Глава 14
Бегство к порталу
От Салми до Свири драккары пролетели в считаные часы, а в Шамокше, проломив прибрежный ледок, остановились на ночлег. Благодаря уговорам Шушуна более половины плотников решили податься на заработки в Петрокрепость. Как следствие они брали с собой жен, детей и конечно же кое-что из вещей. Неразумно полгода жить с походной торбой. Норманн решил воспользоваться случаем и прогуляться по лесу, который начинался в километре от деревни. От околицы расходился веер дорог, но вопрос выбора пути перед ним не стоял, деревья везде одинаковы. Сосны в три обхвата нашел быстро, на каждой сделан затес и написан порядковый номер. А вот с определением высоты ничего не получилось, мешал обычный обман зрения. Если смотреть сверху вниз, то предмет кажется ниже, и, наоборот, взгляд снизу вверх создает иллюзию гиганта. Не беда, коль скоро реликтовых сосен здесь много, то их размеры можно просто спросить у любого жителя деревни.
Неподалеку послышался звонкий стук топоров – вот и возможность получить необходимую информацию из первых рук. Прогулка к лесорубам оказалась не очень-то и близкой, к небольшой группе людей вышел почти через час.
– Ты, что ли, строишься на Ладоге и Онеге? – спросил статный мужик с легкой проседью в бороде.
– Да, – лаконично ответил Норманн.
– Я Люгов, староста Шамокши, зачем пожаловал, у тебя своего леса много.
– Пришел на твой посмотреть, узнать, чей лучше.
– Мой? Шутишь, боярин? Шамокша и лес принадлежат Александру Алексеевичу по прозвищу Лойко.
– Он из купцов?
– Ты пришлый, однако поосторожней со своим языком. Лойко из бояр, купцам не дозволено владеть землями и селениями.
– Я хотел спросить про меченые сосны. – Норманн перевел разговор на интересующую его тему.
– Их размеры и цена выставлены в Новгороде в Гостином дворе. Если сам решишь торговать, сначала говори с боярином Шахриным.
– Зачем?
– Затем, что шустрых и ушлых в Новгороде камнями бьют, затем навсегда изгоняют.
– Не понял почему?
– Эх, молодо-зелено, у него списки на лес, он цены держит и очередь соблюдает.
– Как это? Ганзейский купец покупает десять бревен на киль, а продавец только один?
– Неправильно меня понял. Шахрин назначает цену и первого в очереди на продажу.
– Если покупатель просит бревно тридцать метров в длину с минимальным сечением тридцать на тридцать сантиметров.
– Такие лесины у каждого есть, а длиннее никому не нужны.
– Почему же? Чем длиннее корабль, тем больше грузов.
– Ты сам считать умеешь? С тридцатиметровым килем надо брать тысячу тонн товаров. Это же год стоять и торговать, цены упустишь.
Вообще-то староста Шамокши прав, размеры торговых судов увеличились с появлением массовых грузов. Перевозка пшеницы из Египта в Стамбул или сахара из Америки в Европу. Надо обязательно прояснить этот вопрос у итальянцев, как и принципы кораблестроения. Еще древние греки строили галеры шестидесятиметровой длины, причем из дуба или ливанского кедра. Финикийцы и римляне делали кили для своего флота из испанской пинии. Карфаген отдавал предпочтение дубу. Если Колумб спокойно отправился в Америку на крошечных корабликах, то Васко да Гама выбрал тридцатиметровые лайнеры. Все не просто так, под любым решением лежат причины, побудившие поступить так, а не иначе. Никто не построит корабль ради досужего любопытства, ибо результатом обязательно получится пшик.
Простой пример, поставь парус площадью в сто квадратных метров – и чего ожидать? Увеличения скорости или сломанной мачты? А подобный парус весьма скромных размеров, всего-то десять на десять метров. Усилие передается на мачту в самом верху, где находится рея, для чего служит сегарс (хомут, на котором рея скользит по мачте). Арифметический расчет уровня второго класса говорит, что кораблик буксируется с тяговым усилием в три тонны, причем сила приложена к верхушке мачты. А если моряки лоханутся и встанут бортом к ветру, то три тонны на высоту мачты окажутся опрокидывающим моментом. Здесь еще можно приплюсовать усилие на шкотах, но это тематика прочности веревок и блоков. Как продолжение, пояснение причин, по которым на палубе парусника никто не любуется красотами морских пейзажей. Для зеваки удар веревки под натяжением в полторы тонны будет последним приветом в его бренной жизни.
