ГЛАВА 29

Второго августа одна тысяча шестьсот девяносто шестого года наша эскадра вошла в залив Порт-Филипп и вскоре стала на якоря в устье Ярры, напротив Ильинска.

Город за время нашего отсутствия сильно разросся. Особенно меня удивило то, что императорский дворец был уже полностью готов, включая шпиль. Мало того, он был окружен оградой, внутри которой располагался довольно приятный на вид сад. Кроме того, рядом с моим домиком тоже торчали какие-то двухэтажные хоромы вроде как законченного вида. Это, что ли, сюрприз, про который мне говорил Илья?

Но надувная лодка из шкуры полярной жабы была уже спущена на воду, и вскоре на землю Новой Австралии ступила чета герцогов Романцевых. Сам герцог — после долгого отсутствия, а герцогиня впервые.

Среди встречающих были обе моих жены с дочкой Наташей, которая здорово подросла и на встречу притопала на своих ножках. Я перецеловал свое семейство и представил ему пополнение, то есть Элли. Зоя с Таней были уже в курсе, что у них появилась коллега, так что представление прошло чинно и без эксцессов. А потом со стороны императорского дворца в нашу сторону вдруг направилось что-то вроде микроавтобуса.

— Едет император Илья, — пояснила мне Таня.

Вскоре я уже мог разглядеть детали. К нам приближался застекленный деревянный ящик на колесах, размером примерно два на два на семь метров, богато украшенный резьбой и какими-то позолоченными завитушками. Колеса тоже были деревянными, спицованными, судя по цвету — из железного дерева. Их ободы оказались обшиты кожей. Сзади торчала труба наподобие самоварной, из которой валил дым. И что меня особенно удивило, это устройство на ходу свистело и завывало почти как турбина у Папена.

Оно чинно подкатилось к нам, встало. Сзади выскочили четверо мориори, быстро расстелили перед передней дверью колымаги ковер и распахнули ее. После чего оттуда степенно вылез император.

Памятуя, что на меня смотрит не только Элли, но и все на кораблях, имеющие острое зрение или подзорные трубы, я встал по стойке «смирно», приложил руку к шляпе и отрапортовал:

— Ваше величество! Посланная вами в целях установления дипломатических отношений с европейскими странами экспедиция успешно завершена. Отношения установлены, потерь в людях и технике нет, расход боеприпасов в пределах нормы, корабельные мастера и иммигранты доставлены. Начальник экспедиции адмирал флота Австралийской империи герцог Романцев.

— Вольно, адмирал, — благосклонно кивнул император, после чего мы обнялись. Элли во все глаза смотрела на разыгравшуюся перед ней сцену.

— Ваше величество, позвольте представить вам мою новую жену герцогиню Элеонору, — вспомнил я про нее.

— Очень приятно, — сказал Илья, после чего галантно поклонился и поцеловал даме ручку. — Я рад за герцога, ему повезло.

Элли в ответ затрещала, что его радость ничто перед ее восторгом при виде владыки огромной империи, который…

И далее она продолжала в том же духе еще минут пять. Причем не на английском: в плавании мы с ней занимались не только постельными развлечениями, но и австралийским языком, успехи в котором она сейчас и демонстрировала. Наконец она закончила, и я, отозвав Илью чуть в сторонку, смог задать не дающий мне покоя последние десять минут вопрос:

— У тебя что, в твоем рыдване стоит турбина?

— Ну вот еще, обычный уаттовский паровик, я отрабатывал конструкцию для привода станков. Ну а потом, чтобы добро не пропадало, соорудил вот такой экипаж для парадных выездов. Свист же записан на флешку и через усилитель воспроизводится динамиком с одной из твоих автомобильных сигнализаций. А чего это никто, кроме тебя, не покидает кораблей, им что, нужно специальное приглашение на разгрузку?

— Разумеется, — фыркнул я, — они же, чай, не в какую-нибудь глухомань прибыли, а в столицу Новой Австралии, чуть ли не под окна императорской резиденции. Так что нужно твое разрешение. Даешь? Ну вот и ладушки.

