Глава 14

– Все топаем и топаем… Что за страна, что за народ?! Дороги сделали отличные, а колесо и повозку придумать не смогли! – посетовал Синица.

– А кто твою повозку тащить будет, а? Лошадей-то здесь нет! Не считая наших в Новоросске и которых испанцы с собой привезут, – ответил Уваров. – А лама слабовата. Больше сорока кэгэ не нагрузишь. Да и для телег с колесами нужны дороги поровнее, а не такие подъемы и спуски со ступенями!

Мощенная камнем дорога действительно была удобной. Конечно, относительно требований этого мира. Не зря ведь ее прозвали Капак-нан, что в переводе с кечуа означало – Великая дорога. Она начиналась в горах к северу от Кито и простиралась на юг через Куско, по плато у озера Титикака, вилась, проходя через высокогорные ущелья и горловины будущей Боливии, достигая своего завершения возле Тукумана, на территории также будущей Аргентины. Параллельно ей по побережью шла аналогичная магистраль, начинаясь от окаймленного пальмами залива Гуаякиль на севере и заканчиваясь у реки Мауле, к югу от будущей столицы Чили – Сантьяго. Обе главных артерии империи соединялись многочисленными второстепенными дорогами. Эта дорожная сеть объединяла все провинции империи, служила для быстрого сообщения и переброски армии. В зависимости от статуса, местности и грунта варьировалась ее ширина и покрытие. Там, где это было возможно, дороги прокладывались точно по прямой линии. Инженеры-инки, казалось, предпочитали преодолевать, а не обходить препятствия на своем пути. Так как эти дороги предназначались главным образом для пешеходов и осторожных, твердых на ноги лам, то практически здесь не было никаких ограничений, связанных с крутизнойостью того или иного уклона. Это затрудняло путешествие, особенно в горах, где для облегчения участи путников создавались чуть ли не «американские горки», головокружительные лестничные пролеты с вырубленными в горной породе ступеньками.

Несмотря на все опасности и риск, связанный с путешествием, инки старались сделать передвижение любого путника быстрым и приятным. На некоторых участках они даже высаживали фруктовые деревья, орошаемые с помощью сложной системы ирригации, чтобы путешественники могли насладиться свежими зрелыми плодами. На каждой дороге через четко определенные расстояния, равные дневному переходу, то есть примерно через каждые двадцать километров, размещались дорожные станции – тамбо со специальными загонами для лам и складами съестных припасов. Все расстояния отмечались каменными межевыми столбами. Местному ответственному лицу поручалось запасать провизию и кормить проходящих путников. По дорогам все передвигались пешком, а грузы переносили на спине или перевозили на ламах. Только Сапа Инка и высокие чиновники путешествовали в носилках. В империи существовала и государственная почта, еще одно замечательное нововведение инков. Почтовую службу несли часки – специально отобранные и прошедшие особую тренировку бегуны. На каждом участке дороги имелись посты, где всегда были наготове несколько бегунов. Одни отдыхали, а другие наблюдали за своим участком, не превышавшим трех-пяти километров. Сигналом об отправлении почты с соседнего поста служил столб дыма. Завидев очередного гонца, дежурный часки бегом пускался ему навстречу, на ходу выслушивал устное сообщение или брал кипу – узелковое письмо, – и бежал к следующему посту. Поскольку участки были короткими, государственные депеши в империи передавались с помощью этой остроумной эстафеты весьма быстро. Средняя скорость доставки составляла около трехсот километров в день.

– Все идем и идем… – не успокаивался Синица. – Только раз в настоящем бою-то и побывали, а прошли чуть ли не полмира!

– Война – фигня, главное – маневры! – Олег попытался подбодрить и немного отвлечь ординарца, уставшего монотонно маршировать по бесконечным каменным плитам. – Знаешь, кто сказал?

– Не-а. Расскажите, Олег Васильевич, – встрепенулся Назар.

– Эти слова народная молва приписывает великому русскому полководцу Александру Васильевичу Суворову. Поговорка связана с тем, что в его времена, то есть в восемнадцатом веке, генеральное сражение длилось максимум сутки, а вот подготовка к нему занимала недели, а то и месяцы. Это связано с маневрированием войсками на местности с целью занятия более выгодной позиции. Частыми маневрами также изматывали более сильного противника, растягивая его коммуникации и пути снабжения.

– А у нас какое сражение было? Не генеральное? Мы же с союзными инками разбили китонцев Атауальпы! Целую армию за раз на тот свет отправили!

– У нас – пока нет. По здешним меркам это так, средних размеров стычка. Хотя для нынешней Средневековой Европы двадцать тысяч – это большие потери, – улыбнулся в ответ Уваров. – Генеральное сражение – наиболее дешевый метод ведения кампании. При таком подходе даже проигравшая сторона несет меньшие потери, чем при войне на истощение. Длительная война требует отлаженного постоянного снабжения. Чем больше армия, тем сложнее снабжение, а небольшую армию легко разобьет противник. Правда, мелкие стычки всегда происходят вне зависимости от того, ведут стороны войну на сокрушение или на истощение. Сейчас на севере наш союзник Майта Юпанки с Синчи Пумой собирают армию, чтобы окончательно разбить Атауальпу. А снабжение у них не такое, как здесь. Там китонцы успели все склады и придорожные села уничтожить. Так что грамотный маневр – вот залог победы!

Проходя мимо приютившихся на горных склонах селений, по малопригодным для жизни районам, где между более-менее крупными населенными пунктами было порой от двадцати до ста километров, которые приходилось преодолевать по несколько дней, Уваров вспоминал события минувших месяцев и делал соответствующие выводы.

Огромное государство, скрепленное силой оружия завоевательных походов, буквально разваливалось на части. Недовольство местной элиты и поднимаемые ею бунты, начавшиеся еще в период правления Уайна Капака, опустошали провинции, приводили в расстройство налаженную ранее экономическую систему. Результатом нарастающей борьбы племен против владычества инков стал кризис общества, получивший окончательное завершение в междоусобице Уаскара и Атауальпы. Вся былая мощь и авторитет власти в лице Сапа Инки таяли на глазах. Все больше на дорогах встречались не обычные торговцы и мирные путники, а потоки беженцев, идущих с воюющего севера на пока спокойный юг. Кроме беженцев появилась еще одна угроза для мирных общин. Это были бродяги – дезертиры из воюющей армии. Они образовывали целые банды, которые, завидев легкую добычу, нападали на всех без разбора. Сначала они возникали на племенной основе, но, оторванные войной от родных мест, постепенно становились интернациональными. Местная администрация пыталась бороться с ними, развешивая бродяг гроздьями на деревьях вдоль дорог, но из-за войны сил на восстановление порядка не хватало.

Гражданская война всегда разрушительна и не знает жалости. Еще ранее, двигаясь на север по освобожденным от армии китонцев районам, Олег видел разоренные и полностью вырезанные селения мирных пуриков. Их вина заключалась только в том, что местные вожди поддержали Уаскара, а не Атауальпу. Как все это напоминало противостояние белых и красных в начале двадцатого века в России… Да и всю историю развития человечества в любом уголке прекрасной планеты Земля при борьбе за власть внутри одного государства. Паны бьются, а у холопов чубы трещат.

Кроме разрушительной войны была еще одна причина, по которой происходило угасание империи и вымирание ее населения. Хотя инкская аристократия и племенная верхушка следили за собой, не опускаясь до положения простого народа, но в отличие от уаминка и уанка другие племена, по землям которых довелось проходить, жили в ужасных условиях. Инки предъявляли высокие требования к личной гигиене, но различному положению человека в их иерархии могли соответствовать различные стандарты. Чистоплотность считалась непременной добродетелью и была в обычае у правящего класса, но, несмотря на то что она поощрялась и среди простолюдинов, те не особенно заботились о ней. Практически кругом была дикая антисанитария, которая способствовала заражению людей различными паразитами. Со слов сопровождавшего Олега офицера инкской армии, с некоторых племен даже нечего было взять. Чтобы заставить их как-то работать и следить за собой, приходилось взыскивать налог в виде вшей и другой живности, живущей на человеческом теле! Сколько здесь предстоит работы Баюлису и его ученикам! Необходимо научить аборигенов элементарным вещам: мыть руки перед едой и хотя бы раз в неделю посещать баню, построить подальше от кухни туалет и канализацию, а также отселить своих животных в отдельное помещение. Кроме того, необходимо сделать всем прививки от оспы, которую сюда занесут испанцы, и предотвратить другие подобные эпидемии, иначе через несколько лет некем будет управлять.

Боже мой, куда мы попали! И зачем нам это все надо?

