ГЛАВА 11

Встреча императора со своими подданными прошла торжественно. Армия выстроилась у пристани почти совсем ровно, а при сходе его величества с корабля даже ухитрилась взять барабанки «на караул». После чего раздался залп из всех четырех пушек, а затем заиграла музыка и народу было выставлено угощение — квас моего производства, в который я еще добавил спирта из расчета литр на ведро. Илья, правда, рвался тут же приступить к разгрузке «Газели» или как минимум к устроению прибывших с ним еще двух сотен колонистов. Однако я убедил его, что новичков прекрасно проводят до сарая, где им поначалу предстояло жить, и без него. Разгружать же корабль на ночь глядя ни к чему — мало ли что там может урониться или вовсе утонуть. Илья согласился, и мы с ним проследовали ко мне. У меня уже был свой небольшой полутораэтажный домик, ну а императорский дворец еще и не начинали строить, хотя место под него было уже найдено и размечено.

С утра же началась разгрузка, в которой император принял самое деятельное участие, да и я тоже не отставал. Причем не только в смысле руководства, но и в качестве грубой физической силы. Потому как Илья был как минимум вдвое тяжелее и вчетверо сильнее любого из островитян, исключая разве что своего старшего сына и меня. Мы уступали ему по каждому из параметров не больше чем в полтора раза. Вообще, конечно, голый по пояс император, в одиночку вытаскивающий из трюма двухсоткилограммовый фрезерный станок, являл собой довольно колоритную картину, которую Виктор даже успел запечатлеть для истории на цифровой фотоаппарат. Когда-нибудь на основе этого снимка придворный живописец изобразит эпохальное полотно, думал я, подводя лом под станину токарного станка, чтобы Михаил с Николаем смогли просунуть под нее край тележки. Ибо этот станок весил слегка за полтонны, и вытащить его на руках было уже проблематично.

~~~

Только поздним вечером все, привезенное «Победой» и «Газелью», наконец оказалось на берегу. Завтра Илья займется своими прямыми императорскими обязанностями, а я начну подготовку к следующей экспедиции. Но, увы, не в Европу, а опять на Филиппины. Железо следовало ковать, пока оно горячо. То есть пока на острове Себу заправляет достойнейший дон Себастьян де Вальдоро, а у него в знакомцах ходит некий господин Гонсало, который перед нашим отбытием достаточно толсто намекнул, что лично он не горит желанием воспринимать правила колониальной торговли как догму. При наличии обоюдной выгоды и соблюдении элементарных мер предосторожности данные правила можно будет трактовать достаточно широко, заверил меня почтенный купец. Илья же со своей стороны попросил меня лично устроить еще хотя бы одну торгово-закупочную экспедицию.

Подготовка к ней началась с того, что я подошел к небольшому домику, по моему распоряжению недавно возведенному чуть в стороне от форта, и прикрепил к его двери табличку. Причем буквами внутрь, ибо это был совершенно секретный объект. Надпись же на табличке гласила:

«Первая Ильинская разведшкола имени М. О. фон Штирлица».

Несколько кандидатов обоих полов я уже нашел, и следовало в темпе начинать обучение австралийских Абелей, Скорцени и Мат Хари.

Разумеется, я не надеялся за два-три месяца подготовить приличных агентов. Но кое-какие навыки я им привить успею, а двое из них уже умеют обращаться с радиостанцией, вплоть до представления об азбуке Морзе. Слава богу, хоть шифровальному делу их учить не надо, по крайней мере срочно. Ну и в процессе преподавания испанского я и сам маленько подучу этот язык, что тоже не будет лишним. Но вот к моменту путешествия в Европу, пожалуй, очень не помешает иметь хоть как-то функционирующую разведку, которая поначалу будет совмещена с диверсионной службой.

Однако в процессе обдумывания грядущего визита на Филиппины меня посетила и еще одна мысль, так что я в очередной раз пригласил Виктора на ужин.

— Видишь ли, — сказал я ему, — приличное государство обязано в числе прочих иметь и религиозные структуры. И хоть у нас законодательно закреплена веротерпимость, все-таки основная масса австралийского народа придерживается христианства.

В этом месте физиономия моего собеседника выразила такое удивление, что мне пришлось уточнить:

— Во всяком случае, так я сказал испанцам. И вряд ли сильно отклонился от истины, потому как кто сказал, что бог мориори Ио — это не Иисус Христос, только с сокращенным именем? Буквы-то совпадают. И биографии похожи, если вглядеться повнимательней.

— Так ведь нет же у Ио никакой биографии! — возразил сбитый с толку Маслов.

— Я про это и говорю. Раз нет — надо написать! А потом обнаружить в ней явное сходство со всеми четырьмя Евангелиями. И кроме того не помешает продумать саму историю возникновения христианства в Австралии. Мне почему-то кажется, что его сюда привнес апостол Фома.

Виктор по-прежнему был далек от понимания вставшей перед нами проблемы, поэтому я пояснил:

— Петр не годится: его уже приватизировала католическая церковь. Андрей тоже, потому как известен конец его жизни. Иуда не подходит совершенно по очевидной причине. А больше я из апостолов никого, кроме Фомы, и не знаю. Впрочем, это уже на твое усмотрение, вот тебе флешка, тут почти четыре гига про все это. В общем, а не стать ли тебе по совместительству главой австралийской христианской церкви? Поначалу исключительно для внешнего представительства.

Самое интересное, что особого протеста эта идея у Вити не вызвала, и уже минут через пять он согласился.

— Значит, я буду патриархом? — уточнил Маслов.

— Нет, это, пожалуй, не очень хорошо, ведь патриарх — однозначно православный сан, а у нас независимая церковь. По аналогичной причине не годятся и папа со всякими кардиналами. Действительно, здесь не мешает подумать…

Тут я вспомнил недавно сочиненную вывеску к только что основанному рассаднику культуры, и меня осенило:

— Как Христос назвал свою команду? Пастырями! Вот и у нас глава церкви так и будет называться — пастырь. А более мелкие иерархи получатся прибавлением уточняющей добавки спереди. Например, наш аналог митрополита — это группенпастырь. Епископа — бригаденпастырь, архимандрита — штандартенпастырь, и так далее.

— А кто такой архимандрит?

— Я-то откуда знаю? Посмотри на флешке, там все должно быть.

