ГЛАВА 35
Двадцатого августа в Ильинск пришел английский корабль «Портсмут», не только привезший оружие, но и заполнивший ранее упоминавшийся мной пробел в национальном составе австралийского населения. Одним из первых на берег сошел господин весьма характерной внешности, представился сэром Мозесом Ротшильдом и спросил, у кого здесь можно получить разрешение на открытие торгового дома. Его отправили ко мне. Вообще-то до старта «Кадиллака» с «Чайкой» оставалась неделя, так что дел у меня хватало, но данного господина принять все же пришлось.
Я не стал ему задавать вопроса, из тех ли он Ротшильдов. Во-первых, он этого и сам наверняка не знал, а во-вторых, какая мне разница? Точно так же обошелся без уточнения вопрос, на достаточных ли основаниях он именует себя сэром. В конце концов данное звание не входило в перечень высочайше утвержденных титулов империи, и значит, его использование в любом случае не будет самозванством.
Первое, что мне захотелось узнать у гостя, — это насколько хорошо он знаком с австралийским законодательством. Ответ был ожидаемым — в самых общих чертах. Все правильно, в Англии мы почти не оставили документов на эту тему. Но насчет главного, то есть государственной монополии на торговлю деньгами в любой ее форме, он был в курсе.
— До десяти лет каторжных работ, — предупредил я сэра Мозеса.
В ответ собеседник заверил меня, что он собирается торговать исключительно товарами. Из Европы и Индии. Их будет привозить его брат Карл, который остался на «Портсмуте», чтобы не попасть под мораторий на пересечение границ. Кое-что, в основном ткани, привезено и в этот рейс.
В принципе Ротшильды объявились вовремя, потому как одно предприятие международной торговли у нас уже было. Его содержал приказчик Гонсало, некий Нуньес, и он, как мне казалось, последнее время начал потихоньку задирать цены на чай и кофе, объясняя это неофициальностью их поставок. Ну что ж, конкуренты, тем более такие, ему будут очень ко времени. Да и национальный состав империи лишится некой неполноты, которая явно присутствовала ранее. Теперь у нас все как у людей, подумал я, выписывая разрешение на открытие торгового дома. И вернулся к занятию, от которого меня оторвал только что закончившийся визит. Следовало отобрать рубины и сапфиры, которые будут взяты в эту экспедицию.
В свое время Илья захватил в прошлое несколько кило сапфировых и рубиновых отходов, а потом я добавил к ним еще девяносто восемь. Такого количества хватило бы, чтобы обрушить рынок драгоценных камней во всей Европе, и, пожалуй, не один раз, поэтому мы тратили их сравнительно осторожно. Всего с начала торговых операций ушло чуть больше девятисот граммов, примерно треть — в необработанном виде. Но в эту экспедицию предстояли большие расходы, так что я брал с собой без малого три кило.
~~~
Но теперешний поход отличался от предыдущих не только этим. Возьмем, например, наше первое появление в Себу. Тогда вообще никто не представлял, кто мы такие, откуда взялись и чего от нас можно ожидать. Теперь же в поход отправлялась эскадра известной в Европе державы, пользующейся немалым международным авторитетом. Ибо он зависит не от того, что вы думаете о себе, и даже не от ваших возможностей. А от того, что про них думают другие. Так вот, сейчас их считали очень немалыми, и в значительной мере оправданно. Даже опасения Вильгельма насчет того, что мы можем выкинуть англичан из Индии, и то имели под собой основания. Ведь какими силами они там оперировали? От трехсот до пятисот солдат при поддержке трех, иногда четырех кораблей!
Тем более что Свифт с Темплом уже видели первенца нашего официального воздушного флота. Не «Колибри» и не дельтаплан, этого им никто не показывал. Но Франсуа под моим руководством довольно быстро соорудил нечто наподобие дирижабля. Эта колбаса имела объем всего в двести пятьдесят кубов и приводилась в движение двумя авиамодельными моторчиками. Когда она, завывая ими, пролетала над Ильинском, выглядело это очень внушительно. Результатом стал оживленный обмен сообщениями между Темплом и Вильгельмом, и теперь в числе прочего нам с ним предстояло обсудить, на каких условиях Англия сможет обзавестись воздушными кораблями. Про наш предстоящий гешефт с Людовиком английский король уже знал.
Кстати, на примере последнего можно было убедиться в том, какое влияние ныне оказывает на европейскую политику Австралия одним фактом своего существования. Вопреки курсу истории из двадцать первого века, «король-солнце» пошел на мир с Аугсбургской лигой не в сентябре, а в мае. И, кажется, на чуть худших условиях, — но тут я был не уверен. То есть французский король явно спешил хоть как-нибудь закончить эту войну, чтобы получше подготовиться к следующей. А то, что за испанскую корону скоро придется воевать, особых сомнений ни у кого не вызывало. Илья прогнозировал, что каждая из сторон попытается перетянуть нас к себе или по крайней мере получить гарантии нейтралитета. Мне же предстояло на месте решить, в какие суммы это им обойдется.