Я махнул рукой, рулевой моей лодки достал ракетницу и выпустил две зеленые ракеты. Почти сразу после этого на кораблях началась суета. Я вообще-то собирался командовать разгрузкой и размещением прибывших, но Илья меня удержал:

— Под это дело уже выделены пятнадцать человек — будущая администрация новых поселений, вот пусть они и работают, а мы посмотрим, как получится. Если совсем плохо, то вмешаемся, а если не совсем, то пусть учатся на своих ошибках. Поэтому ты скажи своим дипломатам, что я приму их завтра, потом сходи посмотри свой новый дом и устрой там привезенную жену. Кстати, они в той Англии что, все такие? Тогда и мне как-нибудь не помешает туда съездить.

— Нет, они там не такие, а в основном бледные мымры с лошадиными мордами. И не фиг тебе делать в той глухомани — ты же великий император. Понадобится еще жена, в дополнение к имеющимся, давай техническое задание — в следующий раз и тебе привезу. Ужинать к себе приглашаешь? А то уж больно любопытно узнать, что и как тут у вас происходило. По радиограммам оно как-то не так воспринималось, да и дворец охота посмотреть изнутри.

И вот вечером, оставив Элли обживать выделенные ей комнаты в новом доме, я отправился в императорскую резиденцию.

Просторный холл был увешан картинами на тему австралийской жизни. По одной стене висели портреты наших великих исторических деятелей, то есть Сталина, Брежнева, Андропова, в компанию к которым непонятно как попали Елизавета II, Победоносцев и Остап Бендер в исполнении Арчила Гомиашвили. Всю вторую занимали раскрашенные и увеличенные фотографии дирижаблей. На торцевой стене по сторонам широкой двустворчатой двери я с удивлением увидел капитана Врунгеля и барона Мюнхаузена. Судя по всему, это были наши великие путешественники. Если так, то когда-то тут примостится и мой портрет, подумал я, проходя в распахнутые двери и поднимаясь на второй этаж. Тут вообще-то была императорская приемная, но в данный момент она пустовала. Илья ждал меня на третьем, в своих личных покоях.

— Ну и как тебе у меня? — поинтересовался он.

— Ничего, но как-то больно уж все неуютно.

— Я же здесь живу всего четвертый день. И не стану этого скрывать от Свифта с Темплом — мол, подгадал свой приезд под прибытие посольства от ведущей европейской державы.

— Она вроде пока не так чтобы очень ведущая, — уточнил я.

— Тогда тем более им будет приятно слышать подобное. Со временем, конечно, обживусь. Кстати, как по-твоему, каких картин не хватает? А то на стенах осталось еще много пустого места.

— Ну, во-первых, парадного портрета твоего венценосного отца.

— Он же умер, когда мне было пять лет, от него осталась только одна мутная карточка!

— Так ведь венценосного, а не физического! А этот, согласно нашей истории, освободил трон всего пять лет назад. Думаю, сойдет Александр Третий — тоже представительный был мужчина, хотя, конечно, до твоих кондиций он все же не дотягивал. Ну и женских портретов надо побольше. Помнишь, одно время была такая, в итальянском парламенте… как же ее, потаскуху, звали…

— Чиполлина?

— Чичолина! — вспомнил я. — У меня в ноуте есть несколько довольно интересных снимков. И Лару Крофт с игры «Расхитительница гробниц», я привозил диск. И дадут мне когда-нибудь пожрать, интересно? Надеюсь, у тебя в меню не рыба, а то меня от нее уже воротит.

— Свиные отбивные с гречкой, — успокоил меня император.

Некоторое время я вкушал дары щедрой австралийской земли, а потом, отодвинув пустые пластиковые миски, осведомился:

— Но как же тебе удалось тут столько всего понастроить за год с небольшим?

Действительно, в Ильинске было уже три с половиной улицы деревянных домов, а вокруг центральной площади, кроме императорского дворца, располагались ничуть не уступающая ему по размерам церковь и три двухэтажных кирпичных строения. Мой дом, напротив него еще один почти такой же, но немного недостроенный, а чуть в стороне стояло строение раза в полтора побольше. Кроме того, на западной окраине Ильинска имелась тюрьма, пока совмещенная с полицейским участком.

