Глава третья

Работник НКВД младшего начсостава Петр Цыбудько, курил папиросу на берегу озера и с отвращением рассматривал труп, возле которого возился судмедэксперт и Илья Шапиро. На дворе стоял жаркий день конца мая, выходной день очередной шестидневки.

– Что скажешь? – Побледневший Илья подошел к нему и с удовольствием глубоко затянулся папиросой, протянутой товарищем. – Тьфу, хорошо, что позавтракать не успел, а то бы оконфузился перед гражданскими.

– Все мы гражданские, товарищ работник среднего начсостава. Чего тут говорить Илья, тебе самому все ясно. Ростислав Селезнев по прозвищу Кочерга собственной персоной. Говорили тебе тогда, не мог он Раму убить, подставили нам Раму.

– Ты не лезь, куда не просят, Петро. Может это и Селезнев, а может и нет. Мы только рост и цвет волос имеем. Все остальное, сам видишь. А если и Ростик, ничего это не доказывает. Свои нашли раньше нас и приговорили. Так что в протоколе напишем, по нашему району с аналогичными приметами разыскивается Ростислав Селезнев по прозвищу Кочерга. А дальше пусть эксперты работают. Завтра с области водолазов пришлют, будут дно обыскивать. Сам понимаешь, дело – "глухарь", премии за него не получим. Будем снова его команду прессовать, если урки мочканули, слухи должны были пойти, так может, за кончик ниточки и уцепимся.

– А что эксперты говорят?

– А что они тебе скажут за полчаса? Пролежало в воде тело от трех до пяти недель, точнее скажут после лабораторных анализов, но сразу тебе скажу, на многое не надейся, дату скажут с точностью до недели, причина смерти, сам можешь догадаться, с такой дырой в животе люди не живут.

– Живот ему разрезали, чтоб не всплыл.

– А то я не знаю! Тебе много поможет, если в нем еще пару дыр найдут?

– Если огнестрел, очень даже поможет.

– Размечтался, ты лучше скажи, как его отсюда наверх вытащить?

– А то ты не знаешь Илья. По старой дороге пойдем, тут с ним не вылезем. Ты, да я, да Павлик, четвертым, товарищей попросим подсобить, которые, вон, наглядеться не могут. Будут потом подругам своим хвастать, как труп с работниками НКВД и прокуратуры носили.

– Тогда собираемся и идем, Павлик у себя в морге пусть смотрит, нечего тут на жаре стоять, трудящихся будоражить.

– Надо к машине кому-то подняться, сказать, чтоб к старой дороге ехал встречал.

– Вот и найди добровольных помощников органам и веди сюда. Одного наверх к машине пошли. Ну и жара! Поехали в управление, там протоколы писать будем.

Две недели прошли в непрерывной учебе. Олю записали в десятый класс, после приказа о допуске экстерном к экзаменам за среднюю школу, и каждый учитель считал своим долгом основательно поспрашивать ее по своему предмету. Это было не удивительно, ведь они должны были определить ее знания не только по текущему материалу, но и за предыдущие классы. Одноклассники были довольны, как правило, после опроса Оли времени спрашивать остальных учащихся не оставалось. Вела она себя скромно, когда ее не спрашивали, руку не тянула, одноклассникам давала списывать домашние задания, так что крупных проблем в общении не возникало. Мелких проблем было в избытке, но на них Оля просто не реагировала.

Здоровье директора было еще одной темой, которую ежедневно обсуждали в школе. Ученики на каждом уроке спрашивали очередного учителя о здоровье директора, заставляя давать подробный отчет. Но вскоре тем надоели эти попытки уйти от темы урока, и они ограничивались односложными ответами. Тем не менее, информация исправно поступала. Операция прошла тяжело. Хоть серьезных повреждений мозга не было, и осколки черепа удачно миновали крупные кровеносные сосуды, но мелких, при всем желании, они миновать не могли и вызвали многочисленные микроинсульты. Но за это время состояние стабилизировалось, и его готовили к следующей операции, закрыть дырку в черепе специально изготовленной пластиной из нержавеющей стали. Это вызвало бурные обсуждения в школе, как будет выглядеть директор с куском железа на голове, и кто встречал в своей жизни подобные прецеденты. К нему, кроме жены, категорически никого не пускали, в виде исключения, пять минут с ним побеседовал следователь. Как сразу стало известно в школе, ничего директор вспомнить не смог, слова, ретроградная амнезия, смысл которых оставался тайной не только от учеников, были несколько дней самыми популярными словами среди учащихся. Потом их лексикон обогатился словами посткоммоционный синдром, ссылаясь именно на эти слова докторов, жена директора запрещала всем, кто к ней звонил, даже появляться рядом с больным. Она категорически объявила, что до приезда из санатория, не даст никому подойти к ее мужу и воздействовать на его тонкую нервную систему. Это вызвало сильное недовольство учительского коллектива, считающего, что они имеют прав на директора не меньше чем его жена, а может и больше.

Оля подумала, что придурку повезло с женой. Настоящая женщина. Спроси ее, почему она так поступает, она расскажет вам про посткоммоционный синдром, о том, что мужу нельзя напрягаться, а на самом деле подсознательно она знает, беда пришла оттуда, с работы, и если позволишь этой работе приблизиться, в любой форме, беда может придти снова. И пришла бы. У Оли уже был готов план, простой и изящный, как довести до логического конца начатое, но мешали два обстоятельства и оба были связаны с супругой объекта. Во-первых, она с утра до вечера торчала в больнице и не отходила от больного, что усложняло дело. Оля опасалась, что жена может заподозрить неладное и поднять крик, просто почувствовав, что-то не так, в этом отношении женщины намного чувствительнее мужчин. Во-вторых, она своим поведением отсрочила непосредственную угрозу и почти свела ее к нулю. Единственное чего опасалась Оля, это упоминание своей особы, и его резолюции на прошении, в разговоре коллектива учителей с директором. Вполне может так быть, что этот эпизод в памяти ему не отбило ударом, и он может прийти к неправильным выводам о ее участии в своем горе.

Ладно, живи пока, придурок, и благодари свою женщину за то, что ты ей нужен. Жалко, такой план коту под хвост. Я уже наготовила настойку конского навоза на гороховом отваре, и соды немножко не забыла добавить. Оставалось ее через промокашку процедить, и тебе в задницу вколоть. Медсестры, они ведь так друг на друга похожи. Все в белых халатах, белых шапочках и с марлевыми повязками на лице. И каждая имеет право тебе что-то уколоть. А ты, через пару дней благополучно бы скончался от целой кучи болезней, которые не лечатся без антибиотиков.

Ладно, через три месяца посмотрим, что с тобой делать. Жаль, что убить тебя просто так, будет нехорошо. Сразу станет всем ясно – причина связана с работой и начнут бумаги трусить. Уж лучше рисковать и оставить тебя в живых. Всем будет хватать новых забот, новый учебный год, а про дела минувшие если и вспомнят, то мельком. Проще всего выкрасть ходатайство с резолюцией, после того как аттестат получу. И все. Останутся одни твои слова. То, что у директора с головой проблемы после удара, любой врач подтвердит, а поезд ушел, жизнь уже доказала, резолюцию, которой нет, ты поставил правильную.

Но ведь может и несчастный случай с тобой случится, не сможет жена все время с тобой быть, ей тоже на работу после отпуска выйти придется.

Мысль о несчастном случае сразу подняла Оле настроение, и она с удовольствием углубилась в биологию, которую сегодня усиленно штудировала. Закончив заниматься, она, как обычно, перед уходом с библиотеки, взяла просматривать свежие газеты. Основное внимание Оля всегда уделяла газете "Правда", пытаясь сопоставить изложенные в ней статьи и факты со своими воспоминаниями. Остальные она проглядывала мельком, никогда не знаешь наперед, какая фраза или событие вызовет цепочку воспоминаний и добавит новых сведений. Ее голова представлялась Оле такой огромной копилкой, наполняющейся разнообразной информацией, постепенно всплывающей в ее сознании, и она, часто с удивлением рассматривала себя в зеркало, не понимая, как туда все помещается.

Просматривая газету "Вечерняя Москва", она среди частных объявлений наткнулась на текст, который вызвал в ее спокойной натуре целую гамму чувств. Перечитывая его снова и снова, она не могла унять разбушевавшиеся в голове мысли.

"ОЛЬГА, где ты, ОТЗОВИСЬ.

ПИСЬМО твое ПОЛУЧИЛ, ОЧЕНЬ интересно.

ТО, ЧТО ты пишешь о ИТАЛИИ и ГЕРМАНИИ,

мне УЖЕ подтвердили. СТАХ. никто НЕ знает.

ТО, что ТЫ рассказала ПРО ИСПАНИЮ очень странно.

Откуда тебе это известно? Твои замечания учтены, находятся

на контроле. Что ты еще хочешь сказать? Напиши мне, или позвони. А"

Два, три, четыре, три, четыре, автоматически отметила про себя Оля. Похоже на номер телефона. А – это, наверное, Артузов. Он в ЧК один из самых умных сотрудников. Звонить или не звонить?

Оля взяла подшивку "Вечерней Москвы" и пролистала последние газеты. В газете недельной давности обнаружился тот же текст. Она собрала книги и газеты, расставила их по полкам, взяв тетрадки, попрощалась с библиотекарем и пошла домой. Задумавшись, она шла по улицам, освещенным заходящим солнцем, затем, что-то решив, стремительно прибавила шаг.

В игрушки не наигрался товарищ Артузов, зло подумала Оля, все тебе кроссворды в голове, хорошо, завтра получишь свою игрушку.