За прошедшие месяцы Петрокрепость разительно изменилась, на скале грозно возвышалась мощная башня высотой метров десять. Однако! За два месяца так поднять! Силен маэстро Антонио! Подойдя ближе, рассмотрели длинную стену с заложенными фундаментами под две башни. Серьезно размахнулись итальянцы, ничего не скажешь!
– Такими темпами вы здесь новый Рим построите! – обнимая соратников по несчастью, пошутил Норманн.
– Стены возвести совсем не сложно, – ответил Антонио. – Сам замок построим года через два, не раньше.
– А башня? Разве это не наш замок!
– Уважаемый Herr Norman von Russ, не желаете ли поближе ознакомиться с артиллерийским фортом?
– Идемте, хвастайтесь своими успехами.
При ближайшем рассмотрении предстала совершенно иная картина, о готовности башни не могло быть и речи. Не закончено даже первое кольцо, а сама конструкция изнутри выглядела разбитой улиткой. Со стороны двора стену даже не начинали строить, ограничившись заложенным фундаментом. Если снаружи форт имел три этажа бойниц, то изнутри не закончили и первого яруса, причем не бойниц, а казематов. В реале толщина стен составляла шесть метров бетона с казематами для установки орудий.
– Не слишком ли мал каземат? – спросил Норманн. – Три на пять метров, артиллерийской прислуге не развернуться.
– Далее пойдет четырехметровый арочный пандус. После выстрела пушка сама туда откатится.
– А боезапас? Порох слишком близко, может воспламениться от выстрела.
– В каземате хранятся ядра и картечь. За пандусом еще одна стена с карманами для готового пороха.
– Что значит «для готового пороха»?
– Внизу хранилище для серы, селитры и угля, выше весовая, где готовят порох, еще выше отмеряют заряды.
– Я не совсем понимаю. Зачем делать разные пороховые заряды?
– А как регулировать дальность выстрела? Чем больше пороха, тем дальше полет ядра.
– Вы куда смотрели, когда кричали в сарае: Cannon! Cannon!
– На пушку, конечно.
– А систему вертикальной и горизонтальной наводки видели?
– Говори по делу, без преамбул, может, весь проект придется переделывать.
– Посмотри еще раз на старую пушку! Угол подъема определяет дальность полета снаряда.
– Хорошо, поедем после Рождества.
– Лично я поеду завтра.
– Куда спешить?
– Ты как хочешь, а мне надо двенадцать апостолов вытащить из машины.
– Ты серьезно?
– Фотографии с древних икон.
– «Фото графия…» Интересное сочетание слов. Покажешь?
– Разумеется. Боюсь, что любопытства ради там все перероют.
– С ними Савиолло, из него получается хороший надсмотрщик.
– Нет, я завтра уеду, мне еще с врачами надо переговорить. Сюда хочу переманить.
– Разумно, здесь они получат спокойную жизнь и надежную защиту.
– И я о том же. Да, у меня остался вопрос по башням. Почему вы их строите асимметричными?
– Зачем делать одинаковую толщину внешней и внутренней стены? Неразумно, обстрел будет только снаружи.
– Да нет, я говорю о разных размерах трех башен.
– Здесь не нужна красота, первая башня прикрывает подход к реке и поставлена для обстрела кораблей.
– Я понял, но третья башня намного меньше.
– С той стороны спуск к деревне, противник может высадиться на берег в любом месте, хоть в пяти километрах от крепости.
– А у нас там одна маленькая башня!
– Так и должно быть, наверху три орудия против осадной артиллерии, внизу десять противопехотных пушек.
– А средняя башня зачем?
– Для прочности, между башнями должно быть не более ста метров, иначе стена начнет заваливаться.
– Не слишком ли размахнулись с размерами? Триста метров вдоль берега!
– Нормально, от башни до вепсской деревни и реки осталось пятьсот метров, пушки не дадут врагу спокойно переправиться на наш берег.
– Обойдут и ударят с другой стороны.
– Ты в лес не ходил, там дальше гранитный уступ, затем десятиметровый обрыв.
– Ну и что?
– Солдатам с оружием через лес тяжело пройти, да еще со штурмовыми лестницами, а штурмовать вообще бессмысленно.
– Стену ставить не будешь?
– Нет, только бруствер.
– Получится две стены и два бруствера. Сколько потребуется пушек?
– Не более сорока.
– Не мало?
– Много. Атака может быть только с двух сторон, пушки нетрудно перевезти на любое направление.