Причем церковь была существенно крупнее, чем предполагалось по проекту. Правильно, конечно: ведь это главный храм колониальных земель, названный в честь самого почитаемого австралийского святого апостола Фомы, который, как известно, в конце жизни добрался до южного материка и основал там Австралийскую христианскую церковь. У нас он был известен как святой Фомен, и церковь, естественно, именовалась Фоменковским собором.

— Твой Гонсало не только навербовал в Маниле, но и доставил сюда полторы сотни рабочих, в основном строительных специальностей, — пояснил Илья, — поэтому строительство резко ускорилось. В готовой двухэтажке располагаются министерства животноводства и обороны, а недостроенная — английское посольство. Специально не торопились, чтобы ты мог спокойно и без суеты оснастить его всей необходимой электроникой.

— Это мы запросто, опыт есть, — кивнул я. — А как тут вообще живут переселенцы, волнений или бунтов не было?

— Типун тебе на язык. Правда, одного испанца пришлось расстрелять за разжигание религиозной розни, а четверо за это же отбывают двухлетний срок на химии — нитроглицерин производят. Уже четвертый месяц трудятся и до сих пор не взорвались, прямо фантастика какая-то. Из первой партии человек пятнадцать женились на мориори и стоят в очереди на подданство. Кабатчик вообще в дополнение к своей привезенной жене взял еще двух; ему я подданство уже дал, но неофициально, чтобы это не помешало основной деятельности. Стучит, подлец, со всем старанием и так, что любо-дорого слушать! Пора, пожалуй, и об орденах задуматься.

— Про южноамериканские экспедиции расскажешь?

— Из Миши получился не только неплохой капитан, но и приличный политик. Там же сейчас коренных патагонцев завоевывают пришедшие с севера арауканы. Да, собственно, уже почти завоевали. Так он договорился с арауканами о поставках селитры в обмен на наши старые кремневые ружья, а патагонцам, которым процесс завоевания по каким-то причинам не очень нравился, предложил перебираться в Австралию. В результате чего у нас тут, кроме Ильинска, теперь есть и рыбацкий поселок километрах в пятидесяти юго-западнее. Там бухта с двумя островами, они обосновались на внутреннем. Вообще-то изначально поселок назывался Патагонка, но документы на него составлял совсем молодой секретарь, так что он слегка ошибся при записи. Однако получилось нормально, ибо пашут они там действительно как папы Карло, так что имя Потогонка их деревне подходит ничуть не хуже. Здоровые, кстати, ребята, человек пять даже выше тебя.

После ужина я еще около часа рассказывал Илье о нашей экспедиции. Это выступление носило обзорный характер, подробный доклад я ему написал за время плавания, но изучит он его чуть потом. К докладу прилагалась флешка с записями — как звуковыми, так и видео.

— В общем, не нравится мне этот Вильгельм! — закончил я свое выступление. — Не могу понять чем, вроде мужик не только обаятельный, но и умный, по дурацким причинам на обострение не пойдет, но все равно. Какое-то странное чувство осталось от последних бесед с ним. Такое впечатление, что он провел меня, как мальчишку, а вот в чем — не могу понять. Одна отрада — помрет он сравнительно скоро, а его наследник, Георг, птица совсем другого полета.

— А с чего это ты, Леша, взял, что он на радость тебе вот прямо возьмет и помрет? — осведомился Илья.

— В энциклопедии же написано!