На следующий день, после школы, придя в библиотеку, она, оставив тетрадки на столе, вышла с сумкой на обед. После обеда в столовой, пройдясь по магазинам, Оля зашла в подъезд, и вскоре оттуда вышла взрослая девушка с высокой грудью, одетая в простое, но нарядное платье, популярное среди молодых женщин в этом сезоне. Пройдя несколько кварталов, она подошла к таксофону, бросила монету и продиктовала оператору нужный ей номер. Ее долго не соединяли. Адрес выясняют, пинкертоны, весело подумала Оля. До ближайшего отделения милиции было около пяти минут бега, счет пошел. Наконец в трубке послышались какие-то звуки.

– Слушаю вас, – раздался приятный мужской баритон.

– Товарищ Артузов?

– Да. С кем имею честь?

– Не строй из себя идиота, Артур. Слушай меня внимательно. Тебя расстреляют в тридцать седьмом году. Если хочешь изменить свою участь, бросай свою молодую сучку, которая своими зарубежными вояжами и мелкобуржуазным нутром повесит на тебя большой кусок дерьма, и возвращайся к жене. Скоро придут тяжелые времена Артур, нужно будет выбирать с кем ты. Самому по себе, тебе жить не дадут. И куска дерьма хватит, чтоб тебя поставить к стенке. Будут вопросы, задавай через газету. И не играй со мной в игрушки Артур, я не Савинков.

Повесив трубку Оля быстро скрылась в соседнем переулке и, выйдя из подъезда четырнадцатилетней девчонкой, весело побежала в библиотеку.

Мелкая пакость ближнему, почему-то всегда подымает тебе настроение, Оля, сказал ей внутренний голос. Она его так любила, а он ее бросил, козел, подумала она. Это жизнь, девочка, так бывает. Дерьмо это, а не жизнь, констатировала Оля. Наверное, по-своему, ты права, грустно согласился с ней ее незримый собеседник.

Побледневший Артур Артузов, играя желваками, стоял с телефонной трубкой в руке, стенографист, одной рукой прижимая слуховую трубку к уху, второй сосредоточено чертил на листе бумаги свою крючки и галочки. Остальные сотрудники, находящиеся в комнате, не подозревающие, что разговор уже закончился, с любопытством ожидали, когда их шеф прервет монолог собеседницы. Он бросил трубку и. развернувшись, сказал:

– Когда вернутся Иван с Валентином, сразу ко мне, напечатанную стенограмму, тоже, – и пошел в свой кабинет.

Связавшись по прямому телефону с приемной Сталина, Артузов подождал, пока его соединят.

– Слушаю вас товарищ Артузов, – раздался в трубке знакомый голос.

– Мне звонила Ольга, товарищ Сталин. К сожалению, разговор не получился. На место звонка выехали мои сотрудники и работники ближайшего отделения милиции. На большие результаты, мы не надеемся, но кое-что узнаем.

– Заедьте ко мне, после восьми, со всеми материалами.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

Выслушав вернувшихся сотрудников, Артузов отметил что-то на листке бумаги, и полвосьмого выехал в Кремль.

Сталин принял его почти сразу, внимательно прочитал стенограмму телефонного разговора, задумчиво пройдясь по кабинету, сказал,

– Докладывайте товарищ Артузов.

– Согласно плану, который я вам докладывал, в газете "Вечерняя Москва" было дано частное объявление с текстом понятным лишь тому, кто имел дело с окончательным вариантом первой докладной записки от Ольги. Несложным кодом был зашифрован новый номер телефона, который мы выделили для этой операции. В тексте объявления было задано два прямых вопроса. Целью операции было выявить, изберет ли объект полностью пассивный способ поведения, либо пойдет на контакт, и в какой форме. Объявление повторялось раз в неделю. Вчера вышла очередная газета с текстом. Сегодня в четырнадцать двадцать зазвонил выделенный телефон. Связавшись с оператором, мы выяснили адрес таксофона и позвонив в ближайшее отделение милиции направили их к таксофону. Туда же выехало два наших сотрудника, а я начал разговор по телефону, стенограмму которого вы прочитали. Звонила молодая девушка, по голосу не старше восемнадцати лет. К сожалению, объект разговаривать со мной не желал. Избрав жесткий, доминантный тон разговора, он фактически хотел донести следующую мысль, "ты тут третий лишний, не путайся под ногами, нам про тебя все известно, разговаривать нам с тобой не о чем, спрячься, чтоб тебя не было видно". По крайней мере, так я понял суть этого послания. С другой стороны объект хотел показать, что совершенно нас не боится и не откажет себе в удовольствии продемонстрировать свое превосходство, несмотря на очевидные риски. С этой целью он снова использовал тот же психологический прием, что и в докладной записке, безальтернативный прогноз будущего, в данном случае даты моей смерти. Несмотря на полную абсурдность такого заявления, должен признаться, оно меня сбило с толку и я не смог даже попытаться изменить течение и схему разговора. По месту звонка, посланные сотрудники, смогли получить только схематическое описание молодой женщины с большой грудью, на которую никто особого внимания не обратил. Отпечатки пальцев также не вышли, таксофоном после нее успели попользоваться другие. Так что положительными моментами, которые мы выяснили, можно считать готовность объекта идти на контакт, и самоуверенность, проявляемую им в оценках будущих событий. Попробуем подбором целенаправленных вопросов уточнить его информированность, и возможные источники информации. С моей точки зрения, после звонка, можно ожидать в ближайшее время письмо адресованное вам, товарищ Сталин.

– Правильная у вас точка зрения в этом конкретном случае, товарищ Артузов. Возьмите, ознакомьтесь.

Вождь протянул ему конверт. На нем знакомым почерком левой рукой было написано, Кремль, Сталину. Отправителем числилась Ольга Иванова, и был указан московский адрес. Внутри оказался второй конверт, на котором большими буквами было написано, товарищу СТАЛИНУ от ОЛЬГИ. В верхней части конверта стояла предупреждающая надпись, "Внимание! Текст содержит секретную информацию! Рекомендуем срочно связаться с секретариатом тов. Сталина". Внутри лежало несколько листов из ученической тетрадки исписанных тем же почерком.

Секретарю ЦК ВКП(б)

Тов. Сталину И.В.

Ольги

Докладная записка N 2

Товарищ Сталин, отвечаю на заданные мне в газете вопросы.

– Откуда мне известно то, что произойдет в Испании в ближайшем году.

Пока отвечать на этот вопрос рано. В процессе работы у Ваших сотрудников возникнут различные версии ответа на этот вопрос. Когда их версии приблизятся к истине, можно будет предметно обсудить этот непростой вопрос.

– Что еще мне хочется сказать.

В моем распоряжении находится достаточно много информации, которая представляет определенную ценность. По мере подготовки материалов я буду простой почтой из Москвы отправлять письма на Ваш адрес в двойном конверте, как было мной сделано сегодня. На втором конверте будет предостережение о важности сведений и рекомендации немедленно связаться с Вашим секретариатом. Со своей стороны через газету Вы можете задавать мне вопросы, которые Вас интересуют в данный момент. Если в моем распоряжении будет необходимая информация, она будет Вам незамедлительно представлена.

Мне придется на Ваш адрес высылать также техническую информацию, имеющую определенную ценность, поскольку адреса соответствующих заводов и КБ мне неизвестны.

Некоторые дополнения по приведенным в первой записке вопросам.

– Зенитная артиллерия

Товарищу Логинову, как образец, рекомендую 25 мм зенитку фирмы Бофорс 1933 г. выпуска. Если взять ее за базу для разработки 37 мм зенитки это сэкономит много усилий. Фирма Бофорс в следующем году выпустит 40 мм зенитку, желательно уже раздобыть чертежи и опытные образцы. От всех остальных заданий его КБ следует освободить. Поставить перед ними самые жесткие сроки. Было бы очень желательно до конца 1936 г. получить опытный экземпляр на испытания, до конца 1937 подготовить изделие к серийному выпуску. Снаряды 37 мм следовало бы начать выпускать уже, в трехсменном режиме.

Перед Дегтяревым и Шпагиным желательно поставить задачу до конца 1936 г. провести испытания пулемета ДШК 12,7 мм и представить изделие к серийному выпуску.

На сегодняшний день самым эффективным методом обнаружения самолетов противника и наведения зенитной артиллерии на цель, является радиолокация. Наиболее близки к созданию действующих образцов данных устройств английские конструкторы. Нужно в кратчайшие сроки изучить их опыт и создать у себя КБ по разработке и выпуску подобных изделий.

– Противотанковое оружие.

Наиболее эффективной бронебойной пулей для противотанкового ружья (ПТР) калибра 14,5 мм, будет пуля на основе карбида вольфрама способная поражать броню до 35 мм. Такие же, а может и лучшие, показатели будет иметь пуля из урана. Поскольку по урану будет представлена отдельная докладная, и он вскоре станет стратегическим материалом, целесообразно уже начать его геологическую разведку. Со своей стороны добавлю, что богатые месторождения данного материала имеются в Казахстане. Для повышения эффективности заброневого действия боеприпаса целесообразно предусмотреть в донной части пули, место для капсулы со слезоточивым газом. Слезоточивый газ, можно заменить порошком красного перца, дающим аналогичный эффект. Бронебойно-химические пули до войны желательно держать на складах, в секрете от противника. Разработанные и готовые к серийному выпуску боеприпасы желательно иметь до конца 1936 г.

Разработку противотанковой пушки калибра 45 мм., целесообразно от КБ Логинова забрать и перепоручить КБ Грабина. ТЗ по бронебойности, увеличить до 65 мм по нормали. При разработке боеприпаса особое внимание уделить рикошетам при попадании под углом. К докладной записке прикладываю описание двух новых типов бронебойных снарядов: с локализаторами деформации и подкалиберный. Они должны помочь в решении вышеуказанной проблемы и повысить бронебойность всех орудий. Подготовить к серийному выпуску боеприпасы и пушку 45 мм не позже конца 1937 г.

