Надо же, какая подстава! И где – посреди Москвы, среди бела дня, двенадцатого мая, вполне спокойного две тысячи четырнадцатого года!

Когда шагнул в подворотню за новым знакомым, я не ожидал такого сюрприза! Эта встреча с как бы гимназистом была похожа на дурацкий розыгрыш, на шутку в стиле ролевиков. Ну ладно, а вы бы на моем месте что подумали? Сначала на улице к нам с отцом бросается паренек в гимназической форме девятнадцатого века, устраивает истерику, рассказывая то о зеленоволосых шипастых упырях, то о возникающих на пустом месте подворотнях. Потом, успокоившись, сообщает, что он, оказывается, прибыл – и откуда бы вы думали? – прямиком из Москвы одна тысяча восемьсот восемьдесят шестого года. Вот-вот, и я так решил. Еще одна жертва «Дозоров», «Тайного города» и вообще популярности жанров «городское фэнтези» и «историческая альтернатива». Что я, спятивших ролевиков не видел? Ну, положим, совсем спятивших не видел, а вот тех, кто уже на подходе, – случалось, и не раз.

Дело в том, что отец был в числе тех, кто четверть века назад, в далеком девяностом, дал старт ролевому движению в России. Тогда ролевиков еще называли толкиенистами. Сейчас он уже лет семь как отошел от прежних увлечений, найдя другое хобби – историческую реконструкцию наполеоники. Но старые знакомые отца нередко бывают у нас. Да и на Бородино, куда мы ездим уже года четыре подряд, хватает ролевиков – как бывших, так и действующих. Правда, не каждый из них в этом признается.

Хотя, конечно, тринадцатилетние среди них редкость; наши знакомые инвалиды ролевого движения – все в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет включительно. Ну-ну, это я так шучу. На самом деле эти люди мне вполне симпатичны, да и отец трепетно к ним относится.

Так вот не был похож тот парнишка-гимназист на ролевика! Мне бы сразу задуматься о том, что здесь что-то явно не так, но нет. Решил, понимаешь, подыграть – вот и доигрался.

Короче. Когда вышел на солнечный свет из затхлой подворотни, я ничего не заподозрил. Поначалу. Ну подумаешь – двор как двор. Компания с книжками, женщина, дворник вон метет, старается… СТОП! Дворник? Интересно, когда же это я в последний раз видел такого дворника – словно из повестей Катаева об одесском мальчике Пете? Бляха, медалька на кафтане… или зипуне? Убейте меня, не знаю, как называется этот балахон. Да и не в зипуне дело – скажите, вы давно видели в Москве дворника не таджика? Вот и я не припомню. А это был не таджик. Такому лубочному славяно-арию место на картине Васнецова. Ну, на той, где три богатыря – на заднем, значит, плане, с совочком и метелочкой, навоз подбирать…

Да и не в одном дворнике дело. Сам двор… ешкин кот, мы же только что в нем были! Вон в ту подворотню вошли, рядом, метрах в десяти. Там еще серебристый «Ленд Ровер Дискавери» стоял, а рядом «мазда» синяя, а дальше – помойка. Да и двор ни с того ни с сего вымощен булыжником – и не аккуратно, как сейчас делают в центре, а кое-как, тяп-ляп, сикось-накось. Вон даже трава между камнями проросла…

А пацан-то обниматься к женщине бросился, кричит что-то, того гляди опять зарыдает… А женщина – это что, теперь так ходят? Ну, шляпка – ладно, ретро всегда в моде, а вот как насчет юбок до земли и корзинки? А эти типы на лавочке? По виду студенты, но почему они в мундирах?

В общем, я все это прикидывал, а сам нащупывал лопатками спасительную подворотню. И не нащупал – подворотня, через которую я, вслед за гимназистом, попал в этот насквозь подозрительный двор, куда-то делась. И за спиной у меня была только ровная оштукатуренная стена. Не знаю уж почему, но я боялся даже выдохнуть. Ну, в точности как на страйкбольном выезде – когда крадешься вдоль стены в здании и видишь спины стрелков у окон. Они тебя пока не видят, но стоит хрустнуть трухлявой доске под берцем – и разом обернутся, окатят белой клюквой. И ты, как во сне, медленно-медленно поднимаешь привод – и никак не можешь поднять…

На улицу я выскочил через другую подворотню – ту, куда мы с Николкой зашли в первый раз. Не знаю, что удержало меня от того, чтобы нырнуть в нее перекатом, – видимо, я так накрутил себя, что на полном серьезе ждал выстрела вслед. Ерунда, конечно. Отец о таком говорил: реакция психики на полную неожиданность. Моторика, значит… ведь я толком даже единоборствами не занимался – так, год секции айкидо в четвертом классе. А вот страйкбол давал о себе знать, включая в нужный момент наработанные тренировками рефлексы. Это как опытный фехтовальщик в минуту опасности всегда будет нащупывать эфес у бедра.

