В столовой было накрыто на двоих — охрана обедала в другое время. На деревянной столешнице были положены четыре клетчатые салфетки — на две ставили тарелки и еще две лежали рядом вытирать руки; возле тарелки, как положено, лежали вилка, ложка и столовый нож, позади тарелок стояли по три бокала простого стекла разных размеров. Сбоку располагались два узких графина желтого стекла, один с простой водой, другой с водкой, так что назначение третьего бокала Виктор совершенно не понял. Венчала сервировку хлебница.

Перед трапезой Ступин опрокинул для аппетита половину рюмки водки; Виктор отказался, сославшись на жару, и тут же несколько пожалел об этом, поскольку поданные кушания не совсем соответствовали уровню сервировки «как в лучших домах». На первое оказались недосоленные густые зеленые щи с яйцом; второе состояло из гречневой каши, в которую положили тушеную свинину из армейских консервов, а третье оказалось компотом из сушеных яблок, несколько переслащенным.

— Интересно, а кухарка хорошо стреляет? — спросил Виктор, отправляя в рот очередную ложку разваренного щавеля.

— Почему вас это интересует?

— Наверняка есть что-то, что она умеет делать в совершенстве.

— Она умеет хорошо молчать. Знаете, у меня есть идея. Если мадам Серпикова еще на квартире, после обеда звоню ей, и пусть по дороге сюда заедет на местный рынок. Машину и ассигнования пришлем. Тем более, сегодня рабочий день. А у вас есть какие-нибудь мысли насчет быта?

— Есть. Телевизор здесь еще не установили?

— А вот как раз вчера привезли новый катодный. Английский, по особому заказу для России на триста строк. Он пока в кладовке стоит, потому что наш мастер приболел, а тащить сюда кого попало… сами понимаете. Да и антенны пока нет. Заказывали из дюралевых трубок по американскому образцу, чтобы ловила за городом, но что-то затянули.

— А проволока, провод какие-нибудь есть? И еще фарфоровые изоляторы какие-нибудь и грозопереключателей пара?

— Так это наши рабочие смогут подвезти заодно с бассейном. И собрать помогут. Вы сможете рассчитать антенну?

— Какая длина волны?

— Около шести метров. Точнее пять семьдесят семь.

— Прилично… Ладно, размеры нас не особо ограничивают.

…Заходящее солнце превратило стволы сосен в огненную колоннаду. Воздух был напоен хвойным запахом, как в Сочинском дендрарии. Автомобиль с катушками записей, фырча, укатил по утрамбованной дорожке.

— Ты думаешь, это будет работать? — спросила Виктора вышедшая на крыльцо Лена; она была в кухонном фартуке. — Я такой ни в одном журнале не видела.

— Попробуем. Вообще, к размерам она некритична. Правей чуть! — крикнул Виктор рабочему на сосне. Двойная ромбическая антенна из медной проволоки, натянутая между деревьев, была похожа то ли на гигантскую незаконченную паутину, то ли на декорацию из фантастического фильма.

— Так держать! — донесся из дома голос Ступина. Спустя пару секунд он сам показался из дверей. — Все отлично показывает, можно закреплять и слезать.

— Если бы еще коаксиал был, а не эта лапша…

— Сейчас везде такой телевизионный провод. Даже в Кремле.

— Ну вы хоть трехсотомный симметричный кабель освойте. А потом можно и коаксиал.

— Идемте, идемте смотреть.

Импортный катодный телевизор фирмы Маркони, объединенный с радиоприемником — полированный ящик высотой с полметра и шестью ручками спереди, стоял в гостиной на невысокой тумбочке и был похож на голову робота. Посредине была большая шкала настройки, слева, как квадратный глаз — вырез для динамика, справа, симметрично, голубой экран размером с фотокарточку — дюймов пять. Для лучшей видимости изображение было увеличено так, что по ширине оно было равным диаметру трубки; закругленные края срезали часть кадра. Смотреть передачу могли максимум трое, усевшись поплотнее у самого ящика. Картинка немного косила, звук был с каким-то металлическим тоном, да и вдобавок динамик издавал довольно противный ощутимый фон, сильнее, чем в здешних приемниках. «Транс мощнее, вот и наводки, а об экранировании особо не подумали…»

Тем не менее, это был уже настоящий телевизор, электронный, с кинескопом, к которому Виктор в своей жизни привык.