– Связь

Для улучшения работы радиостанций и устранения эффекта "уплывания" частоты приема, необходимо закупить за рубежом, а в перспективе наладить выпуск своих кварцевых генераторов. Типы и характеристики таких изделий хорошо известны специалистам по радиосвязи. Проблема в плохом руководстве данными работами и отсутствие в ТЗ на радиостанции соответствующих требований.

Проблема шифровки, дешифровки радиопередач, особенно передаваемых открытым звуком, в условиях современного боя, требующего мгновенной реакции командира на изменение обстановки, является сложной проблемой. Как один из методов его решения в сухопутных войсках и штабах всех родов войск можно предложить следующее. Выбрать малочисленную народность СССР, живущую компактно в достаточно отдаленном районе (Сибирь, Дальний Север). Выбор должен быть сов. секретной информацией. Во время мобилизации к каждой рации прикрепляется боец данной национальности в качестве переводчика и в эфире вся оперативная связь открытым звуком проводится только лицами данной национальности. При кажущейся простоте, получить доступ к информации, противнику будет крайне сложно. Если учесть что для эффективного перехвата и использования сообщений на всех фронтах, противнику придется задействовать сотни переводчиков, то на первом, решающем этапе войны, такая задача просто нерешаема.

Ольга 29. 05. 1935 г.

Прочитав основной текст, Артузов внимательно просмотрел два листка с рисунками и пояснениями касающиеся боеприпасов. После этого сложив все вместе, вернул в конвертах Сталину.

– Что вы скажете, товарищ Артузов?

– На внешнем конверте нет почтовых штемпелей…

– Да, вы поняли верно, письмо было брошено сегодня после обеда в кремлевский ящик, около четырех часов. Как вы, наверно, знаете, выемка писем проводится каждый час. За ящиком, для порядка, наблюдает сотрудник охраны Кремля. Он не следит за гражданами, его задача только порядок возле почтового ящика. Он был опрошен работниками моего секретариата. Думаю, это была та же особа что и возле таксофона. Он обратил внимание на ее большую грудь. На все остальное, его внимания не хватило. Впрочем, вы можете сами с ним побеседовать, возможно, вам, как профессионалу, удастся получить от него больше сведений. Хочу, чтобы вы знали, никаких наблюдателей я вам ставить там не разрешу.

– Я это понимаю, товарищ Сталин, и не вижу в этом смысла. Из текста докладной однозначно следует, что в дальнейшем письма будут вбрасываться в простые почтовые ящики Москвы. Что касается самого текста, то он очень интересен и требует тщательного анализа. Что можно сказать сразу, так это то, что он полностью противоречит моей рабочей гипотезе и придется выработать новую. Мы предполагали, что это работа английской разведки направленная на то, чтоб в будущем содействовать конфликту СССР и Германии. Завоевав доверие, и правильно подбирая информацию можно было бы попытаться содействовать установлению враждебных отношений и как следствие возникновению вооруженного конфликта. Хотя это все шито белыми нитками, но с другой стороны и затрат никаких, пиши письма, чем загадочнее тем лучше. Предоставляя правдивую, просто тенденциозно подобранную информацию, акцентируя внимание на ее проверке, всегда можно чего-то добиться, даже если все уже поняли кто ты. Тем более, что формально, Англия союзник Франции, а значит, косвенно и наш союзник. Но если в первой записке не было ничего такого, чем нельзя поделиться, да, факты приведены интересные, но особой ценности не представляющие, то здесь есть данные, которыми никто за просто так не поделится. Более того, как вы знаете, товарищ Сталин, новые виды вооружений это приоритетная задача нашей службы. И мы следим за этим очень внимательно. Так вот, о такого рода боеприпасах я ничего не слышал, по нашим данным их нет даже в перспективных разработках ведущих стран. Высказанные конкретные идеи, я, как человек разбирающийся в броне и бронетехнике могу охарактеризовать как очень перспективные. Не знаю, что на это скажут разработчики.

– Товарищ Гартц, с которым я уже обсудил этот вопрос, высказался очень положительно и с нетерпением ждет копий, которые ему будут отправлены.

– По остальным пунктам тоже высказаны очень интересные идеи, патрон с красным перцем, звучит смешно, но я не сомневаюсь что эффект будет и очень хороший. Что можно сказать. По роду своей работы я знаю, сколько денег тратит государство, покупая такие сведения у людей готовых их продать. Дорого платит. Поэтому на данный момент у меня разумных объяснений происходящему нет. Кто и с каким умыслом делится с нами за просто так такими сведениями, непонятно. Нужно дальше работать, тем более что поступающая от объекта информация полезна, хотя я не готов сказать, даже приблизительно, откуда объект ее может иметь. Одно можно сказать наверняка. Ольга пытается повысить боеспособность нашей армии при вооруженном конфликте с Германией, противотанковые средства, зенитная артиллерия и пулеметы против пикирующей авиации, ну а связь важна в любом конфликте. Если рассматривать логику ее действий, то можно сказать что она предполагает конфликт с Германией в недалеком будущем.

– Вот об этом и спросите ее в следующем письме. Теперь о ваших заданиях вытекающих из этого послания. Документация и опытный образец 40 мм зенитки Бофорс, что известно в Англии по радиолокации, наведите справки о противотанковых пулях и снарядах, нет ли схожего с тем, что нам предлагают, а если есть, то у кого. И еще – вы сегодня вернетесь к своей старой жене.

– Но, товарищ Сталин…

– Это приказ. – Взгляд Сталина отбывал всякую охоту обсуждать этот вопрос. – Вы сами настаивали товарищ Артузов, что, по возможности, на все рекомендации Ольги нам нужно реагировать. На эту среагировать проще всего. Вы что не понимаете, это послание в первую очередь мне. Спросите об этом тоже, почему вас расстреляют в 37-м.

– Так она вроде бы объяснила…

– Ерунда это, никого у нас за то, что от жены ушел, еще не расстреляли, не вижу причин начинать с вас, товарищ Артузов. Подпишите буквой "К". Перед тем как давать текст в газету, согласуете со мной. Объявление дадите через месяц. Торопиться не надо.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

После того как Артузов ушел, Сталин вызвал к себе Ворошилова.

– Клим, зайди ко мне, нужно кое-что обсудить по твоему ведомству, блокнот захвати.

Вспоминая разговор, Сталин улыбнулся в усы, "сейчас озадачу Клементия патроном с красным перцем, интересно, что он скажет. Надо будет Михаила взять на испытания нового оружия и предложить в танке посидеть".

Следующий месяц пролетел для Оли незаметно. Она успешно сдала все экзамены, получив "хорошо" лишь за русский язык, и готовилась к выпускному вечеру. На экзамены приходили представители наркомпроса, однажды даже пришел приглашенный корреспондент "Вечерней Москвы". Поприсутствовав на экзамене по химии он взял у нее интервью. Оля настояла, чтоб ее имя и фамилия были в статье изменены на Алену Пушкареву, аргументировав это тем, что статья в газете даст ей незаслуженное преимущество при вступлении в ВУЗ, а она как будущая комсомолка, этого не хочет. Корреспондент очень удивился, но навстречу пошел.

Директора две недели назад выписали из больницы и он уехал с женой из города продолжать лечение на природе. Перед выпиской с ним беседовал следователь. Директор очень смутно помнил события того дня, но при упоминании про белый картуз, отчетливо вспомнил эпизод в подъезде. Он подробно описал следователю происшедшее, уверенно заявив, что парень был ему незнаком, разглядел он его хорошо и опознает при встрече. Как выяснилось в дальнейшем, это заявление было весьма опрометчивым. Хорошо запомнились директору синие, холодные, злые глаза нападавшего и кривая улыбочка мелькнувшая на губах. Художник, работавший с потерпевшим, вскоре доложил следователю, что тот мало что помнит, воображение дорисовывает картину многими образами, каждый конкретный, естественно воспринимается как фальшивый. Кое-какой портрет они соорудили, но он, скорее всего, далек от реальности. Посмотрев на портрет, следователь расстроился. Там был изображен подросток с жестоким лицом, на губах которого змеилась кривая улыбка. Не нужно было иметь большого опыта, чтоб понять, в жизни таких персонажей не встретишь, в кино, да, так загримировать могли. Сильно бедняге по голове досталось, что такие ужасы мерещатся, грустно подумал следователь. Ему предстояло как-то разбираться с этим делом, травмы полученные потерпевшим были признаны тяжелыми. На всякий случай он передал копию портрета в школу, показать ученикам, а вдруг кто-то видел похожего типа. С удовольствием полюбовавшись на рисунок и констатировав что по такому портрету ее никто не опознает, Оля с сожалением передала его дальше, честно сказав учителю что такого страшного юношу еще в своей жизни не встречала.

На вокзал директора пришла провожать делегация учителей и лучших учеников, с цветами. Жена, верная своим принципам, не дала возможности всем желающим вдоволь пообщаться с выздоравливающим. Она затолкала его в купе и разрешила большинству присутствующих только помахать ему ручкой. Оля так и сделала, закрытая широкими спинами своих учителей и одноклассников. Ей хотели поручить дарить директору цветы, но она категорично заявила, что от учеников это должен делать комсорг школы, а не она, чем заслужила его благодарный взгляд и не только.

