Глава 19
БАКУФУ

Вечером того же дня в Киото прибыли мои ключевые вассалы. Оба Абэ — отец и сын, Масаюки Хаяси с айном Амакуни, брат Хайра с Джоном Фарлоу, наконец, Танэда Цурумаки. Арима и Хонда приехали еще вчера, так что комплект полон.

Приемная тронного зала тут же наполнилась гомоном, хлопками по плечам и спинам. Каждый из вассалов привел своих хатамото и помощников, между ними снуют слуги с аперитивами. Красное китайское вино пошло на ура, и самураи явочным порядком устроили пирушку. Нет, обязательный поклон коутоу императору все сделали, причем смотрели на меня крайне восторженно, некоторые, вроде брата, даже экзальтированно, но тем не менее нет-нет да одним глазом обязательно косились на веселящихся в соседнем зале товарищей. Пришлось быстро сворачивать официоз, выходить в народ и присоединяться к вечеринке.

Первым делом подошел к Хаяси. И тут же первая удача. Химику-самоучке наконец удалось сделать капсюль. Растворив ртуть в азотной кислоте и вскипятив раствор с добавлением спирта, Масаюки получил осадок неизвестного вещества. Скоро он обнаружил, что, будучи высушенным, это вещество взрывается от малейшего удара. Дальше возникли проблемы. Латуни нет, поэтому люди Хаяси принялись аккуратно утрамбовывать взрывчатую смесь в медные стаканчики. Перепрессовка привела к тому, что гремучая ртуть не взрывается, а горит. В принципе этот недостаток вещества исправляется специальными добавками, но на их подбор требуется время. Так что кампания против Симадзу пройдет без капсюльных мушкетов, и уж тем более без барабанных ружей. Что ж, обойдемся кремневыми замками. Тем более что их производство уже налажено и завод в Хоккэ выдает по сто фузей ежемесячно. Хаяси клятвенно обещает через неделю вооружить целый полк самураев привезенными с собой новоманерными ружьями.

К нашему разговору присоединился Амакуни. И опять отличная новость. Кузнецу все-таки удалось сделать два рабочих образца пулемета Гатлинга. Более того, оба скорострельных орудия уже здесь, во дворце! За последний год я здорово натренировал терпелку и мощным усилием воли смог подавить импульс срочно бежать в арсенал, разглядывать «гатлинги». Двести выстрелов в минуту, время беспрерывной работы меньше получаса — потом нагар забивает стволы, и патроны заклинивает. Что ж. Это все лучше, чем я надеялся. Кроме того, вместе с Амакуни прибыл большой пороховой обоз, сорок чугунных орудий с двумястами артиллеристами, большой запас ядер и картечи. Мне уже не терпится повидаться с Такахисой!

Поблагодарив вассалов за ударный труд, перехожу к другой группе самураев. Хонда Хосима хвастается перед толстяком Аримой и его помощниками выросшими уловами. Бывший крестьянин все-таки смог выбить у Самазы один галиот, переоборудовал его под выпуск трала и теперь планировал распространить новую практику рыболовства на всю Японию. Планы наполеоновские, но я не стал подрезать Хонде крылья. Пусть старается.

У самого Аримы все замечательно. Верфь в Аве функционирует на полную мощь — уже пять торговых кораблей бороздят воды Южно-Китайского моря. Еще три находятся в финальной стадии готовности. Самаза аккуратно зондирует меня насчет возможности поставить под контроль торговые дома Джинья и Таиша, а также парочку самых крупных киотских негоциантов. Обороты растут, поставляемая номенклатура товаров тоже увеличивается скачкообразно, но вот по доходам, отчисляемым в казну, об этом не скажешь. Хитрый Арима поднял важную тему: пора торговцам делать новый втык. Совсем страх божий потеряли. Договариваемся обсудить вопросы внешней торговли отдельно.

