вязли топы мачт. Вязли настолько сильно, что не давали разгоняться судам. Тащились еле-еле. Продолжали тянуться вдоль берега, поднимаясь к Святому Носу.
Видимость отвратительная, еле проступал берег в километре от нас – я надеялся, что, обогнув мыс, выйдем к хорошей погоде и ветру. Так и случилось. Еще до выхода из-за мыса ветер начал разгонять хлопья тумана, срывая их налипшие клочья с наших топов. Видимость значительно улучшилась. И самым важным в этом было отсутствие десятков кораблей, перегородивших горло, как мне виделось в самых пессимистических расчетах.
День тянулся короткими галсами против так и не разошедшегося как следует ветра, с парой тяжелых «апостолов» за спиной. К вечеру осилили около сорока километров по генеральному курсу, а сколько по факту, даже представить сложно. Зато день прошел спокойно, никому мы тут не нужны. И низкие берега не проявляли признаков жизни.
Бросили якоря в бухте Пялицы, встали, как и в прошлый раз, косым крестом. Высадился на берег с визитом вежливости в рыбачью деревушку из десяти домов. Расспрашивал о движении судов. Рыбаки подтвердили, что движение активное, а считать суда никому и в голову не приходило – идут мимо, и ладно. Не стал докучать, да и отлив начинал оголять прибрежные камни. Вернулись на «Орла», устроил ревизию снарядам.
Ночью во сне не попал на дачу, хоть и рассчитывал на вторую серию. Зато и ежики спали, но под утро проснулись.
Второй день шли веселее. Ветерок немного разгулялся. Думаю, завтра с ветром будет хорошо. Пока шли на остров Сосновец. Почему туда – да сам бы там прятался, если бы ждал прохода конвоя вдоль берега! Вот и шел передать приветы спрятавшимся. Но спорить на картуз, есть там кто или нет, не буду. Может, это все же моя паранойя.
Дошли до Сосновца к вечеру, хоть и старались идти быстрее. Поднял вымпелы замедлиться конвою и поворачивать в бухту реки Сосновки. Сам начал набирать скорость и обходить Сосновец с моря. За этим нагромождением камней много не спрячешь, так что нарваться на крупные неприятности не опасался. Предполагал найти два небольших судна с большой абордажной командой, которая ждет, когда мы встанем на якоря в удобной бухте. Тогда ночью нам можно будет нанести визит. Ошибся. За островом стояла одна, но большая каракка.
Тоже вариант. Тяжелая и неповоротливая, с характерно задранными носом и кормой, одна эта посудина способна нести больше пяти сотен абордажников, но нападать могла только на неподвижные цели, уж больно тихоходная.
Мысленно поаплодировал выдумщикам, затея с массированным ночным абордажем вполне могла удаться. Пушки башен левого борта начали выбивать гранитную шрапнель из острова, на фоне которого стояла каракка. Стояла бортом к надвигающемуся «Орлу», занеся свой бушприт над камнями острова и практически утыкаясь в них. По острову забегал народ, значит, часть абордажников засела на камнях. Вот это уже плохо. Первое попадание в каракку, ее ответный залп левым бортом – это все было уже не так важно. А вот как мы станем выкуривать абордажников с острова, если их там действительно много?
Наступившая тишина заставила оторваться от бинокля, через который рассматривал камни острова, и посмотреть на поле боя. Тяжело вздохнул, приник обратно к биноклю и продолжил выискивать за камнями людей. Могли ли они быть просто торговцами, спокойно идущими в Архангельск? Могли, конечно, они именно так и будут всем рассказывать. Но в пяти километрах напротив удобная, закрытая бухта и пресная вода. Чего они забыли на торчащем посередине моря булдыгане? И именно в этом месяце.
Как ни печально, но надо высаживать десант. Обошли остров с наветра, догнали караван, идущий в ту самую удобную бухту. Поднял флаги на остановку и, прижавшись к «апостолу», крикнул перевести на «Орла» еще один экипаж морпехов, старичков, разумеется.
Перебрасывать сходни не рискнул, тяжеленный «апостол» если навалится – никакими баграми не удержишь. Лучше потеряем двадцать минут на пересадку тузиками. Поднял сигнал «Ястребу» «делай как я». Надо все же дополнять сигналы. «Ястреб» в порыве энтузиазма весь наряд с «апостола» снимает, молодняк еще стреляет плохо, куда он их тащит-то. Ладно, пойдут второй линией.
Так, не опуская вымпел «делай как я» для «Ястреба», пошли к подветренной стороне острова, где встали на якорь. Приказал сделать десяток выстрелов по берегу шрапнелью, заодно и оценим, как работают подносчики снарядов с выставлением трубок дальности. Плохо работают, два срабатывания из четырех, остальные сработали при попадании в землю. Остановил стрельбу. Сбегал в трюм, вразумил добрым русским словом подносчиков, те пеняли на заряжающих – как обычно виноватых нет. Вразумил всех оптом. Обещал при следующих ляпах вразумлять каждого отдельно. А если бы на нас судно шло на абордаж? А тут такие промахи!
Поднялся наверх. «Ястреб» вставал на якоря под боком у «Орла». Приказал дать еще серию из носовых шрапнелью – глубже по берегу. Сделал вид, что одного не сработавшего как надо заряда не заметил. Отправил морпехов прочесывать этот километровый булыжник с подветренной стороны на наветренную. Отдал обе ракетницы, пожалел, что не взял больше.
Приказал не лезть под выстрелы, при массированном огне противника – лежать за камнями и отстреливаться. Сразу стрелять ракетой туда, откуда их обстреляли, а самим прятаться в любые щели и камни – будем стрелять по подсвеченным местам из пушек по четыре снаряда. Настаивал, чтобы капралы запомнили: по четыре! После четвертого разрыва морпехи должны перебежать в то место, куда мы стреляли. Вроде разобрались. Дал указания пушкарям, велел стрелять только из одной носовой левой башни и на сигнал морпехов, по четыре снаряда порохом. Повторил еще раз, добавил, что если случайно вылетит пятый, то мы положим своих. Что потом сделаю с нерадивым пушкарем, изобразил жестами. Впечатлились. Остальным приказал вообще покинуть башни от греха.
Боцману велел медленно идти вдоль правого берега островка, параллельно с морпехами. Сниматься с якоря, как только всех высадит «Ястреб». Пока морпехи высаживались и накапливались на берегу, перешел на «Ястреб», повторил все предыдущие распоряжения, только стрелять будет одна правая носовая башня, и идти будем вдоль левого берега. Остался на «Ястребе», так как операция уже началась. Морпехи лезли по камням довольно густой цепью, центр которой терялся в деревьях. Было несколько одиночных безответных выстрелов, наверное, у молодых нервы подводят. Надеюсь, они не перестреляют друг друга в лесу – про тактику прочесывания цепью им было говорено, переговорено и оттренировано.
На том берегу вспыхнула ружейная перестрелка, короткое ответное хлопанье наших пистолетов, сильно отличающееся по звуку. А потом ударили четыре выстрела из орудий, сливаясь с грохотом разрывов. Считал очень внимательно. Сразу после четвертого разрыва опять захлопали наши пистолеты, на этот раз безответно.
Прошли больше двух третей острова, когда и на нашей стороне началась перестрелка. Среди деревьев загорелся огонек ракеты. Немедленно ожила наша башня. По огоньку с четырех снарядов они не попали, но, думаю, мало там не показалось. Главное, не зацепили бы осколками своих, деревья сильно мешали. Перестрелка возобновилась, но больше огня не просили.
Еще одна перестрелка случилась на самой оконечности острова, однако и тут морпехи справились сами.
Корабли развернулись, скатились обратно на прежнюю стоянку. Велел принять морпехов, отвезти на «апостолов» и вставать на рейд обычным порядком. Сам перешел на «Орла». Операция принесла двух раненых с нашей стороны и три десятка покойников с противоположной. Видимо, большая часть абордажников была на каракке.
