Антон сидел в кабинете Звонарева, нещадно дымя папиросой, словно крейсер, выжимающий из машин все, на что они способны. В помещении уже было впору вешать топор – можно, конечно, и окно открыть, чтобы проветрить, но он словно и не замечал ничего. Было у них в училище такое высказывание на тот случай, если кто вот так задумается: «Ушел в себя, вернусь не скоро», – эти слова как нельзя точно подходили к тому состоянию прострации, в котором он сейчас находился. А попросту говоря, он впал в ступор. И было отчего.

Вроде бы все нормально. Прииск в Авеково, там сейчас уже небольшой, домов на двадцать, поселок с постоянно проживающими семьями, дает стабильный и растущий год от года доход, если еще учесть укрываемое от казны золото и то, что уходит на фальшивую монету, то вообще неплохо получается. Фальшивка, правда, в оборот пускается только за границей: береженого Бог бережет.

Уже разросшийся до двух сотен дворов Магадан, уверенно занявший лидерство и оттеснивший Гижигу, тоже не стоит в стороне, давая стабильный доход. Рыболовный флот концерна вырос уже до полутора десятков шхун, пяти сейнеров и двух пароходов. Пароходы и шхуны раньше ходили под японским флагом и были конфискованы за браконьерство. А нечего вести себя в чужом доме как свинья – та, которая ноги на стол. Консервированная рыба и икра огромными партиями уходят в основном в Китай, меньше в Америку. Можно, конечно, и ближе, да вот только они не хотели завязываться с маршрутами через Желтое море, поэтому не ориентировались на более близкие маршруты. Японские предприниматели, если у них было на то желание, могли закупать продукцию концерна во Владивостоке. С Китаем торговля была налажена в основном по железной дороге. Многим такое поведение казалось странным, но друзья решили в своей деятельности все же учитывать будущую войну и, чтобы не потерять во время боевых действий, вынуждены были завязывать вот такие трафики, которые не будут прерваны войной.

Приносила свои немалые плоды и звероферма, разросшаяся до десятка тысяч зверей. Конечно, качество шкурок порой уступало тем, что добывались охотниками, – что ни говори, но воля – она и есть воля, в железной клетке не получить меха высшего сорта, но тем не менее товар был весьма востребован модницами в Москве и Санкт-Петербурге, а потому разлетался на ура, как горячие пирожки на морозе.

Не мог не радовать и Сучанск. Их практически вынудили заняться разработкой угольных копей, но сегодня сучанский уголек давал стабильный доход, причем раза в два больше, чем предполагалось изначально. Помогло то, что во время восстания в Китае там были реквизированы вспомогательные суда китайского флота, так что друзья смогли оторвать четыре парусных клипера, еще четыре шхуны, выкупленные из числа конфискованных у японцев, и переделали под углевозы. Вот и сосредоточился весь цикл, начиная от добычи и заканчивая транспортировкой во Владивосток и Порт-Артур, в их руках. Добыча угля благодаря внедрению новейших технологий была столь высока, что транспорт едва успевал перевозить черное золото. Доля ручного труда на шахтах была сведена к тому минимуму, к которому вообще можно было свести при наличии существующих технологий, ну и внедрений друзей, куда же без этого. Сам Сучанск насчитывал населения уже почти в десять тысяч человек, куда входили, понятное дело, не только горняки, хотя их и было больше половины, но также и рабочие механических мастерских, депо, железнодорожной станции и самой железной дороги, полноценной электростанции и других служб. Работы продолжались в круглосуточном режиме.

Появился и поселок с названием Находка. Население его едва переваливало за полторы тысячи, но тем не менее начало было положено. Сейчас велись работы по углублению дна, чтобы принимать суда с большим тоннажем. Благо хоть здесь все шло за счет казны.

Одним словом, пока этот регион полностью стал независим от привозного угля. Такая ситуация злила поставщиков, вдруг лишившихся рынка сбыта, ну да это их проблемы. А они постараются, чтобы такое положение дел сохранялось и впредь. Правда, потребность в твердом топливе росла день ото дня, но концерн, будучи основным поставщиком, на данный момент вполне справлялся с необходимыми объемами. Дальше потребуется расширение, и уже сегодня поднимается вопрос о прокладке как минимум узкоколейки от Сучанска до уссурийской ветки, но это забота казны, он больше в подобные игры играть не хочет. Конечно, на этом можно было бы неплохо заработать, однако распыляться не хотелось – не для того они ввязались во все это.