Третья группа вассалов — генералы. К Хиро, обоим Абэ, Танэде Цурумаки присоединился родной брат Хотты Абэ — тайсё Асакура Абэ. Военачальники оживленно обсуждают численность войск, планы на военную кампанию. В этот разговор я не встреваю — лишь грею уши. С меня хватило двух битв — у Хиросимы и форта Киёсу, — чтобы понять свою несостоятельность как стратега. Пусть профессионалы решают вопросы логистики, снабжения, рекрутского набора и обучения. Судя по репликам, у нас не все так плохо. Со всех старых и новых провинций Сатоми удалось мобилизовать около ста тысяч самураев, половина из которых мечники, около трети — конница, остальные — копейщики. Пять тысяч солдат вооружены аркебузами и мушкетами. По последним разведданным Гэмбана, у нас преимущество по ружьям, паритет по пушкам, но Такахиса значительно превосходит императорскую армию по численности.

Только вспомнил о главе Тайной палаты — и вот он тут как тут. Да еще и не один, а в компании двух молодых парней. В одном я узнаю Такамото Мори, в другом — Канэ Тесокабэ. Два наследника двух в прошлом могущественных кланов. Тесокабэ владели целым островом Сикоку, Мори контролировали весь юг Хонсю. Оба дома были уничтожены Симадзу — так что у обоих юношей огромный зуб на князя Такахису. После официальных приветствий и поклонов беседуем в неформальной обстановке. Такамото мне нравится больше — хоть его лицо и украшает длинный шрам, но из парня так и прет энергия. Он постоянно размахивает руками, теребит отворот кимоно, вертит головой, с удовольствием рассматривая дворец. Канэ — совсем иной типаж. Весь такой томный, медлительный, с узкими чертами лица, выступающим носогубным треугольником и торчащими зубами.

— Ваше императорское величество, — начал разговор Гэмбан. — Мы можем переговорить приватно?

— Разумеется. — Я махнул рукой в сторону личного кабинета. — Располагайтесь вот на этих стульях. И давайте без церемоний.

— Я предварительно побеседовал с двумя молодыми людьми. — Главный шпион кивнул в сторону Мори и Тесокабэ. — Как вы помните, они оба присягнули Сатоми на верность. И теперь хотят делом подтвердить свою клятву.

— И как же?

— Поднять восстание в землях Симадзу! — рубанул рукой бойкий Такамото.

— У меня остались верные люди на Сикоку, — присоединился к Мори Канэ Тесокабэ. — Крестьяне стонут от налогов и бесчинств Такахисы. Если поджечь этот стог сена, он заполыхает вовсю!

— И что же вы хотите от меня за эту помощь? Денег, оружия?

— Самураям стыдно говорить о деньгах, солнцеликий. — Канэ весь подобрался и пошел с козырей: — Оружие, людей в наши дружины, но главное — восстановление кланов после победы, гарантии возвращения наших земель…

— Это невозможно. — У парней тут же вытянулись лица и прорезались жесткие складки на лбу. — Я поклялся вести японцев по новому пути Неба и Земли. Старые обычаи, прежняя феодальная вольница будет ликвидирована. Страной будут управлять самые достойные, а не те, чья заслуга только в том, чтобы родиться в нужной семье. Дворяне будут учиться в университетах, служить в армии, развивать науки. Доменами же будут управлять гражданские губернаторы. Если кого-то это не устраивает — я никого не заставляю: мир огромен.

В кабинете повисло тяжелое молчание. Юноши переваривали услышанное, я разбирал документы на столе, а о чем думал Гэмбан — сказать невозможно. Уж больно загадочного склада ума мужчина.

— Хорошо. Если мы согласимся, — пошел в атаку Такамото Мори, — на что мы можем рассчитывать?

— Место в «золотой сотне» микадо. Провинциями вы владеть не сможете, но управлять… Почему бы нет? Проявите себя с лучшей стороны, помогите мне разобраться с Такахисой — и я обещаю, что не оставлю вас и ваших людей, найду место в новой Японии.

Дальше разговор вошел в деловое русло, и спустя полчаса мы обо всем договорились.

А уже на следующее утро императорский глашатай зачитывал на площади Госё указ о создании бакуфу — правительства Японии. Ему внимали с полусотни наряженных аристократов, сидящих ровными рядами. За дворянами в положении ниц находился простой люд. Мне пришлось выдержать очередное сражение с церемониймейстером и свитой, но настоять на том, чтобы на такое знаменательное событие, как учреждение правительства, пустили простых горожан.