Завершили операцию и встали на рейд. На берег сходить уже не стал, хотел выспаться.
Утром наконец-то раздуло, и мы начали бодро выбираться к Святому Носу. Следующее место, где, по моим прикидкам, должны ждать крупные силы, – это устье Поноя. Там шикарная стоянка для тяжелых судов, там пяток линейных кораблей может встать легко. Именно поэтому меня заинтересовал Моржовый остров, до него от Поноя меньше шестидесяти километров драпать.
Были у Поноя еще до обеда. Очень хорошо, весь день на стрельбы будет. Бухта оказалась пустой. Велел останавливаться и обедать. Прошли на «Орле» неторопливо по бухте, заглянули в реку. А где же ловцы? Зря портил нервы, что ли? А форты на Моржовом? Отдайте немедленно пару-тройку галеонов и пяток фрегатов гончих, на меньшее не рассчитывал! Зачем для этого боя снаряды экономил, спрашивается?
Если честно, разочаровался, поднял вымпелы и встал как обычно во главе конвоя. Пошли двумя большими галсами на Орловскую Салму. Ветер был отличный, дошли за три часа с хвостиком. Проскочили толстого и тонкого, в смысле мысы Орлов-Терский Толстый и соответственно Орлов-Терский Тонкий, и за ними-то нас и взяли.
* * *
Началось все с крика Михи. Меня извиняет только то, что в губе Орловка прятаться кораблям просто негде. Открытая бухта, мелкая и со сплошными рогами. Прорабатывали места засад до Святого Носа, дальше у меня просто подробных карт не было, а карты, купленные в Архангельске для похода в Гетеборг, детализацией не отличались – я эти места даже не рассматривал как плацдармы ловцов. Поэтому спокойно висел в трюме и портил чистые листочки блокнота всякими рисунками. Мое умиротворенное покачивание прервал с грохотом скатившийся по трапу помор. Ворвавшись ко мне, он коротко бросил:
– Паруса, князь. Много!
Рассматривая в бинокль с кормы «Орла», насчитал четыре гончих и пару галеонов для перегрузки. Почти как ожидал, только не там, где ожидал. Зло ухмыльнулся.
– Князь, еще пара к лету пошла.
Там мне не видно, «апостолы» закрывают. Пусть будет шесть гончих и два грузовика. Грузовики тоже больно кусаются, но им нас точно не догнать. Значит, играем по их правилам, пугаемся и разворачиваемся к Мезени или в горло. Думаю, загонщикам безразлично, куда мы побежим. Корабли, ушедшие к югу, нас оттирают в море. Поехали.
Дал команду на плавную циркуляцию вправо, задача номер раз – увести «апостолов» от галеонов. Гончие попались какие-то неинициативные. Выбрали прекрасную позицию, подрезали нас на курсе, надо было форсированно идти на сближение и сбивать нам мачты. А они чем занимаются? А, понятно. Думают перехватить нас, когда закончим циркуляцию. Фигушки. Заложил чуть круче, ветер теперь позволял, и «апостолы» уверенно разгонялись. Гончие сообразили, что добыча шустрее, чем им хотелось. Стали так же уваливаться и сбиваться в плотный строй, чтобы взять нас на сходящихся курсах.
Что же, диспозицию создал именно такую, как хотелось. Теперь эта четверка начнет плавно сходиться с нами. Поднял «апостолам» сигнал идти, как идут, и сигнал быстрее. Сам вывалился из строя вправо, вставая между гончими и добычей, поднял «Ястребу» вымпел «делать как я». Теперь ожидание.
Осматриваю горизонт. Грузовики неторопливо идут за нами. Гончие, ушедшие к югу, начинают забирать к востоку. Поднял для «апостолов» вымпел левого поворота, взяли немного к востоку. Теперь никто до берега не доберется. Аминь. Но и нам к фортам без боя не пройти. А на гончих-то явно военные команды, вон как они кильватерный строй держат. И галеоны вдалеке так же построились.
Набил трубку, не торопясь прикурил. Знал, этот бой обязательно будет – слишком много политических интересов затронет наш прецедент. Ждал. Дистанция сокращалась медленно. Может, нам притормозить? Да нет, «апостолы» мешаться будут. А на такой скорости ловцам сначала паруса нам снести надо и только потом идти на абордаж. Надеюсь, будут кидаться книппелями, у них дальность меньше, чем у ядер. Наблюдал в бинокль за бегающими командами гончих. По мере сближения они еще больше сходились, видимо, повышали будущую плотность залпа. Не мешал им, ждал пятисот метров. И дождался.
– По головному шимозой. Огонь!!!
– Поднять вымпел огня для «Ястреба».
Ждал первого попадания. Накрытие, как обычно у пушкарей, получалось хорошо. А вот с попаданиями как-то не везло. Первое попадание сделал «Ястреб», в третьего от начала гончего. Хорошее попадание. Шимозой. Гончие привелись и пошли на резкое сокращение дистанции. Тут-то мы и достали первого. Аж двумя попаданиями. Перенесли огонь на второго, второй разворачивался для залпа. Уверенно так. Ведь не мог не понимать, что этот залп будет для него последним. Но он его успел сделать. Молодец.
Ядра, или что там у него было, с воем прошли за кормой, только краем зацепив парус на бизани. Мало довернули. А вот мои башни воткнули два снаряда из четырех в середину корпуса. Пробитый парус на бизани расползся, и нас ощутимо повело под ветер. Приказал ослабить передние и срочно менять парус на бизани.
Последний гончий уходил под прикрытие галеонов. Три костра остались за кормой. Двое еще целых загонщика повернули и поднимались к нам. Они там фанатики все, что ли? Ну ведь все должно быть понятно, почему же они не уходят! Уйти бы им не дал, но бой на встречных курсах – это не то, что хотелось.
Поднял вымпелы к левому повороту. Начинаем опять резаться к ветру. Пускай эта пара либо сядет нам на хвост, либо проходит к галеонам. Они предпочли к галеонам. Поднял вымпелы поворачивать еще, и в итоге встали с гончими практически параллельными курсами, только мы существенно выше по ветру.
Шли какое-то время на траверзе друг у друга, километрах в трех-четырех. Ждал, когда поменяют разорванный парус. Потом поднял вымпелы для «апостолов» идти прямо, галеоны их уже вряд ли достанут, а «Ястребу» – гнал «делать как я». Увалились чуть под ветер и начали сближение с гончими.
На дистанции между нами более пятисот метров у гончих сдали нервы. Отдаю дань опытным канонирам – накрыли нас залпом качественно, даже, как потом выяснилось, пробили «Ястребу» корпус. Наши канониры посчитали это сигналом к открытию огня и пошли в атаку, пытаясь скорострельностью переплюнуть количество пушек на гончих. Изрядное, стоит заметить, количество – десятка полтора на борт точно, и может, еще, поскольку не все стреляли.
Маневр гончих с уваливанием под ветер и разворотом другим бортом был настолько предсказуем, что только заметив первые шевеления в облаке дыма, приказал делать левый поворот. Поставим им черточку над «Т». Поворот велел делать плавно, пусть пушкари работают комфортно. Второй залп гончие сделать так и не успели.
Запалив еще два взрывающихся и разлетающихся обломками костра, выполнили правый разворот и снова начали резаться на ветер, набирая высоту.
«Апостолы» проходили самый опасный участок, галеоны их не догонят, а вот оставшийся гончий пытается. Смотрел за этим марафоном в бинокль и скрипел зубами – моя недоработка. Надо было «Ястреба» отправлять с «апостолами». Подняли сигнал для «апостолов» на правый поворот, может, и разглядят. Бегал по палубе и крыл себя последними словами. Ну не флотоводец я! Ну зарвался, каюсь. Но ведь эта морда сейчас «апостолов» топить начнет! Нам его еще минут двадцать догонять только до дистанции стрельбы. И тут «апостолы» заложили правую циркуляцию. С души просто гора свалилась.