Апатия и безразличие к своей жизни местных пуриков просто поражали. Они не стремились ее изменить, сделать хотя бы немного лучше. Простой народ ничему не мог научиться, ничего не мог предвидеть, ни о чем не мог мечтать. Он не мог углубиться в себя, не мог радоваться окружающему. Только работа и работа, от урожая до урожая, на благо правящей верхушки, чиновников и жречества. Кругом гнетущая монотонность и всеподавляющая печаль. Только Сапа Инка, его окружение и жрецы могли быть мыслительным центром всего этого огромного коллективного организма под названием империя инков. Простому пурику отводилась роль тупой рабочей единицы, не более. При этом он замыкался в себе и ему было безразлично, кто решает его судьбу. Рядовой член этого общества походил на затерянную в стаде ламу, подчиняющуюся приказам далекого и невидимого пастуха.

«А может, ну ее на фиг, эту империю? Оградимся заслонами, заставами и крепостями вокруг Новоросска, создадим супероружие для этого времени, а если полезут незваные гости – уничтожим всех под корень. И будем жить на своем хуторке припеваючи, как Коля когда-то мечтал». Рассуждая так, Олег прекрасно понимал, что долго в изоляции они не проживут. Не получится. Не сможет русская душа спокойно жить, когда соседу плохо. Обязательно пойдет спасать и помогать. Миссия, наверное, такая у нашего народа на этой планете. Во все времена!

Поначалу все складывалось так, как и задумывалось.

Дорога от Урак-канча до Уануко заняла четыре дня. На третий день их догнал гонец-часки, несший известие о нападении мохос и о приходе виракочей на помощь Майто-тампо. Манко Юпанки сгоряча хотел повернуть назад и наказать предателей, но Синчи Пуме и Олегу удалось его уговорить идти дальше в Уануко. Опасность миновала, город освобожден от коварных мохос, а его семья находится под надежной защитой уаминка и виракочей. Узнать подробности битвы за Урак-канча они не могли, так как часки был с ближайшего поста и ничего не знал, кроме пересказанного ему донесения. С ним же в Уануко отправили весть о своем приближении. Но, когда до провинциальной столицы оставался всего двухчасовой переход, новый часки передал приказ губернатора: остановиться. Только Манко Юпанки вместе с вождями и виракочами следуют в город. Воины же должны разбить лагерь и ждать дальнейших указаний. Олег сначала немного понервничал, но, переговорив с Манко и Синчи Пумой, одобрил такое решение отца-губернатора. Идет гражданская война, в городе не только сторонников, но и недругов хватает, среди которых могут затесаться и шпионы Атауальпы. А лишний раз показывать врагу свою силу – это выдать все планы.

Город Уануко располагался на довольно широком и плодородном горном плато. Это был важный административный центр империи; как говорили в двадцатом веке – ключевой стратегический пункт, поскольку он находился на перекрестке основных транспортных артерий. Уануко размещался на главной дороге империи, почти посередине между двумя столицами-соперницами: Кито и Куско. Кроме того, из него шли пути на побережье океана и в северо-восточные районы империи. Город имел четкую планировку с громадной центральной площадью, обрамленной важными государственными зданиями и службами. Здесь также имелся внушительный дворец Сапа Инки и храм, посвященный Инти-Солнцу. В центре города проживал губернатор со своим многочисленным семейством, а также важные жрецы и чиновники. Постепенно удаляясь от центра, селились служащие рангом поменьше, торговцы и ремесленники. На окраинах города обитали слуги и простые пурики, обрабатывающие окрестные поля и террасы. Уануко не был защищен крепостными стенами и другими укреплениями. Только сотни складов и постоялых дворов стояли рядами на окружавших его склонах. Местный гарнизон располагался не в городе, а в построенной на ближайшем высоком холме мощной крепости, в которой при необходимости все население города могло укрыться.

Со слов Манко, в Уануко постоянно проживало до пятнадцати тысяч человек. Но сейчас из-за войны здесь скопилось довольно большое количество беженцев с севера, которых необходимо кормить и оказывать им всестороннюю помощь. Они увеличили население административного центра чуть ли не в три раза. Вопреки ожиданиям Уварова, встретивший их офицер инкской армии сопроводил прибывших не в город, а в крепость, где их уже ждал губернатор. Майта Юпанки хотел лично увидеть и пообщаться с виракочами, появившимися на его землях.

Идя в крепость, Уваров не заметил скопления войск. Только множество палаток и шалашей с семействами простых беженцев. Те, кто был побогаче и выше статусом, расположились в городе. Но крепость оказалась полностью забита воинами. Правда, основная часть из них была не профессиональными солдатами, а вчерашними пуриками, обучение которых военному делу происходило прямо на площадях и улицах крепости. Вообще-то в инкскую армию набирали наиболее физически развитых мужчин в возрасте от двадцати пяти до пятидесяти лет, но сейчас из-за недостатка солдат в войске Уаскара оказались даже восемнадцатилетние юноши, никогда не державшие в руках оружие.

Пройдя через большую часть крепости и расступившиеся ряды воинов, с интересом наблюдавших за прибывшими, делегация поднялась в цитадель, грозно возвышавшуюся над нижним ярусом. Губернатор встретил их в небольшой комнате, куда они попали через вереницу узких коридоров. Майта Юпанки, облаченный в соответствующие его положению одежды, был точной копией своего сына, но только гораздо старше. Вернее, сын был копией отца. Только седые волосы и глубокие морщины отличали Майта от младшего Юпанки. На мужественном, с острыми чертами лице так же, как у сына, заметно выделялись скулы и орлиный нос. Темно-карие с молодым блеском глаза внимательно смотрели на гостей. Коротко, без особых эмоций ответив на приветствие и доклад сына, губернатор переключился на вождей и виракочей.

С собой Уваров взял только Назара Синицу, оставив Будаева и группу Юску среди других уаминка, настрого приказав им не светиться, поскольку те имели особую миссию. Теперь эти двое бородатых белых стали предметом тщательного изучения со стороны местного правителя. За время жизни среди уаминка и Уваров, и Синица научились понимать и довольно бегло говорить на языке кечуа.

Когда Манко попытался рассказать отцу историю появления виракочей у Майта-тампо, губернатор властным жестом остановил его.

– Пускай сами расскажут, если стоят здесь. Начинай ты, Синчи Пума.

Вождь уаминка давно был знаком с правителем провинции Уануко – когда-то непримиримым врагом, а теперь родственником через Таллу, жену Манко. Они были ровесниками и хорошо понимали друг друга. Хотя друзьями не стали, но былая враждебность в отношениях исчезла.

Придерживаясь заготовленной версии, Синчи Пума чуть ли не слово в слово повторил то, что рассказывал Манко Юпанки о появлении виракочей на его земле и их помощи в войне с дикарями из джунглей. Уваров также не стал менять цель своей миссии и изложил ее в прежнем виде. Если уж врать, то всем говорить одинаково, чтобы не запутаться и не раскрыться преждевременно. Но по выражению глаз, а особенно – легкой ироничной усмешке, Олег понял, что в отличие от своего сына старый губернатор не поверил им. Тогда Уваров решил прибегнуть к испытанному способу и шепнул ординарцу:

– Назар, давай подарки…

Синица аккуратно снял со спины объемистый мешок и извлек из него полный набор вооружения гоплита, со стальной саблей и кинжалом.

– О великий Майта Юпанки! Разрешите преподнести вам в дар это оружие. Чтобы оно всегда помогало в битвах! – торжественно произнес Олег и протянул губернатору саблю, наполовину вынутую из красивых, украшенных золотом и серебром ножен.

Это сыграло свою определенную роль. Глаза Майта, как у всякого мужчины, связанного с войной, на мгновение загорелись, но тут же приняли привычную для них жесткость.

– В битвах мне помогают боги, а уже потом – оружие! – несмотря на пронзительный взгляд, с улыбкой на устах ответил губернатор. – Но за дар благодарю тебя, Ол Увар!

«Да… папаша – не сын, его на мякине не проведешь. Опытный, по жизни и в дворцовых интригах, матерый волчара. С таким ухо надо держать востро! – мелькнула мысль в голове Уварова. – Такого опасно ставить во главе империи. Под нашу дудку точно плясать не будет!»

Принявшегося было расхваливать подарок Манко отец снова остановил жестом. Но на этот раз более мягко:

– Мы с тобой потом об этом поговорим, Манко. А сейчас проведи всех в главный зал. Я хочу поговорить с Ол Уваром один.