На выпускном вечере он уже приглашал ее на третий танец подряд, а между танцами занимал ее дурацкими разговорами. Чем привлек внимание не только своей подруги, которая, впервые в своей жизни столкнувшись с непостоянством отдельных мужчин, уже, чуть не плача, наблюдала за ними, но и остальных участников торжества. А лишнее внимание, это последнее в чем нуждалась Оля этим летним вечером 22 июня 1935 года. Она слишком долго готовилась к этому торжеству. В отличии от остальных девушек, кроме нового платья, босоножек и прически, Оля позаботилась о фонарике и ключе от директорского кабинета, который так и лежал вместе с другими ключами в углублении между двумя разлогими ветками в парке, куда она их спрятала в свое время. Тогда, чисто интуитивно, ей не захотелось их просто выбрасывать. Она не планировала их использовать, но и выкинуть просто так не хотелось. Во-первых, могли найти и отнести в милицию, что уже само по себе было нежелательно, во-вторых, ключи, даже ненужные, психологически трудно выбросить. А теперь очень даже пригодились.

Когда неуемный комсорг и после третьего танца продолжил ей рассказывать о задачах союза молодежи по строительству нового общества, она была вынуждена его невежливо прервать.

– Миша, извини, мне нужно прогуляться, я скоро вернусь.

– Подожди, я тебя проведу!

– Нет, Миша, туда ты меня не проводишь, – с легкой иронией, вгоняя его в густой румянец, сказала Оля, взяла свою сумочку и вышла из зала.

Закрывшись в кабинете директора, она открыла папку с приказами, и нашла приказ о допуске ее к сдаче экзаменов за среднюю школу, куда скрепкой было подколото ходатайство с резолюцией директора. Спрятав ходатайство в сумку, она подколола к своему приказу заявление, снятое с соседнего приказа, а на место того приколола какой-то относительно ровный листок из мусорного ящика. Наведя порядок с документами, Оля, закрыв за собой дверь, пошла обратно в зал. Обиженный комсорг больше ее не приглашал, но дурной пример заразителен, остальные ребята начали наперегонки приглашать местную знаменитость на танец, пока и это внимание не стало ее раздражать. Дождавшись, когда объявят белый танец, Оля пригласила невысокого, нескладного паренька, который почти не танцевал, так как в классе девушек было меньше чем парней и всем партнерш не хватало. Она даже не знала, как его зовут, ее знакомили с классом впопыхах, впрочем, чтоб поболтать с парнем, с которым танцуешь, его имя знать не обязательно. После вечера Оля решительно отказалась гулять по ночной Москве и отправилась домой. Обиженный Толик, так звали ее застенчивого одноклассника, пошел ее провожать.

– Как же так, Оля, это же традиция, после выпускного встречать рассвет, какие могут быть завтра дела.

– Я не могу, Толик, поверь. Если бы я могла, я с удовольствием погуляла бы с тобой.

– Но почему?

– Скоро война, Толик, тяжелая война, мне надо успеть подготовиться.

– Красная Армия разобьет любого врага, трусиха. Не бойся!

– Учись стрелять, Толик, разговорами никакого врага не испугаешь. Хочешь, пойдем в понедельник запишемся в кружок стрельбы при ОСОАВИАХИМ.

– Пойдем! А пойдешь со мной после в кино?

– Вот когда будешь лучше меня с винтовки стрелять, тогда пойду.

Они стояли уже возле ее подъезда. Оля обняла его и поцеловала на прощанье. Пока Толик думал, что ему делать, она убежала в подъезд.

– Стой! А где мы встретимся?

– Приходи в понедельник в районную библиотеку, в читальный зал. Я там каждый день.

Зайдя в подъезд и достав из сумочки последний корпус деликти этого дела, Оля порвала его на мелкие кусочки, и выбросила из окна подъезда во двор. Если бы она могла, она бы вместе с ними выбросила из головы и директора. Но он мог в будущем узнать о ней из разговоров учителей и вспомнить, что не ставил положительной резолюции, а это было совершенно ни к чему. Ключ от директорского кабинета засунула под карниз окна. Он был ей больше не нужен, но трудно выкинуть ключи просто так. Есть в них такое необъяснимое свойство.

Шагая по кабинету, Сталин внимательно слушал доклад Артузова.

– … Таким образом, в настоящий момент нами рассматриваются две рабочие гипотезы. Первую я вам докладывал, с нами ведет игру английская разведка. Зная планы Гитлера по обеспечению жизненного пространства для немецкого народа на Востоке, а именно, на территории нашей страны, они предполагают и содействуют возникновению вооруженного конфликта между нашими странами. Это соответствует многовековой традиции английской дипломатии, которую хорошо описывает известная китайская стратагема "Два тигра бьются под деревом, а умная обезьяна сидит на ветке и вкушает плоды". Можно предположить, что, считая нашу армию недостаточно боеспособной, одной из целей данной операции является поднять ее боеспособность до уровня обеспечивающего в случае конфликта значительное ослабление обеих сторон.

– Вы тоже считаете нашу Красную Армию слабой, товарищ Артузов?

– Товарищ Сталин, в данный момент я пытаюсь найти объяснение действиям объекта. Он может исходить из ошибочных представлений. Я считаю Красную Армию, сильной армией, хотя определенные недостатки, в том числе и отмеченные объектом имеют место быть. Также одной из целей может быть наша агентурная сеть в Англии. Дав нам приманку в виде радиолокации, возможно, нас хотят заманить в ловушку. Это будет видно в результате оперативной работы. Наши возможности в Англии позволяют нам не только узнать нужную информацию по радиолокации, но и определить, не было ли там заготовленной ловушки для наших агентов.

– Что ж, выглядит логично. А какая ваша вторая гипотеза?

– Вторая гипотеза – с нами ведет переписку тайный симпатизант нашей страны занимающий ответственный пост в одной из трех стран Англии, Франции, или Германии, не желающий идти на прямой контакт и избравший такой своеобразный путь оказать нам посильную помощь в рамках своих возможностей.

– Интересная мысль. Вот уж не думал, что в правительстве этих стран есть неизвестные нам сторонники социализма.

– Да, мы работаем и знаем многих. Как вы знаете, товарищ Сталин, большинство из них не меньше социализма любит деньги, но есть и такие товарищи, которые работают практически бескорыстно. Поэтому и возникла такая гипотеза.

– Я прочитал текст, который вы собираетесь поместить в газету. Вы считаете, что объект владеет информацией по полезным ископаемым?

– Приведенная информация по урану очень странна, товарищ Сталин. Если какая-то экспедиция наткнулась на месторождение, то должно быть известно точное место. Казахская ССР слишком большая и то, что указано объектом, похоже на блеф. Либо он знает данные по ископаемым, тогда пусть делится точным местоположением, либо пусть не морочит голову.

– Хорошо. Размещайте текст, посмотрим, как быстро придет ответ.

– Чтоб продемонстрировать объекту, что мы заинтересованы в работе с ним, неплохо бы было дополнить текст короткой информацией по работе с его предложениями.

– Что ж, в этом есть смысл. Можете написать, по всем его предложениям нами ведется работа. У Логинова забрали разработку 45 мм орудия, передали Грабину, его ориентировали на разработку 37 мм зенитного орудия в максимально сжатые строки. Гартц обещал до конца 36-го года дать опытные образцы снарядов на основании переданных ему сведений. Было совещание по связи, вам, кстати, товарищ Ворошилов уже передал задание по технологии изготовления кварцевого генератора?

– Да, я уже передал задание товарищам в САСШ. Думаю, там получить необходимые данные по технологическому процессу будет проще всего.

– Значит, вы все знаете. Разработчикам 14,5 мм патрона я лично звонил. Сказал, что если к концу 36-го года не разработают патрон с перцем, то я им лично перцу под хвост насыплю, так что, надеюсь, работать будут.

– Тогда я сегодня доработаю текст, привезу вам на согласование, и завтра с утра передам в редакцию.

– Отправляйте сразу в редакцию, все основные вопросы мы обсудили. Не забудьте отметить, что рекомендацию Ольги вам вернуться к старой жене, мы тоже учли.

Криво улыбнувшись ехидной шутке вождя, Артузов вышел из кабинета. Он не хотел говорить Сталину, но его мысли в последнее время занимало несоответствие формы и способа отправки посланий, их содержанию. То, что объект использует для внешних контактов одну и ту же особу, листки из ученической тетради, текст написанный левой рукой, все это было гротескно и примитивно, находясь в разительном контрасте с содержанием текста. Для чего это делалось, и что хотел подчеркнуть объект этими своими действиями, было совершенно непонятно и раздражало своей бессмысленностью. Хотя Артузов был уверен, смысл в этом есть, но никак не мог его уловить. И это раздражало вдвойне. Но он был опытным работником и знал, нужно терпеть, терпеть и думать. Рано или поздно объект засветится, круг лиц имеющих доступ к информации такого рода будет сужаться и скоро станет ясно, кто этот доброхот, и чего он хочет на самом деле.

На следующей неделе после выпускного вечера, в очередном номере "Вечерней Москвы", Оля нашла заметку следующего содержания.

"Ольга, где ты, отзовись.

Получил второе письмо.

Твои замечания учтены, находятся на контроле.

Ар вернулся, Лог и Граб получили новые задания.

Кулинары готовят блюда по твоим рецептам.

Очень понравились пельмени с красным перцем.

То, что ты пишешь про планету Уран очень интересно.

Если можешь, уточни координаты. Что тебе известно

о координатах других планет?

Знаешь ли ты, когда над Германией пролетит комета?

Почему Ар и 37? Стах. никто не знает.