В общем, ушел я без пыли и шума. Никто ко мне даже не обернулся; а в подворотне я чуть не сбил с ног еще одного типа – так стремительно выскочил на улицу.

Зря, как выяснилось, я торопился. Ничего хорошего на улице меня не ожидало. Асфальта не было – все та же корявая булыжная мостовая. Вместо машин – одинокая коляска, влекомая меланхоличной клячей, на углу стайка мальчишек в нелепых картузах, полицейский… Нет, не привычный московский в черном бронике, кепи-бейсболке, при металлоискателе, «макаре» и наручниках. Если бы! Да я бросился бы к такому, размазывая слезы счастья по физиономии и умоляя отвести к маме. Но, увы. Местный страж порядка оказался необъятным дядей в белом кителе и фуражке, укрытой белым же полотняным чехлом. На одном боку у него красовалась шашка (память услужливо подсунула слово «селедка»), а на другом – монструозных габаритов револьвер. Следовал этот служитель закона по противоположной стороне улицы, степенно раскланиваясь с обывателями. А ведь если он сейчас обернется и увидит меня – будут проблемы!

Не то чтобы я вот так сразу прозрел и осознал, что я уже «там». Просто в голове встал на свое место последний кусочек пазла. И все то, что рассказывал гимназист – Николка, кажется? – и все то, что я увидел в «нехорошем» дворе, сложилось в единую картину. Выходит, парнишка не врал? А я-то, идиот, еще подкалывал его! Отлились кошке мышкины слезы…

Получается, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО пришел из девятнадцатого века! А теперь вот вернулся – уж не знаю как. А я сдуру сунулся за ним – и оказался в его времени. Только бегать по дворам, размазывая слезы, я не собираюсь. Не то воспитание.

Городовой (так, кажется, они называются?) величаво проследовал мимо. И не обратил на меня никакого внимания – видимо, не счел достойным. А скорее всего, просто не заметил – уж больно вызывающе по местным меркам я был одет. Приглядись страж порядка ко мне повнимательнее – все, пришлось бы уходить огородами и со стрельбой. А так как отстреливаться я могу разве что из ключей от квартиры, то лучше пока назад, в подворотню – бочком, бочком, вдоль стеночки, пока никто не заметил… А там – найду этого поганца в гимназической форме и расспрошу насчет дурацких шуточек с путешествиями во времени.

– Добже, шановни пан! Ще Польска не сгинела!

Этого только не хватало! Какой-то тип, стоя в рост в проезжающей коляске, призывно размахивал котелком и орал мне что-то на языке Сенкевича и пана Пилсудского. Физиономия типа выражала целую гамму чувств – от неподдельного патриотизма до бурной радости; так что я сразу сообразил, в чем дело.

В прошлом году мы с отцом на Бородино пообщались с поляками. Нет, не с нашими реконструкторами, из улан герцогства Варшавского или Висленского легиона, а с натуральными, природными, так сказать, пшеками. Отец вообще неравнодушен к этой стране, а если уж находится общая тема – кавалерия там, Бонапарт или сабельное фехтование, – то все, тушите свет. В общем, после знакомства на память ему остался шрам над бровью (а нечего фехтовать ночью, да еще и подшофе), а мне – очень даже недурная куртка красно-белой кожи с фундаментальным, в байкерском стиле, рельефным белым орлом на спине. Вот этот элемент дизайна и разглядел польский патриот, так некстати оказавшийся на Гороховской. И не сиделось ему в Варшаве, на какой-нибудь там Маршалковской…

Все это я додумывал уже на бегу. О спасительной подворотне пришлось пока забыть. Во дворе околачивался дворник казенного вида, да и вообще – не стоило светить перед местными правоохранителями то место, откуда, в теории, оставалась надежда попасть в родной двадцать первый век. К тому же двор тот был замкнутым, в форме квадрата. Заскочишь внутрь – и все, как в мышеловке. Так что я рванул в другую сторону.

Я все ждал, что за спиной вот-вот раздастся трель полицейского свистка, но, видимо, бежал слишком быстро, звук за мной не успевал.