Антонио прочитал настоящую лекцию о принципах фортификации и методах защиты крепостей. Мог бы сказать и больше, да подошел Хинрих Пап, началось знакомство и взаимный обмен любезностями.
За время беседы Норманна с итальянцами учитель успел осмотреть не только заложенные фундаменты и возведенные стены, но и размеченную колышками территорию. Соответственно и его вопросы касались общей планировки заложенной крепости.
– Почему вы собираетесь делать с одной стороны широкие ворота, а с другой – ограничиваетесь въездом для всадника?
– Северные ворота строятся из расчета атаки на противника. На южной стороне проложим змейкой узкую дорожку.
– Я не могу понять смысла в такой тропинке.
– Спуск к реке сделан уступами, гарнизон легко организует атаку сверху вниз, а осаждающим не взобраться.
– В крепости должна быть церковь.
– Вы не обратили внимания на размеченный участок под храм?
– Почему же, удачное место, прихожане сразу от ворот идут к центральному входу. А как пройти жителям южной деревни?
– Именно по проложенной тропинке, это ее основное предназначение.
– Ой, простите! Об этом я и не подумал! А почему вы закладываете церковь не в центре крепости?
– Визуально она получится в центре. Вы не обратили внимания на разметку дворца господина Norman von Russ.
– Это будет дворец? Такой огромный?
– Жилые комнаты расположатся с обратной стороны окнами на юг, а здесь только парадный зал приемов.
– Все равно очень большое здание.
– Со стороны площади помещения для советников, управляющих и гостей, затем комнаты личной гвардии и арсенал.
– А склады, конюшни, каретная, шорники? Я не смог определить их место.
– Они будут пристроены к стене.
– Да? Стена получается тонковатой, не более трех метров у основания.
– Зато визуально она будет выглядеть не менее десяти метров, а крыша комнат для конюхов и прочей обслуги послужит площадкой для стрелков.
Норманн решил не вмешиваться в разговор и направился к Дидыку: не терпелось узнать новости о формировании собственного войска. Он не собирался воевать, бить шведов или норвежцев, захватывать новые территории. В то же время не забывал об атаке мурманов на расположенную рядом деревушку. Да и расхожая фраза «Хочешь мира, готовься к войне», придумана не просто так. И сам не так давно грабанул датского владельца, а затем побил тевтонцев из замка Динамюнде. Нет, нынче без солдат или, как сейчас говорят, дружины в одиночку не прожить. Идти под руку ближайшего князя себе дороже – и денег дай, и повоюй на его славу. Лучше жить отдельно и независимо, спокойней и сытнее, хотя за самостоятельность придется платить своему войску. В любом варианте так выйдет лучше, тотальная междоусобица под флагом «каждый сам за себя» в данном конкретном случае приносит только пользу. Дидык встретил на пороге большого двухэтажного дома:
– Здравствуй, боярин Андрей, с возвращением! Спасибо за то, что слово сдержал!
Какое слово? Он не помнил за собой никаких обещаний, не говоря о выполненных.
– И тебе здравствовать, коль назвал меня по имени, говори и свое.
– Захаром крестили. Заходи, желанным гостем будешь.
Изнутри дом выглядел вполне обжитым, и не только наличием мебели и протопленными печками, в нем ощущалось то, что называют жилым духом.
– Садись, боярин. – Дидык указал на кресло во главе стола.
– Как же я сяду на хозяйское место?
– Садись, боярин, не перечь, я тебе служу и место мое под твоей рукой.
Норманн читал о правилах старшинства, но никак не полагал, что оно распространяется на выбор места в чужом доме. Осмотрел предложенное кресло, обивка из толстого синего бархата с затейливыми медными гвоздями. И мягко. Почему?
– Медвежья шкура подложена, – заметив интерес, пояснил хозяин.
Окружающий мир продолжал удивлять. Еще в школьной программе утверждали, что бояре в царских палатах сидели на лавках и прели в шубах. «Шуба» на собольем меху с шелковой подкладкой у Норманна была. Только использовалась она как халат, и «взопреть» в ней невозможно без синтепона или ватина. А легкая! Сам себе завидуешь! Так и здесь, важный воевода, а мебель вокруг вполне привычная и обычная. Единственная разница, за слюдяными окошками буфета стояла медная посуда и несколько серебряных бокалов.
– Дружина о тебе лестно отзывается, – прервал молчание Дидык. – Ты своим умением богатую добычу взял и никого не погубил.
– Нет в этом моей заслуги, Нерль и Шушун сами командовали да меня учили.
– Странный ты боярин, другой на твоем месте воевод не замечает. Победил – гоголем ходит, побили – дружину винит.