Во Владивостоке появился новый частный банк. Все верно, банк носил название «Росич», учредителями его были именно путешественники во времени, и он входил в концерн. Банк стал весьма популярным, так как имел два дочерних отделения в обеих столицах, это было весьма удобным для дальневосточных дельцов, имеющих свои интересы в средней полосе России.

Обернулось небывалой удачей и пребывание Гризли в Китае, а в частности, на ЮКВЖД. Одно дело, что он смог ознакомиться вплотную с будущим театром боевых действий, организовать деятельность топографической экспедиции, что позволило заполучить подробнейшую карту Маньчжурии, в особенности Ляодунского полуострова, а также предстоящего морского театра будущей войны. И совсем другое – получение огромного количества различных станков, доставшихся России в результате репараций, после подавления восстания «боксеров», по цене обычного металлолома – не без взяток, но все же экономия получилась настолько большой, а станков настолько много, что удалось расширить завод во Владивостоке, построить новые цеха, которые заполнились всем этим добром. Построить судоремонтный, а по сути одновременно и судостроительный, завод в Порт-Артуре. Там же уже был заложен большой сухой док для принятия в ремонт броненосцев – на этом настоял Звонарев. Понятно, что для флота хорошо иметь сухой док, способный вместить в себя любой корабль эскадры, – это позволит сильно снизить сроки ремонта поврежденных кораблей, но Сергей очень изменился: его в первую очередь интересует то, сколько они смогут на этом заработать. Что поделать, формулу «кому война, а кому и мать родна» не они придумали. Гаврилова и Песчанина несколько смущал подход друга, так как у того проявился неуемный интерес к деньгам, но с другой стороны, ставить ему это в вину они тоже не собирались.

Гаврилову удалось также обследовать склады в Дальнем и Порт-Артуре. Это уже Антон сам вспомнил и послал ему весточку. Там удалось обнаружить очень много всего интересного, а в частности – просто огромное количество различного вооружения и снаряжения, доставшихся России от Поднебесной. От озвученного Семеном становилось просто не по себе: сколько же всего досталось японцам, после того как русские войска оставили Дальний абсолютно нетронутым! И все это можно было выкупить просто по смехотворным ценам, практически даром и как не пойми что. Так, например, в ящиках с надписью «Китайские пожарные машины» Гаврилов обнаружил шестнадцать пулеметов. Но они решили пока не нарываться. Если всплывет то, как они занимаются незаконным оборотом оружия, а это непременно всплывет… Лучше не надо.

Возникли сложности с рабочими для обоих предприятий, так как потребность в них возросла в разы. Но тут друзья занялись беззастенчивым сманиванием всех, до кого могли дотянуться, организуя бесплатный проезд и выдачу подъемных за свой счет.

В Порт-Артуре был собран первый эсминец новой постройки, со сварным корпусом. Спасибо Калашникову, который сумел довести свой сварочный аппарат до нужной кондиции и наработать необходимый для этого опыт. Другое дело, что это пока по большому счету оставалось невостребованным. Корпус собрали в рекордно короткие сроки, отчего судостроитель концерна, теперь скорее все же кораблестроитель, буквально впал в ступор. Только сейчас ему стало понятно, почему при проектировании от него требовалось рассчитывать крепление деталей стык в стык. Газо– и электросварка поставила все буквально с ног на голову. Головной эсминец они смогли построить и ввести в строй за шесть месяцев, последующие должны были пойти быстрее и строиться примерно за пять. Технологические процессы были уже отработаны, у людей наработан какой-никакой опыт – может, первую серию и не осилят в пятимесячный срок, но следующую точно. Пять вымпелов – это хорошо, но девять – еще лучше. Друзьями изначально рассматривался вопрос о строительстве завода, способного заложить одновременно четыре миноносца.

Завод получался каким-то смешанным – так сказать, комплексное производство. Здесь планировалось организовать именно судоремонт, так как о закладке полноценной верфи не могло быть и речи. «Росичи» здесь должны были только собираться, а детали этих «конструкторов» поставлялись из Центральной России. На Дальнем Востоке не было своего металла, так что все заказывалось на заводах в России, затем доставлялось в Одессу, а оттуда пароходом уже в Порт-Артур, где и осуществлялась сборка. Сложно. Дорого. Но по-другому было нельзя, так как «росичи» нужны были именно на Квантуне, даже не во Владивостоке.