— Так он ее не читал. А я, наоборот, читал, и вот что по этому поводу думаю. Помер он в той истории в общем-то случайно. Чуть простуженный поехал на охоту, упал с лошади и сломал плечо. В результате легкая простуда развилась в воспаление легких, и произошел летальный исход. Теперь представим себе, что и в нашей истории все почему-то будет идти точно так же. Несмотря на то что все расписание Вильгельма уже давно не имеет ничего общего с тем, что было бы без нас. Не любил он Виндзор и не бывал там почти никогда, а теперь нашими стараниями в этом замке мастерские Папена. Опять же посольство под боком, про него еще доклад надо делать в палате общин, а Вильгельм не такой человек, чтобы не готовиться к своему выступлению. Ладно, предположим, что он каким-то чудом в то же самое время простудится, а потом поедет на охоту на той же лошади и по тому же маршруту. Но ведь, простудившись, он сожрет таблетку аспирина, которых ты по доброте душевной подарил ему аж две упаковки, пропотеет и обойдется без воспаления легких! Астма же у него совсем слабая, с такой и до восьмидесяти запросто живут. В общем, почитаю я твой доклад, послушаю да посмотрю записи, а потом уж и будем думать. Свифту с Темплом передай, что им назначено на семь вечера.

— О чем думать-то будешь, если не секрет?

— От тебя — нет. Естественно, я буду размышлять на тему о том, как в наших условиях реализовать творческое наследие Ивана Владимировича Мичурина. Ибо что он завещал всяким разным вроде нас с тобой? Не нужно, господа, ждать милостей от природы. Потому как можно и дождаться, это я уже от себя добавляю. Так дождаться, что мало никому не покажется.

Потом Илья, видимо оценив мою несколько обескураженную морду, уточнил:

— Но это вообще-то всего лишь один из вариантов, просто к нему надо быть готовым заранее. Когда потребуется, чесать репу будет уже поздно. Но может получиться и наоборот — что нам с этого Вильгельма придется сдувать пылинки и с рук кормить не то что аспирином, но даже антибиотиками. Пока же для принятия окончательного решения у нас слишком мало информации.

~~~

С утра я проехался по Ильинску на трехколеснике. Разумеется, город еще не настолько разросся, чтобы для перемещения по нему требовался транспорт, но положение герцога обязывало. Да и соскучился я по этой тарахтелке за время экспедиции, как ни странно.

Выделенные Ильей мориори, которых он тренировал на администрацию, в общем, нормально справились с размещением вновь прибывших. Единственное, что вызывало некоторые сомнения, — послов с их мушкетерами они расположили вместе со всеми, правда выделив им отдельную палатку. Но я тут же исправил упущение, предоставив посольству свой старый дом. Во-первых, все-таки представители сравнительно великой державы, а во-вторых, пусть будут поближе, а то мало ли что.

Через день после прибытия в Австралию ко мне подошел Франсуа и сказал, что, ежели моя светлость не возражает, ему хотелось бы показать мне кое-что.

Это «кое-что» было моделью планера, собранной молодым французом по результатам наблюдений за летучими рыбами. Кстати, как прототип они подходили для планера лучше птиц, ибо имели большее удлинение крыльев, и, кроме того, их хвостовое оперение четко разделялось на горизонтальное и вертикальное. Франсуа, наверное, думал, что я не видел, как он сразу после выгрузки с «Чайки» помчался на соседний с городом холм запускать свою игрушку. Но в первый раз она у него летала так себе, однако если он зовет меня посмотреть, то, наверное, ему удалось что-то улучшить.

— Поначалу я неправильно расположил центр веса относительно центра поднимающей силы крыльев, — пояснил Франсуа.

— Центр тяжести относительно центра давления, — поправил я его. — И сегодня восходящий поток немного не там, где он был вчера, давай-ка лучше перейдем вон туда, ближе к западному склону.

— Так вам все это уже известно, — опустил голову французский самородок.

— Разумеется. Но то, что ты смог додуматься до этого сам, не только ничего не зная ни об аэродинамике, ни о сопромате, но даже и не умея толком считать, говорит о том, что, если ты всему этому научишься, твое место будет в научной элите империи. Согласен учиться? Тогда запускай свой планер, мне все-таки интересно посмотреть, как он летает. А потом я представлю тебя его святости отцу Виктору, нашему пастырю, и ты пройдешь у него курс математики и австралийского языка до седьмого класса включительно. Если управишься меньше чем за год, то, значит, я в тебе не ошибся.