– Таким вырос, здесь уж ничего не изменить, – улыбнулся Норманн.
А что еще ответить, если он совершенно не знает этого мира. В Дании не окажись рядом воевод, его скрутили бы и продали. В Ирбенском проливе отбились только благодаря сотне тевтонцев. Какому нормальному человеку придет в голову готовиться к бою при виде приближающихся торговых кораблей? Что за жизнь? Люди так и норовят убить друг друга и забрать себе чужое имущество.
– Теперь о деле. – Дидык достал из секретера толстую конторскую книгу. – Вот списочный состав дружины.
– Откуда книга? – поинтересовался Норманн.
– Савиолло десять связок прислал, бумага отличная, нет слов, впервые такую вижу. Перо прям само пишет.
– Где он их взял?
– Антонио говорит, что у них много полезных вещей припрятано. Ярославцы их людей побили, вот и пришлось схорон делать.
– Хитрецы! – не сдержался Норманн.
– Все купцы так поступают. От Казани до Онеги по всему левому берегу Итиля чудь шалит.
– Неужели никто не способен их разогнать?
– Если пограбят кого из купцов, то князь посылает малую дружину, а так проку нет.
– Как это нет? Они же торговле мешают!
– Ничего ты, боярин, в жизни не понимаешь. Что с чуди возьмешь? Драные порты да стоптанные лапти?
– Нет, воевода, будет по реке спокойное плавание, и купцы без охраны пойдут, цены на товары опустят.
– О пустом говоришь. Дружине добыча нужна, иначе воины уйдут.
– Где книги сложил? – Норманн решил уйти от разговора, ибо откровенно не понимал сути современного мироустройства.
– Откуда мне знать? У Выга спроси, он твое добро верным псом бережет.
– Погоди, ты же сказал, что книги венецианцев.
– Твой ключник и слышать ничего не хочет. Не признает их даже за примаков – ты хозяин, и имущество принадлежит тебе.
– Кстати, а как трофейные собаки?
– Нормально, что с ними будет. Для кобелей пару волчиц поймали, а сук во время течки в лес выгуливаем.
Норманн вернул воеводе конторскую книгу.
– Читать не хочешь?
– Что важное, сразу скажи, а в деталях по возвращении разберемся.
– Снова куда собрался?
– С травницами расплатиться да венецианские запасы глянуть.
– Правильная мысль, обманут или схорон перепрячут.
– Много воинов прибавилось?
– Дружина теперь большая, у Нерля полная сотня пеших да конных полсотни.
– Где столько воинов набрал?
– Из Борисоглебска пришел сотник Борок с малым отрядом. Московские с татарами город сожгли.
– Что им неймется? Так и норовят чужой город разорить.
– Как еще деньги добыть? Только войной! И воины с поживой, и князь с золотом.
– Бьют друг друга почем зря. Им бы торговлей заняться да крестьянам дать покой.
– Других обирать легче. Вон боярин Кулотин пошел Ростов воевать, да свое имение потерял. Остатки дружины с воеводой Кесьмой под твою руку пришли.
– Кто новиков учит?
– Кесьма с Бороком за них взялись, у нас же кроме твоих иноземцев своих почти сотня прибавилась.
– Кто их заманивал?
– Сами прибежали, прослышали об удачливом боярине – и к тебе. Вон мурманы прибились, знают они тебя.
– Откуда? – изумленно спросил Норманн.
– Слух о твоей распре с годаром Тренделагом широко разошелся по мурманским землям.
– Норги ничего не перепутали?
– Скажешь тоже! Обрадовались! Не верили в твою гибель.
Вот попал! Норманн непроизвольно стиснул голову руками. Зачем ему лавры борца за справедливость всего норвежского народа? Что там у них сейчас столицей? По разговорам какой-то Нидарос? Где этот город? Что за правитель? А главное, он по-норвежски ни бельмеса! На современном русском языке говорит через пень-колоду, да отмазка хорошая: жил в Норвегии. А тут как отвертеться? За полгода все забыл? Тоска, как ни смешно, а более или менее сносно говорить он может только по-немецки, и то благодаря стараниям учителя Хинриха Папа.
– Где мурманы и сколько их? – не скрывая настороженности, спросил Норманн.
– На двух драккарах пришли, я их на Рыбреке поселил, здесь уже нет свободных домов.
Как мал мир! Где эта Норвегия с неведомой столицей Нидарос? Нет, нашли в четырнадцатом веке заблудшего водителя «Нивы» и признали в нем борца с самодержавием. По уму, надо сматываться побыстрее и подальше, лучше в Африку, там или съедят, или королем посадят.