Транслировали телепостановку из студии — чеховских «Трех сестер». Виктор не следил за действием, его восхищал сам раритет. Неужели тысячи таких ящиков стояли бы в домах где-нибудь в сорок втором, если бы не война? И люди поднимали бокалы под звон кремлевских курантов, глядя на экраны? А потом — потом «Голубой огонек»! Обязательно бы так назвали, потому что не белый — белым он потом стал, к концу пятидесятых. Виноградов, Шульженко, Утесов, Лемешев… Все зрители живы, никто не падает, продырявленный осколками, никто не замерзает в блокадном Ленинграде, никого не загоняют в сараи, чтобы сжечь заживо… Боже, какое счастье! Может быть он, Виктор, действительно, ради этого и появился на свет, чтобы не допустить в этой реальности лавину горя, заслонить собой их, которые еще не полностью разобрались в своей жизни, которые еще не так опытны, в чем-то наивны, но так же живут, любят, так же радуются, ласкают детей? Может, в этом и есть все, что надо человеку?

— А документальные фильмы или новости бывают? — шепнул он Лене. Очень хотелось посмотреть, как выглядит, например, Москва, которой он здесь почти не видел.

— По каналу высокой четкости видовые фильмы — редко. В основном пока театр, балет, опера, филармония. Классику-то на сто двадцать строк не посмотришь. А здесь лучшие постановки, лучших артистов собирают, и не только театральных. Янина Жеймо играет!

— А она из какого театра?

— Она из цирка.

— Как Варлей?

— Не слышала… А где она играла?

— Да так… А почему телик английский?

— «Телефункен» только дорогие выпускает, для салонов и обеспеченных слоев, — подсказал Ступин. На них и купили лицензию для петербургского завода. В России сейчас объявлен конкурс на электронный дальновизор для среднеобеспеченных, чтобы заменить стодвадцатистрочники. Есть интересные идеи: дальновизор на семидюймовой трубке с радиоприемником и трансляционный, то есть приемник работает на трубки в нескольких квартирах.

Занятно, подумал Виктор. Однако есть время подумать о положении. В частности, будут ли его пытаться вытащить обратно из Штатов.

Сталину, разумеется, он нужен. Хотя, как политический игрок, он действительно может им пожертвовать.

Еще кому он нужен? Жандармерии, независимо от Сталина. Есть некий феномен, с помощью которого жандармерия может знать, на что есть смысл тратить казенные средства, а что туфта. И вообще эта контора подключается к стратегически важным проектам. А это — статус, положение среди ведомств, укрепление власти. Бюджетные ассигнования, между прочим, штаты, должностные кресла. Значит, жандармерии желательно притащить его живым. И это не так плохо. Но по тем же причинам он нужен и Даллесу.

А, может, и совсем не нужен. Может быть, Даллес и не верит в людей из будущего, а просто захочет подтолкнуть Лонга к созданию сверхоружия… а заодно укрепить и свое ведомство, подмять под себя ФБР и часть военного бюджета. Почему нет? Черт, как бы эту идею ему подкинуть… Пусть узурпирует власть, может, в экономике дров наломает, и фиг им, а не мировое господство.

И еще. Эта фраза Ступина — «Обещаю посмотреть при первой же возможности». Шутка? Или он на самом деле в наше время собирается? И Лена с ее точками просто мозга пудрит?

…- Господа! Вода просто парное молоко! Идите же скорей!

Лена в своем темно-красном купальнике — кстати, у нее был закрытый купальник — уже плескалась в сборном бассейне. Бассейн был не так чтобы большой, но освежиться перед сном вполне можно.

— Эй! Вы забыли часы снять, — окликнул Виктора Ступин.

— Я всегда в них купаюсь, — ответил Виктор, перелезая через бортик и подставляя тело кусочку стихии. Стихия была теплая, какая бывает разве что во сне или в ванне.

— Водонепроницаемые?

— Да. Правда, глубоко нырять в них не пробовал.

— Вы их никогда не снимаете. Это вредно для кожи.

— Титановый сплав химически устойчив. Не окисляется, не ржавеет. Поэтому и аллергии от него нет.

— Я думал, это платина. И не только я. С этими часами вы заслужили в Бежице репутацию богатого чудака.

— Да, как-то не учел. Хорошо, что не сперли.

— У жандармерии есть определенные связи в уголовном мире. Так что мы позаботились.

— Кстати, давно хотел спросить: почему именно «жандармерия», а не «тайная полиция», «охранное отделение» или что-то в этом роде?

— Все очень просто. Во времена Республики у Колчака советником по уголовной и дорожной полиции был англичанин, а по тайной — француз… Но, кажтся, мы с вами совсем забыли о прекрасной даме, а между тем именно она совершила в этом пустынном уголке гастрономическую революцию.

