1. Гримасы хозрасчета

Миллион раз я проклял «поганый совок», пока возился с «горной доской», именно так стал называться сноуборд в официальной переписке. Вроде лежат прямо под ногами сотни тысяч долларов, фунтов и прочих марок, только поднимись и возьми. Ну в смысле, настрой производство, благо, технология готова, благоустрой склоны, вложи малую копеечку в популяризацию, и дело пойдет. Через пару тройку лет можно будет продавать новинку по всему миру и добиваться включения выступлений горнодосочников в олимпийскую программу с хорошими шансами на золотые медали.

Так нет, даже Шелепин упорно не верит в перспективу «доски», вернее, занимает позицию собаки на сене. По-человечески продать идею капиталистам не позволяет коммунистическая жадность, развить с нуля новую спортивную дисциплину СССР, и тем более за рубежом, нет желания, сил и ресурсов. К сожалению, экстраординарную доходность пообещать я не могу, это не «Тетрис» или «Русский кубик», взрывной популярности не выйдет. Причем за пяток лет, пока массовый потребитель распробует и научится кататься, только ленивый капиталист не обгонит жалкое советское лыжестроение.

Пришлось колдовать с производством в НИИ, хотя это было самой небольшой из проблем. Делать по накатанной технологии десяток изделий в неделю можно свободно. Благо, вакантных ставок в НИИ пока хватает, не пожалели для нас главного ресурса советской науки. Однако продать продукцию за наличные нельзя, только сдать в торговую сеть, которой мои эксперименты нужны примерно как сноубордисту палки. Пришлось опять пускаться в авантюру – брать шефство над давно знакомой турбазой, и организовывать там пункт проката в обмен на бесконечное количество путевок. Заодно договорились летом вырубить полкилометра леса до вершины, расширить и выровнять трассу, доработать подъемник и установить хоть плохонькое, но освещение.

По злобе и от обиды на советскую коммерцию я опубликовал конструкцию горной доски в «Моделисте-конструкторе». По полной программе, с фотографиями, чертежами, краткой методикой обучения, и основными трюками. Обратного адреса не давал, впрочем, это помогло мало. Люди неведомыми путями узнавали о существовании нашего маленького чуда, и приезжали со всего СССР, на радость руководству турбазы, которое начало серьезно подумывать о постройке еще парочки корпусов.

Что до сотрудников «Интела», то на горную доску встали едва ли не все. Благо, для получения первоначальных навыков катания на борде достаточно всего-то пары-тройки часов, да и дальше особых проблем не возникает. В отличие от горных лыж, для уверенного владения которыми инструктор требует чуть не пятилетку.  Так что теперь склон выглядит весьма забавно, фирменный стиль «танковых» шлемофонов в красную полоску «под тигра», и также костюмы, сшитые благодаря моему «послезнанию», напрочь сломали советский стереотип ортодоксального лыжника в желтоватой, выцветшей от дождя и солнца штормовке и вязаной шапочке с трогательной бамбошкой на затылке. Жалко только, не хотят завозить в СССР нормальную мембранную тряпку, пара часов катания, и одежду хоть выжимай, спасает только переодевание на турбазе. Нарисовал специальное предложение по этому поводу, но похоже, советский аналог Gore-Tex придется ждать долго.

Все бы хорошо, но сложившаяся на горе тусовка влекла к нам множество новых людей, и обстановка до крайности беспорядочных знакомств здорово не нравилась Анатолию. Оно и понятно, работы по обеспечению безопасности ему добавлялось немало. Но расстаться с покатушками я отказался наотрез, а когда Шелепин вызвал «на ковер» и попытался надавить – неожиданно для самого себя закатил настоящую истерику в стиле «тогда уж сразу за решетку засуньте». Некрасиво вышло, аж неприятно вспоминать. Хорошо хоть про Катю с Надеждой помнил твердо, и дебильными угрозами «сбежать в посольство США» не кидался.

К моему немалому удивлению, президент СССР не стал настаивать, и даже чуть обиделся, дескать, «для твоего же блага!». Уж не знаю, или что-то человеческое в нем смогло выжить даже в жутковатых кабинетах ЦК КПСС, или просто, повезло мне попасть под хорошее настроение.  Только много позже, досконально разобрав ситуацию, я пришел к выводу – мной опять мастерски сманипулировали, подготовив «мышеловку для шпионов». Ведь слухи о «Интеле» наверняка широко разошлись, и если кому-то так нужен выход на секретное предприятие – то вот он, бери и пользуйся.