Поклонившись губернатору, все, за исключением Олега, быстро покинули комнату. По движению пальца Майта, в нее тут же вбежали трое слуг. Двое унесли доспехи и оружие, а третий внес две одинаковых небольших скамейки: для губернатора и Уварова. Познакомившись с правилами инков, Олег сделал вывод, что его еще уважают и относятся действительно как к представителю сильного народа, а не считают самозванцем.

Губернатор жестом пригласил Олега сесть и затем, глядя прямо в глаза, открыто спросил:

– Я видел такое оружие у бородатых белых, приплывших по большой воде в Тумбес. После этого умер мой брат Уайна Капак и множество воинов. Ты не из них?

– Нет, – твердо ответил Олег, – но я знаю о них. Мы с ними посланы разными богами. Они – темными и злыми, а я и мой народ – светлыми и добрыми.

– Это ты так решил? Откуда ты знаешь, у кого боги светлые, а у кого темные и злые? – вдруг рассмеялся Майта, но затем серьезно продолжил: – У инков главные боги – Виракоча и Инти-Солнце. Но это не мешает нам с именем бога на устах безжалостно убивать друг друга. Так что рассказы про светлых и темных богов – оставь для других. Мне же говори правду, иначе живым отсюда не уйдешь.

После последних слов рука Уварова невольно потянулась к гранате-«лимонке», висевшей на поясе, спрятанном под шерстяным пончо.

«Даже если и положу его с кучей воинов, все равно нас задавят числом. Здесь их несколько тысяч! – пронеслось в голове Олега. – Это не выход. Придется делать политик, иначе бум-бум – и на тот свет! А Коля будет отдуваться и воевать со всей империей. Но это для наших не есть гут… И как хитро Майта отделил меня от отряда!»

– Я скажу вам все – о мудрый Майта Юпанки. Но перед этим ответьте мне: уверены ли вы в своих людях, которые сейчас стоят рядом и ждут сигнала? – задал вопрос Уваров. Лучший способ защиты – это нападение.

– Неужели это такая тайна, что ее не должны знать даже мои близкие люди? – вопросом на вопрос ответил губернатор. Ему определенно начал нравиться этот виракоча, не испугавшийся угрозы скорой смерти.

– От этого зависит многое. В том числе и ваша жизнь, – туманно объяснил Уваров.

Майта усмехнулся, но щелкнул пальцами. В комнату тут же вбежали шестеро крепких воинов. Каждый держал в руках по макане с бронзовым клыкастым набалдашником. По их виду было понятно, что они готовы к любому развитию событий.

– Чампи, проверь ближайшие коридоры. – приказал Майта старшему, – чтобы без моего приказа сюда никто не зашел. А мы поднимемся на крышу. Подышим воздухом и восхвалим Великого Виракочу.

– Мы пришли издалека. Из другого мира. И нас действительно послал великий Виракоча. Чтобы помочь навести порядок на этой земле и поставить над империей достойного ее правителя, – произнес Олег, когда они по крутой лестнице поднялись на крышу-террасу цитадели.

Майта Юпанки ничего не сказал. Только неторопливо начал осматривать крепость и окрестности. Так продолжалось несколько минут. Он думал. Наконец, глядя вдаль, губернатор изрек:

– А ты считаешь, что Уаскар и Атауальпа недостойны? Не боишься ли говорить такие слова?

– Не боюсь. Тем более что они коснулись только ваших ушей, – улыбнулся в ответ Уваров. Он понял, что попал в точку. Теперь надо развивать достигнутый успех. – Я знаю только одного достойного. И он сейчас стоит передо мной.

– Не льсти мне, чужеземец. Я никогда не был и не буду предателем.

– А я не говорю о предательстве. Вас никто не обвинит в измене или обмане. Все будет по воле богов. Люди увидят это, и никто не осудит.

– Как?

– С нашей помощью вы станете победителем. А победителей не судят. Народ империи сам захочет, чтобы им правил только Сапа Инка Майта Юпанки, и никто другой. – Уваров начал «обрабатывать клиента». – И Уаскар, и Атауальпа не будут возражать.

– Как? – повторил губернатор. Он не очень-то верил этому виракоче, но сама идея и шанс ее осуществить уже понемногу овладевали им.

– Это уже моя забота, уважаемый Майта. Но я вам обещаю, что не пройдет и года, как мои слова станут реальностью, – твердо произнес Уваров.

– Если наши планы не изменят боги, – улыбнувшись, добавил Юпанки-старший и тут же спросил: – Что ты хочешь взамен?

Не моргнув глазом Уваров дал ответ:

– Майта-тампо и возможность спокойно жить в принадлежащей вам империи.

– Мне жаль сына, – покачал головой отец-губернатор. – Когда я узнал об измене мохос и освобождении крепости уаминка с помощью виракочей, то понял, что потерял Майта-тампо. Надеюсь, с семьей Манко все будет хорошо? Он так любит свою старшую жену и детей!

– Ни один волос не упадет с их головы! – клятвенно заверил Уваров. – Ваш сын стал мне другом. И я сделаю все, чтобы не причинять ему боль.

– Ас. Да будет так! А теперь пойдем вниз. Нам надо еще победить наших врагов!

Зал для совета был достаточно велик. Солнечный свет, попадая сквозь щели-окна на установленные по периметру начищенные бронзовые зеркала, хорошо освещал все помещение. В центре зала, на полу, располагался огромный макет местности. Правда, он не шел ни в какое сравнение с увиденным ранее Олегом в тайной пещере богов, в горе великанов над Новоросском, но достаточно точно передавал рельеф северной части империи – Чинчайсуйу. Макет окружали полтора десятка крепких мужчин с военной выправкой. Это были вожди и командиры собранных со всей провинции отрядов. Последние силы, верные пока еще Сапа Инка Уаскару на этой земле.

Один из них, по-видимому, если называть его должность современным Уварову армейским языком, являлся при губернаторе начальником штаба или разведки, поскольку, держа в руках тонкую трость-указку, вел доклад о месте нахождения противника.

– По сообщениям наших лазутчиков, армия китонцев под командой генерала Чалкучимы штурмует город Уайлас на побережье. Генералы Кискис и Укумари осаждают Кахамарку. Там же находится и сам Атауальпа. Севернее Кахамарки китонцы, руководимые его братом Руминьяви, добивают союзные нам племена чачапойя. По последним поступившим донесениям, в нашу сторону, обойдя Кахамарку, движется генерал Урко Варанка с армией в двадцать тысяч воинов. Он занял Уамачуко и остановился. Между ним и нами никого нет. Наша северная армия полностью разбита и бежит. Часть генералов убита, а другая перешла на сторону противника вместе со своими отрядами.

– Предатели! – воскликнул кто-то из присутствующих. Остальные промолчали.

– Сколько у нас сейчас воинов? – поинтересовался Майта Юпанки.

– Вместе с подошедшим отрядом Манко – около четырнадцати тысяч, – ответил докладчик. – На открытой местности мы можем проиграть битву. Но если займем оборону в крепости, то сможем выдержать осаду.

– А тем временем китонцы вырежут город и дождутся подкреплений! – не выдержал Юпанки-младший. – Надо идти навстречу Урко Варанка и бить его!

– Когда последний часки прибегал с известиями с севера? – невозмутимо продолжил губернатор.

– Два дня назад. Я послал туда небольшой отряд воинов на разведку, но пока никто из них не вернулся, – доложил начальник штаба.

– Разрешите задать вопросы, уважаемый Майта Юпанки? – Уваров набрался наглости и вышел вперед.

– Спрашивай, Ол Увар. – Губернатор впервые за все время доклада улыбнулся.

– Почему вы считаете, что Урко Варанка со своей армией остановился в Уамачуко, а не движется сюда?

Присутствующие переглянулись между собой. Да, они знали и видели двоих виракочей, пришедших вместе с сыном губернатора, но их больше поразил сам вопрос, а не присутствие бородатого белого на военном совете.

– Заканчивается полнолуние. Мама Кильа, богиня Луны и жена бога Солнца Инти, уходит с неба, – пояснил докладчик. – Начинается время проведения всевозможных ритуалов. В этот период у нас никто не воюет. Иначе боги накажут из-за неуважения.

– Так. Понятно. А сколько дней пути от Уануко до Уамачуко? – продолжил расспрашивать Олег.

– От Кахамарки до Уамачуко четыре дня пути. От Уамачуко до Уануко двенадцать дней.

– А где здесь эти города? – Уваров указал на макет.

– Здесь, здесь и здесь… – докладчик уже начинал нервничать. Ему не нравилось вмешательство чужака.

– А можно указать все места, где сейчас находятся китонцы Атауальпы и воины, преданные великому Сапа Инка Уаскару?