Высший исполнительный орган состоял из одиннадцати министерств и возглавлялся канрэем, или премьер-министром. На эту должность я назначил Симодзумо Хиро — моего самого верного и надежного вассала. Главой военного ведомства (дайдзином) стал Хотта Абэ. Он хоть и немолод, но сможет держать в жесткой узде всех генералов армии Сатоми. А там, глядишь, и смена подрастет. У старика был еще один весомый плюс — опыт руководства школой воинов-псов. Стране крайне нужны качественные военные академии, и кому, как не Абэ, их строить. Кроме того, на нового министра возлагалась задача реорганизации и перевооружения армии на новый манер. Как подумаешь, сколько артиллеристов, мушкетеров, саперов нам нужно подготовить, — волосы встают дыбом от неподъемности задач.

Вторым дайдзином Министерства по делам чиновников и государственных земель стал Ёсикуни Хатакэяма. Этот сорокалетний даймё проявил себя с самой лучшей стороны в деле управления Киото, и я решил его повысить до министра по административным делам. Назначение и снятие чиновников, губернаторов, коор-бугё городов, вопросы землеустройства, межевания — вот чем придется заниматься Ёсикуни. Должность явно расстрельная, так как за посты и чины уже сейчас началась негласная борьба. Хатакэяме придется строить властную вертикаль, приводить в чувство феодалов.

И в этом ему должна помочь Палата тайных дел во главе с Цугарой Гэмбаном. Без специальных служб защитить государство от посягательств внешних и внутренних врагов не получится, а значит, роль ведомства Гэмбана будет возрастать с каждым годом. Ему же я поручил сформировать службу по охране высших лиц государства. Естественно, при обсуждении структуры палаты встал вопрос о синоби. Цугара встал на дыбы, когда я предложил включить департамент внешней разведки и сформировать его из ниндзя Хандзо и наиболее лояльных кланов синоби. Мы спорили около часа, и в итоге я был вынужден уступить.

Так что Палата внешней разведки осталась пока на бумаге. Как только Хандзо объявится (а он, как и моя жена, здорово задерживался), тут же с ним переговорю относительно создания структуры, занимающейся шпионажем и контршпионажем. Таким образом, у кланов синоби появится способ легализоваться и служить на благо родине. Ну а те, кто предпочтет прежнюю вольницу, будут вынуждены уйти с подмостков истории.

Четвертое министерство — налогов и сборов. Его глава Сабуро Хейко будет ведать всеми финансами страны, сбором налогов и податей, чеканкой денег. Сюда же я отнес таможню, бюджетирование расходов и доходов.

Над названием пятого органа государственного управления я долго думал и не придумал ничего лучшего, чем «Министерство науки, общественных работ и казенных заводов». В функцию этой многоголовой структуры я отнес все то, чем занимаются Амакуни, Хаяси, мой главный дорожный строитель Мики Хиратэ, кореец Чунг. И с назначением министра на эту должность возникли трудности. Сначала от нее отказался айн. Аргументировал необходимостью лично присутствовать на плавках в монастыре Хоккэ. Дескать, иначе не отвечает за результат. Все, что удалось выбить, — обещание заложить еще несколько домен. Затем в отказ пошел Хаяси. Этот увлеченный наукой аристократ умолял меня не занимать его чиновничьими делами в тот момент, когда почти получена гремучая ртуть, а на очереди еще несколько важных опытов и открытий. Хиратэ и Чунг себя еще не успели проявить, поэтому пришлось оставить должность вакантной и объявить конкурс на ее замещение.

А вот с шестым министерством — здоровья и аптек — проблем не возникло. Акитори был счастлив заняться открытием больниц, фельдшерских пунктов, производством лекарств в масштабах всей страны.

