7
Хуже нет, чем ждать и догонять!
Вот, стало быть, сижу я, жду революции и пытаюсь догнать: что делать-то? Горячее питье способствовало более активной работе мозга, особенно если это крепко и хорошо заваренный настоящий листовой чай.
А в кого я, собственно, собрался стрелять? Пулемет приготовил, солдат расставил…
Ладно, предположим, если пойдет гопота с Тишинки и из трущоб у Нобелевских складов. Дезертиры, цыгане и прочие… Громить будут, грабить…
В этом случае все просто и понятно…
А если пойдут с крестами да хоругвями, как в нашем 1905 году?
Что тогда? Ведь лично я классовым шовинизмом не страдаю и простых людей за быдло не держу, пока они не докажут обратного.
А гусары да пулеметчики — моя застава — будут ли стрелять?
Тогда на Дворцовой площади, в первую русскую революцию, гвардейская пехота открыла огонь без раздумий. В этом мире ничего подобного не было, но общее падение доверия к власти, связанное с войной, никуда не делось. Да и можно ли считать расстрел мирной демонстрации признаком высокого боевого духа?
Существует еще один вариант развития событий: если нас атакуют организованные и вооруженные рабочие дружины. Стачки и забастовки в последнее время проходят как по нотам, и наличие боевых отрядов не исключено.
Тогда мы долго не продержимся: могут дворами обойти…
Так что же?
Бить или не бить — вот в чем вопрос!
Первые выстрелы прозвучали со стороны Пресни в пять минут шестого утра. Сначала это были отдельные редкие хлопки, далеко разносившиеся в предрассветной тишине. Через некоторое время разгорелась интенсивная перестрелка, затем все стихло — и после небольшой передышки началось заново…
Беспорядочный перестук винтовочных выстрелов накатывал волнами, пока наконец в него не вплелись звуки пулеметной стрельбы и гулкие и раскатистые выстрелы пушек.
В голове промелькнула мысль, что как-то все слишком быстро дошло до артиллерии.
Не к добру это…
К семи часам бессистемная стрельба доносилась сразу с нескольких сторон, а впереди за 3-й Пресненской частью занималось оранжевое зарево большого пожара…
— Склады товарные подожгли… — сиплым голосом проговорил Иван Силантьевич и перекрестился. — Пошла потеха!
Со стороны Александровского вокзала длинными очередями замолотил «максим». Судя по темпу стрельбы — мишеней там было много, и боеприпасов не экономили.
Перестрелка постепенно приближалась…
Резко и неожиданно подал голос пулемет в районе Кудринской площади — коротко и зло, а потом залился длинной очередью на половину ленты.
— Приготовиться! — махнул я рукой Бахтину и взял «винчестер» на изготовку.
Однако в узком, скудно освещенном ущелье Владимиро-Долгоруковской улицы никакого движения пока не наблюдалось.
Тем временем бой слева от нас разгорался все сильнее — пулемет тарахтел непрерывно.
А потом — раз, и вновь наступило затишье, прерываемое редкими винтовочными выстрелами.
Что там происходит — неизвестно. Да и спросить не у кого: не будешь же названивать в штаб гарнизона, а то и округа, дабы ознакомиться с оперативной обстановкой.
Редкая перестрелка постепенно перемещалась в район Тишинки — это означало, что попытки прорваться с Пресни напрямую пока прекратились.
Вопрос был в том — надолго ли? Меня откровенно угнетала неопределенность нашего положения. Застава — обоюдная ловушка. С одной стороны, мы блокируем вероятное направление прорыва и контролируем выходы на Садовое кольцо, с другой — инициатива принадлежит противнику.
А что от этого самого противника можно ожидать?
Да чего угодно!
Опять вспыхнула ожесточенная перестрелка в районе вокзала — затарахтел пулемет, грохнуло несколько гранатных разрывов.
Мимо нас по Большой Садовой в сторону Кудринской, нахлестывая коня, пронесся извозчик в роскошных кованых санках. Сидевший на ковровом диванчике офицер прокричал нам что-то на ходу, но смысл сказанного им утонул в звуках беспорядочной стрельбы.
Сейчас я начну ругаться! Матом!
Потому что ни хрена не понимаю, хотя очень хочется!
Время тянулось бесконечно…
Стрельба опять стала смещаться от вокзала в сторону Пресни. Пулемет смолк, но только для того, чтобы передать эстафету своему собрату на Кудринской площади.
Правда, ненадолго — в этот раз все обошлось несколькими короткими очередями.
И вновь затишье…
То есть, конечно, затишье-то весьма условное: в других районах города перестрелка не утихала. Стреляли в Сокольниках и в районе Мещанской, и дальше на восток со стороны Яузы, и на юге — в Замоскворечье. С севера до сих пор раздавались редкие орудийные выстрелы, приглушенные большим расстоянием.
Странно, что на нас пока никто не вышел. Теперь мне абсолютно понятно, что основными направлениями выдвижения восставших были Александровский вокзал и выход с Пресни через Кудринскую площадь.
Хотя возможно, что пройти пытались и через Горбатый мост и Большой Девятинский переулок — на звук определиться сложно.
Каким будет следующий ход?
Скорее всего, пойдут через Тишинку и по Владимиро-Долгоруковской прямо на нас, потому что все остальные выходы им перекрыли. А вот как и когда бунтующие сюда доберутся — это уже другой вопрос. На Тишинской площади есть полицейский участок, так что сначала воевать будут с ними, а уж потом и за нас возьмутся…
Порассуждав сам с собой на военно-тактические темы, я немного успокоился. Так что когда перестрелка возобновилась, а затем и переросла в полноценный бой как раз на том направлении, волнение прошло абсолютно. Определенность — это большое подспорье в любом деле.
Теперь я был полностью сосредоточен и готов защищать пусть и не «царский режим», а общественный порядок и свою семью!
Боевые действия на Тишинке тем временем продолжались — трещали винтовки, короткими очередями тарахтел неопознанный мною по звуку пулемет. Потом грохнул взрыв, и пулемет замолчал…
Черт! Это плохо… Это очень плохо!
Перестрелка не унималась, но следом за первым взрывом последовал второй, и бой стал стихать, разбившись на отдельные выстрелы, а на фоне зарева горящих товарных складов появилось зарево нового пожара.
Если я не ошибаюсь, то это — полицейский участок 2-й Пресненской части…
