Глава 5
Встреча с прошлым
Вертухаи сразу махнули, пропуская, стоило назвать фамилию. Им было не до него. Решался животрепещущий вопрос — выпить сразу или погодить до казармы. Хотелось сразу, но опасно. Могли офицеры унюхать. На лицах были написаны тоска и страстное желание срочно смениться. И фраза, пойманная краем уха на выходе, нисколько не удивила. Знакомые признаки. Это кто ж такой щедрый обнаружился…
У ворот КПП на щегольском дембельском чемоданчике, обитом кожей, сидел хорошо знакомый тип в позе тоскующего мыслителя. Прямиком из снов примчался. Полный набор — ушитая парадка, офицерские сапоги (не ширпотреб голимый), зеленый берет не по уставу, но очень по-дембельски, на затылке, вместо положенной пограничникам фуражки. Приказом верховного командующего по ПВ СССР закреплено в виде важнейшего признака для частей специального назначения. А вот кокарда неуставная, специально старательно гнутая. За такие штучки Соколовский бил кулаком, распрямляя прямо на бестолковке.
Товар лицом. Особенно в сочетании с орденом и двумя медалями. Не просто стандарт — «Красная Звезда» или «За боевые заслуги». Такие вручали за серьезные дела: «За отличие в охране государственной границы СССР», «За отвагу» и восьмиконечная звезда ордена «За службу Родине в Вооруженных Силах СССР». Прищурился, присматриваясь, — третья степень. В статуте сказано: «За успешное выполнение специальных заданий командования». Еще пять минут назад он бы нипочем не вспомнил вида и формулировки. Выскакивающие неизвестно откуда сведения давно не удивляли. Хуже было отсутствие. Полная картина прошлого так и не появилась.
При виде Сашки он поспешно вскочил, отшвырнув недокуренную сигарету, и сгреб его в объятия.
— Мы тебя списали, а ты как огурчик!
— Привет, Рыжий, — хлопая его по спине, сказал Сашка.
— Ну, как жизнь?
— Прекрасно. Жив и здоров.
Совершенно не тянуло раскрывать душу и делиться милыми подробностями выпадания памяти. Некоторые вещи он четко просек по своим снам. Друзьями они с Самойленко не были. Воинское братство хорошо для книжек, а Рыжий вечно искал отдельной выгоды. Вот с Казаком с удовольствием бы пообщался. Они с тем долго работали в паре и прекрасно друг друга понимали. Откуда уверенность, не ясно, но тут он бы поспорил на любых условиях. Друг не тот, кто тебя прикрывает в бою. Завтра возможен обратный вариант. Друг не ищет корысти, и ему доверяют.
— Ну, — очень знакомо шмыгая носом, сообщил Самойленко, — я твои вещи привез. И это, — он быстро осмотрелся по сторонам и сунул в руку тяжелый сверток, замотанный в тряпку, — твоя доля. Афгани обменяли — все равно в Союзе они ни к чему.
— По официальному курсу? — с подозрением спросил Сашка, пряча сверток в карман бушлата. — Пятьдесят к одному?
— Так это, — опять шмыгая носом и бегая глазами, — не было вариантов. Я и себе менял.
А он меня боится, неожиданно понял Сашка. Приехал и дрейфит. А с чего? Опасался, навещу дома с претензиями? А если бы я брякнул про проблемы с головой, не отдал бы? Запросто. С этого жлоба станется. Удавится за копейку. Кинул он меня с афганскими бумажками. Доля… С чего?
— Да ладно, — постаравшись улыбнуться подружелюбнее, похлопал Рыжего по плечу, — легко пришло — легко ушло. Спасибо, что заехал. Не придется в гости мотаться. — Специально нажал про адрес. Еще одна страшно дружелюбная улыбка. Аж губы сводит.
— Вот, — с чувствующимся облегчением в голосе воскликнул Рыжий, — а это шмотки. — Он показал на серьезных размеров баул с лямками для носки за спиной, напоминающий длинную колбасу. — Все подчистую. Мы ж не знали, что выбрасывать можно. Решили — пусть Ухо сам разбирается. Кольт капитан отобрал. Оно и правильно. Мы теперь законопослушные граждане. — Он гоготнул.