…Где-то ближе к закрытию сезона мне «под доску» натурально запрыгнул один из новичков. Удержаться на ногах я не сумел, и следующие пару десятков секунд мы катились по склону кубарем, к счастью, без серьезных последствий. Почти сразу подскочили Катя с Люсей, женой Анатолия, подняли меня, а так же представившегося Сашей молодого, круглолицего, и чуток нескладного парня. Последний очень вежливо извинялся, и почти сразу пообещал загладить свою вину бутылкой настоящего французского «Наполеона». Courvoisier я пил последний раз лет пять назад, и в совсем другую эпоху. Да что там, в Советском Союзе для небольшого праздника хватит и меньшего повода!

Через пару часов часть турбазовского ужина была переведена в советскую версию «box to go»,  в смысле, вынесена из столовой вместе с тарелками, стаканами и приборами. Пользуясь расположением руководства, прятаться в комнатах мы не стали, расположились прямо в загончике фойе спального корпуса, на старых продавленных креслах с высокими спинками и изломанными деревянными быльцами. Пара составленных вместе шахматных столиков позволила разместить нехитрую снедь. С переносной «Чайки-М» негромко играли «Ураганы»,  какая-то английская гаражная банда, пластинку с которой Федор, электронщик «Интела», на прошлой неделе перегонял на пленку всем желающим. Если чуть отвлечься от деталей, можно было подумать, что я вернулся обратно в 21-й век, во времена своего веселого студенческого прошлого.

Трехчетвертная бутылка «Наполеона» оказалась выше всяких похвал, разговор под нее легко прыгал с одной темы на другую, тем более, Саша оказался весьма интересным и начитанным инженером из Новосибирска, да еще неплохо разбирающимся в компьютерах и их практическом применении. Вот только Анатолий уже через пару часов, аккуратно оттащив меня в сторону, безапелляционно заявил:

— Тебя вербует хороший профессионал. — И не давая мне открыть рот продолжил: — Не пугайся, веди себя естественно, я уже вызвал спецгруппу для проверки.

— Да ну! Нормальный парень, открытый, горячий только чуток, — поразился я. — И что, прямо арестуете?

— Ты что! — Анатолий аж замотал головой от возмущения. — Ни в коем случае, ты не подай виду! Нам нужно раскрутить весь клубок!

Пить коньяк с потенциальным шпионом мне было неуютно, однако, Анатолий стал только веселее и разговорчивее, а девушки про подозрения не знали. Так что вечеринка продолжилась в прежнем формате, разве что вместо закусок в ход пошли карты, преферанс по скромной копейке за вист, но отягощенный первоначальным отыгрышем «обязательных» партий для подъема «горы». В бутылке еще было закрыто дно, когда у Толика внезапно заболел желудок, и он побежал в здание администрации искать таблетки. Впрочем Люся вполне заменила мужа, виртуозно отыграв «восьмерик на бескозырке» и чуть не следом оставила нас без вистов на «сталинграде».

Вернулся бравый капитан КГБ мрачнее тучи. Плюхнулся в кресло, и указав на Сашу, бросил в мою сторону:

— Знакомься еще раз, Казанцев Александр, генеральный директор НПО «Факел» при райкоме ВЛКСМ, и вообще, очень известный в Новосибирске человек. Даже мой начальник о его существовании знает.

— В смысле? — удивленно вскинулся Саша. — Да, я Казанцев, но при чем тут…

— Ого! — не удержался я. Ведь подчинялся Анатолий только и исключительно Председателю КГБ. И продолжил, маскируя удивление: — Прямо как писатель.

— За шпиона тебя принял, — по-прежнему недружелюбно поставил точки над «i» Анатолий. — Уж очень подозрительные расспросы ты вел про секретное предприятие.

— Специально приехал посмотреть на вас, — постарался извиниться Саша. — Очень хотел познакомиться с таинственным «Интелом», думал расспросить вас потихоньку, да перестарался. Никак не думал, что тут все на столько серьезно.

— Толик! Ты опять про работу?! — вскинула длинные ресницы Люся, похоже, Саша ей был симпатичен. — Мало тебе в институте врагов искать!