«Апостолы» продавили левентик, перекинули паруса и начали резаться на восток. Гончий их все равно догонит, но уже вместе с нами, так как мы теперь с «апостолами» на пересекающихся курсах. Спокойно наблюдал наше медленное схождение. Гончий правильно оценил перспективы и повернул к галеонам. Поздно, дружок, ты посмотри, как далеко от них ушел! Поднял «апостолам» сигнал к левому повороту, а сами перекинулись на другой галс.
Теперь сходились с гончим, скатываясь обратно по ветру. Второй раз у него фортель с «апостолами» не пройдет. Гончий тянул нас под пушки галеонов, но явно проигрывал гонку. Выйдя на курс погони, сократили дистанцию и открыли огонь из носовых башен с обоих «орлов».
Сожгли гончий на глазах у галеонов и ушли в правый поворот, набирая высоту. Сделал паузу, приказал банить орудия. Помахали «Ястребу» банником, там нас правильно поняли. Шли неспешно, сохраняя дистанцию до галеонов и контролируя идущих впереди и мористее «апостолов». Начали плавно забирать к берегу, вставая на курс галеонов. Открыли огонь из двух пар кормовых башен. Далековато, но хотелось понять дальнейшие планы этих грузовиков.
Заманить бы их на форты, но те остались в семидесяти километрах за кормой. Грузовики за нами не пойдут. Всем уже все понятно. Но и оставлять их разносить дурные вести не хотелось. Начали постепенно сбрасывать скорость, давая галеонам нас догнать, не прекращая огня.
Галеоны начали разворот, стрелять им точно далеко, значит, уйдут по ветру. И что нам делать? Подняли сигнал «апостолам» к развороту. Скоро станет темновато для всех этих игр, ищи потом этих монстров. Убедившись, что «апостолы» начали поворот, развернулись на преследование грузовиков. Раскрылись на бабочку, стали быстро сокращать дистанцию. Надо заканчивать это все. У нас впереди еще три тысячи километров пути.
Сократив дистанцию менее километра, открыли беглый огонь из носовых. Галеоны огрызнулись кормовыми. И нам, и им было далековато, но они еще и против ветра стреляли, дистанцию ядра это не сильно сокращало, а вот пороховой дым летел обратно в порты. Рискнул приблизиться и был вознагражден первым нашим попаданием – шимозой в корму последнему галеону. Жаль без детонации.
Галеон начал разворот бортом для наказания малявки. И получил еще два попадания, на этот раз с детонацией. Отвернули немного к востоку, обходя этот пылающий остров, и перенесли огонь на первый галеон. Он не стал ждать и пошел на обострение. Когда выскочили из-за горящего второго, застали первый в полной готовности встретить гостей. Нам навстречу из его левого борта рванули дымные столбы, и на нас посыпался чугунный град – все же хорошие у него канониры. Будем менять еще два паруса. Судя по дрогнувшему корпусу, еще и дыры заделывать. Наши башни зашлись в максимальной скорострельности. На «Ястребе» стреляла только правая кормовая башня, и он начал приводиться к ветру. Второй корабль, похоже, зацепило сильнее, чем нас.
Но все же у галеона уже не было шансов. Пока он изображал нам ворочающегося медведя, кто-то, то ли мы, то ли «Ястреб», всадил ему первое попадание в корму.
После этого первый галеон получил еще три попадания подряд – ведь мы уже подошли и стреляли практически в упор – и присоединился к судьбе второго.
Уходили от этого побоища кильватерным строем. На «Ястребе» ядро перебило опоры правой передней башни, и теперь там шел ремонт. Пробоины ходу не мешали, и их не торопясь тщательно заделывали. Время уже было позднее, но я решил не останавливаться. По моим расчетам стрелять было уже не в кого.
То, что мои расчеты не оправдались, выяснилось поздним утром на траверзе Святого Носа. Мы шли своим обычным кильватерным строем, впереди «Орел», далее два «апостола» и замыкал строй «Ястреб». Засад больше не ждал, хотя и не расслаблялся. Крики наблюдателя о парусах по курсу воспринял спокойно, может, это действительно торговцы.
Но эти торговцы, поравнявшись с нами, заложили разворот и с ходу пошли на абордаж «апостолов». А пострелять? Хоть предупредительный выстрел по курсу?! Ну не хотят и не надо.
Первый раз, когда угадал с зарядами. Все предыдущие палили по нам ядрами, хотя ожидал от них картечи. Ну хоть эти не подвели, сближались без выстрелов, значит, у них картечь. Подпустил наглецов на триста метров и поднял вымпел открытия огня для «Ястреба». Всадили в наглецов снаряд шимозы, тремя промахнулись, но быстро исправились, всадив еще два снаряда. «Ястреб» справился с первого залпа, а проходя мимо разгорающихся и разваливающихся кораблей, еще и добавил по паре попаданий каждому. Конвой даже не притормаживал. Вот что значит сохранение секретности и отсутствие связи у нападающих.
Теперь-то все? Надеюсь, это были просто опоздавшие к основной свалке. Мы за эти дни настреляли на маленький флот! Жаль, что нельзя было супостатов брать на абордаж. Наша легенда, как обычно – нас там не было. А если приведем за собой захваченные корабли, то объяснять, откуда взялся этот караван судов, в том же Архангельске будет сложно, да и за границей нас не поймут.
И еще не хотелось светить мощь орудий наших кораблей перед неприятелем. Гадать – это одно, пускай гадают и сомневаются, а вот знать точно и опрашивать свидетелей – это совсем иное. Как мне не жаль вас, мужики, но надеюсь, что из нападавших экипажей никто не выживет.
Вот мы уже и в Баренцевом море. Наши четыре выходца из будущих времен бодро вспарывали темные и холодные воды, забирая курсом все больше на запад. Впереди были фьорды Норвегии, вдоль которых и лежит наш основной путь. Впереди был Гетеборг.
* * *
Море неспокойно волновалось. С одной стороны, это хорошо, идем быстро, а с другой – сутки болтает так, что в кои-то веки у меня появились проблески желания повисеть на планшире. Самым лучшим способом бороться с такими желаниями было загрузить себя работой, желательно тяжелой и физической. А где ее взять на судне, устойчиво идущем одним галсом? Можно было точить якорь. Это не шутка, в мое время так принято издеваться над зелеными новичками, а истоки у этой шутки очень глубоко – точить якорь в качку поручали матросам, особо подверженным морской болезни. А чтобы они его не сточили случайно весь, давали самый мелкий и выглаженный напильник. И много еще придумывали бессмысленной, но тяжелой работы, чтобы занять зеленых юнцов.
По штату мне положено быть примером для подражания, так что идею с якорями и надраиванием медяшек пришлось с огорчением отринуть. Стоять за штурвалом сутками тоже не вариант. Занялся разговорами с поморами, собирал по крупицам все знания команды о нашем пути.
Поморская «Книга мореходная», в которую включено множество «Ходов», в том числе «Ход из Архангельска до Норвегии» и «Ход по норвежскому берегу», была очень поэтична, но скупо говорила о нравах и обычаях тех мест. Сам о Норвегии знал мало, основные ассоциации с Нансеном, Амундсеном и Хейердалом, ну и с викингами, конечно. Знаний этих было категорически мало для разработки планов общения.
Вытягивая из поморов слово за словом, сложил довольно безрадостную картину. С одной стороны, норманны были лучшими друзьями поморов за рубежом и русских считали чуть ли не своими братьями. Однако это не мешало норманнам спаивать поморов и скупать их товары за бесценок. Тем не менее очень близкие отношения действительно просматривались. Имелся даже общий язык «русьнорг», которого хватало для торговли и военных походов. С удивлением узнал, что было и такое – не раз поморы и норманны ходили в совместных боевых дружинах.
