8 Скользящий узел

— Сомневаюсь, что справлюсь с этой работой, — сказал Куойл, проглотивший три пива и съевший пакет несвежего попкорна в Якорной Лапе в раздумьях о том, не совершает ли он ошибку, как пассажир, садящийся на самолет, который быстро взлетает, но потом падает на взлетную полосу.

Тетушка посмотрела на него. Она сидела на круглой софе и вязала какое-то облако из ангоры со скоростью машины. Уоррен затихла возле ее ног, двигались лишь ее обрамленные алым кантом глаза. Банни со следами от слез на лице сидела на стуле с оторванной подушкой. Стул стоял так, что она сидела лицом в угол комнаты. Саншайн подбежала к Куойлу с воплем: «Папа, она меня укусила! Банни укусила меня за ногу!» И она показала ему два полукруглых следа от зубов на своем бедре.

— Она первая начала! — закричала Банни, хмурясь, как Бетховен.

— Ты мерзкая вонючая кусака! — рявкнула во всю глотку Саншайн.

— Ради всего святого, замолчите! — сказала тетушка. — Племянник, мы должны что-то с этим делать. Детям необходимо куда-нибудь выходить. В доме, при определенном навыке укрощения диких животных, мы могли бы их занять прополкой картошки, уборкой, мытьем посуды и окон, вместо того чтобы они царапали и кусали друг друга. А сейчас они сидят здесь взаперти. И Уоррен полумертва от недостатка движения.

— Знаешь что, папа? — сказала Саншайн. — Уоррен вырвало под твоей кроватью.

— Она сама не своя, это ясно, — пробормотала тетушка. — Так что ты сказал о своей работе? — Голос ее дрожал.

— Я сказал, что сомневаюсь, что справлюсь с ней. Эта газета ни на что не похожа. Редактор не в себе. Джек Баггит. Я еще не знаю ни района, ни людей, а он уже хочет, чтобы я писал об автомобильных авариях. Я вообще не могу писать об автомобильных авариях. Ты знаешь почему. Я все время думаю о том, что случилось. Автомобильные аварии. Корабли. И я сомневаюсь, что мы сможем переехать в старый дом. На той дороге «универсал» не проживет дольше недели. Как я буду ездить на работу? Наверное, мы могли бы купить джип с мощной подвеской, но все равно на дорогу уйдет не один час. Давай просто снимем что-нибудь здесь, в Якорной Лапе?

Тетушка яростно стучала спицами. Шерстяная нить мелькала между ее пальцами.

— Разумеется, ты справишься с работой. Мы порой переживаем ужасные события, и если мы не можем их обойти или забыть, нам приходится принять свои воспоминания. Чем быстрее ты преодолеешь это, чем скорее скажешь: «Да, это случилось, и я ничего не могу с этим поделать», тем раньше начнешь жить своей собственной жизнью. Тебе надо растить детей, поэтому ты должен это преодолеть. Когда мы понимаем, что у нас нет выбора, то как-то справляемся, даже с самыми тяжелыми испытаниями.

«Конечно. Преодолеть», — подумал Куойл. Дешевая философия. Она же не знает, что ему пришлось пережить. И что он переживает сейчас.

— Так вот, я провела целую неделю в поисках, таская детей за собой по Якорной Лапе в такси Тома Рокса. Я искала жилье: дом, квартиру, пару комнат. Я должна начинать работать. Я уже говорила об этом, каждый день. Но твой ум занят чем-то другим. — Она сидела и думала, сколько еще он будет убиваться по этой женщине. — Мы должны здесь закрепиться и начинать налаживать свою жизнь.

— Ты права, тетушка. И мне очень жаль, что тебе пришлось самой заниматься поисками. — Он уже был здесь, и у него не было пути назад.

— В общем, я ничего не нашла. Есть маленькая темная комнатка у миссис Спек. Правительство велело ей поменять белье и повесить вывеску о включении завтрака в обслуживание. Там хуже, чем в этой дыре, но дешевле. Но там только одна комната на одного человека. Похоже, в Якорной Лапе плохо с жильем. В этом месте начался настоящий бум. — Ее фразы звучали все быстрее, будто пытаясь угнаться за постукиванием спиц.