— Ты что злишься, если выяснил, что Саша свой? — вторила подруге Катя.

— Лучше бы шпион! — против силы улыбнулся Анатолий. — Такое бы дело вышло замечательное!

— Ну, давай, за встречу, если так получилось, — я постарался сгладить неловкую ситуацию. Приподняв рюмку подождал, пока все последуют примеру, и продолжил: — По горной доске нам скрывать нечего, а вот о рабочих делах первый отдел линию держит твердо. Так что заранее прошу извинить.

— Так конечно, иначе нельзя, — охотно подтвердил Саша, чуть косясь на Толика. — Редко где увидишь такой тесный и дружный коллектив.

Еще через час мне стало окончательно ясно, что Саша действительно совсем не так прост, как пытался казаться. И приехал он к нам в гости далеко не ради покатушек на горной доске, не в попытке выведать секрет склейки фанеры с дюралем. Более всего его интересовали мои отношения с Шелепиным, и вообще, большими людьми из ЦК. Долго ходил вокруг и около, давал понять, что может быть очень даже нужным и чрезвычайно полезным. Наконец, дождавшись когда Катя с Люсей уйдут спать, и не видя от меня внятной реакции, он решился:

— Слышал, что у тебя хорошая поддержка есть в самых верхах. — На секунду прервался, как бы давая мне шанс опровергнуть догадку, не заметив возражений продолжил: — Не подумай чего, у нас в Новосибирске тоже все хорошо последнее время…

Тут он рассказал о своем НПО «Факел», первом в СССР по-настоящему хозрасчетном предприятии по монтажу и наладке ЭВМ. Примечательно в нем было много. Во-первых, предприятие начисто не имело прав юридического лица, с том числе счета в банке. Поэтому финансовые операции велись через райком комсомола. Во-вторых, не было утвержденного фонда заработной платы, что, как я уже прекрасно понимал, для СССР явный нонсенс. Вернее сказать, все проще – нет фонда, нет наличных денег. И это далеко не формальность, пирамида согласований напрямую упирается в Министерство финансов и Госкомитет по труду и заработной плате. Однако, сидящий перед моими глазами Александр Казанцев сумел совершить поистине фантастический прорыв. Он уговорил председателя Новосибирского отделения отраслевого Электронбанка выдавать наличные напрямую в райком комсомола.

Как обоснование, Саша наизусть продекламировал выдержку из устава ВЛКСМ «…Комсомол может для поддержания своей уставной деятельности создавать новые хозяйственные подразделения, деятельность которых неподконтрольна обычным советским финансово-хозяйственным органам, а только специальным внутренним контрольно-ревизионным органам партии и комсомола, и при этом свободна от уплаты налогов». И хитро улыбнулся.

Было понятно, без разрешения с самого-самого верха такого чуда произойти не могло. Пусть комсомол на бумаге имел кучу прав и возможностей, и финансировался как независимая структура из прибыли множества собственных предприятий типа бюро туризма «Спутник». Пусть ходят слухи, что через комсомольские организации идет продажа оружия со складов минобороны и по всему миру,  а на его бюджет можно отстроить несколько городов.  Коммунисты в СССР пока крепко держат в своих руках власть и деньги. Поэтому первый же мой вопрос был прост:

— Зачем это затеяно в ЦК КПСС?

— Все решается в ВЛКСМ! — Саша аж закашлялся, но быстро добавил: — Конечно, партийная организация тоже в курсе…

— Не верю! — отреагировал я голосом Станиславского. — Хотя если это секрет…

— А! Да какое там, все знают, — легко пошел навстречу директор «Факела». — Володя Можин, первый секретарь Советского РК КПСС поручился партбилетом, что мы ничего криминального не сотворим.

— И все? — я скептически посмотрел на собеседника. — Давай уж прямо, кто там первый секретарь ЦК ВЛКСМ? Товарищ Павлов?  Он вас вытягивает?

Иначе я просто никак не могу придумать, почему Председатель КГБ и бывший первый секретарь ЦК ВЛКСМ, Владимир Ефимович Семичастный,  знает о существовании некого Саши Казанцева из города Новосибирска.

— Есть такое дело… — Саша выразительно посмотрел на меня, и одним глотком допил последние остатки «Наполеона» из своего стакана. — Они там наверху думали об эксперименте в рамках хозрасчетной реформы. А тут мы подвернулись с инициативой.