Сашка с интересом подумал о наличии в щегольском дембельском чемоданчике гашиша. Килограмм вряд ли, но зуб дал бы, что Рыжий затарился. Он и за речкой приторговывал. Как всегда, неожиданно выскочила картинка: он с удовольствием навешивает по чавке собеседнику. Нельзя молодым употреблять. Не доросли еще. Не заслужили. Хм. И ведь терпел Рыжий. Похоже, я был в своем праве.
— А хобби твое капитан не тронул, — сообщил, подмигивая, Самойленко, — он с понятием.
Это еще про что? А, разберемся. В вещах что-то должно присутствовать.
— На поезде добирался? — отгоняя от себя лишнее, спросил Сашка.
— He-а. Транспортником. Соколовский и договорился. Ты ж знаешь, он для своих в лучшем виде.
Есть! И завернул на Верный неспроста. Поезда и на границе всерьез шмонают. С собаками, натасканными на наркоту. А тут удачный предлог. Про кольт не врет: я ведь и отзвониться на базу смогу. Сложно, но через «Снег» сумею. Рыжий знает. Совсем внаглую врать не станет. Недоговаривает, как с афгани. Черт с ним. За огнестрел статья больно нехорошая. Моментально на меня покажет при проверке. Любопытно, как я в той жизни пронести намеревался и зачем.
— Эти, — Рыжий показал на караулку, — пропустят свободно. Без шмона. — Он подмигнул. — Я им подкинул на жизнь. Две литровки прямо из магазина. Во фляги перелили — и никакой посуды на виду.
Вопросительно поднятая бровь.
— Да ерунда, — заверил Самойленко, — мне для товарища не жалко.
Сашка достал из кармана сигареты и протянул, предлагая. Хорошее дело курение. Дает время подумать над словами. Пауза замотивирована. Не жалко ему. Так я и поверил. Если расщедрился — там не кило: все десять. Рот на замок — меня не касается. Сам не дурак. Вляпается — других тянуть не станет. За групповое дело больше влепят.
— Ха, да ты неплохо устроился. С фильтром. Небось опять начальству оказываешь посильную помощь по модернизации эвээмок. А мне вот снова на завод.
— Рыжий, — обрезая попытку поплакаться, сказал Сашка, — что там случилось с этим взрывом?
— Ну это, влипли, — с недоумением ответил тот. — А! Ты ж без сознания был. Саперы-пеньки сняли мину со схрона, под ней вторая. Обезвредили. Они, понимаешь, вумные. Дальше смотреть не стали. А там ловушка. Специально для резвых. И фугас дополнительный под скалой. Вот и рвануло. Саперов в куски порвало. Казака насмерть.
Вот и сюда не сунешься, подумал Сашка. Обрезало ниточку. Не с кем по душам побеседовать.
— А ты в отключке валяешься. Как раз борт уходил на Верный, вот и сунули. Какая, собственно, разница — в Душанбе или сюда. Ждать прямого боялись. Быстрее отправить к врачам в лапы, а то лежишь и не понять, сдох или нет. «Борзые» парни живучие. — Самойленко довольно заржал. — Нас и фугасом не взять!
Сашка кивнул торчащим в коридоре знакомым, без особых сожалений расстался с парой сигарет, в качестве ответного одолжения отправив их дымить на лестнице, и прошел в кабинку, тщательно заперев за собой задвижку. Чем хороши здешние туалеты — дверь имеется, не учебка, где просто очко в ряд. Неудобств от совместного отправления никогда не испытывал, и невозможность уединиться в армии его обычно не волновала. Сейчас другой случай.
Для начала развернул сверток. В нем обнаружился еще один пакет — поменьше. Особого удивления содержимое не вызвало — догадывался. Другое дело количество. В перевязанной резинкой пачке с самыми разнообразными купюрами было больше восьми тысяч. Охренеть. Официально он получал от любящего государства целых тринадцать целковых. Медсестра, дежурящая по двенадцать часов через два дня на третий, зашибала полторы сотни и премию. Здесь ее трехлетний заработок за не самую приятную работу. Ну, типа он как раз три года и отслужил.