С такими невеселыми думами Руслан Артурович Нормашов шагал в Итальянский дом. Как ни вертись, а посоветоваться больше не с кем, в этом мире они помимо воли связаны одной веревочкой. И цель одна – выжить в новых условиях, найти хоть малейшую зацепку, дающую шанс легализоваться и встать на ноги. Начало вроде бы получилось многообещающим, возле портала горы полезных вещей, что позволило начать строительство замка. С аборигенами – вепсами – сдружился, в Новгороде покрутился, познакомился, в ганзейском Любеке обернулся более чем удачно. И тут на тебе, привет из Норвегии: «Мы тебя знаем, ты наш кумир». Тьфу! И не отвертеться. Сколько народа в тех краях живет? Тысяч десять, не больше, они же все друг друга знают, если не в лицо, то по роду-племени. Норги, да и все скандинавы, еще не вышли из объятий родовой общины. Мысленно чертыхаясь, вошел в дом, где поселились Антонио и Ахилл.
– Господа к вам ушли, важное дело у них, – огорошила симпатичная девушка, видимо, прислуга.
– Ко мне это куда?
– В соседнем доме живет управляющий, а за ним построили настоящий терем, специально для вас.
«Тук, тук, кто в теремочке живет? Это я, Руслан Артурович Нормашов, получивший кликуху Norman von Russ», – мысленно пошутил Норманн. Тем не менее домик впечатлил: три этажа с высоким, за два метра, крыльцом, по бокам пристройки. И собрано из толстенных бревен, настоящий замок, любой штурм выдержит. Хотя это и современный типовой проект для людей с достатком, но смотрится очень даже ничего, даже резьба по наличникам и козырькам. Во время своей нормальной жизни Норманн не интересовался историей, однако во время одной из поездок в Кижи оказался свидетелем спора о преимуществах каменного домостроения перед деревянным. Один доказывал, что деревянный дом не только экологичен, но и полезен для здоровья. Другой напирал на пожароопасность и, как следствие, бессмысленность любой попытки защититься – сожгут. Проходивший мимо спорщиков мужчина ехидно спросил:
– По-вашему, перед тем как съесть булочку, ее сначала надо растоптать?
– Иди дядя, не мешай! – огрызнулись спорщики.
– Во все времена воевали ради добычи, если жечь города, то война получается для удовольствия.
Подниматься по высокой лестнице было приятно, в душе появилось ощущение личного домовладения. Можно смело сказать, он впервые в жизни входил в свой собственный дом, и настроение окончательно рухнуло.
– Наконец-то! Мы тебя заждались! Завтра с утра отплывешь к порталу вместе с Ахиллом и Рокко, – без предисловий сообщил Антонио.
– Почему к порталу, а не в Китай?
– Какой Китай? Твой учитель оказался еще тот прохиндей, переплюнет любого следователя инквизиции.
– Сразу бежим, господа? Или подождем до весны? – с горькой ехидцей спросил Норманн.
– Придется вам до Рождества пожить у портала, затем вернетесь.
– Что же через месяц должно измениться?
– Все! – Антонио решительно махнул рукой. – Мне для разрешения проблемы вполне достаточно времени.
– Толком объясни!
– Мы останемся вдвоем, вполне естественная причина для ежедневных бесед двух ученых людей за бокалом вина.
– Я тебя совершенно не понимаю! – почти прокричал Норманн.
– Чего тут непонятного? Я буду посылать гонца со всеми важными темами бесед, так что через месяц в наших словах не будет противоречия.
– Да какие могут быть противоречия! Я никогда не был в Италии!
– Вот видишь! А в Любеке сказал, что был! Благо не фантазировал на тему нашей с тобой встречи.
– Я был в Генуе, Равенне и Ливорно, причем в двадцать первом веке.
– Отлично! Глупые ганзейцы не догадались – уточнил бы эту маленькую деталь.
– Глупых ганзейцев, между прочим, интересуют совсем другие вопросы!
– Людей всегда и везде интересуют только деньги. Торговцы желают подешевле купить, да подороже продать.
– Дворяне – напасть и ограбить слабого соседа, – с ухмылкой добавил Ахилл.
– У меня сложилось впечатление, что Ганза совместила оба этих качества.
– Безземельные дворяне часто переходят в статус торговцев, – отмахнулся Антонио.
– Я обратил внимание на дружеское взаимодействие Ганзы и Тевтонского ордена.