— И, как я уже говорила, нам нужна лодка. Бухту можно переплыть за полчаса. Глупо тратить деньги на аренду жилья, когда у нас есть старинный семейный дом, который всего лишь нужно починить. Я разговаривала сегодня с плотником. Деннис Баггит, живет в Якорной Лапе. Ему сейчас особенно нечем заняться. Говорит, что может начать работу в любое время. Его жена завтра присмотрит за девочками, а я поеду показывать Деннису дом. Подсчитаем, сколько все будет стоить, посмотрим, что нужно в первую очередь. Его жена, Бити, подумывает о том, чтобы открыть детский сад на дому. Это самые лучшие новости с того дня, как мы сюда приехали. Эти две особы, — она кивнула в сторону девочек, — могут стать ее первыми и лучшими клиентками.

Банни пнула стену и захныкала.

Куойл расслышал одно лишь слово: «лодка».

— Тетушка, я ничего не знаю о лодках. Они дорогие. Они неудобные. Они опасны. Нам понадобится причал или что-нибудь в этом роде. Я не хочу лодку.

— Точнее сказать, ты ее боишься. Это не страшно. Если ты готов жить здесь, платя по сто с лишним долларов за ночь. Это, кстати, равносильно двум дням работы плотника. — У нее горели глаза.

Куойл стал нажимать кнопки на телевизоре, забыв о том, что тот не работает.

— Папа, он не включается, — всхлипывала Саншайн.

— Ненавижу это место, — сказала Банни, пиная стену поношенными ботинками. — Я хочу плавать на лодке. Я хочу починить тот зеленый дом, где ролилась тетушка и жить в собственной комнате. Я обещаю, что буду подметать пол, только давай поедем туда, папочка. Я все буду делать.

— Давайте пойдем на ужин, — пробормотал Куойл. — Мне сейчас не до этого.

— Столовая сегодня закрыта. Там проходит ужин для чемпионов по керлингу. Они приготовили похлебку из морепродуктов, но нам нужно будет сходить за ней, и есть тут, в комнате.

— Я хочу мяса, — сказала Банни. — Я хочу мясную похлебку.

— Вот незадача, — жестко сказала тетушка. — Его нет в меню. — Про себя же она добавила: «Ешь рыбу или умри».

Терт Кард в красной рубашке и белом галстуке разговаривал по телефону. Билли Притти был на другой линии. Билли смеялся, давясь темными речениями, которых Куойл не понимал. Казалось, он говорил на другом языке. Барабанил дождь, рисуя пунктиры на воде. В углу завывала газовая горелка.

Куойл посмотрел на Натбима.

— Человек по имени Деннис Баггит имеет какое-нибудь отношение к Джеку? Плотник? Тетушка договорилась с ним, чтобы он начал ремонт в нашем старом доме. Нам с ним надо что-то делать. Мы не можем больше жить в этом проклятом мотеле. Дорога до мыса отвратительная, а в Якорной Лапе нет жилья внаем. Я не знаю, что нам делать. Я скорее вернусь обратно в Штаты, чем куплю лодку.

Натбим приоткрыл рот и поднял вверх обе руки в жесте притворного ужаса.

— Тебе не нравятся лодки? Знаешь, они бывают иногда даже забавны. И очень практичны для мест, в которых одно сплошное побережье и очень мало дорог. Я именно так тут и оказался. Из-за моей лодки. «Ворогов». Я так ее назвал, потому что она норовиста, самую малость. — Такая была у Натбима манера говорить. Он толкал театрализованные речи, как агитатор перед выборами. Сначала они казались важными, но на следующее утро забывались, и оратору приходится ехать в другое место.

Блокнот Куойла опирался на чайную кружку. В пишущей машинке стояла незаконченная статья о столкновении грузовиков. У всех остальных в офисе были компьютеры.