Начальник штаба вопросительно посмотрел на Майта Юпанки, но губернатор кивком головы приказал выполнить просьбу назойливого виракочи. Тогда докладчик выдвинул из макета с виду неприметный ящик и стал извлекать из него небольшие отлитые из бронзы фигурки воинов. Они были раскрашены два цвета: красный и черный. Красным обозначались свои, а черным – враги. В основании фигурки имели небольшой шип, а в середине – отверстие. С помощью указки начальник штаба быстро расставил фигурки по макету. Картина вышла нерадостная. Почти вся северная часть империи уже находилась под властью Атауальпы.

– Отец! – нетерпеливо воскликнул Манко Юпанки. – Так что мы будем делать? Обороняться в крепости или наступать?

– Я еще не решил. Подождем до утра. А сейчас тебе, да и другим пришедшим сегодня, надо отдохнуть с дороги. Вечером устроим небольшой пир в честь вашего прибытия, – успокоил сына Майта. – Все свободны. Можете идти.

Дождавшись, когда основная группа вождей и командиров выйдет из зала, Уваров подошел к губернатору.

– Еще просьба, Ол Увар?

– Да. Уважаемый Майта Юпанки, разрешите зарисовать ваш план местности и дислокацию на ней войск?

– Хорошо. Но как ты это сделаешь?

– Очень просто. Для этого у меня есть бумага и карандаш. – Олег с улыбкой достал из плечевой сумки свой толстый блокнот и карандаш. Он тут же принялся делать наброски будущей карты.

– Бумага и карандаш! – с удивлением произнес губернатор и осторожно потрогал названные предметы. – А что еще кроме рисования можно с ними делать?

– Много чего. Можно записывать необходимую информацию и затем передавать ее другим, даже если они находятся далеко. Она долго будет храниться.

– У нас для этого служат кипу. Узелковая письменность. Но ее знают не все. Чтобы уметь составлять кипу, надо долго учиться.

– Ну, с бумагой и карандашом гораздо проще! Придет время – и многие в империи научатся читать и писать…

– А вот этого не надо. Если простой пурик будет уметь делать то же, что курака или чиновник, он перестанет быть пуриком и захочет встать выше по лестнице. А это бунт. Некому будет работать! – задумчиво произнес Майта Юпанки. – Хорошо. Рисуй. Я прикажу, чтобы тебе не мешали. Встретимся вечером на пиру.

Уварову все же удалось немного подремать на довольно мягком матрасе, набитом хлопком, прежде чем его пригласили на широкую террасу цитадели, где было организовано пиршество. Местное меню не особо отличалось от того, что было в гостях у Манко Юпанки. Правда, здесь было больше рыбы и океанских моллюсков, доставленных с побережья, но они ему не очень понравились. Как обычно в его времени, так и здесь в начале пира происходила официальная, так сказать, более-менее трезвая часть, с тостами во здравие богов, Единственного и хозяина пиршества. Каждый из тостующих кроме здравиц говорил о своей преданности Сапа Инке Уаскару и губернатору, грозился разбить в пух и прах всех врагов. По мере накачки руководящего состава чичей разговоры постепенно переходили в междусобойчик, и уже мало кто прислушивался, что говорил дальний от него сосед. Слышали только себя и ближайшего собеседника. Еще при поднятии первых кубков Манко Юпанки рассказал о напитке детей богов, принесенном виракочами. Синчи Пума и пришедшие с ним вожди подтвердили крепость напитка по сравнению с местным пивом. Зная нравы инкской знати, любившей попировать при первой же возможности, мудрый вождь уаминка не зря уговорил Уварова прихватить с собой несколько кувшинов самогонки. Не хотел Олег пить, но продегустировать новый напиток даже губернатор не отказался. Уваров уже привычно добавил самогон в чичу. Эффект оказался предсказуемым. Вскоре его пригласили поближе к Майта Юпанки, и между ними завязался откровенный разговор. Правда, губернатор ни словом не обмолвился о достигнутых ранее договоренностях, а больше рассказывал про историю империи и нюансах прихода к власти того или иного Сапа Инки. Если рассказы о первых правителях Олег пропускал мимо ушей, то о последних слушал внимательно и мотал на ус полученную информацию.

Отцом Уйна Капака и Майта Юпанки был знаменитый Тупак Инка Юпанки. Во время его правления империя достигла максимального расширения. Все основные завоевания для империи на севере и юге были сделаны именно им. Он же присоединил к Куско враждебных сейчас северян, племя под названием шири, с их столицей Кито. Укрепил армию, развивал искусство и науки. При нем был создан мощный флот из бальсовых плотов, на которых инки совершили множество путешествий вдоль побережья, и не только. Именно Тупак Инка Юпанки осуществил административную реформу, ввел институт курак, и теперь вожди завоеванных племен назначались главными чиновниками в своих районах, что существенно снизило недовольство и укрепило имперскую власть. Сыновья появились на свет уже на склоне лет отца. И от их матери, Мама Окльо, после смерти мужа потребовалось немало трудов и изворотливости, чтобы в дворцовых интригах и войнах, порой даже через многочисленные убийства, отстоять право старшего Уайна Капака занять трон. Он, в отличие от младшего Майта, рожденного в Хосхо-Куско, родился на севере империи, на территории нынешнего Эквадора, немного южнее Кито, в Тумибамбе. И наверное, поэтому его все время тянуло в эти места. У Сапа Инки Уайна Капака было множество сыновей и дочерей, рожденных от разных женщин. Но только несколько из них были законными, в том числе и нынешний правитель Хосхо-Куско, Уаскар. Его противника Атауальпу хотя и родила принцесса северян-шири – китонцев, но для инкской знати южной столицы Хосхо он считался незаконнорожденным и не имел права занять имперский трон после смерти отца.

В отличие от других братьев Уаскар постоянно находился в Хосхо и не принимал участия в походах родителя. Он был властолюбивым и эгоистичным. После внезапной смерти отца и старшего брата-наследника, Уаскар не стал выжидать, а сразу же объявил себя новым Сапа Инка. Он принялся раздавать богатые подарки знати Хосхо. Уаскар хотел купить их золотом, драгоценными камнями и красивыми женщинами. Одновременно он попытался вывести из игры тех, кто представлял собой опасность для занятого им трона – родных братьев. Их он приказал безжалостно убивать.

Поскольку церемонию коронации нового правителя мог осуществить, по законам империи, лишь Верховный жрец солнечного культа (но тот находился возле своего усопшего господина Уайна Капака в Кито), Уаскар из своих сторонников назначил нового Верховного жреца, который и водрузил на его голову корону страны четырех частей света. В Тауантинсуйу было принято, чтобы новый Сапа Инка во время официального вступления на трон столь же официально и сочетался браком. Вопреки воле матери, Уаскар обманом заставил ее дать согласие на свадьбу со своей сестрой – красавицей Чуки Уипа. Честно говоря, народ Хосхо не очень-то ликовал во время пышной церемонии коронации. Очень многие в городе и империи считали Уаскара полусумасшедшим, одержимым манией властолюбия; человеком, который принесет стране сыновей Солнца одни несчастья. Но вслух об этом старались не говорить, так как об этом могли донести кому следует и не было никаких гарантий, что после всего ты останешься живым. Те, кто открыто выступил против Уаскара, бежали на север и присоединились к Атауальпе, также объявившему себя новым Единственным. Хотя Атауальпа был более талантливым воином и государственным деятелем, чем его брат Уаскар, самовольно водрузивший на свою голову корону империи, отношение к нему со сторон Майта Юпанки было негативным – ведь тот поднялся против традиций и устоев империи. Незаконнорожденный бастард не имел права стать Великим Инкой. Даже у Майта было больше прав. Его отец был императором, и он рожден в законном браке.

Во главе противоборствующих армий стояли не сами братья, а их генералы. Но если Уаскар поручал командовать своим войском неродным братьям из его айлью или другим представителям знати, то армиями Атауальпы командовали полководцы-воины, поднявшиеся на верхние ступени власти благодаря своему мужеству и умению, полученному в многочисленных сражениях, при этом все были выходцами с севера. Они так же, как и Атауальпа, фанатично были одержимы получить все, не теряя ничего. Благодаря своему опыту, полководцы китонцев в нескольких сражениях разгромили слабо подготовленные войска Уаскара и теперь вели активное наступление с целью захватить всю империю. При этом безжалостно уничтожали по пути тех, кто выказывал малейшие признаки сопротивления или недовольства.