Мои команды шли в Норвегию с радостью, ничуть не сомневаясь, что их доброжелательно встретят. А вот с другой стороны, взять с норманнов было нечего. Ходили они под рукой датчан, которые всемерно давили норманнов, мешали их просвещению и какому-либо независимому развитию в целом.
В итоге денег за товары в Норвегии можно было взять только у ганзейских купцов, что в Бергене обосновались, ну и еще на юге Норвегии. Во всех остальных местах шла меновая торговля. Норманны брали зерно, практически любое, а отдавали за него рыбой. При этом барыш с такого обмена был чуть ли не стопроцентный. Плохо то, что норманнов мало, очень мало, и для торговли с ними объемов поморских кочей хватало за глаза, мои «апостолы» сильно избыточны. Подвел итог. Идем вдоль Норвегии как можно быстрее, задерживаться есть смысл только в Бергене.
Планы для того и существуют, чтобы их нарушать. На второй день непрерывного взбалтывания заход в защищенную бухту острова Вардё с одноименным поселением казался уже отличной идеей. Назначил конвою дневку, пошел вместе с приказчиками Бажениных, сопровождающими грузы, знакомиться с норманнами.
Использовать приказчиков как толмачей приходилось редко, речь более-менее понятна. Смотреть в Вардё не на что, небольшое поселение, где вместо домов нечто наподобие юрт стояло. Заинтересовала маленькая земляная крепостица высотой в рост человека. Она стояла метрах в трехстах от берега и охраняла несчастных норманнов от произвола русских купцов. Пушками хранила дружбу народов. И название у крепостицы было соответствующее – Вардёхус, что переводилось как «Дружный дом». Возвращался на корабль, усмехаясь, настроение стало значительно лучше. Приказчики заканчивали свои меновые операции и договаривались о сборе большой партии рыбы на обратном пути – скорее для поддержания связей, чем для ощутимой выгоды. Наконец мы тронулись дальше.
Теперь не пытался проскочить Норвегию нон-стопом, решил прислушаться к рекомендациям поморов, и мы пошли в Тромсе, по натоптанной столетиями поморской дорожке. Двое суток хода поглядывал заинтересованно на якорь, пока нас не прикрыли фьорды, в глубине которых и пряталась цель перехода.
Фьорды производили неизгладимое впечатление. Казалось, тут дети древних великанов играли в кубики, как попало выстраивая из них стены – прямо со дна той лужи, которую люди позже назовут морем. А потом дети выросли, забыв про свои игрушки. Прошедшие тысячелетия загладили грани кубиков, заполнили щели между ними землей, засадили лесами. Проходя между этими вздымающимися под облака громадами, нам оставалось только с восхищением смотреть на наследие древних и тихонько завидовать норманнам.
Местные жители горы, может, и любили, но предпочитали селиться в низинах или на островах. Тромсе прятался от морской стихии на небольшом острове в самой глубине обширного фьорда. Вокруг вздымались километровые вершины, оберегая покой глади фьорда от переменчивых ветров. Вот только от холода закрыть горы не могли, днем тут градусов десять было от силы. В Вардё тоже холодно, но там я все списывал на постоянный ветер. Тут же ветра едва хватало играть парусами нашего конвоя. Может, и зря сюда сунулись, торопимся ведь.
Как и в Вардё, основными достоинствами Тромсе стали тихая гавань и великолепные виды. Небольшое поселение никаких значительных перспектив в плане торговли не представляло, хотя и тут приказчики меняли зерно на рыбу и договаривались о больших партиях рыбы для загрузки на обратном пути. Смотреть в поселке было совершенно не на что, тут даже крепости не было, видимо, считали, что всех недоброжелательных русских отстреляют еще в Вардё. Задерживаться не стали, прошли дальше по фьорду, который, плавно развернувшись к северу, вывел конвой в море.
Больше трех суток шли к Тронхейму. Море немного успокоилось, ход стал вполне комфортный. Думал в Тронхейм не заходить, однако боцман настаивал посетить этот «Дом сильных», так название переводилось, хотя бы для того, чтобы познакомиться с местной аристократией. Был у поморов и свой интерес, хотели поклониться мощам Олафа Рыжего.
Тронхейм, как обычно, прятался в глубине фьорда. Город стоял не на острове, а оседлал устье реки. Природой ему был дарован отличный рейд для кораблей, на его просторах наша четверка просто потерялась и несколько часов добиралась до самого городка. Первый раз смог назвать норвежское поселение городом. Все же Тронхейм действительно сильно отличался от всего виденного ранее. Тут уже были полноценные домики, огромная церковь, каменная крепостица на вершине холма, чуть левее гавани. Устье реки охраняли укрепленные стены монастыря на маленьком островке. А в гавани стояли корабли, ничуть нами не заинтересовавшиеся. Одним словом, тут чувствовались веяния цивилизации. Домики уже были не только местом жительства, но и способом показать свой достаток.
Ходил по городку, присматривался к жизни и прислушивался к настроениям. Пожалуй, можно задержаться тут и пообщаться с этими «сильными». Двинулся обратно к порту, где норманны вовсю обсуждали торговые вопросы с приказчиками. Забрал одного помора на роль толмача, начал выяснять, где тут что.
Город выполнял роль административного центра фюльке, так тут называли губернии. В нем проживало множество чиновников и глав торговых домов. Так как король для Норвегии и Дании был общий и жить предпочитал в Копенгагене, то первые роли в городе играл комендант датской крепости. Той самой, что стояла на взгорке и называлась Кристианстен. И еще заметную роль играл местный епископ, но мне, наверное, лучше его обходить, все же католики – это не православные. Пошел с визитом к коменданту. В крепость лезть для этого не пришлось – комендант предпочитал комфортное проживание в городе суровому быту крепости.
Разговор получился на удивление плодотворный. Комендант держал руку на пульсе событий и рассказал много интересного. Рассказал не просто так, ему нужно было решить свои проблемы, так что мне теперь придется заходить в Берген, хотя и без того туда собирался. Рассказ стоил задержки похода.
То, что Дания вяло воевала со Швецией, для меня стало открытием. Все же плохо историю учил. Точнее, война вроде как закончилась, только мир был бумажным. Выводы из этого сделать не сложно: боевые корабли курсировали по Северному морю и каперствовали тихонечко в меру сил. Грабили не всех подряд, разумеется, мир все-таки, но залетную птицу, как наш караван, пощупают наверняка. Заинтересованность коменданта в его поручении не распространялась настолько далеко, чтобы дать корабль сопровождения для решения вопросов с каперами мирным путем. Придется опять действовать в лоб.
Прояснили мне и политическую ситуацию в регионе. Король Кристиан V был очень пожилым и несколько невнимательным к делам. В основном он занимался богоугодными делами – переименованием всего, что только можно, своим именем, включая и находящуюся тут крепость. Услышав такую характеристику монарха от вероятно лояльного ему чиновника высокого ранга, я пришел к выводу, что король Датский и по совместительству Норвежский старый маразматик и самодур, дел с которым лучше не иметь. Также можно было предположить, что выиграет эту войну-мир Швеция, ибо нет ничего хуже дурака на троне во время войны.
Вот из этих реалий и стоило исходить, планируя визиты и заключая договора. Но с другой стороны, Дания с карт не исчезла, значит, со Швецией решат вопрос полюбовно. Похихикал про себя, может, той же Норвегией и откупятся. Тем не менее пока противовес шведам можно было набирать из датчан и норвежцев. Ничуть не сомневался, что понадобится такой противовес при делах в Швеции.