Предполагаемые трудности с нефтяными котлами тоже удалось разрешить. С военно-морским ведомством был подписан контракт на разработку котлов с нефтяным отоплением. Контракт жесткий. Все работы производились только за счет концерна, более того, в случае неудачи они должны были за свой счет вновь перевести выделенный им под это миноносец на угольное отопление и плюс уплатить солидную неустойку. Но обошлось. Машинокотельная установка работала как часы – не сразу, пришлось изрядно помучиться, не раз переделывать, но как результат получили изделие, значительно опередившее все известные аналоги, а главное – сэкономить время. Кстати, затраченные деньги должны были вернуться, и похоже, что они еще будут и в прибытке, так как сейчас решался вопрос о переделке кораблей на нефтяное отопление, во всяком случае, миноносцев. Но решение затягивалось, так что когда оно будет принято и последует заказ, было непонятно. А вот законченный проект и отработанное производство котлов для их катеров были уже готовы.

В связи с повысившимся аппетитом, пришедшим во время еды, они полностью отказались от задумки реконструкции «Новика». С другой стороны, он и так хорош, кое-какие новшества они предложат: согласятся – хорошо, не согласятся… Да нет, согласятся.

Это все, что относилось к хорошему. Но было и плохое. Суммарный чистый доход всех их предприятий в прошлом году дошел до двух миллионов. В этом году, с учетом вложений в расширение производств, он должен был составить три миллиона. Большая сумма, просто огромная. Но этих денег им было явно недостаточно, иными словами – они постоянно испытывали финансовый голод. До этого года концерн наращивал мощности, а потому большие средства уходили на рост производства. В этом году с ростом решили повременить.

Как показала практика, постройка эсминца обошлась в триста пятьдесят тысяч. И это без учета вооружения. Нужны были торпедные аппараты, орудия, боеприпасы, торпеды. Вооружение обошлось чуть не в сто тысяч, торпедные аппараты были закуплены нелегально. Риск. Но по-другому никак не получалось. Для сторожевиков промысловой стражи совсем не типично иметь минное вооружение, даже артиллерия – и та была избыточной. Сейчас оно находилось уже во Владивостоке, в трюме шхуны, которая должна сопровождать головной эсминец: монтировать вооружение будут уже в Магадане. Необходимы были артиллерийские и торпедные стрельбы. Опять удовольствие не из дешевых.

Уже налажено производство пулемета Горского. Патент получен еще не был: Песчанин решил не светиться раньше времени, – ну сделают они это за пару месяцев перед войной, военное ведомство, как обычно, отклонит новое оружие. А к чему новый пулемет, если есть «максим», вполне отвечающий требованиям, да и на тот многие косились из-за его непомерного аппетита, с которым он потреблял боеприпасы. Но так было задумано, чтобы не возбудить преждевременных подозрений. Так вот, прошедший жесточайшие полевые испытания «горский» уже производился на заводе во Владивостоке – небольшими объемами, всего тридцать штук в месяц, но это были невосполнимые затраты, так как пока не приносили никаких прибылей. Тут нужно заметить, что по просьбе Песчанина Горский разработал новый станок для «максима» – тот самый станок, который ассоциировался у друзей с этим оружием. Но идея также пока легла под сукно, так как Россия еще не имела лицензии на производство пулемета, хотя опытный экземпляр станка был изготовлен и всесторонне испытан.

Точно такая же ситуация была и в цеху по производству оптических приборов. Линзы – надо заметить, дорогой товар – по заказанным размерам поставлялись из Германии. После сборки эта продукция, дальномеры, специальные приборы наблюдения в ночное время с большими линзами, попросту складировались и лежали мертвым грузом. Исключение – прицелы для снайперских винтовок, которые уже вовсю проходили войсковые испытания в учебном центре. А предстояло еще наладить производство орудийных прицелов. Сейчас нужно испытать имеющиеся опытные образцы. Как они поведут себя на орудиях, было пока неизвестно. Опять минус.

Есть цех, в котором уже наладили производство гирокомпасов. Ну как наладили – собирали по одному прибору в месяц. Хорошо, если сумеют к началу войны укомплектовать хотя бы эсминцы. Опять же производство гидрофонов и радиостанций. Без этих приборов ночным охотникам никак нельзя. И вновь минус. Не реализуется сейчас эта продукция, но к реализации готова, испытания прошла. Правда, этим летом им предстоят испытания на грани, но Антон отчего-то не сомневался в успехе.