– Ты обещал сделать меня победителем! – полушутя сказал Майта Олегу. К удивлению последнего, губернатор еще сохранял ясность ума, в отличие от других, уже пустившихся в пляс под звуки местной музыки. – Долго ли мне ждать? Завтра я должен дать ответ сыну. У тебя есть что сказать, Ол Увар?

– Да, уважаемый Майта Юпанки, – серьезно ответил Уваров. – Если я обещал – значит, так и будет. Но у меня есть к вам две просьбы, от которых зависят все ваши победы.

– Говори. Если в моих силах, то обещаю, что выполню.

– Мне нужны отлично знающие местность и верные вам проводники. Это первое. Теперь второе. Прошу следовать моим советам, даже если они покажутся вам странными и неподходящими под привычный для вас способ ведения войны.

– Надежные и нужные тебе люди у меня есть. А насчет второго я не могу сказать. Смотря что ты предложишь, – улыбнулся Юпанки-старший. – Так что мы будем делать?

– Нападать. И немедля.

– Я верю тебе, Ол Увар. Ты сказал то, что мне подсказывал сам Виракоча. Ас! Да будет так!

Утром, когда после вчерашней вечеринки основная масса вождей и командиров еще спала, Майта поднял сына и приказал ему полностью подчиняться Уварову, что бы тот ни говорил. Весь отряд Юпанки-младшего, состоящий из четырех тысяч воинов, сегодня же, не заходя в Уануко и разделившись на две части, окольными тропами выдвигался в сторону Уамачуко. К месту, которое выбрал Олег, тщательно изучив макет местности и посоветовавшись с присланными ему проводниками. Им предстояло совершить трудный марш-бросок. За трое суток, почти без отдыха и сна, практически по бездорожью преодолеть расстояние, равное шестидневному обычному маршу инкской армии. Через два дня туда же должен выйти из Уануко и сам Майта Юпанки с остальными, по пути собирая разрозненные отряды отступающей армии Уаскара.

Как ни старался Уваров сохранить все в тайне, но передвижение такой массы народа трудно скрыть. На узких тропинках иногда встречались путники, а на горных пастбищах – пастухи. Как ни жаль было этих простых, ни в чем не повинных людей, но сохранение секретности операции важнее. Ибо от ее успеха зависело многое, в том числе и жизни тысяч, а то и десятков тысяч других. Чтобы основная масса воинов прошла незамеченной, случайных свидетелей приходилось убивать специально высланным вперед группам боевого охранения.

В заданный район вышли в расчетное время, еще до наступления темноты. Олег сверился с нарисованной картой и присвистнул.

– А макет не соврал, все очень похоже! Молодцы, отлично сработали! Юску, позови одного из проводников. Надо к Манко весточку отправить: на месте ли он с Назаром или еще нет?

– Ну, Ол Увар, ты меня и погонял! – подошел уставший Синчи Пума. – Не думал я на старости лет так бегать по горам, да еще ночью и с веревкой в руках… Здесь никто так не воюет!

– Пока Луна – Мама Кильа еще на небе, надо пользоваться моментом! – улыбнулся Уваров. – Отставших нет?

– Нет. Все пришли. Что дальше делать будем?

– Осмотреться надо. Разведку вперед выслать и охранение выставить. Остальные пускай отдыхают, но пока без костров. Завтра с первой зорькой пойдем с Юску минное поле размечать…

Олег поднес бинокль к глазам. Идет. Наконец-то… Сколько можно ждать! Зря, что ли, мы этот переход Суворова через Альпы или, вернее, Уварова через Анды затевали? Три дня уже здесь загораем. А Хрюши все нет. Вернее – генерала-китонца Урко Варанка.

На широкую каменную тропу медленно выползала гигантская змея из человеческих тел. Разноцветная, ощетинившаяся копьями, она появилась между двумя отвесными огромными скалами и начала спускаться в небольшую узкую долину, покрытую высокой сухой травой и довольно густым кустарником. В центре долины, на небольшой возвышенности, располагалась дорожная станция – тамбо из нескольких одноэтажных, сложенных из небольших камней помещений, покрытых соломенной крышей. На выходе из долины, на крутом склоне, прямо над дорогой возвышалась неприступная крепость. Ее каменные ворота были открыты. Крепость не подавала никаких признаков жизни.

Это место Уваров выбрал не случайно. Оно находилось как раз на полпути между Уамачуко и Уануко. И его невозможно обойти. Со всех сторон непроходимые заснеженные горные хребты. Это был ключевой перевал на данном участке дороги Великого Инки. Кто им овладевал, тот наглухо закрывал путь в Уануко и дальше на юг империи.

Армия северян двигалась не спеша, уверенная в своих силах. Они уже начали занимать важный опорный пункт, до которого противник еще не успел добраться. Донесение шпионов о том, что Майта Юпанки решил принять бой и выйти навстречу, вместо того чтобы сидеть у себя в Уануко, не очень-то удивило Урко Варанка. Характер упрямого и воинственного брата умершего Уайна Капака был давно известен всей армии. Генералу китонцев даже довелось немного повоевать под командой Майта Юпанки на севере, еще до внезапной смерти Сапа Инки и раздела империи на два враждующих лагеря. Зная причуды и военные хитрости вредного старика, Урко Варанка все же опередил знаменитого, но уже старого полководца. Теперь ничто не помешает ему стать новым губернатором провинции, как и обещал Атауальпа. Разбить меньшую по численности, наскоро собранную и плохо обученную армию Майта Юпанки особых трудов не составит. Шедшие с Урко Варанка воины-китонцы были опытными и закаленными в битвах. Передовые отряды быстро заняли брошенную крепость и теперь, перейдя через перевал, спускались на широкое плато, где враг будет окружен и уничтожен. Правда, непонятно откуда возникшее чувство тревоги немного раздражало генерала. Оно возникло совсем недавно – когда основные силы начали спускаться в эту долину. Дойдя до дорожной станции и поднявшись на ступени ближайшего дома, Урко Варанка стал осматривать окрестности. Проходящие мимо воины радостными криками приветствовали своего генерала, чем немного отвлекали его, не давая сосредоточиться. Отряды шли плотно, строго по дороге, поскольку дисциплина в армии была железной. Никто не имел права без команды даже в сторону отойти. Шли сотня за сотней, тысяча за тысячей. Между ними двигались караваны лам с продовольствием и запасом оружия, сопровождаемые женщинами и слугами. Вдруг над брошенной крепостью начал подниматься дымок. Сначала неприметный и серый, но постепенно он становился плотнее и чернел.

– Красиво идут! Галдан, готов? Давай!

Как гром с ясного неба среди тишины окружавших долину скал прогремел выстрел. Урко Варанка дернул головой и завалился на ступени, заливая их своей кровью. Ничего не понявшая свита сначала бросилась к вдруг упавшему генералу, но затем в ужасе отпрянула, увидев вместо правого глаза кровавую дыру и разбитый затылок. Проходящие мимо стали тревожно оборачиваться и останавливаться. Возле тамбо образовалась внушительная толпа. Порядок движения нарушился, и вся армия встала. Командиры засуетились и стали посылать гонцов, пытаясь узнать, что случилось. Уставшие маршировать воины, пользуясь возможностью передохнуть, садились прямо на дорогу и придорожные камни. Кто-то решил отойти в ближайшие кустики по нужде. Вдоль колонны грохнуло несколько взрывов. Раздались дикие крики раненых. Внезапный ужас охватил всех, кто находился рядом. Постепенно он начал нарастать, как снежный ком, все больше распространяясь среди воинов.

– Галдан, бей по крышам!

Столпившись вокруг своего поверженного генерала, командиры китонцев не обращали внимания на соломенные крыши домов дорожной станции, а тем более на небольшие глиняные горшки – мало ли таких по всей империи сушат пурики на крышах своих хижин… Но вдруг они начали загораться, поджигая при этом солому. Страшные взрывы раздались один за другим. Почти мгновенно на месте горящих домов образовались мощные облака огня и дыма. Практически все строения разнесло яркими вспышками. Летящие в разные стороны камни и куски породы убивали людей десятками. Липкий огонь поджигал их одежду, окружавшую траву и кустарник. Постепенно пламя начало распространяться во все стороны. Армию северян охватила паника. Они никогда такого не видели! Обезумевшие от страха люди, забыв обо всем, бросались куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого страшного места. За считаные минуты от сильной армии не осталось и следа. Она превратилась в неуправляемую толпу. Часть китонцев кинулась вперед, к крепости, надеясь вырваться из огненного капкана. Но прямо у них на глазах ворота закрылись мощной каменной плитой, перекрыв дорогу. На стенах крепости появились чужие воины, которые стали поражать бегущих камнями из пращей. Но это были не обычные камни. Их разрывало на мелкие кусочки, которые мгновенно убивали сразу по несколько человек. Те, кто решил бежать назад, в сторону Уамачуко, неожиданно наткнулись на плотный строй больших бронзовых щитов, ощетинившийся длинными копьями. Из-за спин одетых в блестящие доспехи воинов в мечущуюся толпу полетели тучи стрел, неся на своих наконечниках смерть. Вместе со стрелами летели и гранаты, забрасываемые с помощью палок-камнеметалок. Они убивали без разбора: и мужчин, и женщин. Всех, кто пришел сюда с севера. Кто-то решил спастись, прячась на склонах, в растущем там кустарнике. Но, зацепившись за невидимые глазу нити, они поражались осколками расставленных здесь мин. Всюду грохотали взрывы, изрыгалось пламя, раздавались крики боли и отчаяния. И нигде не было спасения. Над горной долиной ветер поднимал черные клубы дыма, которые далеко было видно. Она горела. Вся.