Кроме того, когда монарх самоустранился от дел, за него правит окружение, обычно жадное до денег и прочего. В русской истории достаточно вспомнить послепетровский период. Из него, правда, помнится одна Екатерина, но и этого достаточно для аналогий. Делаем еще одну зарубку в памяти и обсуждаем, с кем следует говорить в Дании и сколько давать на лапу. Аллегорично обсуждаем, само собой, – ну какой чиновник признается, что тут все берут взятки.
Вручил коменданту подарок в виде часов, уже имея представление, как тут дела делаются. Посетовал на отсутствие знакомств в аристократических и купеческих кругах Дании и Норвегии. Перешли к обсуждению, кто есть кто в местном бомонде. Комендант был все же не самой крупной жабой в болоте, и дать рекомендательные письма к тем, кому надо, не мог. Но он написал пару писем в Берген, для купцов. Сердечно распрощались и разошлись.
Стоял перед внушительной церковью и думал, заходить к епископу или все же не стоит. Ушел на корабль – не так уж мне и надо испытывать удачу.
В Берген дошли менее чем за трое суток. Вообще с ветром было хорошо всю дорогу. Большую часть пути вдоль Норвегии нас провожал северо-западный ветер, силой три-четыре балла. Бывало, раздувало, особенно вначале, и волны расходились, но в целом с погодой было хорошо. Ходко шли галфвиндом правого галса, и особо радовало то, что и обратно пойдем легко, если ветер не изменится, конечно.
Берген встретил нас дождем, прерываемым изредка выглядывающим солнышком, и накрапывающим снова, как только ветер задергивал небо серыми облаками. Погода оказалась крайне неустойчива, то холодно, то жарко, но всегда мокро. Калейдоскоп температур мог меняться по несколько раз в час, но при этом дождь непременно был красной нитью бергенской погоды.
Название Берген мне растолковали как горный луг или луг посреди гор. Назвал бы это скорее лужайкой, зажатой горами со всех сторон. Как обычно в Норвегии, город прятался от моря за островами и горами, добирались до него извилистыми проливами, плюс еще чехарда с погодой и ветром – в общем, мне не понравилось.
Когда мы уже подходили к гавани, нами первый раз поинтересовались. Подходящая яхта опасений не внушала, так что не стали даже расчехлять башни, надежно укрытые парусиной от любопытных глаз. Ограничил свое участие в переговорах указанием поморам договориться о проходе в гавань и о стоянке на рейде.
Таможенный сбор с нас и тут не спросили, странно это все же – прошли большую часть Норвегии, а никто ни разу денег не требовал. Дошли до гавани и несколько разочаровались – места было маловато, придется стоять на рейде.
Зато сам город радовал размерами и многолюдностью. В гавани поднимался лес мачт, а саму гавань охранял каменный замок в рыцарском духе, с квадратными зубчатыми башнями, стенами – все как положено. Сразу за замком начиналась торговая набережная, куда я и направился с приказчиками, оставив корабли на рейде.
Приказчики занялись своим обычным делом, выспрашивали и приценивались. Сам принялся составлять впечатление о городе и людях. Берген был шумным по норвежским меркам и явно купеческим. Застраивался он хаотично, что говорит об отсутствии единого руководителя, даже если такой тут и назначен. Город богатый, большинство узких улочек имели дощатые помосты, что при непрекращающемся дожде было важно. В нескольких местах над крышами торчали шпили местных кирх. Дома были в два, а на набережной и в три этажа. Пожалуй, в этом городе можно начинать серьезные переговоры.
Говорить, конечно, надо с купцами, они тут явно всем заправляют. Ну где еще можно построить трактир напротив входа в церковь? Правильно, там, где купцы способны продавливать свои интересы и защищать решения даже от священников.
Кто такие ганзейские купцы, представлял слабо. Комендант Тронхейма уверял, что купцы эти чуть ли не самая влиятельная сила на Балтике, во всех крупных городах можно найти их представительства, одно из которых в Бергене, а связываться с ними даже короли не рискуют.
Преувеличивал наверняка, но с этими купцами надо быть осторожнее. Все же могут посчитать конкурентом. Жили купцы довольно замкнуто. Церковь у них была своя, та самая, напротив трактира. Селились компактно, судя по различиям в архитектуре купеческой набережной и остального города, сразу всплыла аналогия с Немецкой слободой в Москве. Пожалуй, можно будет применять тут те же методы.
Прошелся еще по набережной, оценил товары на огромном рынке, подумал над соотношениями цен и решил – пора наносить визиты купцам. Первый же визит меня сильно огорчил. Это купеческое… э-э-э… лицо было по самые завитки парика наполнено своей значимостью и с варварами дело особо иметь не желало. Вежливо откланялся, записал купца в свой блокнотик, в раздел «Ужасные мести». Другие визиты отложил, надо готовить почву.
Действительно, чего это лезу нахрапом? Надо вначале обеспечить интерес, а потом заниматься визитами. Отправил толмача искать местную администрацию, должен же тут кто-то городом заниматься.
Администрация была, причем опять не простая, а губернская. Выговаривать слово «фюльке» так и не приучился, да и как мне тогда прикажете называть губернатора? Фюлькменом?
Приняли в администрации хорошо – первым делом посетовал, что такое прекрасное здание… губернатор даже окинул удивленным взглядом свою весьма средненькую резиденцию, так вот, холлу явно не хватает для солидности огромного зеркала. И в порыве дружеских чувств наш караван это вполне может исправить. Дальше пошли деловые переговоры. Мне нужно было помещение рядом с рынком, еще лучше, прямо там – для выставки товаров.
Попытки губернатора перекинуть меня на купцов пресекал в зародыше, упирал на то, что помещение мне требуется буквально на несколько дней, и не столько для торговли, сколько для ознакомления просвещенных жителей славного города с достижениями научной мысли. Сторговался с ним о выделении домика охраны рынка. Куда губернатор переведет стражу и отправит их вещи на эти дни, мне было не интересно. Пусть подарки отрабатывает.
Домик нам выдали скромный. Утром следующего дня нас с приказчиками проводили в этот сарайчик, и теперь я ходил по помещениям. Продумывал, как максимально полно использовать этот скромный выставочный зал. Народ заманивать не требовалось – любопытные сами интересовались, а что это мы тут делаем. Поставил толмача у дверей, велел ему ловить всех любопытных и в красках рассказывать, какие экзотические диковины можно будет увидеть тут завтра. Знал бы об этой выставке заранее, разработал бы зонтик – для этого города самый ходовой товар. И резиновые сапоги. Тяжело вздохнул, выходя под дождь и поднимая воротник, кто бы мне еще рассказал, где тут брать резину.
За день успели подготовить к выставке помещение и экспонаты. Больше всего времени съели переезды на корабли и обратно. Оформили внушительно, применили отработанную схему драпировок, добавив в нее еще красной ткани на столешницы и лавки, играющие роль витрин. К каждой группе товаров поставил гида, знающего датский язык, который тут был государственным. Сам ушел на «Орла». Специально. Можно было сидеть и ждать в караулке, которую мы переоборудовали в кабинет для приватных переговоров, но разговоров с заинтересовавшимися купцами старался пока избегать. Нужно дать время разрастись интересу, нужно дождаться, когда те же родственники начнут спрашивать купцов о таком замечательном товаре, что на выставке в гавани видели.
День выжидаю точно, может, и еще один придется, но это уже вряд ли. Надеюсь к обеду второго дня получать приглашения к визитам и переговорам. Отправил помора, оставленного при мне в качестве толмача, вызнать, кто есть кто в этой купеческой гавани. Распределить, так сказать, купцов по ранжиру. Сам завалился на гамак рисовать зонтик. Главное не забыть по окончании плавания внедрить эту диковину. Еще бы вспомнить водостойкие пропитки для шелка, который был мной давным-давно куплен, но так и не применен.