— Не только я, — игриво ответила Лена; она нежилась в воде, лежа на спине и раскинув руки, — за десертное благодарите генерал-губернатора Кавказа. Точнее, за его экономическое чудо.

— А что за чудо?

— Неужто не слышали? Из полудикой имперской провинции этот край становится второй Италией. Там была каменистая почва, хлеб плохо рос. Генерал-губернатор повелел создавать казенные виноградные фермы, винодельческие заводы, разводить чайные плантации, сажать цитрусовые. Раньше там была сплошная нищета — теперь вы бы посмотрели, какие там дома у рабочих плантаций! Вот вы думали, мы пили китайский чай? Это северокавказский. Мандарины в императорских рождественских подарках для детей в школах и садиках — из Цхинвала. А еще там строят оранжереи, сажают цветы и возят зимой в большие города продавать. Это очень выгодно — цветы зимой, многие уже сделали на этом целые состояния. Коньяк научились делать не хуже французского, фрукты консервируют и везут в столицу джемы и компоты. Теперь взялись за промышленность — развивают марганцевые рудники и ученые ищут нефть в море возле Баку. Говорят, там ее много. Построят остров на сваях и прямо в море будут добывать.

— Точно есть. Нефтяные Камни у нас называется.

— А в Черном море, случайно, нет? — спросил Ступин.

— Нет. Там курортная зона.

— О! И у вас тоже? — воскликнула Лена. — Вы знаете, у нас превращают в курорт все побережье от Анапы до Сухума. План «Новая Ривьера». Лагеря отдыха для детей, санатории, пансионаты. Я в прошлом году ездила в пансионат жандармерии в Сочи, он там возле Мацесты. Какая вокруг красота! Там же раньше сплошь малярийные болота были — а сейчас кругом дворцы для народа! Из Германии начали приезжать на серные воды — говорят, здесь дешевле и лучше.

— Я тоже раньше туда ездил. В смысле, в будущем. По профсоюзной курсовке. В общем, повезло им с генерал-губернатором.

— А, кстати, вы его должны знать, — заметил Ступин, — это бывший большевистский агент господин Берия. К нам много перешло толковых большевиков, из тех, кто разошлись с Троцким.

«Берия — творец экономического чуда? Ну, если судить по второй реальности, почему бы и нет? Хотя может быть, что меня просто пропагандируют, а в ближайшее время это не проверить.»

— Да, во время встречи с ним в пятьдесят восьмом он произвел впечатление делового человека.

— Вы не рассказывали, что с ним встречались.

— Вы не спрашивали. Он принимал меня в загородной резиденции под Москвой.

— А какой пост он занимал?

— Глава государства, преемник Сталина после его кончины.

Ступин перестал плавать и стал ногами на дно бассейна.

— То есть, что-то вроде императора, унаследовавшего престол?

— Что-то вроде… Да, разговор был тоже о предотвращении мировой войны.

— Значит, мы в вас не ошиблись. Кстати, из верных источников есть сведения, что скоро его переведут в столицу. Отдадут в подчинение ведомства по делам вооружений и жандармерию. Это как раз связано с планами создания вашей бомбы.

— Вы так открыто об этом говорите, словно я уже покойник.

— Ну, это как раз и предусмотрено планом… В смысле, утечка информации через вас. Так что можете доверительно рассказать людям Даллеса. Сведения вскоре подтвердятся. Это подтолкнет Лонга к большему доверию к вам.

— А они не узнают это раньше?

— Откуда? В дело посвящен очень узкий круг лиц, а ваши контакты со случайными людьми до вылета в Америку мы исключим. Так что это дача в какой-то мере тюрьма. Правда, о таком заключении мечтает большинство обывателей.

«Интересно,» — подумал Виктор. «Если Ковальчук из реальности-2 обращался к гражданским чувствам, то здесь в основном апеллируют к мещанским инстинктам… Хотя это понятно. СССР во второй реальности — страна-победитель, наука творит чудеса, летают спутники, расщеплен атом, и даже мобильники есть. Народ живет завтрашним днем. А здесь промышленная революция свершилась только вчера, и люди в своей массе — все те же вчерашние полупровинциальные обыватели с их простенькими желаниями. Не переварились еще.»

— Ладно, — сказал он миролюбиво, — это поможет войти в роль диссидента, вырвавшегося за железный занавес.

— Железный занавес? Это из антибольшевистской речи Клемансо в гражданскую?

— Не помню. У нас так говорят.

— Интересное сравнение. Думаю, оно скоро снова войдет в моду… Только учтите, что здесь, вырвавшись за железный занавес, вы сразу окажетесь за другим.