Деньги явно копились долгое время. Присутствовали грязные, мятые и тут же новенькие. Червонцы, пятерки, трояки. Несколько по полсотни. Две сторублевки. С дюжину мятых рублевок. Эти он, подумав, сунул в нагрудный карман — пригодятся на мелкие расходы.
Проверил второй пакет. М-да… Неудивительно, что вес удивил. Золотые (в проверке кислотой не нуждался — и так знал, именно золото) женские браслеты, инкрустированные камешками. Аметисты, бирюза. Несколько золотых колец. Опять камешки, уже в мужском перстне. И не ерунда, на всю фалангу пальца. Красивые женские серьги. Вроде рубины, совсем не маленькие. Толстенная серебряная цепура и два десятка золотых монет. На половине надписи на арабском. Остальные вообще не пойми чьи. Две настолько старые — не рассмотреть. Затертые вусмерть. На закуску японские часы с металлическим браслетом. Не штамповка. Водонепроницаемые, противоударные, механические. В комке не продают.
Машинально закурил, продолжая сидеть на унитазе.
Караваны, говоришь… Духи с басмачами… Моя доля. А капитан Соколовский сколько имел? Не могло мимо него проскочить…
И то — трофеи. Святое дело. Сдавать по предписанию начальству — нема дурных. А то они там, в мягких креслах, не подозревают. Оружие и документы под расписку, барахло и кассу по карманам. Ничего особенного, но вот количество… хорошо погулял.
В каптерку сдавать нельзя: там баба Вера непременно список составит. Полезет поверять вещи во избежание исчезновений и обвинений. Под подушкой держать опасно. Дела…
Сашка усмехнулся и застегнул часы на руке. Правильный дембель обязан понты демонстрировать. Обратное странно смотрится. Мне скрывать нечего. Смотрим дальше.
О! Да я запасливый! Полярное обмундирование. В такой куртке и брюках можно при минус сорока на снегу лежать спокойно. Ничего не отморозишь. И все положенное, вплоть до темных очков и шарфа. Это с кого ж я снял? Новенькое. Да в Союзе за это добро любые деньги дадут.
А вот им всем, изучая ботинки на толстой рифленой подошве (мой размер), решил. Сам носить буду. Пусть завидуют. Не в драповом же пальто рассекать по улицам. И не в старой шинели. Тем паче у меня и нет.
Б/у хэбэшка. Чистенькая. Майки, трусы, носки. Где моя парадка?
Потянул наружу спальник, порадовавшись на капюшон. На пуху! Стоп. Вес. А что это внутри прощупывается?
Через пять минут он извлек и разложил на спальнике оригинальный набор из нескольких ножей. Ничего этого в свободной продаже не бывает. На стандартный штык-нож не размениваюсь. Ха. Вот еще одна интересная вещь всплыла. Названия сразу вижу. Специалист. Тщательно отбирал. Опять же толкнуть — серьезные деньги. Но не хочется. Это мое. То самое хобби?
Вынул американский клинок из ножен и, не задумываясь, привычно сделал выпад. Блок. Защита. Переброс ножа. Опять выпад. Умею. Руки помнят. Если в движении, получится лучше. Главное не сила удара, а точка. Правильный бой на ножах не зрелищен. Два-три выпада — и конец. Человек истечет кровью.
Отдельно еще один красавец. Это вам не ширпотреб. Рукоять обернута чем-то шершавым — как бы не акулья кожа. Удобно ложится в ладонь. На ножнах накладки из кости и изображение тигра. Золото. И проверять не требуется. Знаю. Орнамент по всей длине клинка. У клинка странный изгиб и форма. Очень неприятные раны должны получаться — рваные. Рукоятка на конце в виде лошадиной головы. Вся в камнях. Стекляшки? Не верю. Такое изделие и бижутерия — не бывает. Ножны вообще произведение искусства. Индия, что ли?
Прощаю отсутствие парадки, с удовольствием изучая разложенную на спальнике коллекцию и возвращая «американца» на место: признал. Это лучше.
— Занято, — раздраженно сообщил дергающему дверь. — Рядом еще три очка.