— Чем дальше в лес тем толще партизаны, — я вспомнил подходящую случаю шутку. — Но при таком высоком покровительстве, зачем тебе нужен некий Петр Воронов?

— Эх! — собеседник поискал глазами на столе чего бы еще выпить, и выразительно посмотрел на Анатолия. — Может быть еще чего-нибудь найдем?

— Ладно, — усмехнулся Толик. — Разговаривайте, я спать пойду.

Дождавшись, пока капитан КГБ скроется за дверьми комнаты, Александр Казанцев откинулся в кресле, и начал с интересом, как будто заново, разглядывать меня. Пауза затянулась, но я не стал ее рвать – сейчас он «продает», вот пусть сам и скажет «цену».

— Знаешь, в Новосибирске у нас на самом деле хорошо пошло. — Наконец продолжил разговор директор «Факела». — Мы заключили хоздоговор с ВЦ Академии Наук, получаем оплату, рассчитываемся со студентами и инженерами, которые работали сверхурочно. Остается очень много, райком столько денег никогда у себя не видел.

— И как тратите? — у меня начали появляться какие-то странные подозрения, но сформулировать их пока не получалось.

— Ребята хотели бассейн построить. Хотя бы двадцатипятиметровый, но у нас и такого нет в районе, но на него фонды согласовать не удалось. Конечно, есть много мест, в которых можно повысить роль комсомола. Куча всего, секции, клубы, школы. Но… — Саша замялся. — Масштаба не хватает.

Вот только прозвучало это как-то искусственно, без уже привычного мне советского энтузиазма. И вообще, не производил Саша своими застольными разговорами впечатления бессребреника, скорее наоборот. И я катнул пробный шар:

— Большие зарплаты получаются?

— Очень приличные! — подтвердил Саша – Но недовольных много, грозят все ограничить ста рублями. И финансовые проверки ходят постоянно, раз в квартал. За любую ошибку спрашивают!

— Тут не развернешься особо… — посетовал я. — Что ни придумай, вылезет и ударит где не ждешь.

— В точку! — явно обрадовался коммерсант-комсомолец.

Вот тебе и на! В кои-то веки, попалась родственная душа, настоящий советский предприниматель, можно сказать системный интегратор! Да еще с мощными идеями и связями! Так можно свернуть горы, сделать из хозрасчетного предприятия новосибирцев первый в СССР «очаг» нормального капитализма, а там глядишь, пойдет идея гулять по стране!

Уже хотел нетерпеливо протянуть руку Саше, чтоб заранее скрепить будущий союз, и тут наконец вспомнил, что именно мне рассказывал отец про времена, когда бизнес назывался комсомолом. Делал он это зло, художественно, и часто срываясь на мат. Особенно упирал на обналичку, объясняя что «тогда» — это совсем не «сейчас». Только теперь, спустя год директорствования, до меня внезапно докатился идейный посыл мудрого родителя, который я по молодости пропускал мимо ушей. Сделать нал из безнала, которого на счетах НИИ было как говна за баней, было попросту невозможно. Нет, про какие-то тонкости снабженец мне рассказывал, но все они, как нетрудно догадаться, напрямую вели под статьи с длительными сроками заключения.

В конце девяностых годов я попросту не мог понять, как центры научно-технического творчества молодежи при райкомах комсомола умудрялись всего десять лет назад брать себе комиссионные в 80–90 процентов. Зачем им платить, ведь привычный «обнал» для ухода от НДС и налога на прибыль составляет 2–3 процента, и предложения дельцы теневого рынка развешивали чуть не на каждом углу.

В реальности 60-х все оказалось совсем по-другому. Легко представить на месте «Факела», скажем, контролируемое господином Ходорковским НТТМ под эгидой ЦК ВЛКСМ. И рядом НИИ «Интел», которое сумело продать турбазам СССР горных досок на миллион рублей. Причем директор последнего может выплатить своим сотрудникам по сотне рублей за переработку только двумя путями – уходом под расстрельную статью, или… сливом денег в НТТМ. Как тут удержаться от соблазна получить сто тысяч на руки, из них десяток раздать рабочим, а на «маленький» остаток – купить домик в деревне. В убытке только государство, на котором повиснет безналичный долг за использованные площади, оборудование, и даже материалы. Но безнала у многих местных НИИ более чем достаточно, тем более, кто же все это подсчитает в условиях социалистических реалий?