– Можете идти, но только по дороге. В кусты не суйтесь, пока мы с Юску их не разминируем, – разрешил Уваров стоявшим рядом командирам отрядов спустя несколько часов с момента вступления в долину армии северян.

Как ни продумывали операцию, но все-таки без потерь не обошлось. Слишком крупный зверь попался в капкан. Нашлись среди китонцев командиры, которые сумели сгруппировать вокруг себя еще не совсем потерявших голову воинов. Они попытались прорваться туда, откуда недавно пришли. Под их безудержным натиском гоплитам пришлось организованно отступить. При этом каждый шаг назад закованных в сталь воинов устилался горами трупов атакующих. Воспользовавшись этим, часть вражеских солдат смогла вырваться из кольца. Но их миг удачи был не долог. Дальше по дороге на Уамачуко стоял заслон, выставленный Синчи Пумой, состоящий из взятых с подвластных земель пуриков. Они смогли выстоять, но потеряли довольно много убитыми и ранеными. Зажатые с двух сторон, китонцы сражались отчаянно. Но все до одного были перебиты. Последние оставшиеся, видя безвыходность своего положения и не желая умереть от руки врага, бросались в тянувшуюся вдоль дороги глубокую пропасть, где погибали, разбившись о камни. Да, в мужестве и смелости китонцам не откажешь – серьезный враг! На легкую победу рассчитывать не стоит…

Когда с попавшими в западню было покончено, Манко Юпанки и Синчи Пума пошли на помощь губернатору, к расположенному южнее плато.

Урко Варанка, понимая, что если он будет двигаться на юг всей армией, то может не успеть захватить важный перевал, разделил ее на три неравных части. Передовой отряд составлял семь тысяч воинов и шел впереди на день пути. За ним двигалась основная часть из десяти тысяч, во главе с самим генералом. Оставшийся отряд в три тысячи солдат должен был подойти позже, через несколько дней. В его задачу входило уничтожение сторонников Уаскара и налаживание снабжения всей армии. Но судьба распорядилась по-другому. Урко Варанка погиб, так и не увидев, кто его убил. Вместе с ним погибла и его армия.

Мудрый Майта Юпанки также разделил свою армию на три неравных части. За время пути на север она увеличилась на три тысячи воинов за счет отступающих, разбитых ранее отрядов северной армии Уаскара. В центре губернатор поставил слабые, но многочисленные отряды пуриков. На дальних флангах расположились опытные воины, но их спрятали от чужих глаз. Когда передовой отряд китонцев спустился на плато, их командир, увидев перед собой лишь слабо вооруженных и неподготовленных пуриков, решил разбить врага одним ударом, завоевав при этом себе славу победителя Майта Юпанки. Но это ему не удалось. В момент, когда основная масса воинов Атауальпы начала все глубже проникать в ряды пуриков и теснить их, с флангов ударили отборные воины Майта. Китонцы дрогнули и побежали. Их полный разгром завершили Манко Юпанки и Синчи Пума, закрыв путь к отступлению. От участи быть убитым на плато ушли всего несколько сотен северян, сумевших просочиться сквозь толпы неприятеля. Но окружавшие плато высокие снежные хребты вряд ли давали шанс оставшимся китонцам избежать смерти. Только единицы из них доберутся до своей родины, чтобы рассказать о горечи поражения.

– Уайлай! Победа! – радостно кричали воины, размахивая оружием.

– А ты сдержал слово, Ол Увар! – положив руку Олегу на плечо, произнес Майта Юпанки. – Честно признаюсь, я немного сомневался в тебе. Но теперь верю! Я уже отправил гонца в Уануко и в Хосхо с известием о победе, пусть Уаскар за меня порадуется!

– Я же обещал, – Уваров улыбнулся в ответ. – Но радоваться пока рано. Надо, не задерживаясь, идти и взять Уамачуко. Организовать там надежную оборону. Дождаться подкреплений и затем ударить по Кахамарке. Это, так сказать, программа-минимум.

– Хорошо. А помогут ли нам твои виракочи?

– Обязательно помогут. Вот только расправятся с дикарями…

Придя в долину, губернатор и прибывшие с ним командиры были поражены произошедшей здесь бойней. Не битвой, а именно бойней. Всюду валялись обгоревшие и искалеченные тела китонцев, но среди своих воинов потери были минимальны. Так в этих местах никто не воевал! Уничтожив за два дня семнадцать тысяч воинов Атауальпы, союзники потеряли не более трех тысяч!

Наступление на Уамачуко произошло вполне предсказуемо. Армию не стали привычно делить на три части, а всей массой двинулись на север, по пути громя оставшийся от войск Урко Варанка отряд. Испытав на себе все «прелести» власти китонцев, местные племена влились в ряды воинов губернатора Уануко, увеличив их до двадцати тысяч. С ходу захватив город-крепость и перебив немногочисленный гарнизон северян, армия Майта Юпанки решила закрепиться на достигнутом рубеже, поскольку сил для снятия осады с Кахамарки явно не хватало. Придерживаясь своей ритуальной тактики, выраженной в кратковременном периоде ведения войны, армии противоборствующих сторон прекратили боевые действия и занялись подготовкой к новым сражениям. Тем более что начинался сбор урожая, а это для пуриков, составляющих основу обеих армий, было важнее, чем амбиции претендентов на трон. Без урожая нет армии, а без армии нет империи. С этим соглашались все.

Майта Юпанки также был вынужден отпустить большую часть войска по домам. Крестьянам нужно кормить свои семьи и все государство. Кроме них, этого никто не сделает. По совету Уварова, в Уамачуко, кроме опытных воинов, составлявших постоянный состав армии, оставили и всех молодых неженатых парней, уже успевших поучаствовать в битве с китонцами. Таких набралось около трех тысяч. Из них решили сделать солдат-профессионалов, но по примеру гоплитов. Всего в Уамачуко оставалось чуть больше семи тысяч воинов. Пока основная масса оставшейся армии вместе с горожанами укрепляла стены и возводила новые укрепления, каждому гоплиту выделили по три десятка молодых новобранцев и обязали приучить тех к дисциплине, научить воевать в плотном строю фаланги. То есть пройти ускоренный курс того, что сами уаминка прошли ранее в Новоросске. Хотя армии у инков и обладали большой численностью, но в сражениях они, как только сходились вплотную, сразу уже утрачивали это превосходство из-за ослабления дисциплины и потери управления. Каждый воин сражался сам за себя, толком не понимая и порой не зная, что делают его соседи. Причем в пылу сражения все кричали и хвастались друг перед другом. Необходимо это преодолеть. Кроме того, научить их работать большим щитом и копьем. С согласия Майта Юпанки, Уваров решил создать для него армию нового типа, которой здесь никто не знал. Именно ей в большей степени предстояло установить необходимый порядок в империи и дать отпор испанцам. А на это способна только молодежь, с присущим ей максимализмом и жаждой нового, еще не забитая тяжелой жизнью пурика. Теперь она каждый день, с утра и до позднего вечера, плотными отрядами маршировала на своеобразном плацу вблизи города, слаженно двигала длинными копьями и большими щитами, училась молчать и кричать в один голос, беспрекословно выполнять приказы командиров. При этом все команды отдавались только по-русски или свистком, как в свое время новороссы научили уаминка. И пусть молодые солдаты были слабее опытных воинов в бою один на один, но, собранные в единый слаженный механизм, они побеждали. В этом убедился сам Майта Юпанки, когда захотел увидеть результат подготовки молодежи, проведя учебный бой во главе своих опытных воинов. Они так и не смогли прорвать выстроенные фалангу и каре молодых гоплитов, атакуя ее толпами со всех сторон, после чего к такой же подготовке подключили и остальных. Порядок всегда бьет число!