Глашатай выкрикнул название седьмого министерства, и я увидел с помоста удивление на лицах аристократии. А как вы, друзья, хотели без сельского хозяйства и рыболовства? Хонда Хосима должен кровь из носу обеспечить продовольственную безопасность страны — без этого все реформы обречены на провал из-за голодных бунтов и нищеты. Стоит взорваться какому-нибудь вулкану, выдав в атмосферу пирокластический выброс, — как нас ждут неурожайные годы. Недавно моя память опять «удружила» — выхватила из закромов документальный фильм, который я смотрел в девятнадцать лет по телеканалу «Культура». Фильм был посвящен Смутному времени в России. Ученые, выступавшие на камеру, утверждали, что великий голод, охвативший большую часть европейской территории Русского царства в правление Бориса Годунова, был вызван гигантским извержением вулкана Уайнапутина в испанском Перу в феврале 1600 года. Это привело к накоплению пепла в атмосфере Земли, что в свою очередь вызвало малый ледниковый период, характеризовавшийся десятинедельными проливными дождями и тремя годами без лета (пепел отражал солнечные лучи обратно в космос). Конкретно для России все это обернулось концом династии Годуновых, массовой гибелью крестьян, появлением Лжедмитрия и, наконец, вторжением поляков.

Мне сейчас двадцать четыре года. В одна тысяча шестисотом году, если история повторится, мне будет восемьдесят пять лет. Для японских долгожителей это еще вполне работоспособный возраст. Значит, я имею все шансы застать извержение Уайнапутины и начало малого ледникового периода. У меня в запасе шестьдесят лет, чтобы подготовить страну к стихийным бедствиям. И именно поэтому нужны такие люди, как Хонда Хосима.

Восьмое министерство — торговли — пролоббировал себе Самаза Арима. Я с легкостью отдал ему полномочия под обещания увеличить закладку кораблей на верфях Сатоми. Судостроение должно было потянуть за собой все остальные отрасли — производство железа, лесозаготовки, легкую промышленность. Зная деловой характер Аримы, я был уверен, что отдаю торговлю, как внешнюю, так и внутреннюю, в правильные руки.

Министерство иностранных дел я создавал с прицелом на будущее. Да, сейчас его возглавил недотепа брат — как же быть во власти и не подтянуть родственников? Не по-японски! Но я все более четко понимал, что Хайре пора сменить обстановку. Зазнался парень, потерял связь с реальностью. Как перебрался в столицу, опять девки, выпивка. Гейши его уже не устраивают — подавай девственниц-унэмэ. И ведь паршивец не поленился, объездил несколько соседних с Киото деревень, которые пощадила чума, переговорил со старостами, выбрал себе самых привлекательных и молоденьких девушек. Обзавелся, так сказать, гаремом. Впрочем, это ненадолго. Следующей весной отправлю Хайру в Лондон. А на его место возьму кого-то из «золотой» сотни.

Предпоследний, десятый орган государственного управления я обозвал Министерством наказаний. Оно должно ведать судопроизводством, контролировать соблюдение законности, поддерживать общественный порядок. К нему же я отнес пограничную службу и почту. Должность дайдзина опять вакантна, и я склонялся к тому, чтобы взять на нее кого-то из действующих ёрики.

И как говорят англичане, last but not least (последнее по счету, но не по значению) — Министерство синтоизма. С Набой Санэнагой во главе. Фронт работы огромен, планы согласованы, ресурсы выделены — жду результата. Энергичный Наба уже успел набросать черновик единой вероучительной книги, провести предварительный аудит религиозных организаций и их недвижимого имущества, но я продолжаю подстегивать и подгонять священника. У Японии не так много времени, чтобы успеть создать конкурентоспособное вероучение, сцементировать им общество и встретить вызовы времени во всеоружии.

Глашатай закончил обнародование указа, и началась церемония ввода в должность. Под удары барабанов вадайко дайдзины подходят к моему помосту, отдают поклон и произносят клятву. После чего следует обязательная чашка разведенного в воде пепла сожженного текста присяги. И наконец получают малый жезл министра. Праздничный обед плавно перетекает в ужин, и заканчивается все очередным фейерверком. Торжество меня совершенно не радует — отсутствие жены беспокоит все больше и больше. Не пора ли начинать розыск?