С моих глаз как спали шоры, стал понятен путь первых советских миллионеров. Не всех, конечно, чудес в восьмидесятые творилось немало и кроме НТТМ. Но сидящий передо мной человек фактически предлагает присоединиться к этому веселому процессу на самой сладкой, начальной стадии! Причем с точки зрения нормальной, привычной мне экономики «Факел» ничего не нарушает, он выделяет зарплату из собственной прибыли, может отчитаться за каждую копейку. Проблема лишь в том, что все его «соседи» обязаны согласовывать каждый наличный рубль в коридорах министерств Дефолт-сити.

Есть над чем задуматься… Вот только я точно знаю, что через подобные «перекосы экономики» однажды уже «смыло» с карты страну, в которой мне случилось родиться и пойти в школу. Более того, сейчас у меня тут живут, черт возьми, жена и дочь! И никак не выйдет, как у некоторых, смотаться с чемоданами денег в безопасный Лондонград!

Раскрытая для рукопожатия ладонь сама свернулась в захват, которым удобно вцепиться в глотку. Пришлось усилием воли стряхивать наваждение, ведь Александр Казанцев ни в чем не виноват, он, скорее всего, искреннее желает дать множеству инженеров и научных работников возможность заработать чуток побольше. Просто так в СССР партбилетом не ручаются, не может он пойти кривой дорогой… А что не забывает себя и друзей в райкоме, так это нормально и естественно… «В конце 80-х точно такие классные ребята-комсомольцы разворачивали НТТМ, а старшие товарищи в обкомах и горкомах КПСС хоть ручались головами и партбилетами, но про свой карман не забывали» — вкрадчиво оборвал самоуспокаивающую мантру внутренний голос.

— Так вот, — вывел меня из задумчивости Саша. — Для привлечения детей и подростков в секции и кружки нужно обеспечить их качественными материальными фондами. Изыскать, так сказать, нетрадиционные возможности. Мы даже договорились с кременчугским заводом об отгрузке сливов нефтепродуктов в Италию, там из них можно отделить воду и получить мазут, а у нас их сливают в отстойные ямы, только природу портят.

— За границу? — я с трудом переключил мысль. — Вы на это получили «добро» в ЦК?!

— В том-то и дело, что нет! — хлопнул себя по коленям Саша. — Вот собственно из-за этого я и приехал!

Я ошеломленно молчал, пытаясь уложить в голове очевидные исторические параллели с историей будущего. Однако Саша явно напридумывал себе невесть что:

— Конечно, было бы здорово выйти на капиталистический рынок не с сырьем, а реальными товарами из СССР!

— Интересная идея… — я медленно подыскивал слова. — Но я не уверен, что получится уговорить товарища Шелепина.

— Но ведь стоит попробовать! — Саша доверительно нагнулся в мою сторону, и понизил голос. — Закупить там что-то для детей, ну например телескопы, оборудовать десяток приличных клубов! И потом, — он подмигнул, — у вас же есть готовая к серии модель игрового автомата! «Факелу» вполне по силам разработка программного обеспечения. Да на наш опыт еще равняться будут!

М-да, недолго тайна прожила в коридорах Старой площади. С такими друзьями враги точно без надобности. В моем воображении в корабле советской экономики пробоина начала превращаться в огромный пролом от таранного удара чего-то типа «Ямато».  Шальные, удивительно легкие деньги развратят советских функционеров мгновенно! Несколько лет, и правильные мальчики-комсомольцы из ЦК заведут себе счета с сотнями миллионов долларов, привыкнут покупать министров и функционеров администрации президента как костюмы от Армани, устраивать оргии с телезвездами чуть не в прямом эфире, и решать бизнес-вопросы через расход пары рожков к АК-74. Невольно вспомнил фильм «Жмурки», сохранившийся в ноутбуке, и пару раз использованный для выбивший иллюзии из Косыгина и Шелепина. Жаль, что в приключениях отмороженных жуликов-убийц нет второй серии, той самой, где они добрались до действительно больших денег, покупая нефть по 20 баксов за тонну в Тюмени и продавая в Лондоне по 120.

Желание придушить Сашу усилилось, но неудобно посылать на три буквы человека, с которым выпил две трети бутылки. Поэтому вслух я только осторожно заметил:

— Так заграничного оборудования будет мало, еще преподаватели нужны.