Напиши мне. К"

Где же я вам этих планет и координат наберу, мне к экзаменам готовиться нужно, с неудовольствием подумала Оля, снимая с полки Большой географический атлас и книги по экономической географии. Толик опять приставать начнет, зачем мне это надо, подумала она, поскорее бы его в казарме, в училище закрыли. Он, собирался поступать в артиллерийское училище. После седьмого класса его не приняли, плохо математику знал, и теперь он надеялся легко поступить, имея среднее образование. Они в понедельник записались в стрелковый кружок при ОСОАВИАХИМ и уже успели за эту неделю два раза пострелять. В кино не пошли, оба раза Оля выбила очков намного больше него. Инструктор по стрельбе пригласил ее серьезно заняться стрелковым спортом, но Оля сказала, сперва вступительные экзамены.

Толик теперь каждый день приходил в библиотеку, и даже пытался с ней сесть за один стол, но Оля, решительно заявив, что ей самой стола мало, усадила его за соседний, откуда он, иногда, оторвавшись от книг, с тоской смотрел на нее. Замечая такое безобразие, Оля показывала ему кулак и он, вздохнув, снова принимался за учебу.

Читая в книге о полезных ископаемых, она пыталась вспомнить знает ли она что-нибудь конкретное о таких ископаемых, и что именно. Затем начинала рассматривать географический атлас, пытаясь найти или увидеть знакомое название. Просидев над этим целый день, она, выписав несколько названий, решила прекращать это занятие. Другие заданные вопросы требовали не меньше внимания.

Чмокнув Толика на прощанье, после того как он ее провел домой, Оля заявила, что завтра она будет занята по хозяйству, и в библиотеку не придет. Она знала в Москве еще несколько библиотек, о которых Толик не догадывался, и не хотела, чтоб кто-то из знакомых видел, как она пишет левой рукой. Нужно было поторопиться с ответом, Оля знала, К. долго ждать не любит.

Расстроенный Толик пошел домой, а Оля задумалась. То, что она в ответе за тех, кого приручила, это понятно, но когда и как она приручила Толика, осталось для нее загадкой. Надо поменьше целоваться с малознакомыми парнями, подсказывала ей какая-то часть ее сознания, тогда и загадок меньше будет. А без загадок жизнь скучная, нашлась, что ответить другая часть. Оля часто разговаривала сама с собой. Ей нравилось, не нужно было врать и притворяться.

Отложив письмо в сторону, Сталин вызвал к себе начальника отдела по работе с письмами.

– Ваши сотрудники читали это письмо?

– Нет, товарищ Сталин. Ни второе, ни третье письмо никто не читал. После того как мы получили распоряжение все письма Ольги приносить вам на стол, я запретил сотрудникам читать содержание. Раз оно идет к вам в приемную, какой смысл анализировать текст. У нас много работы с корреспонденцией требующей нашего решения.

– Спасибо, я вас больше не задерживаю.

Возвращаясь к себе, начальник отдела облегченно подумал, все-таки опыт не пропьешь, и пытался не думать, что бы было, прочитай кто-то это письмо. Но не думать, не получалось.

– Соедините меня с Артузовым.

– …

– Товарищ Артузов, когда вы сможете ко мне приехать?

– …

– Хорошо, я вас жду.

Усадив Артузова за стол, протянул ему конверт, и пока тот читал, вождь прогуливался взад-вперед по кабинету, потягивая свою неизменную трубку. В первом конверте, подписанным знакомым почерком, левой рукой, находился второй, тоже знакомого образца, на котором большими буквами было написано, "Товарищу СТАЛИНУ от ОЛЬГИ. СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО". В верхней части конверта стояла предупреждающая надпись, "Внимание! Текст содержит сов. секретную информацию! Рекомендуем срочно связаться с приемной тов. Сталина". Внутри лежало несколько листов из ученической тетрадки исписанных тем же почерком.

Секретарю ЦК ВКП(б)

Тов. Сталину И.В.

Ольги

Докладная записка N 3

Товарищ Сталин, отвечаю на заданные мне в газете вопросы.

– Какие месторождения полезных ископаемых мне известны и где они находятся.

Урана – Казахская ССР, Южно-Казахстанская обл., Сузакский район, с. Степное

Нефти – Татарская АССР, Лениногорский район, село Тимяшево.

Алмазы – Якутский АО, река Вилюй с. Крестях, верховья рек Далдын и Сытыкан.

– Вопрос можно понять так: когда с Германией случится беда?

Если понимать данный вопрос буквально, то это неизвестно. Германия, примет в начале 1936 г. четырехлетний план подготовки к войне и проведя необходимую подготовку, к военным действиям приступит не раньше 1939 года. Первыми ее целями будут Чехословакия и Польша как наиболее слабые противники. При этом, Гитлер, всевозможными политическими маневрами будет добиваться такой международной ситуации, когда совместная защита этих стран со стороны Англии, Франции и Советского Союза будет исключена.

Поскольку стратегическая цель Англии и Франции это военный конфликт между Германией и Советским Союзом, они легко пожертвуют этими странами, чтоб дать Германии выход к рубежам СССР. Если анализировать дальнейшие действия Германии, то можно предположить, что она, учитывая уроки Первой Мировой, сделает все возможное, чтобы не оказаться снова между Францией и СССР. Поскольку Франция более слабый соперник, скорее всего Германия пойдет на договор с СССР, возможно, еще до конфликта с Польшей, на весьма выгодных для СССР условиях.

Заключив такой договор, она нападет на Францию, и вступит в войну с Англией, которая будет связана с Францией союзным договором. После разгрома Франции, предположительно в 1940 году, в 1941 году перед Германией будет стоять выбор, либо продолжить войну с Англией, либо напасть на СССР и разгромив его, получить выход к большинству английских колоний по суше. Влиятельные силы в Германии и английская разведка будут подталкивать Гитлера к войне с Советским Союзом. Его решение будет зависеть от многих факторов, но два из них будут решающими.

Первое, это насколько он может быть объективно уверен, что СССР не ударит ему в спину. Второе, насколько будет готова РККА к отражению агрессии.

Исходя из сегодняшней ситуации и рассматривая планы развития РККА, можно сделать вывод, что вероятность конфликта очень высока. Насколько он будет затяжным, будет зависеть от того, как сложится начальный период войны. Если РККА сможет выстоять, измотав противника в обороне, то весьма вероятно, что конфликт удастся окончить относительно быстро и без особых потерь. Если РККА проиграет в начале конфликта, понесет большие потери, то Гитлер, безусловно, захочет вести войну до победы.

– Почему товарища Артузова могут расстрелять в 1937 году.

В стране объективно существует конфликт между троцкистами и приверженцами Вашей линии, товарищ Сталин, на построение социализма в отдельно взятой стране. К сожалению, товарищ Троцкий, проигрывая идеологическую борьбу, начал открыто призывать своих сторонников к перевороту с целью отстранить Вас от власти. Тов. Ягода как руководитель НКВД откровенно не справляется с задачей противодействия троцкистскому заговору, и сам является скрытым троцкистом.

В ближайшем будущем Вы собираетесь перевести его на другую работу, а руководителем НКВД назначить тов. Ежова и поручить ему борьбу с троцкизмом. На начальном этапе это будет иметь положительные последствия. НКВД сможет быстро выявить и обезвредить несколько троцкистских групп готовящихся к проведению активных действий. Например, будут выявлены ряд крупных военачальников-троцкистов (Примаков В.М., Путна В.К), в том числе и Тухачевский, которые имеют связи либо с германским либо с японским генштабами, в их среде нередки разговоры о том, как сместить Вас с занимаемой должности и вернуть в страну тов. Троцкого. Внешняя разведка, скорее всего, сможет найти подтверждение этим данным.

В дальнейшем, однако, тов. Ежов, увлекшись выявлением врагов народа, начнет фабриковать заговоры против вас и прибегать к внесудебным методам вынесения приговоров, вследствие чего будут расстреляны сотни тысяч людей, основная вина которых будет заключаться в том, что они не смогут вынести побоев следователя. Если в отношении военных и работников НКВД такой подход частично оправдан, человек, у которого нет силы воли отстоять свою точку зрения под воздействием силовых методов вряд ли будет хорошим командиром. Однако после десяти, пятнадцати суток без сна и непрерывных побоев редкие люди смогут сохранить ясность сознания, а в отношении гражданских специалистов такой подход способен нанести, и нанесет огромный вред народному хозяйству страны. Тов. Ежова, через год, два такой работы самого расстреляют как врага народа, хотя его основная вина будет заключаться в слепом обожании Вас, в желании угодить своему кумиру и быть все время на виду, но людей уже не вернешь.

Окончательное решение, безусловно, будете принимать Вы, товарищ Сталин, но с нашей точки зрения, расстрел можно и целесообразно применять лишь к врагам народа занимающих высокие государственные посты либо к лицам виновным в совершении конкретных тяжелых преступлений нанесших вред народному хозяйству и только в результате судебного решения. Внесудебные методы вынесения приговора могут применяться лишь в исключительных случаях, когда суды не смогут обеспечить оперативного решения вопроса, и вынесенные таким образом приговоры должны ограничиваться лишь лишением свободы. В стране есть что делать, и где использовать рабочие руки, даже если это руки врагов. Одна только реконструкция старых и строительство новых УР-ов вдоль западной границы страны может обеспечить полезной работой всех врагов народа на несколько лет вперед. Об этом будет подробно сказано в отдельной докладной. С другой стороны, с нашей точки зрения, военного конфликта высокой интенсивности в недалеком будущем не избежать, поэтому у них у всех будет возможность кровью смыть свою вину и принести пользу Родине.