— Там тоже сидят, — сообщил жалобный голос.
Хорошенькое дело, удивился Сашка. Даже не заметил. Увлекся.
— В штаны делай, — предложил вслух, — если не терпится.
«Селедка», набитая дисками, на глаз не меньше двух десятков. Надо проверить содержимое. Ерунды, похоже, не держим. Все в жилу.
Коробка еще какая-то. Сверху военный билет. Это хорошо. Не потребуется восстанавливать. Рожа, правда, кислая. Сойдет. А это у нас что? Открыл — и на него опять накатило при виде содержимого.
Он сидел у открытого железного чемоданчика и внимательно вслушивался в звуки наушника, медленно, по микрону сдвигая регулятор. В темноте слабо светились индикаторы. Антенна тихонько поворачивалась, прощупывая округу.
Невольно передернулся от ветра. Под утро стало зябко. Какой идиот выдумал сказку о жаркой пустыне. По ночам замерзнуть не проблема. Где они вообще видели песчаные барханы. Тут вам не Сахара. Сплошные камни, и задолбаешься окопчик рыть. Зато бруствер для прикрытия выложить легко. Сколько угодно булыжников. Нет, для здешней природы необходимо выдумать совсем другое слово. Не пустыня, а каминя, например. Как дехкане умудряются еще урожай выращивать, ему не понять.
Единственное спасение от вечной засухи — кяризы. Выкопанные в одну линию колодцы соединяются внизу штольней. В горах дожди намного чаще выпадают, летом еще и снег на вершинах тает, и вся вода уходит к подножию гор. Это добро идет по штольням в нужном направлении. Уму непостижимо, сколько труда вложено. Куда там московскому метро. Детский сад в сравнении. И по протяженности, и по отсутствию техники. Все ручками и лопатой. Хуже каторги.
Система создавалась столетиями. Огромная сеть водооросительных коммуникаций на сотни километров тянулась под землей. Раньше. Уж очень удобна оказалась для незаметных перемещений. Вылезут очередные духи из-под земли в неожиданном районе и дадут жару. А преследовать их в темноте без карты бессмысленно. Вот и взрывают проходы. Правильно делают, да вот беда — жрать они чего должны? Без воды нет жизни. Теперь вместо возделывания собственных убогих полей зарабатывают деньги, подкладывая мины на дорогах.
— Рядовой Пшебыславский, — сказал сквозь зубы, — не на меня пялься. Твоя задача — доблестно охранять самого ценного из группы управления. В смысле сержанта Низина. Вот и выполняй.
— Так ты ж первый увидишь, — очень логично возразил лежащий рядом деятель.
— Невыполнение приказа старшего по званию в боевых условиях карается по всей строгости, вплоть…
— Да, — отодвигаясь в сторону, пробурчал Пшебыславский, — как тащить на себе эту бандуру — так нормально.
Он прикрыл глаза, прислушиваясь к звукам в наушниках, и вновь осторожно подкрутил настройку.
— Вернемся, — сказал шепотом, — непременно напиши жалобу в ихнее паршивое НИИ. Лучше на польском, для пущей доходчивости. «Луч» приняли на вооружение в семьдесят восьмом году. Аккурат до нашего рождения. Практически ровесник. Портативная переносная локаторная установка. Оцени юмор… И с тех пор ее много кило солдатики и таскают на своем горбу, посылая проклятия на головы разработчиков. Время работы, дальность и точность увеличили, а вес снизить — шалишь. Очень развивает мускулатуру и пригодится в будущей жизни. Мешки разгружать. Вот уйду я на гражданку — непременно и тебе, долбону, вручат. — Пшебыславский обиженно засопел. — С широкой спиной. А мне и своего груза хватает.
На выброску пустым не ходят. Кроме стандартного «Сигнала», на спине: всего десяток килограммов (не забудь, сынок, включить подрывной патрон при опасности попадания секретной аппаратуры в руки врага, а лучше гранату используй, иначе под трибунал пойдешь, — а глаза добрые-добрые), броник, автомат, четыреста пятьдесят патронов к нему, четыре гранаты, РПГ с тремя выстрелами. Ну и мелочь всякая. Вода и сухпай на пятеро суток, прочие бытовые вещи. Километров тридцать в день пройдешь — мало не покажется.