– Чему удивляться, орден создан и финансируется купцами Любека, а слово Teutonicorum в переводе с латыни означает «германский».
– Их интересует Белое море, где в большом количестве собирают жемчуг.
Норманн подробно рассказал о своем пребывании в Любеке, о беседах с руководителями Ганзы. Объяснил причину, по которой решился нарисовать карту трех континентов и отвлечь внимание от Русского Севера.
Итальянцев совершенно не затронул патриотический порыв защиты русских земель. Зато желание отвлечь внимание от своего замка они сочли достойным похвалы. Вместе с тем и Антонио, и Ахилл подтвердили невозможность океанского плавания на ганзейском когге.
– Я им посоветовал построить более крупный парусник на три мачты, – похвастался Норманн.
– Размеры здесь совершенно ни при чем, – рассмеялся Ахилл. – Колумб достиг Америки на крошечном паруснике.
– Про каравеллу Колумба я ничего не знаю, но когг произвел на меня хорошее впечатление, прочный кораблик.
– Суть не в прочности, а в мореходности. Я его осматривал в Новгороде, примитивное судно для прибрежного плавания.
– Хорошо, я не понимаю в судостроении, но хочу построить корабль для плавания в Америку. Что требуется изменить?
– Выкинуть рулевое весло и поставить стационарное перо руля с увеличением площади в нижней части.
– С веслом понятно. А почему низ встроенного руля должен быть большим? Вода везде одинаковая.
– Волны разные, судно не должно терять управление при выходе кормы на гребень волны.
– Ну, это пара пустяков, совсем несложная задача.
– Не спеши, Норманн. Тебя не настораживает, что паруса когга и драккара практически одинаковы?
– Ну и что?
– А то! Это парус для реки или озера. Или ты собираешься перейти океан на веслах?
– Норги на драккарах добирались до Флориды!
– Пара пустяков, сначала остров Медвежий, затем вдоль кромки льда до Гренландии, а там плыви до Южного полюса.
– На юге материк, драккар придется цеплять к собакам.
– Каким собакам?
– К ездовым.
– Не шутишь? Лошади, верблюды, ослы, слоны – это понятно. Но собаки! Они что, огромные?
– Чуть больше волков. Ты мне лучше про парус объясни – где соль проблемы?
– Парусное вооружение должно учитывать различные погодные условия, а здесь тупо ветер в задницу или весло в руку.
– Понял, здесь я кое-что смыслю. Это все?
– Должен быть бушприт и высокая крепкая корма.
– Бушприт понятно, дополнительные паруса, скорость и прочее. А корму зачем задирать?
– Ничего тебе не понятно! Что ты сделал во время шторма?
– Датского боярина ограбил.
– Грабил ты во время стоянки у берега, куда приткнулся из-за сильного ветра.
– А что прикажете делать? Ветер по воде пену гнал!
– А в океане где спрячешься?
– Плавучий якорь сброшу! – Норманн вспомнил перечень обязательного аварийного имущества.
– И что изменится? Что с плавучим якорем, что без оного будет твой когг кувыркаться по волнам.
– Да? Как же надо поступить?
– Твой век сплошных механизмов. У вас и горшки уже механические?
– Дождись следующего портала и проверь, тебе понравится.
– Заинтересовал, расскажешь о том, как вы там жили?
– Как жили, так и живем, это я один такой вляпался в дичь непроглядную!
– Я серьезно.
– И я серьезно. Расскажу, ты будешь читать послания Антонио, а я буду диктовать мемуары о достижениях своего времени.
– Люди научились летать? – встрепенулся архитектор.
– Перелеты стали обыденным способом передвижения. На Луне были, к полету на Марс готовятся.
Глаза итальянцев загорелись жаждой познания далекого и, возможно, достижимого будущего, однако Норманн остудил повторным вопросом:
– Так что там не так с плавучим якорем?
– Во время шторма его сбрасывают с кормы, а на бушприте поднимают маленький парус.
– Теперь понятна причина высокой надстройки, ветер держит судно поперек волны.
– Еще одна ошибка. На корме не самостоятельная конструкция, а продолжение корпуса. Надстройки делают на самом верху.
– Капитанскую каюту, – блеснул познаниями Норманн.
– Площадки для стрелков! Атаку надо отражать до того, как пираты заберутся к тебе на палубу!
Разговор перешел на тему самолетов, электричества, поездов и прочих обыденных для двадцать первого века вещей. Кроме искренней заинтересованности были и уточняющие вопросы, которые ставили в тупик. Как объяснить, почему летит самолет, если и сам этого не знаешь. Крыльями не машет, двигатели чего-то там крутят – и полетели. А что такое двигатель и как он работает? Устав объяснять, Норманн посоветовал разобрать мотор одного из грузовиков, что стоит у портала.