Более того, с нашей точки зрения было бы целесообразно дать тов. Ежову следующую партийную установку. Если выявленный троцкист, является хорошим командиром, хорошим работником, положительно характеризуется трудовым коллективом, если партийная организация по месту работы, службы, берет на себя обязательство по перевоспитанию данного товарища, то имеет смысл оставить его на рабочем месте. Возможно, с понижением в должности, звании, под надзор партийных и других компетентных органов, запретив внешние контакты, но дать такому товарищу возможность добросовестным трудом искупить свою вину перед народом. Выявленный враг, находящийся под пристальным вниманием не составляет угрозы. С другой стороны, недобросовестный работник, пьяница и разгильдяй, это уже невольный пособник врагов Советской власти. К таким товарищам не может быть снисхождения.

Такой подход даст каждому советскому человеку четкую ориентировку. Если он добросовестно трудится, отдает свои силы на благо общества, то ему нечего бояться анонимки или доноса недоброжелателя и ошибок со стороны следствия. К сожалению, многие захотят воспользоваться моментом и свести свои счеты со старыми обидчиками. В этом вале доносов и анонимок очень трудно будет отличить правду от лжи и только четкие партийные установки помогут избежать ошибок, либо свести их к минимуму. С другой стороны, такие принципы оценки вины обвиняемого положительным образом отразятся на общей дисциплине и исполнительности, как руководящих кадров, так и рабочих.

Что касается непосредственно тов. Артузова, то он, будучи отличным работником, верным ленинцем, всегда осуждающим идеи троцкизма, к сожалению, не понял, что у работника такого уровня не может быть личной жизни, которая входит в противоречие с его работой. В течении следующего года он бы потерял свою должность, так как ни руководство РККА, ни руководство НКВД не оставили бы без внимания поведение жены начальника внешней разведки. Скорее всего, он бы занял малозначительную должность в НКВД. Поскольку борьба с троцкизмом, зная неуемный характер тов. Ежова, неминуемо бы коснулась внешней разведки, что было бы очередной ошибкой, так как внешние агенты не могут участвовать в заговорах внутри страны, а жизнь сама докажет и уже доказала ошибочность теории тов. Троцкого. Несомненно, среди внешних агентов есть и те, кто еще этого не понял, но они добросовестно работают на Советское государство. Тов. Артузов, пренебрегая личной безопасностью, несомненно, бросился бы на защиту своих бывших сотрудников, и сам бы попал под движущийся локомотив. Поскольку его новая должность не состояла бы в списке тех, о ком должны докладывать лично вам, товарищ Сталин, то Вы бы даже об этом не узнали.

Проблема троцкизма требует, с нашей точки зрения и своего внешнего решения. Если хочешь покончить с врагом, то нужно рубить голову, а не пальцы. Поэтому было бы желательно разработать план ликвидации тов. Троцкого и при возможности привести его в исполнение.

Некоторые дополнения по сведениям, приведенным во второй записке.

Для бронебойных пуль и сердечников подкалиберных снарядов наиболее подходит сплав урана с 2% молибдена, либо 0,75% титана.

В заключение хотим отметить следующее. На сегодняшний день у всего военного и партийного руководства страны сложилась несколько преувеличенная оценка боеспособности РККА и недооценка ее потенциальных противников. В своих дальнейших материалах мы постараемся представить иной взгляд на ситуацию в этой сфере и его обосновать.

Не стоит надеяться, что стране удастся избежать военного конфликта. Слишком серьезные силы будут направлены на его разжигание, и отсидеться в стороне, не получится. Мы не на острове. Поэтому нужно, в первую очередь, объективно проанализировать сильные и слабые стороны, как у себя, так и у противника и выработать правильную стратегию ведения боевых действий.

Ольга 28. 06. 1935 г.

Прочитав, затем, перечитав снова, Артузов сложил листки в конверты и протянул их Сталину.

– Товарищ Артузов, что Вы можете сказать по поводу этого письма?

– Письмо нужно тщательно проанализировать. – Осторожно начал он. – Что касается первого пункта, то это все нужно проверить, товарищ Сталин. Иностранцы много экспедиций организовывали по России до революции, возможно, кто-то обнаружил то, о чем пишет объект, но все это весьма странно, мне кажется, мы бы об этом уже давно бы знали. Если находятся люди, которые ищут контакты с нашим посольством чтоб продать секреты своей страны, то особам имеющим доступ к информации такого рода давно пора было с нами связаться. Это не уран, который никому не нужен, это алмазы и нефть. Любому понятно, что такая информация дорогого стоит, а доступ к ней, наверняка имел бы не один человек. Для начала нужно проверить есть ли вообще на карте такие названия, если есть, отправить экспедиции, только тогда я поверю что это правда. Если бы не информация, приведенная в первых посланиях, я был бы склонен считать, что это блеф. Но в данном случае, есть смысл рискнуть, приведены достаточно точные ориентиры. По второму пункту. Тут, как обычно, объект очень свободно интерпретирует будущие события. Не отрицая, что такое развитие событий возможно, я бы мог нарисовать еще три, четыре возможных варианта. Что касается третьего пункта, то обвинения против военных звучат серьезно, их нужно проверять, как и другую приведенную информацию. Хотя нельзя исключать, что это провокация с целью подрыва обороноспособности РККА. Что касается прогнозов на будущее, которые с такой легкостью делает объект, то я не хотел бы их обсуждать, тем более, что они касаются решений, которые принимаете вы, товарищ Сталин. То, что объект низко оценивает боеспособность РККА, в этом нет ничего нового, это прослеживалось и раньше, а мелочи по урану меня, как металлурга по образованию, просто удивили. Мы достаточно точно знаем, что уран никто толком не исследует, ядовитый и вредный материал, насколько нам известно, никто его нигде не использует.

– А что вы скажете по поводу той части, которая касается лично вас, товарищ Артузов?

– Мне трудно быть объективным в этом вопросе. Хотя определенная логика в изложении присутствует, можно придумать десятки других возможных событий. Будущее неопределенно, мы сами строим его своими руками.

– Ты оптимист, Артур, это хорошо. Коммунист должен быть оптимистом. Как видишь, я не ошибся, это действительно было послание мне. Когда поймаешь Ольгу, не забудь поблагодарить ее. Может быть, она тебе жизнь спасла, – задумчиво сказал вождь. Было видно, что он напряженно думает над чем-то. Он долго ходил по кабинету, не обращая внимания на Артузова. Затем внезапно повернулся к нему и продолжил, как будто и не было этой продолжительной паузы.

– Но это потом, это не главное. Теперь слушай меня внимательно, это дело, назовем его дело военных, пока, будешь вести ты. Подбери себе сотрудников для оперативной работы, самых надежных, список принесешь мне на утверждение, я согласую с Ягодой, что они переходят в твое полное распоряжение. За Примаковым, и Путна установишь пока наблюдение и сбор материала. Путна я дам указание отозвать из Англии домой. Накидаешь список высших командиров РККА, которые могут быть замешаны в связях с Троцким. Список согласуешь со мной. Всех, кто в списке – под наблюдение. Агенты в Германии и Японии должны раздобыть материалы о связях наших командармов с генштабами вероятных противников и возможном заговоре. Пусть разобьются в лепешку, Артур, но добудут эту информацию. Желательно, чтоб до осени уже были результаты. Ольгу брось пока, не до нее. Она сама нам напишет. Если услышишь о Стаханове, тихо все разузнай, кто мог о нем знать, если время будет. Если все ясно, я тебя больше не задерживаю.

Когда Артузов направился к двери, Сталин окликнул его.

– Артур!

– Да, товарищ Сталин.

– Не подведи меня, Артур. И запомни, это дело самое важное из тех, которые ты вел. Задействуй всех, кто может дать достоверную информацию. И подумай над предложением Ольги по Троцкому. Только так подумай, чтоб никто из твоих троцкистов и коминтерновцев в этом не участвовал.

– Вы сами всегда отклоняли такие предложения, товарищ Сталин, не желая портить отношения с Коминтерном.

– Плевать на Коминтерн! Если подтвердится, что он мутил военных, склоняя к перевороту, такое прощать нельзя.

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

– Ты слышал разговоры, что я собираюсь менять товарища Ягоду?

– Нет, я был уверен, что вы довольны его работой. Я очень удивился, прочитав это. Так это правда?

– Идите, товарищ Артузов, жду вас завтра со списками, и еще, я знаю, Артур, ты профессионал и не раз на деле доказывали это, но о содержании этого письма не должна узнать ни одна живая душа… Мне придется сослаться на внешнюю разведку, как на источник информации по возможным месторождениям. Пришли мне докладную, и оформи это как-то в своем ведомстве. Экспедиции – дело не дешевое.

После того как закрылась дверь, вождь еще долго ходил по кабинету. Это послание вывело его из равновесия. С одной стороны, подарки были царские, алмазы, нефть, данные про готовящийся заговор военных, это дорогого стоило. Но то, что кто-то знает наперед его планы, которые он только обдумывал, и дает свои рекомендации по вопросам которые он считал исключительно своим делом, и ничьих советов в этих вопросах не принимал – это не могло не раздражать. Он собирался дать Ягоде еще поработать, минимум полгода, пока Ежов как куратор от ЦК поближе ознакомится и разберется в вопросах, которые решает НКВД, но информация про военных требовала решительных действий. У Сталина была одна особенность, которая позволила ему выжить и успешно справляться со всеми трудностями – интуитивное ощущение опасности, и в данный момент оно подсказывало, приведенные в докладной сведения про военных, это не провокация, это реальная угроза и ее надо устранять уже. Доверять такое дело людям Ягоды он не мог, и под рукой никого, кроме Артузова, не оказалось.