Производились комплектующие, для того чтобы в условиях Порт-Артура можно было произвести модернизацию торпед. Лейтенант Назаров все же сумел добиться стабильного результата. Он представил свое новое детище, но все вновь обошлось патентом и премией. Сейчас он опять тянул службу, время от времени посещал институт, продолжая изыскания, – он и понятия не имел, что его идея уже реализуется, в полной тайне от всех.

В Порт-Артуре уже полным ходом шло производство мин к минометам. Самих минометов калибром восемьдесят два миллиметра было изготовлено уже четыре десятка. Война план покажет. Нужно будет изготовить еще? Не такое уж и сложное изделие, наклепают по ходу дела. А вот насыщать склады боеприпасами уже необходимо. Пока делались только болванки и готовились взрыватели, которые в последующем предстояло набить взрывчаткой и вышибным зарядом, специально для этого был закуплен порох и складирован до поры. Взрывчатка не закупалась из соображения безопасности: трудно скрыть ее поставки в больших количествах, но самое главное – это ее дороговизна. Так как это производство тоже не приносило никаких доходов. Такая же ситуация была и с противопехотными минами, и с ручными гранатами. Готовились только корпуса, без начинки. Но все это требовало финансовых вложений, как и закупка под это все металла. Правда, здесь было попроще, чем, скажем, с «росичами», так как скупался металлолом, который впоследствии перерабатывался, но и он доставался не бесплатно.

Вопрос по взрывчатке был решен, и стоил он десять тысяч. Пироксилин сейчас в избыточном количестве поступал на артиллерийские склады, где аккуратно складировался на длительное хранение. Вовремя подсунутая взятка интенданту решила вопрос, который мог возникнуть в будущем, – от него и требовалось-то слегка завысить количество в заявке. Ничего, бог даст, и морских мин будет достаточно, не то в известной истории уже к лету чуть не две трети выставляемых мин были обманками, призванными держать в напряжении японских моряков.

В настоящий момент было уже закуплено и находилось на пути оборудование для организации цеха по производству патронов, станки заграничные – самые современные, а значит, и чертовски дорогие. Солдат без боеприпасов или вынужденный считать каждый патрон – уже не солдат в полной мере. К тому же они планировали вводить пулеметы, а уж сколько боеприпасов будут расходовать они – это вообще песня. И опять: производство-то они наладят, а вот смогут ли начать реализацию? Сомнительно, казна все же отдает предпочтение казенным заводам. То есть до начала боевых действий на сухопутном фронте придется работать на пополнение складов. За определенную мзду можно будет втюхать некоторое количество военным, но вряд ли много, так что производство априори убыточное.

Хорошо хоть в деле подготовки кадров удалось снизить свои расходы. Правда, это относилось только к детским приютам. Один устроили в Магадане, подальше от посторонних глаз. Не нужно было никому видеть, чем именно занимаются мальчики в том заведении. А готовили из них дальномерщиков, радистов, акустиков, машинистов-турбинистов и операторов котельных установок, обучая работать с новшествами, которые собирались применить в этой войне друзья. А главное, готовился полный экипаж для головного эсминца, который должен был заявить о себе настолько громко, чтобы морское ведомство все же обратило свое внимание на новинку.

Для особо любопытных меценатов был доступен приют для девочек в Порт-Артуре. Он ничего секретного собой не представлял. Из них готовили самых настоящих сестер милосердия. А что? Чем не занятие для девочек? Вот только этим соплюхам предстояло использовать свои знания на деле и повзрослеть гораздо раньше положенного. Жестоко отправлять детей, и тем более девочек, на войну, но Песчанин знал, насколько плохо было с медицинской помощью в прошлой истории, а надлежащий уход вернет в строй никак не меньше одного лишнего батальона. Мало? Может, и так, да только лучше один лишний батальон, чем его отсутствие. Тем более что на передовую их посылать никто не собирался, ну а если от бомбежки… Об этом думать не хотелось. Песчанин прятался за высказыванием: «Война все спишет». Понятно, что его применяли несколько в ином ракурсе, ну да каждый понимает эти высказывания в своем восприятии.

В магаданской же глуши прошедшие обучение у Гаврилова и приобретшие боевой опыт унтера готовили подразделения диверсантов. Также было подобрано два десятка инородцев из якутов и чукчей. Смешно? А белку в глаз, чтобы шкурку не попортить, не смешно? Песчанин собирался ввести в эту войну снайперов – не просто хороших стрелков, а подготовленных бойцов. Вот только мало подобралось народа. Да и накладно. Главное, показать эффективность, а там пусть умные головы с лампасами на штанах решают.