Ганзейский когг непригоден для океанского плавания, это более важная тема, которая в равной степени касается всех – и Норманна, и итальянцев.
– В наших планах открытие Америки, я хочу понять принципиальное устройство океанского парусника.
– Начнем сначала? – устало спросил Ахилл.
– Можно и с конца. Что служило причиной ограничения размеров военных кораблей?
– Продольная прочность, – ответил Антонио. – С этой проблемой столкнулись еще в древности.
– Разве трудно сделать прочный клееный киль?
– Беда в том, что на волнении киль остается, а корпус рассыпается.
– В твое время проблему уже решили?
– Только частично, кроме киля начали прокладывать вдоль днища несколько дополнительных балок.
– Ха! Так это стрингеры! Их ставят вдоль корпуса не только по днищу, но и под палубой и по бортам.
– Откуда знаешь? Ты же нигде не учился.
– Видел и на моделях, и в натуре. У меня диплом яхтенного капитана!
По вполне понятным причинам Норманн промолчал о процедуре сдачи экзаменов, хотя честно отсидел лекции и прочитал необходимые книги.
– Что такое «яхта»?
– Да больше ганзейского когга, служит для прогулок и развлечений.
– Дворяне во все века тратят деньги на дорогие игрушки, – фыркнул Ахилл.
– Вообще-то ты подсказал дельную мысль! – заметил Антонио. – Коробку с ребрами жесткости можно рассматривать как балку.
– Когда появилась система координат? – последовал новый вопрос Норманна.
– После первого кругосветного путешествия, – несколько недоуменно ответил Антонио. – Разве ты не знал?
– У меня было только и забот, что интересоваться Колумбом.
– Земной шар первым обогнул Фернан Магеллан.
– Одного не могу понять, – задумчиво проговорил Норманн, – какого дьявола люди отправились искать новые земли.
– Никто не искал «новые» земли, – засмеялся Антонио. – Торговцы пытались найти путь в Индию и Китай.
– С какого перепугу? Столько веков жили тихо и спокойно, а тут бросились в поиски.
– Османы закрыли Средиземное море, а Ганза монополизировала торговлю с Россией.
– С турками понятно – а при чем здесь Россия и Ганза?
– Великий шелковый путь заканчивался в Новгороде, а Ганза поставила пушки у входа в Балтийское море.
– Э нет, господа! Венеция и Генуя продолжали торговать со Стамбулом и Александрией.
– Вот именно со Стамбулом. При доже Франческо Фоскари цены на ткани и пряности подскочили в десять раз.
– Но Генуя продолжала торговать!
– Ошибаетесь, это сейчас Генуя сильнее Венеции, а через тридцать лет они сами начнут разводить шелкопряда.
– Ну и правильно, в любом варианте это выгодней, чем перепродавать.
– Снова ошибаетесь, объемы продаж стали намного меньше. Обедневший город сначала оккупировали французы, затем испанцы.
– Не буду спорить, потому что точно не знаю. Сначала открыли Америку, затем арабы показали португальцам путь в Индию. Правильно?
– Верно, в 1516 году арабский капитан привел португальские корабли в Кантон, китайскую столицу шелка и жемчуга.
– Венецианские купцы оказались с носом, деньги потекли в Испанию и Португалию.
– Отнюдь, Венеция финансировала экспедиции в Индию и Китай. И первое кругосветное путешествие они организовали.
Коль скоро указанные события происходили не так уж и давно от того времени, когда итальянцы угодили в портал, то и знали они намного больше. Причем коллективный рассказ Антонио и Ахилла получился очень интересным, со множеством подробностей и сопутствующих жизненных деталей. При плавании в южной части Тихого океана морские первооткрыватели оказались совершенно в безрыбном регионе. На кораблях начался голод, моряки варили похлебку из опилок, а корабельные крысы почитались за деликатес. Никто не имел представления об истинных размерах Земли, в качестве ориентиров опирались на широту известных индийских и китайских портов. Знакомство с аборигенами ничем не отличалось от высадки десанта пиратов. И открытие Индии началось с того, что Васко да Гама захватил и разграбил Калькутту. Аналогичная участь ожидала корабли арабских торговцев, которых безжалостно грабили, экипажи уничтожали, а сами суда сжигали.