Ничего, до осени дело терпит, подумал Сталин. Осенью, на очередном пленуме, он поставит во главе НКВД Ежова, Ягоду, пока, переведут на другую работу, не откладывая это дело до весны. Тогда можно будет дело военных у Артузова забрать. Артур хороший профессионал, но он сам по себе, и не чувствует, насколько вероятен был тот сценарий, который описан. Прочитав письмо, Сталин, в отличии от Артузова, почувствовал, да, так могло быть. Прошлый раз его задело, как кто-то смеет предсказывать то, что зависит только от него, и он был согласен с Артуром, дата смерти – это просто психологический прием позволивший захватить инициативу в разговоре. Но вместе с тем это был и намек ему, и вождь это понял, ему намекали – спроси, откуда я это знаю и я тебе что-то такое расскажу, о чем сама говорить не решаюсь.

Но как эта ведьма могла узнать, что я Ежова планирую на это место?! В который раз эта мысль причинила Сталину почти физическое беспокойство. Некоторые высказанные идеи были очень рациональны, его хозяйский ум оценил и бережливость Ольги в плане разбазаривания людского материала, и попытку убить двух зайцев сразу, учитывая трудолюбие и добросовестность обвиняемого при определении меры наказания.

Это Сталин прочитал с легкой улыбкой, когда решается судьба страны, тут не до таких мелочей, лес рубят, щепки летят. Но то, что было написано про Артузова, заставило его задуматься. Артур не был врагом. Да, он не был близким другом и доверенным человеком, но он был классным профессионалом, и вождь знал, он бы никогда не дал разрешение на расстрел. То как легко, в два хода, ситуация может выйти из-под контроля, неприятно удивило. Но его трезвый ум был вынужден признать, да, так могло быть. А значит, Ежова придется так или иначе ограничить и контролировать. Держать Ежова в ежовых рукавицах, Сталин улыбнулся такому каламбуру, над этим придется поработать. Ведьма, снова подумал он, но без злости. Со стороны Ольги не ощущалось угрозы, и вождь знал – рано или поздно рыбка попадет в сети и все расскажет. А пока были дела поважнее, после того как информация получена, дело политиков ее использовать, а не выяснять источник. Скорее всего, это работа французов, подумал Сталин. Там и сторонников социализма намного больше, чем в Англии, и недооценка мощи РККА скорее характерна для них, чем для англичан, и вдобавок союзники, договор с ними уже заключен. Почитать какие недостатки они заметили, будет интересно. Взгляд со стороны всегда отметит что-то новое. Но чтоб француз предрекал поражение своей стране от немцев в 1940 году, это было невозможно. Головоломка не хотела решаться, и Сталин занялся другими делами, их было слишком много и все требовали его внимания.

– Вот и лето прошло, словно и не бывало, – грустно сказала Оля, возвращаясь из Центральной библиотеки, – мне, конечно, везло, только этого мало.

Получив студенческий билет, она смогла получить доступ к фондам и, взяв несколько книг за первый и за второй курс направлялась завершить одно неоконченное дело, потом начнется учеба, времени и возможности будет значительно меньше.

Зайдя по дороге в магазин она выбрала себе модный в этом сезоне большой берет в тон к платью и спрятав его пока что в сумку, направилась дальше. Девушке менять внешность намного проще, чем парню, думала Оля по дороге, стоит тебе надеть головной убор, чуть изменить форму груди, и ты сразу выглядишь лет на пять старше, чем ты есть на самом деле. Сегодня она накрасила глаза, что делала нечасто и надела нарядное платье, все-таки первый раз идти в ЦБ – это праздник.

Оля заметно выросла и окрепла за это лето, ежедневная зарядка, упражнения на растяжку и комплекс странных, плавных движений, который неожиданно вспомнило ее тело, не пропали даром. Комплекс она выполняла только при отсутствии зрителей, понимая, что сразу привлечет к себе внимание такими странными движениями. Ей очень нравилось стрелять из винтовки, хотя она не могла уделять этому много времени. Тем не менее, она уже выполнила норматив, и с гордостью носила значок "Ворошиловский стрелок". Но сегодня она его не надела, в библиотеке и других местах, которые ей нужно было посетить, эта деталь была лишней.

Сев на нужный трамвай и полюбовавшись из окна на многочисленные стройки, Оля вышла на одной из остановок, и неторопливо пошла по улице вспоминая маршрут. Зайдя в знакомый подъезд, она быстро поднялась на последний пролет ведущий на чердак. Выбрав место так, чтобы через нижнее от нее окно лестничного пролета видны были все, кто направляются в этот подъезд, Оля, сперва, занялась собой. Поместив в бюстгальтер прихваченные из дому подкладки, она заметно увеличила свою грудь, так, чтобы та сразу бросалась в глаза, надела на голову берет. Убрала назад волосы, придав этим лицу более решительное и энергичное выражение. После этого, Оля, положив на ступеньки сумку с книгами и взяв одну из них, уселась на ее как раз напротив окна. Поглядывая на открывшийся ее взору участок дороги, принялась читать. Больше всего она боялась зачитаться и пропустить нужного ей гражданина, но все обошлось, знакомую фигуру даже из такого ракурса, почти с птичьего полета, она узнала сразу. Было около трех часов дня. Оля улыбнулась, даже время она почти угадала.

Директор первый день сегодня как вышел после длительного больничного и отпуска на работу где он не был почти четыре месяца. Завуч передала ему все дела, но времени разобрать бумаги не было, практически весь день пришлось бегать по школе, осматривая, что уже готово к новому учебному году, и подгонять мастеров заканчивающих последние дела. Директор думал о том, что эту кобру, завуча, нужно выжить, уж больно хорошо у нее получилось его замещать, за целый день он не нашел к чему придраться. Но ничего, когда он доберется до бумаг, там-то он наверняка найдет к чему прицепиться. Бумаг, к которым нельзя придраться, на свете очень мало. Эту истину он усвоил хорошо. Подойдя к подъезду, директор испуганно оглянулся, не идет ли кто следом. Он не знал, что это называют фобией, ему было просто страшно входить в подъезд. Подымаясь по лестнице, он обрадовался, услышав стук каблучков, раздававшийся сверху лестницы. В этот момент он не думал о том, как часто соседи сверху своим шумом и топаньем нарушают его покой. Он был рад, что в подъезде есть кто-то из соседей. Молодая женщина с большой грудью идущая ему навстречу была незнакома, но приветливо улыбалась и издали поздоровалась.

– Здравствуйте Николай Васильевич!

– Здравствуйте, – удивленно ответил директор, пытаясь вспомнить, знает ли он эту женщину, после травмы он уже не был уверен в своей памяти.

Его не удивило что она, улыбаясь, движется прямо на него, лишь когда от движения ноги взметнулась широкая юбка ее платья, у него успела мелькнуть паническая мысль, "Что она делает?". Удар ногой в горло сломал кадык и бросил его вниз, головой на ступеньки.

Выйдя из подъезда, Оля подумала, что бедная жена сильно расстроится. Любовь зла, полюбишь и козла, надо будет ей как-то помочь, она ведь ни в чем не виновата, грустно подумала она. Сев в трамвай Оля, проехав несколько остановок, зашла в подъезд и выйдя из него пятнадцатилетней девушкой пошла домой. У себя в подъезде она достала из под карниза окна спрятанный ключ и выйдя на улицу случайно уронила его в ливневую канализацию.

– Из-за глупой головы, ногам работа, – подумала Оля.

Затем пошла в парк и села на скамейку читать книжку. Обычно к ней на лавочку никто не садился, но сегодня почти сразу подсели двое парней и начали разговор. Может быть сегодня, Оля, в отличии от других дней, бросала из-за книги заинтересованные взгляды на парней, может быть другие невербальные сигналы привлекли к ней внимание, но так или иначе вскоре она уже весело болтала с Сережей и Александром, который не любил, когда его называют Сашей. У Александра в коммунальной квартире оказался телефон, номер которого Оля записала себе в тетрадку. А вдруг пригодится.

Как обидно, что Толика сегодня не выпустили из училища, думала она, теперь придется тратить время на этого Александра. Оля очень дорожила своим временем, ей постоянно казалось, что она чего-то не сделала, а могла бы уже сделать. Попрощавшись с парнями и пообещав позвонить, она направилась в библиотеку. А ведь придется звонить хотя бы раз в неделю, чтоб он про меня не забыл, подумала она.

С некоторых пор Оля начала вести дневник. У серьезной девушки, будущего советского ученого и молодого строителя коммунизма обязан быть дневник, где она отмечает, что сделано за день. Дневник у нее получался скучным, в нем преобладали записи типа "Сидела в библиотеке, изучала учебник по матанализу за первый курс". Напротив сегодняшнего числа она в конце своего рабочего дня непривычно долго писала, "Записалась в ЦБ. Сидела в парке, читала механику за первый курс. Познакомилась с Сережей и Александром. Они такие смешные – уже на втором курсе, но вместо того чтоб целый день заниматься учебой, только к девушкам в парке пристают. Александр оставил свой телефон: 32639. Не знаю, буду ли ему звонить…"

Собираясь домой, она, как обычно, взяла свежий номер газеты "Правда". На передней полосе была большая статья о шахтере Стаханове который в ночь с 26 на 27 августа, за смену нарубил сто две тонны угля. Взволнованная Оля присела на стул, у нее закружилась голова. Она точно помнила, это должно было произойти с 30 на 31 августа, в последний день лета. Окружающая ее действительность вдруг стала казаться ей сном, и она отчаянно попыталась проснуться. Но ничего не вышло.

– Товарищ Сталин, звонит товарищ Артузов, с аэропорта, он прилетел из Сталино, спрашивает, когда вы сможете его принять.

– Соедините меня с ним.

– Слушаю вас, товарищ Артузов.