~~~

Через неделю после своего прибытия в столицу император наконец-то разобрался с неотложными делами и нашел время для выслушивания моего подробного отчета о визите в Себу и произошедших в процессе оного событиях.

— Зря ты катишь бочку на строителей галеона, — сказал он мне, когда я дошел до описания утопления этой посудины. — Ты просто не учел особого характера подводного взрыва. Ведь вода-то практически несжимаема, и вся энергия пошла в ограниченный объем носовой оконечности. Если бы корабль был железный, то часть ее погасилась бы в процессе пластической деформации, а в случае деревянного — увы. Кстати, тут тебя подвел излишний гуманизм. Привинтил бы мину к середине корпуса — корабль бы тонул в несколько раз дольше. Хотя, конечно, при этом увеличивался риск взрыва крюйт-камеры.

Когда я дошел до описания показа модели турбопарохода, Илья заметил:

— Вообще-то неплохо бы создать теорию регрессорства, чтобы все было по науке. А то ведь и револьвер, и паровая турбина получились в результате импровизации. Ладно, это дело я возьму на себя. Хотя навскидку твой кораблик нравится мне куда больше кремневого револьвера. Ведь тому не хватает только капсюлей, чтобы стать приемлемым оружием. Даже с теми конструктивными извращениями, которых ты туда понапихал. А работоспособную судовую турбину в ближайшие сто лет ни у кого построить не получится, включая даже и нас. То есть там не одна, а как минимум четыре ключевых трудности, на данном уровне развития непреодолимых. Материалы, центровка, подшипники и редуктор. Может, придумаешь еще что-нибудь в дополнение к револьверу, чтобы и там их стало хотя бы две? Раз уж твой дон и на барабанку облизывался. Кстати, давно хотел спросить. Зачем у нее рукоятка перед барабаном? Ведь за цевье при выстреле держаться ничуть не менее удобно.