~~~
Элли не переставала меня приятно удивлять. Я опасался, что к моменту отплытия у нее что-нибудь не будет готово и она поднимет писк насчет задержаться. Но нет, за пять дней до назначенной даты она заявила, что полностью готова к путешествию. Я устроил смотр.
Четыре здоровенных баула были аккуратно упакованы и ждали только носильщиков для перетаскивания на «Чайку». Сама же герцогиня выглядела просто потрясающе. В платье из желтой светоотражающей ткани с черными вставками, на шее — златая цепь со здоровенным сапфиром. Кстати, когда Мерсье увидел его впервые, с нашим ювелиром чуть не случился инфаркт. До этого он не представлял себе сапфиров не то что такой, а даже втрое меньшей величины.
Платье было довольно длинным по австралийским меркам — сантиметров на десять ниже колен. Впрочем, это компенсировалось большими вырезами спереди и сзади. На ногах у герцогини красовались изящные пластиковые сапожки, богато украшенные золотом и драгоценными камнями. На сплетенном из разноцветных проводов широком ремне висела открытая кобура с револьвером. Заморский облик дамы дополняли бронзовый загар и зеркальные солнцезащитные очки.
Она проехалась на велосипеде, и я признал, что не могу придраться к ее водительскому мастерству. В общем, подумалось мне, лондонскому высшему свету скоро придется весьма несладко, о чем я и сообщил Элли.
~~~
Двадцать шестого августа мы вышли в море, причем это событие было обставлено очень торжественно. Приехал Илья на своем императорском рыдване и сказал прощальную речь, причем не абы как, а через усилитель с мощными динамиками. На европейскую часть населения столицы это произвело сильное впечатление. Потом фрегат «Винчестер», так и стоящий в гавани с момента своего прибытия к берегам Новой Австралии, салютовал нам пятью залпами из пушек. Все какое-то развлечение для команды, которая совсем измаялась от безделья. Свифт уже не раз писал в Англию, что корабль потихоньку обрастает ракушками, его капитана можно чаще встретить в кабаке, чем на борту своего фрегата, дисциплина среди матросов падает, а восемь человек вообще сбежали и попросили политического убежища в Австралии, которое им и было предоставлено. Но только на последнюю депешу пришел ответ, что кораблю разрешается помочь австралийцам в их борьбе с дикарями. Свифт сообщил об этом мне, а я, по традиции сделав вид, что слышу новость в первый раз, предложил отправить «Винчестер» к берегам Новой Зеландии — патрулировать ее восточное побережье. Стреляя во все, что плавает по воде или шевелится на берегу. Так что вскоре после нашего отбытия фрегат тоже покинет залив Порт-Филипп. Замаскированную же под один из камней балласта мину мы решили пока не извлекать, а то мало ли что может произойти в дальнейшем.
~~~
Сейчас, покидая Ильинск на год или даже больше, я был сравнительно спокоен. Ничего похожего на ситуацию с первой экспедицией в Себу, когда после моего отбытия мгновенно встали почти все работы, теперь произойти не может. И не только потому, что в столице оставался Илья. Инженерные и административные кадры из мориори уже набрались достаточно опыта.
Между прочим, полтора десятка кремневых барабанок, которые мы везли в Англию в обмен на доставленные «Портсмутом» семь сотен ружей, были сделаны почти целиком из местных материалов и руками наших с Ильей учеников. Единственной деталью из будущего там являлась жила левой задней ноги хихервохера, то есть леска, взводящая пружину запального колеса. Более того, ребята почти освоили и выпуск настоящих барабанок, ибо все мои заготовки были уже использованы.
Проект дирижабля на три с небольшим тысячи кубов мы с Ильей уже составили, часть бамбука и шелка Гонсало привез еще в июле, а где-то недели через две должен прийти «Соболь» с бальсой, и Франсуа с помощниками сможет приступить к изготовлению первого настоящего дирижабля. С крылатыми машинами придется обождать до появления более или менее подходящих двигателей. То, что получилось у нас с Ильей, имело мощность тридцать сил при весе за сто двадцать кило, то есть в качестве самолетного движка не годилось. А турбина для аппарата, который мы обещали Людовику, существовала пока только в виде маленькой модельки с тягой в два килограмма. Правда, эта модель отлично работала.
Я проводил взглядом удаляющийся берег якобы новой, а на самом деле единственной Австралии. Пять лет назад мы прибыли сюда на «Победе», и тогда на холме сиротливо торчали несколько домиков, обнесенных частоколом. Сейчас же в вечерней дымке помаленьку таял хоть и небольшой, но вполне приличный город. В порту остались стоять четыре больших корабля, а вокруг сновали лодки всех размеров. Интересно, что я увижу тут еще через пять лет?