— Пустое! — отмахнулся Саша. — Этот вопрос мы давно решили.

— Да ну? — поинтересовался я, ведь интересно, как из реально добрых намерений начинает строиться дорога в ад беспредела.

— Родители будут платить немного, ну, рублей пять в месяц. — не стал устраивать детектива новосибирец. — Этого вполне хватает, зарплатам директора завидуют! — с некоторой гордостью добавил он.

— Понятно, — протянул я. — Именно так должен выглядеть первый шаг…

И правда, одно дело собрать с детей за все, аренду, амортизацию оборудования, налоги заплатить, и совсем другое – иметь от государства готовые фонды, да еще небольшие ставки для тех же уборщиц. В этом варианте и правда пятерочка с носа превращается в очень неплохие деньги. И все более-менее законно!

Распрощался я с Александром хоть и вполне по-дружески, но суховато, как ни старался, не смог преодолеть возникшее отчуждение. Он тоже понял, что дело «пошло не так», заметно расстроился. Уж не знаю, какую причину он придумает, но пусть это будет его проблемой. Мне много хуже – мысли пришлось приводить в порядок несколько дней. Даже сноуборд забросил, Катя переживала, все время интересовалась, здоров ли, порывалась смерить температуру или отправить к врачу.

Теперь я очень хорошо представлял, как получить из СССР бандитскую Россию начала 90-х. Но это очень слабо походило даже на отраслевой феодализм нулевых, и тем более, удобный для жизни капитализм демократического, или штатовского типа. Стало понятно, почему вожди так медлят с рыночными реформами, ведь расплата за десятилетие смуты – крушение всего, во что они верят.

…Примерно через неделю по ВЧ неожиданно позвонил Шелепин. Поинтересовался здоровьем Кати, спросил, как растет дочка. Иногда кажется, что мы с ним и впрямь родственники, ну или как минимум – дети близкого друга. По крайней мере относится он к моей семье последнее время просто удивительно благосклонно. Наконец, дошло до дела:

— Говорят, ты с Казанцевым разговаривал?

— Было дело, — насторожился я. — Что-то не так?

— Да нет, все нормально, — как-то натужно засмеялся Александр Николаевич. — У нас тут с Павловым разговор зашел о «Факеле», он говорит, что комсомол должен показывать путь реформ… Да не важно! Напиши мне пожалуйста свою точку зрения по работе ребят!

— Разумеется, — ох, как бы мне не влетело за «путь реформ», но ведь не откажешь, назвался экспертом по будущему, будь добр соответствовать! — Насколько подробно нужно это сделать?

— Как сможешь! — закруглил разговор Президент СССР.

Над текстом пришлось изрядно попотеть. Не виноват «Факел» в том, что советская экономика крива как серпантин. Но и лукавить о будущей роли НТТМ очень не хочется, не хватало только увидеть шальные 90-е на двадцать лет раньше. С другой стороны, если Шелепин не увидит иных вариантов развития, и посчитает, что чем раньше начнешь ломать советский идиотизм, тем меньше проблем, плакать не буду, «жираф большой, ему видней». Так что изложил все «как есть», разве что особое внимание уделил выводу молодого новосибирца из-под удара, тщательно подчеркнул, что Саша Казанцев идет в правильном направлении и руководствуется благими целями, поэтому не может быть виноват в неочевидных капканах комсомольского бизнеса.

На следующий день сдал писанину вместе с плановыми бумагами фельдъегерю, и более о «Факеле» ничего не слышал.

В марте министр финансов СССР рекомендовал Центробанку СССР усилить контроль за нецелевым расходованием наличных средств. Реакция последовала незамедлительно, 16 апреля 1967 года Электронбанк СССР «предложил» своей новосибирской областной конторе прекратить выдачу и зачисление средств со счета Советского райкома ВЛКСМ и операции, связанные с деятельностью объединения «Факел».

Недоброжелатели потирали руки, предвидя как минимум серьезные «оргвыводы», шепотом заговорили о начатом следствии и скорых «посадках». Однако к их удивлению, ничего похожего не произошло,  наоборот, участники эксперимента из райкома потихоньку потянулись хоть и в разные концы страны, но на явное повышение. Даже самому «Факелу» было предложено реорганизоваться в Пуско-наладочное управление при АН СССР.