По приказу губернатора среди огромного количества трофеев, доставшихся после разгрома северян, отобрали все бронзовое и медное вооружение. Кроме того, основательно подчистили склады, дворцы и дома города, собирая медь и бронзу. В организованных простеньких кузницах металл массово перековывали на пластины для щитов и доспехов, а также наконечники копий, дротиков, длинные ножи и топоры. Уваров посоветовал также собрать масло, которым заправляли светильники. Поскольку почти весь запас «вакумок» Слащенко, а также мин и гранат, взятых из Новоросска, ушел на уничтожение армии Урко Варанки, Олег придумал вместо них забрасывать противника огненными горшками, для чего уже начали изготавливать примитивные легкие катапульты. Кроме оружия в город со всей округи собирали продовольствие и сгоняли стада лам. Наступать на Кахамарку пока не было возможности, но выдержать осаду сил хватало; главное – прокормить армию и гражданское население.

В один из дней разведчики сообщили, что китонцы неожиданно сняли осаду с Кахамарки и отошли на север. Пользуясь этим, находившийся там гарнизон и жители покинули свой город. Сейчас они движутся в сторону Уамачуко.

– Вот и до Атауальпы донеслась слава нашей победы! – радостно произнес Манко. – Надо наступать и захватить Кахамарку!

– Не стоит. Это ловушка, – возразил Уваров. – Его генералы заманивают нас в капкан, откуда не выбраться. Мы еще не так сильны, чтобы тягаться с ними.

– Да. Ты прав, Ол Увар, – поддержал его Майта Юпанки. – Как доносили лазутчики, у Кискиса и Укумари под Кахамаркой было около тридцати тысяч воинов. Даже если часть из них вернулась в свои селения убирать урожай, то половина точно осталась на месте. Они ждут. И мы подождем. Тем более что пока неизвестно, как обстоят дела у Чалкучимы, который штурмует Уайлас на побережье. Если город падет, то Чалкучима сможет зайти в Кахамарку, к нам со спины, и отрезать от Уануко…

Разговор происходил под навесом Юпанки-старшего, установленным вблизи плаца, где под руководством гоплитов-уаминка обучались молодые солдаты. В последнее время губернатору понравилось, наблюдая за своей новой армией, строить великие планы. Кроме присутствующих и надежной охраны вокруг, никого рядом не было.

– Уважаемый Майта, у меня к вам просьба…

– Что еще ты задумал, Ол Увар? Снова понадобились проводники? Нам ждать новых побед?

– И это тоже. Но не совсем, – серьезно произнес Уваров. – Мне нужны люди, лично знающие Атауальпу.

– Они перед тобой, – ответил Майта, – я с детства знаю этого выскочку. Да и Манко, будучи еще мальчишкой, не раз с ним дрался.

– Да. Я один раз ему ухо чуть не откусил, – рассмеялся Манко, – когда этот китонец был у нас в Уануко вместе с Единственным, его отцом.

– Нет. Мне нужны другие. Если можно так выразиться, незаметные фигуры…

– Ты хочешь его убить? Но это невозможно! – воскликнул Юпанки-старший. – Мы бы давно это сделали, но Атауальпа окружил себя «невестами Солнца», которые пробуют всю пищу, прежде чем дать ему. Вокруг этого труса всегда находится несколько тысяч лучших воинов. К нему просто так не подступиться.

– И все же, если это возможно…

– Хорошо. Чампи! – позвал губернатор своего начальника охраны, который тут же предстал перед глазами хозяина.

– Да, господин!

– Ты не забыл еще этого незаконнорожденного, Атауальпу?

– Нет, господин. Как будто вчера еще выкручивал ему руки! – поклонился охранник. – Прости меня, господин, что не смог помешать его побегу. Но это не моя вина!

– Я не виню тебя, Чампи. Я знаю твою честность и преданность мне, – успокоил его губернатор. – Ты сможешь узнать Атауальпу среди множества воинов?

– Конечно, господин! Я как кондор с небес, различу эту мелкую куропатку среди камней!

– Хорошо. Возьми двоих воинов, из тех, кто был тогда с тобой. Идите и сделайте то, что прикажет вам Ол Увар.

– Слушаюсь, мой господин…

Когда Чампи отошел, Майта Юпанки повернулся к Уварову.

– Извини, Ол Увар, я сначала не хотел говорить. Но сейчас решил, что ты должен знать.

– Я весь во внимании, уважаемый Майта.

– Вчера прибыл гонец. Он передал приказ Уаскара: срочно отправить тебя к нему в Хосхо. Хотя это и приказал Сапа Инка, но мне ты нужнее здесь.

Такой удачи – официально попасть на прием к правителю империи – Олег сейчас не ожидал. Да, это входило в его планы, но чуть позже. Но если уж прет фарт, то этим надо воспользоваться. Другого случая может и не быть. Как все чудесно совпало…

– Я завтра же отправлюсь в Хосхо. Только прошу вас об одном. Не идите сами дальше на север. Если не сможете сдержать наступление китонцев, то отступайте назад, в Уануко. Мой народ вам поможет…

Этим же вечером Уваров вызвал к себе Юску и Будаева. Они долго совещались, обсуждая предстоящую операцию по ликвидации Атауальпы и возможные ситуации, которые могут возникнуть при выполнении тайной миссии. Чуть позже к ним присоединились Чампи и один из проводников, хорошо знавший предстоящий маршрут движения. В предрассветной тишине небольшой караван, состоящий из десятка человек и нескольких лам, тайно покинул Уамачуко, держа путь на север.

Сам же Уваров в сопровождении ординарца Синицы, двух своих спецназовцев-уаминка и торжественного эскорта, состоящего из приближенного к губернатору офицера инкской армии по имени Римак с полусотней надежных воинов, чуть позже вышел из города через другие ворота и направился в сторону Уануко. Перед расставанием Майта Юпанки рассказал Олегу о некоторых нюансах дворцовых интриг и посоветовал, к кому обратиться за помощью, в случае чего. В этом ему должен помочь Римак, также шедший в Хосхо с тайным заданием. Вождь Синчи Пума рассказал, где в столице найти его сына Уамана, и передал с Уваровым небольшие гостинцы для внуков.

До Уануко добрались без приключений. Места прошедших сражений были полностью очищены от следов пребывания врага. В горной долине, на центральном холме, уже стояли новые дома дорожной станции и в ней дежурили молодые гонцы-часки. Как будто и не было ужасного побоища. Только черные от гари склоны и остатки сожженных деревьев и кустов напоминали о гибели армии Урко Варанки.

В провинциальной столице Уваров посетил губернаторский дом, где рассказал о победах над китонцами и освобождении Уамачуко. Ему даже удалось пообщаться с Тико-Пума, командиром сотни воинов-инков, ушедшей с семьями из Майта-тампо, теперь уже Белгорода. Олег узнал подробности нападения мохос, штурма крепости виракочами и их дальнейших действий. И порадовался за своих. Пока все шло по намеченному плану. Не теряя время, он тут же написал обширное письмо и скопировал карту, сделанную с макета местности. По его просьбе, все это было немедленно отправлено в Белгород. Как душа ни рвалась к своим, но дело – прежде всего. Отдохнув в Уануко пару дней, Уваров снова отправился в путь.

В губернаторском дворце, среди других родственников, его представили одной из дочерей когда-то всесильного Единственного Уайна Капака. Ее звали Чами Нуста, что означало «маленькая принцесса». В свое время Чами Нусту выдали замуж за одного из многочисленных сыновей Великого Инки, назначенного губернатором северо-западной прибрежной провинции, где, по преданию, сам Великий Виракоча расстался с людьми и ушел по волнам в океан. Когда началась гражданская война, ее муж, командуя одной из армий Уаскара, геройски погиб при наступлении на Кито – столицу Атауальпы. В настоящее время ее провинция уже занята китонцами, а весь двор разбежался или погиб в учиненных захватчиками погромах. При Чами Нусте осталось всего несколько слуг и служанок. Сейчас она с трехлетней дочерью на руках также направлялась в Хосхо, где у покойного мужа имелся большой дом-дворец.