— Тут дело в том, что у безгильзовых барабанов есть одна неприятная особенность — при выстреле в принципе может шарахнуть и в соседней каморе. Я, правда, сделал в барабанах латунные вставки, по сути неизвлекаемые гильзы, но мало ли, береженого Бог бережет. Ведь если держаться за цевье, то такой нештатный выстрел получится как раз в руку. А если за рукоятку, то пуля пройдет выше.

— Что-то я в твоем подарочном револьвере не припоминаю никаких вставок, — усмехнулся Илья.

— Естественно: там-то они зачем? Все равно стрелку ничего не будет — лишний выстрел просто изуродует сам револьвер, и все.

~~~

На следующий день я во исполнение рекомендации императора прикинул, что нужно сделать с барабанным ружьем, чтобы его можно было безболезненно продать или подарить дону Себастьяну. Итак, почему такая конструкция не получила распространения? Да потому что энергия и без того слабого патрона расходовалась еще и на утечку газов в щель между стволом и барабаном, и такое ружье мало отличалось от револьвера в смысле дальности и убойной силы. Наша барабанка была лишена этого недостатка, потому что барабан, кроме вращения, двигался еще и поступательно, перед выстрелом насаживаясь на выступ ствола. Вот это и надо убрать, а герметичность обеспечить минимизацией зазора между стволом и барабаном. Скажем, пять соток точности я на своем станочке вполне выдам — этого хватит. Но повторить подобное здесь не сможет никто, это раз. А два — даже если какой-нибудь уникум сможет свести зазор к полутора-двум десятым миллиметра, клинить такое ружье будет от малейшего загрязнения. Так, с общей идеей ясно, осталось продумать способ воспламенения. Пожалуй, для подсыпки пороха сойдет такая же затравочная камера, как в револьвере, а воспламенять его будет колесцовый механизм, заводимый при движении затворного рычага назад. Я даже начал рисовать реечно-шестеренчатую передачу этого самого завода, но потом вспомнил, что самому же придется ее делать, и решил быть проще. В конце концов, если к затвору привязать шнурок, другим концом намотанный на ось колеса-поджигалки, то это тоже вполне себе будет работать.

А в обед сыновья Баринова, в данный момент вновь пребывающие в ипостаси боевых пловцов, принесли мне заказанное, то есть двух небольших кольчатых осьминогов. Эти, пожалуй, самые ядовитые животные Земли обитали километрах в десяти от Ильинска, на мелководье. Хорошо, хоть они совершенно неагрессивные! То есть укусят только тогда, когда на эту тварь наступишь. Зато после укуса жертве не хватит времени прочесть даже короткую молитву. Мне же теперь предстояло заняться прикладной фармацевтикой, то есть попытаться выделить яд из слюнных желез этих милых созданий. Потому как не барабанными же ружьями вооружать наших разведчиков! А вот казавшийся мне поначалу абсолютно бесполезным пневматический «Макаров», захваченный в прошлое Виктором, тут будет в самый раз.

Так что я поблагодарил парней и сказал, что, кроме осьминогов, мне нужен пяток небольших попугаев, причем живых и абсолютно здоровых. За каждого я готов давать резину для рогатки или еще что-нибудь полезное, так что пусть пацаны из тех, что помоложе, попробуют себя в качестве охотников.

Нет, я не собирался наподобие какого-нибудь капитана Флинта податься на большую морскую дорогу с кричащим «Пиастры, пиастры!» попугаем в каюте. Специально выходить в море ради того, чтобы там кого-нибудь ограбить, не входило в наши планы. В конце концов пиратство, что бы там ни писали всякие романисты, далеко не самое благородное занятие. Правда, если на наше мирно идущее по своим делам судно кто-нибудь нападет, то вот его избавить от лишних ценностей, включая, естественно, и сам корабль, будет очень к месту. Но попугаи мне были нужны для других целей.