А если серьезно – никто за мной не гнался. Видимо, вопли некстати подвернувшегося поляка городовой оставил без внимания. Или другой вариант – местный держиморда предпочел разбираться не с шустрым подростком, а с паном патриотом Речи Посполитой, который, конечно, не догадался сбежать и сейчас расхлебывает неприятности. И правильно, между прочим, какая еще там «Ще Польска не сгинела!»? Нету такого файла. И «Польски» вашей нет, между прочим… пока, во всяком случае. И еще лет тридцать как не будет.

Ладно, бог с ней, с Польшей. Делать-то что? Понятно, что возвращаться на Казакова… Гороховскую то есть, пока не стоит. Мало ли что там делает этот городовой! А вдруг там уже облаву устраивают – на предмет, скажем, изъятия из оборота опасных польских эсеров? Впрочем, эсеры, кажется, позже были… то есть будут. Короче, туда пока нельзя.

Оставалось поискать тихое местечко. Это ведь я бодрюсь, а на самом деле мне было страшно до чертиков, и веселиться что-то не тянуло. А вы попробуйте вот так, с ходу, попасть в прошлое – думаете, сможете хладнокровно рассуждать? Как бы не так, это я вам как доктор говорю. Ну, то есть как лично пострадавший. Это ведь только в книжках про попаданцев главный герой погрустит и потом с полным бесценной информации ноутбуком к Сталину, секреты фашистские да американские раскрывать. А мне и идти не к кому, Сталин сейчас в семинарии учится… или я времена попутал? В общем, некуда мне идти и нечего раскрывать. Да и не хочется что-то.

Нет, кое-что у меня имелось. Не ноутбук, разумеется, – планшет. Верный айпад, наполненный не бесценной информацией, способной перевернуть ход местной истории, а фильмами и художественной литературой. Ну и играми, конечно. Точнее, на нем стояла только одна игра, зато какая! Неделю назад я попал в ряды бета-тестеров долгожданного «Мира танков «Блитц» и теперь при любой возможности гонял на айпаде любимый онлайн-симулятор. Кстати, как там мой планшет? Смотрите-ка, работает, хотя, конечно, «Сеть не определяется». Ну еще бы, откуда ей взяться…

Домой мне надо, вот что. Раз Николенька сумел найти дорогу назад – то и я сумею. Ну не может же быть этот проход одноразовым! И как минимум два раза он сработал. Первый раз – когда Николка к нам попал, а второй – когда обратно вернулся. Значит, и третий раз может сработать?

Стоп, а в этом что-то есть. Если спокойно, без нервов – получается, что гимназист – сам по себе вроде ключа. И портал этот (так, кажется, принято называть проход между мирами?) действует только в его присутствии. Ведь когда он в наше время попал – портал сработал? Сработал. И когда обратно возвращался – сработал тоже, и еще как. Причем и для него, и для меня. А все потому, что я сразу за ним шел, верно? Это потом портал исчез – когда я поотстал, рассматривая дворника. Получается, если бы я вошел в портал не сразу за ним, а шагах, скажем, в пяти-шести – то просто разбил бы нос о стенку дома. Ну, помните эпизод из Гарри Поттера, когда они пытаются пройти на скрытую платформу на лондонском вокзале? Вот-вот, что-то в этом роде. Значит, мы оба прошли через портал, Николка ушел вперед – вот портал и закрылся; спасибо, хоть выйти я из него успел.

И тут я осознал, что был в шаге от смерти, – ну шагах в двух-трех, если быть точным. Нет, серьезно – кто знает, что было бы, не успей я выйти из той подворотни ДО того, как она схлопнулась? Остался бы вмурованным в стенку? Или кишки мои по межвременному континууму… или что там у нас между временами? Не знаю. И проверять не тянет.

Значит, план вырисовывается. Жду для верности час-полтора, потом возвращаюсь во двор, а дальше – по обстановке. В конце концов, дом небольшой, квартир на десять-пятнадцать, не больше; как зовут гимназиста, я знаю, как-нибудь найду. Ну, может, покараулить придется, но ничего, никуда он не денется. А там уж, если мои рассуждения окажутся верны, то он и проведет меня на нашу сторону портала.