Приглашения появились в этот же день, после обеда. Расторопность купцов была мной недооценена. Отобрал самого внушительного, по заверениям моего толмача, из пригласивших и отправился с визитом. Разумеется, Тая меня сопровождала. Меня же не на переговоры звали, а на ужин, вот и иду ужинать.
Правило не говорить за столом о делах тут не соблюдали, много выспрашивали о нашем переходе, о товарах и о ценах. Получился импровизированный перекус дилеров на бирже. Потом мне задали вопрос в лоб – собираюсь ли все это продавать и почем. Совершенно искренне сказал, что везу все это на свои фактории в Швецию, так и подчеркнул во множественном числе – пусть проникнутся. На деловые предложения оптовой продажи отвечал вопросом: а зачем? Ведь мы все тут понимаем, в розницу все свои диковины продам довольно быстро.
На намеки, что не все корабли доходят до Швеции, парировал – сюда-то мы дошли. Чтобы не заканчивать ужин совсем уж ничем, порадовал купцов, что могу уступить небольшую партию. По ценам, близким к розничным. Если купцы найдут, чем меня заинтересовать. Пространно рассказал о возможном постоянном сотрудничестве. Вот теперь пусть дозревают. Отдал дань хозяевам: ужин действительно хорош, особенно острая рыба и их аквавит – аналог водки, настоянной на травах. Надо будет узнать рецепты.
Вернулись на «апостола», где у меня развернут временный штаб. Сел думать над недосказанным и промелькнувшим между строк. Не все так просто с этими ганзейцами. Средневековый аналог ВТО. Только вот аналог этот, похоже, окончательно развалился. Они еще пыжатся что-то сделать, но, судя по их сетованиям, короли теперь плюют на дарованные Ганзейскому союзу привилегии, а военных сил у союза нет. Стоило задуматься, а зачем мне их предложения? Поначалу, после красочных восхвалений ганзейцев комендантом Тронхейма, начал строить серьезные планы на их счет. И что же вижу? Группка купцов, бахвалящихся своими бывшими заслугами и ничего не в состоянии решить сейчас. Конечно, у них сохранились связи и прочее, только вот перевесит ли это потребные вложения?
Ганзейцы дозрели до предложений слишком быстро, уже к следующему утру. Лишний раз подтвердив мои подозрения, никаких сил за ними нет, кроме, может быть, наработанного годами авторитета. Их предложения просчитал еще в Тронхейме, после визита к коменданту. Только вот стоит ли возрождать умершего своими вливаниями, было неясно.
Решил откровенно поговорить с купеческим старшиной. Да, понимаю, они тут все равны и так далее, но в жизни не поверю, что не найдется кого-то, бывшего в этом равенстве первым. Посетил званый обед, порадовавший новыми вкусами. Выслушал предложения купцов, которые мог озвучивать за них. Рассыпался в благодарностях за столь интересные, щедрые… и далее по этикету.
Просил время подумать и пригласил вечером на борт «апостола» пару купцов, которые будут принимать все решения. По поводу настойчивых вопросов об охране каравана предложил купцам пройтись вдоль наших кораблей, посмотреть заделанные пробоины и подумать, легко ли нам дался этот переход, а также о нашей способности обороняться.
Купцы сразу согласились, чем напрягли мои нервы еще больше. Думаю – нет уже этого Ганзейского союза, есть осколки, мечтающие о былой славе.
Полдня подготавливали кабинет на «апостоле» для проведения важных переговоров. Поднявшимся на борт купцам показывал судно. Они впечатлились еще на рейде, а теперь были просто раздавлены. Потом начался тяжелый разговор.
В крайне вежливой форме обрисовал пришедшим старшинам свое видение состояния их союза, точнее, отсутствие оного. Задал один-единственный вопрос – зачем оно мне в том виде, в каком есть сейчас? Спокойно выслушал закономерные возмущения купцов и гневные отповеди моему неверному пониманию ситуации. Ждал, когда они повернутся и уйдут, хлопнув дверью. Не ушли. Теперь, дорогие мои, будем вас прессовать.
Слегка успокоившиеся купцы стали вменяемы, они уловили мою основную оговорку про тот вид, который есть сейчас. Стали обсуждать, какой вид может быть вообще. К концу штофа убедил их, что возрождение союза возможно, но надо меняться под изменившееся время. Их свободный союз городов – это замечательно, но вот когда дело доходит до охраны караванов или до отражения нападений на фактории, все начинают перекладывать заботы друг на друга, а единства в союзе нет. Да, в прошлом союз собирал силы для отпора, спасибо, что просветили. Только вот где этот союз теперь?
Набросал концепцию торговой организации, занимающейся тем же самым, что и Ганзейский союз, но имеющую централизованное, выборное руководство и членские взносы, на которые и будут содержаться конвойные силы и аппарат управления. Купцы распрощались крайне задумчивые, пригласили вечером следующего дня приехать к ним и обсудить дальнейшее сотрудничество. Решил не терять полученных позиций – позвал тех, кто заинтересуется, посетить вечером «апостол», на чем и расстались. Буду теперь проводить встречи на своей территории, а они, значит, вынуждены будут выступать в роли просителей.
Днем сворачивали выставку. Продавать принципиально ничего не стал, всем говорил – веду переговоры с купцами, вот если договоримся, тогда и состоятся продажи. Приходилось давить на общественное мнение, слишком мало времени в запасе, нам еще вернуться до зимы и штормов надо.
Вечером пожаловали пятеро купцов – их собрание выставило на деловые переговоры. В том, что ганзейцы захотят возрождения былой значимости союза, не сомневался ни секунды. То, что они готовы будут делать для этого что угодно, если это не зажимает их интересов – догадывался. А вот то, что они готовы отправляться по старым связям прямо сейчас, было приятным сюрпризом.
Купцы не были бы купцами, не придумав в каждом деле выгоду для себя лично. Посчитали, раз мы такие смелые и умелые, по нашим же рассказам, то добавить в конвой еще несколько купеческих судов мы можем совершенно спокойно. Ну, удлиним путь на денек-другой, заходя в ненужные нам порты, зато это будет веским аргументом для возрождения союза. Жуки!
Согласился, мне действительно не трудно. Если же купцы решат просто меня разик использовать, то в следующем году разговоров с ними уже не будет. Так им и обрисовал ситуацию, заметив еще, что если от реанимации их старых связей не будет толка, то и дальнейшие совместные конвои теряют смысл.
На следующий день выгружали часть диковинок и получали за них деньги, очень нужны были расходные средства, а то корабельная казна уже дно показывает. К вечеру средств стало в избытке. Купцы готовили к отплытию четыре судна. Одному судну в конвое отказал, злорадно ухмыляясь и ставя первый крестик в блокноте напротив имени некоего купца, попавшего в раздел «ужасных мстей».
Утром выходили из гавани Бергена колонной из двух «орлов», двух «апостолов» и трех купцов. Купцы старались придерживаться кильватерного строя, о котором, а также о сигналах, с ними была проведена лекция. Очень надеялся, что на такой внушительный конвой нападать не станут. Больно уж не хотелось светить мощь орудий. В крайнем случае, буду стрелять только порохом.
Шли к Гетеборгу, а потом придется провожать купцов дальше. Неповоротливые и тихоходные купцы ощутимо задерживали конвой, хорошо еще, что путь наш повернул к югу и шли по ветру, а то затянулась бы эта история надолго.
Море стало оживленнее, иногда на горизонте мелькали паруса, но пока никто к нам не подходил. Купцы несли на гротах длинные вымпелы, может, это и были регалии Ганзейского союза. Надо будет спросить потом.
На четвертые сутки вошли в пролив Скагеррах. За эти дни торговцы немного освоились в кильватерном строю и начали реагировать на сигналы, что было проблемой первые два дня. Ход у них, правда, так и не улучшился, но тут уже ничего не поделаешь.