— Ты получишь компьютер, когда я тебе его дам, — сказал Джек Баггит. Но без злости.

— Деннис — младший сын Джека, — сказал Терт Кард, который все слышал. Он наклонился к ним так, что до них донеслось его зловонное дыхание. — Он не слишком ладит со своим отцом. Раньше старик буквально дрожал над ним, особенно после гибели бедного Джейсона, но теперь все иначе. Никогда не знаешь: Джек может обидеться, если узнает, что Деннис на тебя работает. Хотя, с другой стороны, может и не обидеться. — Раздался телефонный звонок, похожий на игрушечный свисток.

— А вот и он, — сказал Кард, который всегда знал, кто звонит, и поднял трубку.

— «Болтушка»! Ага, ладно. Понял, капитан. — Повесил трубку, взлохматил волосы и посмотрел на рябую поверхность моря. Засмеялся. — Билли! Ну что тут скажешь! Он сидит дома с больными ушами. Говорит, что мы увидим его только завтра или послезавтра.

— А я думал, что на этот раз будет сломанное ребро, — сказал Натбим. — Уши это хорошо. Ушей у нас еще не было.

Снова зазвонил телефон.

— «Болтушка»! Ага, ладно, ладно. Какой у тебя номер? Погоди. Натбим, горит станция Маркуса Ирвинга, в бухте Четырех Рук. Возьмешься?

— А почему ты не хочешь лодку, Куойл? — прокричал Билли из своего угла. На его столе стояли две корзины для грязного белья. Одна из прессованного пластика, другая — из лозы.

Куойл сделал вид, что не расслышал, но не смог ничего сделать с Натбимом, сидевшим за соседним столом, который отодвинул в сторону свое радио и с восторгом посмотрел на Куойла. Его лицо сморщилось, пальцы начали выбивать ритм. Так проявлялись последствия его пребывания в Бахии. Он был очарован всякими afoxes и blocoafros , музыкой барабанов и металлических конусов, блестящих музыкальных тарелочек, которые надевались на пальцы. На Натбима действовала луна. В нем было что-то от оборотня. В полнолуние он фонтанировал, разговаривал до тех пор, пока у него не пересыхало во рту, активно давал себе физическую нагрузку в форме танцев и драк в клубе «Звездный свет», потом медленно погружался в раздумья.

До Бахии Натбим околачивался возле Ресифи, работая на бывшего сотрудника «Лондон Таймс», издававшего газету на четырех страницах на странной смеси из четырех языков, а теперь занимавшегося контрабандой рома.

— Именно там я заразился идеей о покупке лодки, — сказал Натбим, выбирая финик из пакета на столе. — Наверное, я запал на тихую жизнь на побережье, чтобы каждый день видеть лодки и воду. Смотреть на жангада — замечательные маленькие рыбацкие лодочки: это простая платформа из дюжины тонюсеньких бревнышек, что-то вроде спасательного плотика. Бревна там скреплены деревянными шпонками и стянуты лыком. Ее подгоняет ветер, а рыбак управляет ею с помощью весла. Все когда-то делалось с помощью шпонок и лыка, было гибким и податливым. Так и было до того, как в мире воцарилась грубая сила гвоздей и шурупов. Это тебе ни о чем не говорит? Вот смотришь на нее, и издалека кажется, что рыбаки стоят на воде. На самом деле так оно и есть. Вода захлестывает платформу и их ноги. — Он вскочил и заходил из стороны в сторону, поднимая подбородок к потолку.

Билли решил вступить в разговор:

— Так в старину делались коматик, салазки. В них не было ни единого гвоздя. Все держалось на нитях из сухожилий и сыромятной кожи.

Натбим проигнорировал это высказывание.