Отбор в спецназе серьезнейший. Все сухощавые, жилистые, с упором на выносливость, а не силу. Мускулатура наработается, важнее умение стрелять. Могучие Ильи Муромцы в спецназе не востребованы. Чем больше масса бойца, тем ему тяжелее. Да и мишень заметнее.
Система давно отработана. Лишних, или балласта, не держат. Пять групп по четыре человека плюс группа управления. У каждого своя задача и свой груз. Погранспецназ существует не по стандартным штатам и действует не в составе передвигающихся колоннами дивизий. Две группы в отделении — пулеметчик, снайпер и два автоматчика. Любая способна действовать самостоятельно. Сейчас еще все одеты как афганцы. Даже в пустыне присутствуют чужие глаза. Сколько ни прячься — засекут. А так — мало ли кто бегает в окрестностях. Лишний раз вопросов задавать не рекомендуется.
Он поднял руку, привлекая внимание.
— Едут!
Головы остальных, расположившихся в стороне, повернулись к нему. Капитан загасил сигарету и приподнялся.
— Сколько?
— Три машины на пределе дальности. Километров пять. Прут сюда на приличной скорости.
— По местам! — Соколовский торопливо засигналил на другую сторону дороги. Оттуда ответно вспыхнула вспышка фонарика.
Солдаты торопливо передергивали затворы, располагались в заранее выложенных камнями укрытиях. Учить и подгонять никого не требовалось. Все заранее обговорено, и не в первый раз в деле.
Пять километров — это совсем недолго. Даже по здешним дорогам. Три грузовичка с закрепленными на крышах кабин пулеметами один за другим вывернули из-за поворота. Ехали они со включенными фарами и даже не притормозили осмотреться. Чего здесь опасаться. До границы далеко — Пакистан.
— Добрый день, глубокоуважаемые душары, — довольно сказал Соколовский, открывая огонь.
Обе стороны дороги ожили огнем очередей. В темноте красиво смотрелись протянувшиеся вниз трассеры. Вряд ли пассажирам в машинах было столь же приятно, сколь капитану.
Передний грузовичок занесло, и он с грохотом перевернулся. Задний просто исчез во вспышке взрыва, только куски весело полетели по округе. На то и РПГ существуют. Раз — и вознесся к Аллаху. Погиб за веру, и чего возмущаться и призывать потом на головы советских товарищей гром и молнии, призывая к мести, непонятно. Практически благодеяние им осуществляют.
Второй, пытаясь уйти от столкновения, вильнул, взревев мотором, и остановился. Из пробитого радиатора текло, но наружу никто не выскакивал.
Задняя дверь распахнулась, и Казак всадил пулю в грудь сидящего. Больше для профилактики. Скорее всего, того дернуло по инерции. Вряд ли кто способен остаться целым после двух пулеметных коробок в упор. Сплошное решето, а не машина.
— Прекратить огонь!
Капитан встал и потопал вниз. Фиксировать результат. Мало доложить о выполнении приказа, необходимо еще и доказательства прихватить. Тем более что им в нагрузку вручили из штаба армии чудилу с высоким самомнением, регулярно путающегося под ногами. Ясное дело, решил орден заработать в боевой обстановке. А сам — пусто-пусто. «Он имеет точные данные». «Выполняйте приказ». Дерьмо штабное.
— Слушай, — вручая наушники Пшебыславскому, приказал и отправился следом. Пусть молодой на стреме постоит. Ему полезно для развития, а пошарить по машинам трофеи дело практически законное. В прошлый раз для коллекции замечательный экземпляр надыбал. Музейная вещь, а не кинжал. Жемчужина собрания.
Он присел у грузовичка, внимательно рассматривая находящихся внутри. Никогда не вредно поосторожничать. Всякое бывает. И недобитый душара, и мина под покойником. Зря рисковать не стоит. Шкура у тебя одна-единственная, нет ни малейшего смысла портить ее не предусмотренными от рождения дырками.