– Товарищ Сталин я разговаривал со Стахановым и товарищами с шахты. Я думаю, вам будет интересно то, что мне удалось узнать. Пока меня не было, появилась интересная информация по делу военных.

– Хорошо, приходите после восьми.

Сталин выглядел усталым, но довольным.

– Подтвердилась информация Ольги по урану. Мне сегодня звонили из Алма-Аты. По нефти узнаем еще не скоро. Оборудование для бурения будут завозить зимой, по морозу, и частично монтировать. В следующем году начнут бурить. По алмазам тоже информация не раньше весны будет. Зимовать там будут, на месте, в Якутии, а со следующего сезона начнут искать. Докладывайте, что у вас нового.

– Пришло сообщение от агента "Венера" подтверждающее неофициальные контакты ряда наших военачальников, в том числе Тухачевского с генштабом Германии. Такие материалы существуют, и он может их купить через свои каналы. Но цену назвал очень высокую, порядка двести тысяч наших рублей в германской валюте. Я думаю, если поторговаться можно цену сбить вдвое.

– Не надо мелочиться в этом деле, товарищ Артузов, переводите деньги, и пусть немедленно передает фотокопии самым надежным каналом доставки.

– Это по морю, через Амстердам, товарищ Сталин. Займет до двух месяцев.

– Это не страшно. Мы должны исключить любую вероятность попадания этих материалов в чужие руки. Что вы хотели рассказать по Стаханову?

– Прочитав двадцать восьмого числа статью, я сразу послал двоих доверенных сотрудников под видом корреспондентов одной малоизвестной отраслевой газеты на шахту с заданием собрать максимум информации о том, какая подготовительная работа предшествовала установлению рекорда, кто был задействован и каким образом. Сообщенная ими информация настолько противоречила любым моим представлениям, что я посчитал необходимым лично ее проверить. В результате всесторонней проверки могу уверенно утверждать, что впервые мысль о такой организации труда на шахте, которая помогла ему установить рекорд, посетила товарища Стаханова в конце июня этого года. До того никто, ни в семье, ни среди его сослуживцев не слышали ни слова от него о реорганизации труда шахтеров с целью повышения производительности труда. Я совершенно определенно могу утверждать, хотя это звучит невероятно, что в начале мая только Ольга знала о том, что Стаханов станет известен. Для самого Стаханова это была бы новость.

– Как вы это объясняете?

– Единственное рациональное объяснение, которое мне пришло в голову – это гипноз. Выбрав по каким-то признакам товарища Стаханова, с целью убедить нас в правильности своих прогнозов и продемонстрировать свои возможности, Ольга, в июне, под гипнозом, дает ему установку на изменение методов работы, что приводит к установлению им рекорда производительности труда и подтверждению ее прогноза. Можно было бы попробовать под гипнозом восстановить память и узнать, как было дело, но как человек по долгу службы имевший дело с этим методом, я бы не рекомендовал этого делать. В лучшем случае мы получим лишь подтверждение данной теории, если результатов не будет, это всегда можно будет объяснить поставленными в сознании блоками, не дающими ему возможность вспомнить данный эпизод. А бесследно для психики такие процедуры никогда не проходят. Что касается мотивов, зачем Ольге устраивать весь этот спектакль, тут уже моей фантазии не хватает. Объективно говоря, все ее действия приносят пользу, но какой смысл в этой всей таинственности, понять трудно. Еще одно хотел вам сказать. Я проверил все указанные Ольгой места, где предполагаются месторождения полезных ископаемых. По утверждениям местных товарищей, в эти места никогда не ходили экспедиции, как русские, так и иностранные. Тут мне тоже сложно найти объяснения. Хотя есть одна гипотеза, способная объяснить без гипноза все имеющиеся факты, включая и все мелочи, на которые мы, пока, не обращаем внимания, но она, как бы это сказать, не совсем рациональна.

– Поясните свою мысль, товарищ Артузов.

– Понимаете, товарищ Сталин, каждый новый факт заставляет нас что-то менять. После первого письма казалось, что с нами работает иностранная разведка, все факты касались международных событий и некоторые общие рекомендации касающиеся РККА. Второе письмо было посвящено деталям, которые знают только разработчики бронебойных боеприпасов, не считая всего остального. Его мог написать только человек глубоко знающий эти области, но никак не разведка. Следовательно, предполагая разведку, мы приходим к выводу, что она пользовалась услугами экспертов из области вооружений. Кстати, проверка показала, такие бронебойные снаряды никому пока не известны. Мы будем первыми, кто их будет иметь на вооружении. Третье письмо заставляет нас выдумывать иностранные экспедиции, которые обнаружили полезные ископаемые и десятилетиями хранили это в тайне. Не говоря о том, что в этом письме она угадывает и неплохо комментирует будущие события. И, наконец, случай со Стахановым заставляет нас привлекать к объяснению гипноз. Но все это требует вовлечение в эту деятельность большого количества людей и экспертов. Мы долго выстраивали нашу внешнюю разведку, и я ответственно заявляю, у нас хорошая разведка, операция такого масштаба не осталась бы незамеченной. Информацию от наших агентов, которая позволила бы нам связать ту или иную страну с письмами Ольги мы бы наверняка получили. Таким образом, исключив внешние источники, я вижу только одну возможность. Если предположить что Ольга провидица, все становится на свои места. И письма написанные левой рукой на ученических листках, и отсутствие каких-либо следов за рубежом, и бескорыстное желание помочь, Стаханов, кадровые перемещения, мой расстрел, смелые прогнозы на годы вперед, все выстраивается в непротиворечивую цепочку, звенья которой дополняют друг друга. Хочу сказать, что в этой области есть множество шарлатанов, но встречаются и в наше время выдающиеся примеры. Наши агенты из САСШ и их газеты публикуют много материалов о местном ясновидце, который по фотографии определяет болезнь и выписывает рецепты. Он спас уже тысячи больных, от которых отказались врачи. Я лично считаю, что ясновидение не противоречит теории диалектического материализма Маркса и Ленина. У человеческого мозга еще много тайн. Фактически они не предсказывают будущее, а дают наиболее вероятный прогноз, по крайней мере, из писем Ольги это очевидно и она их пишет, чтобы этот прогноз изменить.

– Очень смелое утверждение, товарищ Артузов. Люди всегда от бессилия начинают искать ведьм и сжигать их на кострах. Хотя, читая прошлое письмо, у меня самого несколько раз мелькала подобная мысль. Значит, вы считаете, нам пишет ведьма?

– В некотором смысле да, товарищ Сталин, ее можно назвать ведьмой.

– А вы встречались в своей жизни с ведьмами, товарищ Артузов? – В глазах Сталина мелькали искры иронии.

– Нет, товарищ Сталин, думаю, что нет.

– Тебе очень повезло, Артур, а вот мне приходилось встречаться. Поэтому мой тебе совет, оставь пока ясновидцев в покое. Ищи реальных персонажей. Мне все равно, ведьма это, или чей-то агент, найди эту Ольгу, которая решила поиграть с нами в кошки-мышки.

– Это будет очень трудно, товарищ Сталин, объект крайне осторожен и ему ничего от нас не надо.

– Я уверен, Артур, у тебя получится. Но не сейчас, Ольга, не главное. Главное – достань доказательства из германского генштаба. Ни о чем другом пока не думай, разве что про японцев не забывай.

– Из Японии жду сообщения на этой неделе.

– Как только будут новости, сразу докладывай. Иди, я тебя больше не задерживаю.

Возвращаясь от Сталина Артузов подумал, как все странно в политике и как хорошо, что он ней не занимается. Еще в 1930 году было доказано, что Тухачевский троцкист и недоволен политикой Сталина. Но вождь тогда лично за него вступился и вывел из-под огня. С тех пор поступало немало сигналов и от агента "Сюрприз" и от агента Илинича о связях Тухачевского с Германским генштабом. Он информировал и Менжинского и Ягоду, но ему всегда велели искать возможную провокацию и двойную игру. И теперь вопрос, как об этом доложить Сталину. Ладно, главное достать фотокопии, а там победителей не судят. Что касается Ольги, то мне велели искать реальных персонажей, будем искать. Никто мне лично не запрещал разрабатывать версию ясновидящей.

Артур слегка преувеличил трудности, на самом деле он уже тогда, в Донецке, когда понял, кого следует искать, знал, что практически поймал Ольгу. Молодая девушка от шестнадцати до восемнадцати лет, судя по письмам, незаурядного ума вдобавок к другим своим способностям. Да, Москва большой город, но мест где можно встретить таких девушек очень мало. Сообщать кому-либо про это, он не собирался. Во-первых, пока она на свободе и идет игра, он нужен, а во-вторых, Артузов, остыв, тоже понял – это могло случиться, то, как описала его судьбу Ольга. А когда понял, что она ясновидящая, даже слегка испугался. Эта возможная судьба ему очень не понравилась, и не было уверенности, что она уже прошла мимо. И выходит, за ним должок, а такие долги нужно отдавать. Найти эту девушку он собирался для того, чтобы иметь козырь в запасе и научить ее не делать глупостей, больше не писать того, что явно указывает на ее таланты. В такие смутные времена это лишним не будет. Для поисков ему необходимо прикрытие, ведь придется использовать сотрудников. Кое-что Артур уже придумал. Для работы в разведке нужно срочно привлечь несколько молодых, талантливых девушек мечтающих о лаврах Мата Хари. Артузов был уверен, вместе с ними он найдет еще одну девушку, которую было много резонов оставить на свободе. Основной из них заключался в том, что такого внимания к ее информации, после того как ее поймают, никто уделять не будет. Пропадет тайна, пропадет интерес.