Увы, моим надеждам было суждено разбиться об уродливую действительность. Помните, я опасался полиции? Зря. Я и понятия не имел, что главная сила, ни на миг не перестающая бдить и охранять мирный сон граждан Российской империи, – это никакая не полиция, а дворники. И стоило мне сунуться в знакомый двор, как я нос к носу столкнулся все с тем же персонажем в фартуке и с метлой. Только на этот раз дворник меня очень даже заметил. И если вы думаете, что обрадовался гостю, то зря.

Нет, куртку я конечно же снял. То есть хотел снять, но вовремя сообразил, что под ней футболка, подарок с недавнего Роскона, на ВДНХ, на стенде ЭКСМО. Зря смеетесь, между прочим – издательство как раз презентовало новые книги серии «Вархаммер – 40 000», и картинка на футболке была… соответствующая. Так что я решил не смущать мирных обывателей 1886 года видом космодесантника-изгоя, увешанного черепами по самое «не могу». Нет уж, не надо. Судя по реакции нашего друга на готическую девицу с пирсингом – могут не понять. Так что я надел поверх футболки пшековскую куртку, предварительно вывернув ее наизнанку. Видок получился тот еще, но теперь я хотя бы не светился на всю улицу как три тополя на Плющихе.

Но, увы, бдительному дворнику я и в таком виде не внушил доверия. С воплем «Куды прешь, храпоидол?» он загородил мне дорогу, взяв на изготовку пиломеч… то есть метлу. А так как адекватного ответа у меня не имелось, пришлось применить навык «дипломатия». Причем без видимого результата. Не прокачан он у меня, что ли? В общем, уговоры на бдительного дворника не подействовали, приходилось идти на прорыв. То есть отодвинуть заслуженного (судя по медальке на груди) работника метлы в сторону и пройти в вожделенный двор.

С тем же успехом я мог бы попытаться сдвинуть КВ с выбитым модулем «двигатель». Мало того – дворник тут же отреагировал на мою агрессию. Нет, он не стал лупцевать меня метлой или гонять по двору пинками. Чертов бородач поступил куда коварнее – мозолистыми пальцами сцапал меня за ухо. Причем проделал это с ловкостью, говорящей о немалом в этом некрасивом деле опыте.

Вам когда-нибудь крутили уши? Поверьте на слово – это ОЧЕНЬ больно. И вдобавок – крайне унизительно. Мне, пятнадцатилетнему лбу, бета-тестеру «Мира танков», без пяти минут круглому отличнику и будущей гордости школы, крутит ухо какое-то ископаемое, которого и в живых-то уже лет сто как нет! Более тупой ситуации я и представить себе не мог. В паре десятков шагов – спасение, дверь в родное время, возможность вернуться и забыть все эти коллизии, а тут этот Илья Муромец московского розлива со своей бдительностью и метлой. А больно-то как…

Теперь этот палач крутил уже не ухо – он крутил меня самого. Крепко сжав пальцы, он водил меня как собачонку на коротком поводке вокруг себя и злорадно приговаривал: «Ну я тебе покажу, колоброд, как лазить куды не просють…»

Одной рукой я безуспешно пытался ухватить мучителя за руку, а второй… в общем, у меня был козырь. Только не в рукаве, а в кармане. Именно его я и пытался, одурев от боли и испуга, сейчас нащупать, как вдруг…

– Фомич, что ты делаешь? Это же мой друг, мы с ним в гимназии учимся, а ты ему уши обрываешь! Пусти сейчас же!

Бородатый супостат тут же оставил мое ухо в покое. Прикрыв многострадальную часть тела ладонью, я отскочил, выставив перед собой тот самый козырь – немецкий перцовый баллончик. Ну, теперь сунься, метельщик хренов…

Но дворник смотрел не на меня, а на мальчишку, что бежал к нам через весь двор. Колени у меня враз подкосились от облегчения – в бегущем я узнал давешнего гимназиста. Теперь, правда, он был уже в какой-то желтоватой рубахе со смешным воротничком на пуговицах, но это точно был тот самый Николка, ради которого я и полез во двор.

– Так ить, паныч, я ж не знал, что он ваш знакомец! Вижу, лезет, охламон, во двор не спросясь, ну и призвал к порядку. Потому как не велено. А ежели вы его знаете, то тогда, конечно, завсегда, тогда с нашим удовольствием… – И блюститель чистоты обернулся ко мне с гримасой, которая, надо полагать, должна была изображать расположение и приветливость. Ага, так я ему и поверил – ухо-то вон как болит.

Тем не менее я буркнул: «Ничего, бывает» – и поспешил навстречу Николке, стараясь не выпускать дворника из виду. Мало ли что!