Что его дернуло? Трупаки как трупаки. Нормальные душманы. И не бабы с детишками, случайно под раздачу угодившие. А ведь что-то насторожило. Бороды, одежда полувоенная. АБМы китайского производства. Ничего оригинального. Трое сзади, один впереди. Ну, не считая водилы. Чего его считать. Там полголовы отсутствует. В первых лучах поднимающегося солнца кровь была практически черная. Зато воняло вполне привычно. Совсем не редкость, когда, умирая, люди непроизвольно обделываются. На полях сражений тот еще запашок.
— Ты на кого нас навел, — рычал сзади Соколовский. — Оружие! Новейший противовоздушный комплекс! Контрразведка, блин… Смотри! Пустые они. Полтора десятка духов. И что? Стоило рисковать?
Машина дернулась. По звуку, он шарахнул контрика о борт. Совсем капитан о последствиях не думает. Ведь припомнит, сука, обязательно по возвращении. Не поленится докладную написать. Чушь — дальше фронта не пошлют. Запросто загонят туда, где гораздо хуже. В армии таких мест навалом.
— Йо! — осенило его. Что нам рожа с оскаленными зубами… палец скрюченный после перелома и перстень с черным камнем. Сколько раз описание слышал. — Трищ капитан, — сдавленно позвал. — Это ж Масуд!
— Что? — переспросил тот и метнулся посмотреть, отпихивая. — Уверен?
Он молча показал на левую руку мертвого на переднем сиденье.
— Твою мать! Ухо, бегом к «Сигналу». Бей тревогу. Сразу «спасите наши души». «Вертушки» на вторую точку! Снимай, майор, быстро! — уже за спиной зарычал. — Камеру не потерял? Работай, раз присутствуешь. Хоть польза от тебя появится. Кисть я ему потом отчекрыжу.
Он рванул наверх по склону, как на олимпийский рекорд. На последних метрах не удержался и упал, ободрав колено. Не чувствуя боли, вскочил и рванул к заветной цели. Торопливо расчехлил «Сигнал», почти вырвав из гнезда панель.
— В чем дело, Саш? — настороженно спросил Казак, прекратив любовно протирать оптику на обожаемой винтовке.
— Там Масуд дохлый.
— Мама миа!
— Так за него Героя обещали, — жадно сказал Пшебыславский.
— Получишь ты звездочку, — отрезал Казак, — непременно. Жестяную. Посмертно. На могилку. Потому и обещали, что достать не удавалось. У него с батальон битых волков наберется, и как не прибудет своевременно, сядут нам на хвост. Это хуже любых ракет «земля-воздух». Не выпустят. На куски порежут за командира. Рвать надо, пока не поздно.
Допуск. Пароль. Номер. Подтверждение пароля. Не дай бог ошибиться в цифре… Секретность, млин… Просто так на сцепление и в обычном «Снеге» не выйдешь, а тут военная связь для особых подразделений. Есть разрешение! Он принялся лупить по клавишам с запредельной скоростью. Все. КС (конец связи).
Остальные уже собрались и ждали только его. Давай, давай. Есть! Пришла квитанция. Спасибо родному правительству за спутник, запущенный исключительно в целях мирной связи. Обычные рации басмачи научились глушить. Американцы аппаратуру пакистанцам выделили, а те не поленились поделиться с братьями по вере. Одно спасение — «Сигнал».
Все. Дальше уже не его компетенция. Он свое дело выполнил.
Сложить. В чехол. На спину. Замечательно придумано. При попадании заодно сработает и подрывной патрон. А ты не празднуй труса и не бегай от врага. Хе. Будто во времена викингов живем. Грудь в грудь махаемся острыми длинными железками. Стрельнет снайпер с горы — и придет северный лис. Хорошо еще, листы металлические вместо покрытия. Или все равно спину разворотит? Желание пробовать отсутствует.
— Пошли! — проверяя лямки, сказал. Нормально. Правильно подогнал, мешать на бегу вес не будет.
Если в штабе вовремя среагируют, у них есть шанс… А если чухаться начнут и согласовывать, выясняя причины перемены сроков и точки, где их подобрать должны, погорим. Вот так и становятся героями без всякого желания.