— Мне нравилось, как выглядели лодки, но я не стал ничего предпринимать. После размолвки с непорядочным бывшим работником «Таймс», который только и занимался тем, что валялся на своем водяном матрасе да пил черный ром, я вылетел в Хьюстон, штат Техас. Только не спрашивай, почему именно туда. Там я купил туристический велосипед. С педалями, а не мотоцикл. И на нем поехал в Лос-Анджелес. Эта была самая жуткая поездка в мире. Эпсли Черри-Гаррард со Скоттом на своем полюсе отдыхают. Мне пришлось пережить песчаные бури, ужасающую, смертельную жару, жажду, ледяные ветры, преследования грузовиков-убийц, поломки, сильнейший северный ветер, проливные ливни и потопы, нападение волков и весельчаков на одномоторных самолетиках, пытающихся сбросить на меня мешок с мукой. И единственной силой, помогавшей мне двигаться вперед, была мысль о маленькой лодке, тихой, спокойной лодочке, скользящей по прохладной воде. Она запала мне в сердце и становилась все сильнее. Я поклялся, что если мне удастся слезть с этого чертового велосипедного сиденья, которое к тому времени приросло к моей заднице, то поеду к морю и останусь там.

Снова зазвонил телефон.

— «Болтушка»! Ага. Ага, Джек, он здесь. Нет, Натбим только что уехал на пожар. Станция Маркуса Ирвинга. Бухта Четырех Рук. Не знаю. Мне просто дали номер. Куойл, это Джек. Тебя.

— Что ты пишешь на этой неделе? — Слова-пули вылетали из трубки прямо в его ухо.

— Э… Авария с грузовиком. Только что закончил.

— Что за авария?

— Слетел прицеп на повороте, по дороге на Пустошь, и перевернулся. Был гружен новыми снегоходами на полозьях. Половина груза упала в воду, и все лодочники в порту помогали вытаскивать его кошками. Водитель выпрыгнул. Жертв нет.

— Не забудь о корабельных историях. — Он отсоединился.

— НАТБИМ! Шел бы ты уже на пожар, пока он не погас, а то не сможешь сделать хороших снимков с пляшущими языками пламени. — Грубоватый сарказм.

— Почему бы тебе не купить славную маленькую родни? — спросил Билли Притти. — Сейчас самое время ее присмотреть. Можешь ловить на крючок бельдюгу по выходным, а туристы будут тебя фотографировать. Ты будешь хорошо смотреться в лодке.

Но Натбим еще не был готов уходить.

— Так вот, Куойл, вернулся я обратно в Лондон. Снова голодал. У меня осталась только коллекция магнитофонных записей. Но я понимал, что мне необходима лодка. Я был в отчаянии. Тебе может показаться, что необходимым условием для приобретения лодки должно быть наличие воды. Так нет, для лодки нужны деньги. А вода совершенно не обязательна. Поэтому ты и видел так много лодок, стоящих на задних дворах. У меня не было денег, и ситуация была безнадежной. Я целый год читал книги о море и лодках. Я стал околачиваться возле лодочных мастерских. Там было одно место, где двое молодых парней строили гребную шлюпку. Они очень много занимались планированием, а я всегда считал, что планирование — занятие очень веселое, и до меня дошло! Вот просто так! Я должен сам построить свою лодку. И переплыть на ней Атлантику.

— НАТБИМ! — проревел Кард.

— А ты лучше скажи, как пишется слово «птеродактиль», — огрызнулся Натбим, на ходу набрасывая свою куртку и надевая шотландский берет. Хлопнула дверь.

— Боже, он все-таки забыл фотоаппарат. Куойл, Джек хотел, чтобы я напомнил тебе о корабельных историях. Сходи к начальнику порта и перепиши список судов. Тебе нужно получить название, дату, страну, где судно было построено. По телефону он не будет тебе этого диктовать. Тебе придется съездить туда лично.

— Я собирался сделать это сегодня после обеда, — сказал Куойл. — Но могу поехать и сейчас. Где находится его контора?

— Рядом со складом морских припасов Пабби, на общественной пристани. Наверху.

Куойл встал и оделся. Во всяком случае, это была не автомобильная авария с битым стеклом, разливающимися жидкостями и врачами «скорой помощи», копошащимися в покореженных ртах жертв.