Вскоре Норманн заскучал, история познания европейцами Земли его не интересовала. Зато целостность собственной шкуры волновала, и даже очень, поэтому пришлось выжидать удобный момент для перевода разговора в нужное русло. Итальянцы, наоборот, увлеклись, начали оспаривать те или иные версии, доказывать достоверность своих источников. К диспуту присоединился даже Рокко, и дискуссия окончательно перешла на итальянский язык.
– Господа, позвольте мне немного вас отвлечь от важного разговора, – заговорил Норманн с нарочито скучающим видом.
– Тебе еще что-то не ясно? – отозвался Антонио.
– Да, последний штрих, куда весной будем бежать?
– Зачем это нам бежать? – удивился Ахилл.
– Так мурманы к нам прибились, по слухам, знают меня по былым подвигам в столице Нидарос.
– Это хорошо, мы видели их – крепкие воины и хорошие драккары.
– Я рад, только не знаю, как они отнесутся к моей персоне.
– Придут, встанут на колени и попросят тебя взять в свою дружину.
– Просто отлично! Осталась маленькая деталь – они меня уже знают!
– Лично тебя они не знают и никогда не видели. По северным землям ходит слух о взбунтовавшемся приемном сыне годара.
– Которого якобы убили. А вместо него воскрес я собственной персоной. Мне такие игры не по нраву.
– Чего ты суетишься? Смотри на жизнь проще! К тебе на службу пришел отряд со своими драккарами, вот и все.
– Почему Ахилл рванул из Новгорода? А? Почему не захотел общаться со своими соотечественниками?
– Нашел с чем сравнивать! За стекло меня бы сразу убили.
– И меня прибьют. Норги достаточно быстро меня раскусят.
– Держи с ними дистанцию, и все.
– Ты сам-то слышишь свои слова? Я же по-норвежски ни бум-трах! Нашли мне приемного сына годара.
– Выучишь. Вон немецкий быстро освоил.
– Да по нашей легенде я родился в Норвегии! Я должен говорить чисто, без акцента!
– Кто из новгородцев или ганзейцев будет интересоваться твоим норвежским говором?
– Сами норги скажут. Моментально поймут подставу.
– Не паникуй, для здешних ты жил в северных землях, для северян ты русский. Твой акцент не вызовет подозрений.
– Только один мелкий нюанс, я не имею понятия ни о норвежском короле, ни о его столице. Вообще ничего не знаю!
– У меня есть предложение, – заговорил Рокко. – Мурманы здесь оставили умирать двух своих воинов.
– Я не маг и не умею забирать себе память умирающего человека, – фыркнул Норманн.
– В ваше время это возможно? – охнул Антонио.
– Нет, сие из раздела детских страшилок.
– Завтра берете с собой двух умирающих, начинай с ними общаться, учи язык и расспрашивай о тамошней жизни.
– Не смешно. Человек лежит в бреду, а я к нему полезу с идиотскими вопросами.
– Да нет, они в сознании, – заметил Рокко, – раны гниют. Один поймал животом арбалетный дротик, другой получил удар пикой в бок.
– Сколько протянут? – деловито осведомился Ахилл.
– Из практики могу сказать, что при хорошем уходе человек с такими ранами проживет не менее полугода.
– Ты понял? – Антонио посмотрел строгим учителем. – У тебя идеальный шанс! И научишься, и никто ничего не узнает.
Откровенно говоря, Норманну подобный вариант совсем не понравился, зачем-то учить еще один язык, выдавать себя за бунтаря против тамошнего королька. Ладно, норвежский язык учить придется, пригодится, если не сейчас, так позже. Норвежцев хватает и в Новгороде, и по Балтике шастают в поисках добычи. Пойдет слушок, что выходец из северных земель по-норвежски ни бельмеса. Вот свое отождествление с бунтарем против годара Тренделага необходимо опровергнуть. Самым правильным ходом является тот, который уводит человека подальше от сильных мира сего.
– Ты молодец! – заговорил Антонио. – Даже не ожидал от тебя такой дальновидности.
– О чем речь?
– О слугах. Ты благоразумно набрал себе немцев.
– Понравились? – самодовольно ухмыльнулся Норманн.
– Пока еще трудно определить их профессиональные качества. Главное в том, что при них можно свободно говорить.
Кто о чем, а вшивый про баню. Норманн не собирался таиться всю свою оставшуюся жизнь, как, впрочем, и не думал трезвонить о своем истинном появлении в этом мире. Просто есть вещи, о которых лучше не говорить, а про утерянную жизнь в недостижимом будущем вообще лучше не вспоминать.