Самым важным в работе любой разведки является связь. Что толку в добывании пусть даже важнейших сведений, если они не будут вовремя доведены до своих? И поэтому у наших Джеймсов Бондов, заброшенных на Себу, будет рация.

Но просто так отправлять агентов, имеющих за плечами всего лишь два месяца обучения, означало сразу и однозначно их потерять. А вот если на месте окажется кто-то, кто поможет им легализоваться в качестве, например, своих новых туземных слуг, ситуация уже получится совсем другая. И этот «кто-то», или, называя вещи своими именами, пламенно любящий деньги почтенный господин Гонсало, будет, естественно, в курсе тайной миссии моих людей. Более того, ему скажут, что через них он сможет в любой момент связаться со мной. Но про рацию ему знать не обязательно, поэтому купцу покажут попугаев. Способных запомнить сообщение объемом до пятидесяти пяти слов и на манер почтового голубя долететь с ним до ближайшего нашего поселения, откуда оно уже большим курьерским орлом будет доставлено в Австралийскую империю.

С приездом Ильи наконец пришло время вспомнить, что всякое уважающее себя государство должно иметь не только сухопутную армию и военно-морской флот, но и авиацию, а очень уважающее — еще и ракетные войска. Так что во исполнение данного пункта сразу после разведшколы я открыл еще одну — летную. В первом потоке у меня было три курсанта — четырнадцатилетний сын Ильи Вася, этот уже от средней жены, и двое его приятелей похожего возраста. В качестве материальной части имелся мотодельтаплан, который был привезен в Ильинск на «Газели». Вообще-то я хотел захватить его еще первым рейсом, но тогда «Победа» была так нагружена, что вопрос стоял ребром — или трицикл, или дельтаплан. Вздохнув, я выбрал более полезный на начальном этапе колонизации трицикл, но теперь император привез-таки своему первому министру его любимую игрушку.

В принципе я не собирался ограничивать наш воздушный флот одной этой единицей. Я же говорил, что захватил из будущего довольно много авиамодельных двигателей? Так вот, для тех, кто представляет их в виде моторчика, помещающегося в кулаке, уточняю. Они бывают разные. В частности, ZDZ-420 имеет мощность тридцать пять лошадиных сил при весе менее десяти килограммов. После того как я приделал к такому движку понижающий редуктор под двухметровый винт, его тяга составила без малого семьдесят пять кило. А это означало, что такой силовой агрегат легко поднимет в воздух самолет со взлетным весом до трех с половиной центнеров, а в перегрузе — и больше четырех. То есть способный нести как минимум пятидесятикилограммовую бомбу. А зажигалки такого веса с запасом хватит любому здешнему кораблю. Если же сделать аэроплан с двумя такими моторами, то по меркам текущего времени это будет стратегический бомбардировщик.

Так вот, таких зет-ди-зетов у меня было шесть штук плюс столько же полных комплектов запчастей для капремонта.

Хотя создание воздушного флота и не стояло в списке первоочередных задач, кадры для него следовало начинать готовить заранее, чем я и занялся. Тем более что пилоты требовались не только для гипотетических самолетов, но и для радиоуправляемых моделей, которые у нас уже имелись.

~~~

В середине сентября все неотложные дела были если не закончены, то хотя бы приведены в состояние «дальше уж оно как-нибудь само пойдет». И девятнадцатого числа «Победа» отправилась в свой второй поход на Филиппины. На сей раз на ее борту было восемь человек. Капитаном так и остался Михаил Баринов, я же стал при нем адмиралом, ну и руководителем экспедиции заодно.