В проливе нами заинтересовался военный корабль. Некоторое время шел с конвоем параллельным курсом, а потом начал сближаться с «Орлом». Велел расчехлить башни и поднять сигнал остановки для конвоя. Прошелся по башням и приказал стрелять только по команде, порохом, и по пушечным портам вояки. Но без команды не начинать, даже если он начнет первым. Стоит выяснить, чего этому кораблю надо, не на абордаж же он будет семь судов брать.
Замедлялись до дрейфа. Вояка, оказавшийся англичанином, судя по флагам, плавно подошел к нам менее чем на сто метров и лег в дрейф рядом с «Орлом», считая его флагманом конвоя. Пушечные порты у него были нараспашку.
«Орел» так же дрейфовал в боевой готовности, башни выбрали себе цели и теперь старались их не упустить. Встать в дрейф постарался так, чтобы прикрыться «апостолами» от судов купцов. Если что, купцам не так хорошо будет видно всю процедуру орудийного расстрела. Теперь остается послушать, что хочет сказать спешащий к нам на шлюпке офицер с группой подтанцовки аж из восьми солдат.
Расставил морпехов вдоль борта, противоположного сброшенному трапу, велел не светить оружием и сделать скучающие лица.
Поднявшийся на борт англичанин был совершенно невежлив, и чего это об их манерах столько говорят – нет у них в море манер. Перевод толмача был длиннее фразы англичанина, помор явно старался подобрать слова в менее резкой форме. Прибывшие с офицером солдаты стояли за ним плотным строем, только что из ружей не целились. Пожелание у англичанина было незамысловато: конвой должен следовать за ним, а там будут разбираться, что, где и как мы нарушили.
Было очевидно, что спорить и доказывать совершенно бесполезно. Изобразил страшно напуганного купца, сказал, что мне от господина офицера надо бумагу о том, что он, такой-то и такой-то, забирает конвой и снимает с меня ответственность за сохранность грузов. А то меня в гильдии не поймут. И не изволит ли господин офицер пройти в каюту, где у меня есть все письменные принадлежности и бутылочка аквавита. Англичанин усмехнулся, взял с собой двух солдат и указал мне на дверь, мол, показывай дорогу.
Сидели в каюте. Этот скромный ловец удачи написал опус в четыре строчки и высосал полштофа аквавита под мои причитания. Все расслабились. Обычный запуганный купец.
Провожая его по трапу, не забывал кланяться так, чтобы пушкарям англичанина через порты видно было – мы полностью в их подчинении, пусть идут кофе пить.
На корабле офицер оставил четырех солдат и указал двигаться за ним. Подобострастно покивал, все будет в лучшем виде. Зачем же портить настроение покойнику. Когда шлюпка отвалила от борта, проводил ее взглядом, пошел на мостик, сопровождаемый солдатом. Остальные осматривали по-хозяйски судно.
Встал рядом со штурвалом, посмотрел на идущую шлюпку, на обоих моих дежурных при башнях, поедающих меня взглядами, просто им кивнул, и когда они стукнули по спинам заряжающих, крикнул морпехам: «Огонь!» – Одновременно выхватил пистолет и выстрелил в дернувшегося ко мне солдата, прямо под его железную кирасу. Выстрелы морпехов потонули в громком перестуке заработавших пушек. Заряжающие превзошли сами себя. Похоже, держали несколько снарядов на коленях или в ногах, иначе ничем не объяснить бешеный темп на первых секундах. Пушкари тоже молодцы, ни одного снаряда мимо. Хотя на дистанции, когда мы в вояку практически стволами упираемся, это неудивительно. Если и не попали по портам, как их просил, то это уже было не принципиально. Выстрелить англичанин так и не успел.
Единственным залпом противника в бою стал ружейный со шлюпки. И все целили по мне – чего они на меня взъелись. Так как ждал залпа пушек, на шлюпку не смотрел, очередной мой прокол. Спасибо боцману, вовремя сбил с ног.
Следующим днем конвой миновал множество рассыпанных по Ботническому заливу островов и приблизился к устью «реки Готов», то есть Гота-элв, в глубине которой и прятался Гетеборг, или «крепость готов». Одной только крепостью эти самые готы не ограничились. Перед устьем реки на маленьком островке стояла еще одна каменная крепость Эльвсборг, название которой перевел самостоятельно, компонуя два предыдущих перевода – получилось «речная крепость». Глядишь, и язык так выучу, норвежский почти выучил, слов десять в памяти осело, и датский так же – полиглот, однако.
От речной крепости к нам направилась яхта. Полез в рундук за пачкой заготовленных документов: переход почти закончился, начинается административная и не любимая мной работа.
Медленно поднимались по реке. «Апостолам» тут было тесновато, да и выданный лоцман доверия не внушал. Семь километров до «крепости готов» шли почти три часа и потом еще час проходили ее предместья, пока не подошли к причалам фактории.
Подставил меня швед основательно.
Фактория была, и даже склады на ней были с причалами. Но во-первых, причалы были от силы для рыбацких лодок, а во-вторых, на них наступать было страшно – в ветхости они уступали только складам. И все это на глазах у пришедших со мной купцов. Боюсь, моя фактория не произвела на них должного впечатления.
Объявил аврал по судам. Поставил задачу разгружать лес, привезенный на продажу, как смогут, и потом строить основательные причалы. После этого разгружать лес уже на причалы и обновлять склады. Сам поймал управляющего, которому были представлены все документы и полномочия. Мы с ним составили акт приемки фактории, как эту бумагу мысленно окрестил. В нем расписали то безобразие, которое тут творилось. Управляющий упирался, как мог, пытался меня убедить – все не так плохо, как расписано. Все действительно было не так плохо, но мне надо было составить убийственную для шведа бумагу, и она была составлена. И даже подписана. И про то, что пришел к фактории с ганзейскими купцами, которые были шокированы, вписал – надо добавлять гвоздей в крышку. У купцов, правда, не интересовался, были они шокированы или нет. Какая мне, в сущности, разница? Факторию швед мне подсунул действительно некачественную.
Пока мне тут делать нечего, надо проводить купцов. И самому подготовиться к визитам в другие города. Велел двум приказчикам перегружать на «Орла» образцы товаров, материалы для оформления выставки и подарки – без этого с аристократией разговаривать тут не принято. Остающимся приказчикам выразил настойчивую просьбу – искать здесь поставщиков меди и железа. Покупать все для металлургии, до чего дотянемся и что успеют привезти. Товары наших купцов можно распродавать как обычно. Товары с завода продавать только в розницу и по розничным ценам. Оптовики пускай дожидаются моего возвращения. Оптовик, привезший нам большую партию железа или меди, будет иметь преимущество. Вроде ничего важного не забыл, со всеми попрощался – можно отправляться дальше на сопровождение ганзейцев.
Оставил закипающую стройку на командира «Ястреба», сам на «Орле» собрался провожать купцов, как договаривались. Разговор с ними перед отплытием получился скомканный. Делал вид, что закрутили дела. На самом деле опасался вопросов о том чуде, которое мы тут застали. Вопросы еще будут, но позже. Мне требуется время продумать ответы.
Скатившись по течению обратно в залив, наш поредевший конвой, лавируя в россыпях островов, двинулся на Копенгаген.
Путь занял меньше двух суток, в одиночку шли бы значительно быстрее – тормозили торговцы. Места стали оживленные, паруса появлялись на горизонте постоянно. Разок шли параллельно со шхуной, но на наши кошельки и жизни попутчик не покушался, близко не подходил, просто рассматривал «Орла» в подзорную трубу. Башни пока приказал не расчехлять. Если пойдет на сближение, скинуть парусину со стволов и прицела успеем. А зачехленные башни чем-то на шлюпки похожи, вот аборигены и не интересуются.