Сам Семен занимался с дюжиной парней, прошедших строжайший отбор, готовя из них боевых пловцов. Сейчас они пока уединились на заимке, где проходили курс боевой подготовки и изучали матчасть, гидрокостюмы, акваланги, скутера. Звонареву удалось-таки получить более или менее приемлемые аккумуляторные батареи, которые позволяли пловцу передвигаться со скоростью три узла, максимальная дальность хода получилась три мили. Для того, что они задумали, – более чем достаточно.

Уже через месяц планировался выход яхты, специально закупленной для этой цели, в ней оборудовали специальную шлюзовую камеру для скрытного выдвижения пловцов. Два скутера крепились под днищем. Отправится она в южные широты. Найдут неприметный островок или атолл – и будут учиться практически тому, что постигли в теории. Здесь, как ни крути, без Гризли не обойтись, и встретиться они смогут только в Порт-Артуре.

Были и другие расходы. Много всего было, вот только средств на это все уже не хватало. Они явно замахнулись на слишком большой для них кусок. Очень большой.

– Господи, что ты тут делаешь? – Звонарев, едва войдя, замахал руками как ветряная мельница и тут же бросился к окну, распахивая его настежь. – Антон, вот чего ты вечно отказываешься от собственного кабинета? Сидел бы у себя и устраивал газовую камеру.

– Извини. Не заметил.

– Оно и видно. И что ты за человек. Живешь в гостинице, своего рабочего места не имеешь, как перекати-поле.

– А я и есть перекати-поле. Сегодня тут, а завтра, глядишь, уже там.

– Не надоело?

– Нет. Вам с Гризли дом, ясное дело, нужен, а мне он как-то без надобности.

– Женился бы – и вся недолга.

– И с кем будет жить моя жена, если меня никогда не будет дома?

– Леночка-то живет с Гризли – и ничего: вон какого карапуза на свет народили.

– Да кто за меня пойдет? Да и не думал я об этом.

– Как это кто? А Света Науменко?

– Ты говори, да не заговаривайся. Света – еще ребенок.

– Ребенок?! Да ей уже девятнадцать!

– Так, все! Закрыли тему.

Закрыли так закрыли. Ну не получалась из Сергея сваха, а ведь не в первый раз заводит эту тему. Опять же Анечка все уши уже прожужжала – поговори да поговори. Поговорил, а толку? Вот у Антона это получилось отлично, причем дважды. Впрочем, ему было легче, он только подтолкнул друг к другу уже готовых сделать этот шаг. А жаль. Хорошая получилась бы пара. Вот ей-ей.

– Лады. Ну а теперь рассказывай, что случилось?

– А ты не знаешь?

– Возможно, и знаю, но хотелось бы это услышать от тебя.

– А что бы ты хотел услышать? То, что оказался прав и нам не потянуть всего того, на что мы замахнулись?

– Ну наконец-то дошло. Но только я теперь не вижу, что это столь уж неосуществимо. Все вполне реально.

– Осуществимо, вот только придется отказаться кое от чего – как выкрутиться из данной ситуации по-другому, я, честно признаться, не вижу. И это сейчас? А что будет, когда начнется?

– Думаю, тогда будет уже полегче. Все же мы начнем продавать то, что наворотили.

– Не так быстро. Сначала нужно будет доказать всем эффективность наших новшеств, а уж потом только рассчитывать на приобретение их у нас. Но это все пока пустопорожние разговоры. Судя по тому, что я вижу, серию эсминцев нам не потянуть, значит, возвращаемся к варианту сосредоточения усилий на суше. Не хотелось бы, но…

– Антон, а может, не все так плохо. Сам посуди, сколько нам не хватает?

– Миллиона эдак три, мелочовка. Не находишь? И заметь, я называю цифру самую минимальную. Одна только серия эсминцев потянет миллиона на два с половиной. И это без учета вооружения.

– Ну, допустим, с эсминцами дефицит составляет не два с половиной, а примерно два миллиона. Правда, это только то, что потребно для строительства. Прибавь запасы мазута, который необходимо доставить в Магадан для проведения ходовых и боевых испытаний, устройство его запасов в самом Порт-Артуре, а тут десятком тысяч тонн никак не обойтись. Опять же один из пароходов сейчас в Порт-Артуре переоборудуют под турбины и нефтяные котлы.