Старшая жена Майта Юпанки попросила Уварова сопроводить несчастную вдову до столицы империи. Олегу сразу понравилась эта изящная красавица. На вид ей было чуть больше двадцати лет. Даже что-то екнуло в груди. Про себя Уваров назвал молодую женщину на свой лад: миленькой Настей. Она была очень похожа на жену Манко – Таллу. Так же притягивала к себе словно магнит, от которого невозможно оторваться. Только оставалось утонуть в ее удивительных для здешних мест голубых, как безоблачное небо, глазах. Ее голову с подстриженными до плеч, в знак траура по мужу, медно-каштановыми волосами прикрывала тончайшая вуаль, свободно спадавшая сзади. Настя была одета в красивую тунику тонкой работы, доходящую ей до пят и перепоясанную широкой полосой красной ткани. Наброшенная на плечи накидка сходилась на груди и закреплялась золотой булавкой с большой, изящно отделанной головкой. На ногах белые сандалии из мягкой кожи лам. Чами Нуста имела горделивую осанку и плавную походку, как и подобает особе царского рода.

«Тут и Пушкина Александра Сергеевича не грех добрым словом помянуть… – пролетело в голове у Олега:

Уваров, ни секунды не раздумывая, согласился выполнить эту просьбу, тем более что им было по пути. Сейчас паланкин, где находились Чами Нуста с дочкой, несли восемь носильщиков в середине каравана. Их сменщики шли позади вместе со слугами и груженными поклажей ламами. Процессию охраняли воины, приданные Олегу губернатором.

Когда проходили через раскинувшийся на всю долину город-склад Хауха, у Уварова чуть слюни от зависти не потекли – столько здесь было разного добра, так необходимого в Новоросске! Надо его обязательно сохранить и по возможности вывезти к себе! Да, Олежек, глаза у тебя завидущие, а руки загребущие!

В каждом городе, через который приходилось пройти, их встречали местные правители. Большинство из них были родственниками Чами Нусты, так что достойный прием и нормальный отдых были обеспечены. Даже если они и не любили нынешнего Сапа Инку Уаскара, то с уважением относились к великому Уайна Капаку, и, соответственно, это уважение перенеслось на его красавицу-дочь, не рвущуюся, в отличие от братьев, к власти.

Через некоторое время Уваров стал за собой замечать, что с каждым днем он все больше думает о Насте, чем о предстоящей ему миссии. «Неужто влюбился в молоденькую, дрючок старый? – приходило Олегу на ум. – А может, сказывается длительное отсутствие жены? Ну, прежнюю, из своего времени, уже не получишь, а вот о новой, местной, позаботиться пора бы уже. Чем я хуже Николая? Нашел же он себе молодицу, да еще и дочку вождя! А чем Настенька мне не подходит? Тем более что она царского роду-племени». Такие мысли подпитывал и взаимный интерес к Уварову со стороны инкской принцессы. Она никогда не отказывалась поговорить с ним, умела поддержать разговор даже по мелочам. Была умна, образованна и хорошо воспитанна. На каждое слово Олега, даже его мимолетный взгляд, всегда отвечала улыбкой притягательных чувственных губ. К концу путешествия оба уже понимали, что друг другу они не безразличны.

– Чами, я все хотел тебя спросить, – немного стесняясь, обратился Уваров к девушке, когда они отдыхали на одной из дорожных станций перед спуском в долину, где располагалась столица Хосхо. – Почему у тебя голубые глаза, не такие, как у Майта Юпанки и его семьи? Ты же принадлежишь к верхушке империи, где все – близкие родственники, но так отличаешься от них… Ты больше похожа на уаминка, чем на инков!

– Не совсем так, – мило улыбнулась Чами Нуста, держа на коленях свою дочурку, уменьшенную копию матери, отличавшуюся только цветом кожи и пухленькими губками, унаследованными от отца. – Я, как и Атауальпа, тоже незаконнорожденная. Моя мама не была сестрой Единственного. Отец взял ее из «невест Солнца». Она из рода, который ведет свое начало от айуайпанти, «сияющих», пришедших вместе с Виракочей на эти земли. «Сияющие» и «верные воины», уаминка – из одного племени. Поэтому мы так похожи друг на друга.

– Ты тоже была «невестой Солнца»?

– Да. Отец подарил меня мужу, когда тот был губернатором и отличился в войне на севере. Получить в жены дочь Сапа Инки – это великая честь…

– Была ли ты единственной у мужа и любила ли его?

– Нет. У мужа кроме меня было еще четыре жены. Но я – самая любимая… – Лицо Насти, на мгновение озарившись, вдруг опечалилось. – Они все погибли… Нас не было в городе, когда пришли китонцы. Дочь заболела. Я пошла с ней в дальний храм, где жрецы лечили ее. Боги спасли нас…

Олег не решился больше тревожить мрачными воспоминаниями молодую женщину. Хотя вопрос о свободе ее сердца для Уварова так и остался до конца не решенным, он осторожно поинтересовался:

– Скоро мы расстанемся. Увижу ли я тебя вновь?

– Хосхо – большой город. Чужой может легко потеряться в нем. Но если ты встретишь верного человека, то всегда найдешь то, что пожелал, – таинственно произнесла Настя. Затем подозвала одну из служанок и что-то шепнула ей. Та выразила удивление на лице и с недоверием посмотрела на Олега. Но после повелительного жеста рукой достала из-под своего пончо и протянула хозяйке небольшой бронзовый пенал прекрасной работы. Чами Нуста извлекла из него золотое кольцо и протянула его Уварову:

– Возьми этого кольцо, Ол Увар. Если захочешь меня увидеть, то покажи его жрецам…

Олега словно током пронзило, когда нежные пальчики коснулись его. Позабыв про все на свете, он задержал их в своей руке. Все, что окружало сейчас, для Уварова вдруг исчезло. Он видел только прекрасные глаза Насти и чувствовал жар ее сердца на кончиках пальцев. Но так продолжалось недолго. Молодая женщина смущенно опустила глаза и осторожно освободила руку, оставив на ладони Уварова кольцо, увитое геометрическими рисунками, среди которых заметно выделялся крест в ромбе.

– Но жрецы должны быть в одеждах, где есть такой знак… голубого цвета с золотым… Смотри, не перепутай… – еле слышно прошептала Настя.

Поняв некорректность своего поведения, Уваров сделал шаг назад и слегка кивнул головой в знак того, что услышал ее слова. Прикасаться к особе, принадлежащей к правящей верхушке империи, а тем более – женщине из нее, не имея соответствующего местной иерархии статуса и ее согласия, по законам инков было страшным преступлением. За такое с легкостью могли лишить жизни. Уварову повезло, что этого, кроме служанки, никто не заметил, но та с пониманием опустила глаза.

– Позволь и мне сделать тебе подарок, Чами… – так же тихо сказал Олег. Повернувшись к расположившемуся невдалеке Синице, он по-русски произнес: – Назар, принеси одну из шкатулок…

– Так то ж для царицы и царевен местных, Олег Васильевич! – недоуменно ответил ординарец. – Мало их осталось, может и не хватить.

– Давай, давай, не жадничай. Мы как раз царевне и будем дарить.

Их разговор никто из присутствующих не понимал, так как еще ранее они договорились разговаривать между собой только по-русски – так сказать, для сохранения тайны. Конечно, это не касалось ребят-уаминка из его группы, которые изучали не только приемы, но и язык виракочей.

Уваров не отказал себе в удовольствии еще раз коснуться руки Насти, передавая ей красивую деревянную шкатулку, изготовленную в Мастерграде. В ней находился специально подобранный женщинами Новоросска набор для жен местных правителей: небольшое зеркальце, шикарное ожерелье из цветных бус, ножницы и другие, необходимые для любой красавицы мелочи, о назначении которых Олег мог только смутно догадываться.

– Благодарю тебя, Ол Увар, – произнесла Чами Нуста после небольшого замешательства при осмотре шкатулки. – Но это дорогой подарок. Он достоин самой койи, главной жены Сапа Инки! Могу ли я его принять?

– Да, Чами. Я другой, более достойной, чем ты, не знаю…

Но дальше высказать свои чувства Уваров не успел. Его перебил появившийся взволнованный Римак.

– Ол Увар, Уаскар выслал сотню своих отборных воинов, чтобы встретить тебя. Они уже здесь, – сообщил сопровождавший его офицер. – Их командир сказал, что мы не сможем дальше тебя сопровождать. Не подчиниться я не могу…

– Ничего, этого и следовало ожидать, – успокоил его Олег. За время долгого путешествия они успели подружиться и не раз обговаривали свой план действий в столице. – Римак, как и договаривались, обязательно проследи, куда нас отведут. И разыщи Уамана…

В этот момент к ним подошел командир прибывшего отряда. Представившись, он сообщил, что ему приказано далее сопроводить виракочей в Хосхо. Сапа Инка Уаскар в настоящее время отсутствовал в столице, так как совершал путешествие в храм Пачакамака на побережье, где находился главный оракул империи инков. До возвращения Единственного виракочи будут гостями губернатора столицы Роки Юпанки.