Заметил любопытную особенность судовождения на этой акватории. Наш лоцман, мы их меняли в каждом порту, вел нас просто, как он выразился, «туда», а «там» посмотрим, куда суда идут, вот и придем в Копенгаген. Мысленно восстановил современную мне карту, положил на нее наш курс, промахнуться – точно не промахнемся мимо Дании, а там вдоль берега пройти можно. Не стал вмешиваться, местному все же виднее должно быть.
Пришли в гавань после обеда. Гавань была небольшая, в Норвегии побольше будут, зато город никуда не прятался. Стоял на виду и выпячивал свою торговую сущность сплошными складами и причалами. Пожалуй, в гавани для торговцев созданы все условия. Дух города явно соответствует имени – «торговая гавань». Раз уж дорожка завела меня в этот порт, надо тут устроить выставку товаров, именно выставку, а не продажу. Пусть неудовлетворенный спрос подогреет интерес деловых местных.
Купцы поставили к одному из причалов два корабля под разгрузку, один остался на рейде вместе с «Орлом». Буквально через час после начала разгрузки кораблей ганзейцы были на «Орле» для разговора, настолько их распирали вопросы. Времени продумать ответы у меня было достаточно.
Про бой особо не рассказывал, только пояснил, почему так получилось, и показал бумагу англичанина. Про факторию рассказал, что это мое самое последнее приобретение, которое только зимой получил, и для меня такой же шок, как и для них, увидеть, что мне подсунули. Однако сил для приведения фактории в порядок у меня достаточно, и в течение буквально нескольких дней она будет ничуть не хуже других. Каких других, не уточнял, пусть сами интерпретируют.
Столкнул разговор в русло обсуждения – с кем надо общаться в этой торговой гавани. Начали перемывать кости интересным для нас людям. Мысленно сравнивал обсуждаемые кандидатуры со списком коменданта. Расхождения всплыли значительные. Пытался понять почему. Догадался со второго раза. Они мне большинство кандидатур подсовывают из своих знакомых. Ай-яй-яй.
Стал предлагать своих кандидатов из списка коменданта и выслушивать не самые добрые характеристики на них. Пожалуй, вот и еще одна неприятная особенность ганзейцев – лоббируют интересы купцов своего союза, а остальные для них – конкуренты, которых надо обойти, невзирая на деловые или любые другие качества оппонентов.
Значит, и тут придется вникать самому, а не опираться на знания окружающих. Очень плохо. Перевел разговоры на организацию выставки моих товаров в Копенгагене. Купцы обещали решить вопрос с арендой помещения на рынке к вечеру. Посмотрю, что они могут, кроме разговоров.
Проводил купцов и собрался знакомиться с городом.
Знакомить нас с укладом города местные предприниматели начали еще на рейде. С завидной регулярностью подходили к борту «Орла» лодки и предлагали товары на продажу. Причем начать такой деятель мог с предложений копченой рыбы, продолжить комнатами в аренду для команды, а закончить вопросами о нашем грузе. Самым веселым было, когда два таких деятеля стояли по разным бортам и перекрикивались через корабль. Каждый утверждал, что слушать следует только его, а не оппонента. Мол, он нам добра желает, а тот, взмах рукой к противоположному борту… ну, в общем, бяка.
Такой сервис много говорил о городе и его жителях. Особенно меня удивил темперамент аборигенов. Подобный стиль в моем представлении больше подходил итальянцам или испанцам, но никак не северянам. Пришлось принять как данность: датчане так же размахивают руками и помогают проталкивать слова в уши собеседнику жестами, как представители жарких южан.
Оставил удвоенный наряд на «Орле» и двинулся в город, а то ведь непременно уломают чего-нибудь купить.
Город состоял из двух больших частей – портовой, с гроздями амбаров, зажавшими между собой узкие улочки, и собственно города, обнесенного крепостной стеной. В портовой части кроме амбаров были все необходимые постройки, включая церкви и трактиры. Даже целая улочка сдающихся внаем домиков имелась. Просто склады довлели над этой частью как бочка меда над ложкой дегтя. Склады были везде, даже в жилых районах и у церкви. Ангары выпирали с берега в гавань, переступая по дну сваями. Склад мог стоять поперек улочки, и улочка его заботливо огибала. А на свободных пятачках стояли ветряные мельницы. Даже представить не могу, зачем им столько мельниц. Сюда надо огромными баржами зерно возить, чтобы задействовать их все.
Портовый квартал оказался шумным и настойчивым. Просто пройтись по городу и посмотреть на его жизнь мешали постоянные предложения, которые толмач не успевал мне переводить. Порекомендовал ему не мучаться с переводом, а сразу отказывать в настойчивых просьбах. Нам тут пока ничего не надо, а знать нас тут никто не может.
Еще одной черточкой портового города был запах. Пахло смолой и рыбой. Сильно.
Гуляя по улочкам Копенгагена, приближались к центру города, обнесенному стеной. Глядя на эти стены, сразу видишь древность – стены явно раннего Средневековья, из тех времен, когда о пушках еще не задумывались. Никакой изломанной конфигурации, как, например, в крепости Гетеборга, просто стена, огибающая город и периодически прерываемая круглыми башенками. А вот роднил эту крепость и крепость Гетеборга – плотный лес кирпично-красных крыш, выступающих над стенами. Застройка внутри стен была очень плотной. И конечно же обязательный шпиль, высоко возносящийся над городом и насаживающий его на виртуальную ось, вокруг которой, по задумке, должна вращаться вся жизнь в городе.
Никто не препятствовал двум прилично одетым джентльменам посетить городские стены. С меня вообще еще ни разу не требовали денег за вход куда-либо, хотя ждал этого постоянно. Наверное, не те книжки в юности читал. Видимо, все включено в пошлины.
Вернулся на «Орла» еще до вечера, ждал купцов и раскладывал новые впечатления по полочкам. Каждый виденный город невольно сравнивал с русскими городами. Первое, что бросалось в глаза, мелкие тут городишки. Вот этот, например, тысяч на двадцать народу тянет, не больше. И домишки съежившиеся, пытающиеся жить на головах друг у друга. Представить себе тут типичное русское подворье совершенно невозможно. На той площади, которую займет подворье с его обширным двором, домом, пристройками и амбарами, местные умудряются десяток домов построить. И это не только здесь – все города, которые нам встретились, имели сжатый план застройки.
Зато домики тут лепили на удивление симпатичные. Вся архитектура была устремлена не вширь, как в России, а ввысь. Усмехнулся про себя: ну да, хлев на первом этаже, курятник на втором, а жить на третьем, с видом на такой же дом напротив, и слышать разговоры соседей, живущих через стенку от тебя справа и слева. Благодарю покорно, таких изысков архитектуры мне не надо, уже пробовал.
Вернувшиеся купцы потащили меня смотреть отобранные ими помещения. Пришлось вновь накидывать плащ, прикрывающий мою сбрую, и выдвигаться в город.
Из представленных помещений мне понравилось в центре города, рядом с аристократическим районом. Раньше здесь была лавка, но ценники на съем явно сократили лавке жизнь. Мне цена была не столь важна – за несколько дней сумма аренды выходила вполне скромная. Смущало отсутствие рядом рынка. Но и этот вопрос оказался решаем – на рынке были свои зазывалы, которых нанимали именно для таких случаев.
Ударили с хозяином по рукам, получил ключ и расстался с авансом. Двинулись с купцами на «Орла» обмывать сделку. Эта традиция почему-то была одинаковой у всех народов. Меня хотели тащить в трактир, но я сослался на необходимость отдать срочные распоряжения на «Орле» и потащил купцов в гавань. Успеем еще морды в трактире набить.
Со следующего дня все шло установившимся порядком: удочка, наживка, ожидание поклевки. Место оказалось рыбное, мальки клевали наживку постоянно, и поплавок прыгал на поверхности как сумасшедший. Однако ничего крупного в первый день подсечь не удалось.
А на второй день меня вызвали во дворец Розенборг, благо не к королю, а к принцу Фредерику.