Сергей имел в виду будущую матку. Таким малым судам, с запасом хода не больше тысячи миль, без подобного судна не обойтись. Экипажам нужно помыться, отдохнуть, пополнить запасы боеприпасов, мин, топлива, продовольствия. Вот только переделка судна была чуть не сродни его постройке. Но на этом настоял Антон. Отсутствие демаскирующего дыма, увеличившаяся скорость примерно до двадцати узлов повышали его шансы избегать нежелательных встреч с японскими кораблями.

– Я не пойму, ты вроде решил меня подбодрить, а сам перечисляешь новые беды и напасти.

– Я просто добавляю минусы, чтобы потом начать их убирать.

– Слушай, я не понимаю тебя. Ведь появилась возможность избежать значительных затрат, я уже почти согласился уйти на сушу, – а ты вновь толкаешь меня в море. Я чего-то не понимаю?

– Ты исходишь из неверных предпосылок. Вы с Гризли отчего-то решили, что деньги для меня цель, а на деле они только средство. Разницу пойми. А потом, так уж сложилось, что в Порт-Артуре сосредоточилось много наших активов, так что я готов влезть в любые долги, но добиться того, чтобы эти активы остались нашими и в будущем.

В этот момент зазвонил телефон, которых у Звонарева на столе было три. Один общий, второй для связи с секретаршей – во какой теперь большой начальник, – и третий – прямая связь с начальником караула. Вот так вот теперь все было серьезно. Сергей подошел к аппарату и снял трубку.

– Звонарев. Да-да, просите. – Как видно, секретарша сообщила о чьем-то приходе. – Как только сказали, что ты уже час безвылазно обосновался в кабинете, я и решил, что без него не обойдется… – Вообще Антона поражал легкомысленный настрой друга. Он тут о таких вещах говорит, а тому хоть бы хны. Ладно бы радовался, что столь дорогостоящий проект накрылся медным тазом, – так нет. – Здравствуйте, Иван Гансович. Проходите, присаживайтесь.

Антон внимательно посмотрел на вошедшего мужчину возрастом под пятьдесят, среднего роста, худощавого, в элегантном костюме, волосы аккуратно подстрижены, бородка и усики тщательно ухожены, держится с достоинством. Господина Зиберта он знал хорошо. Еще бы – ведь сам его нашел и буквально на аркане притащил во Владивосток. Зиберт Иван Гансович был банкиром в Санкт-Петербурге, но, как видно, его банк перешел кому-то дорогу, или уж так сложились обстоятельства и ничья злая воля тут ни при чем, но случилось так, что его банк подчистую ограбили – то ли революционеры, то ли бандиты, но ему от того было никак не легче. Страховая компания, с которой он имел договор, вдруг обанкротилась, и остался он в буквальном смысле этого слова на улице. Антон случайно увидел его в ресторанчике в столице усиленно заливающим горе водкой. Поэтому когда на горизонте появился молодой человек и предложил организовать банк во Владивостоке, мужчина был вынужден ухватиться за этот шанс. В концерне он выполнял не только роль директора банка, но также являлся главным экономистом, и до сегодняшнего дня им ни на минуту не пришлось пожалеть, что судьба столкнула их с этим умным, обстоятельным немцем. Хотя какой он немец – его предки перебрались в Россию еще при Петре Великом.

И чего он сразу не обратился к нему? Вот Звонарев молодец. Все же работа в различных областях приучила его в первую очередь узнать мнение специалиста и только потом делать выводы и принимать решения по тем или иным вопросам.

– Иван Гансович, я прошу прощения, что отвлекаю вас от работы, но, как говорится, клиент созрел.

– Бросьте, Сергей Владимирович. Сегодня я уже не уважаемый владелец банка, а наемный рабочий, ваш в том числе.

– Полноте. Вы являетесь нашим партнером.

– Всего лишь младшим. Только не подумайте ничего такого. Просто констатация факта. Я так понимаю, речь идет о тяжелом финансовом положении в концерне?

– Именно.

– Итак. Есть несколько путей решения данной проблемы. Можно создать акционерное общество.

– На фоне всеобщей «любви» к концерну это не годится, – возразил Антон, прекрасно помня поговорку о пальчике, за которым потом вся рука влезет. Конечно, от конкурентов можно и отбиться, в конце концов и они не лыком шиты, и специалисты имеются, но как-то не хочется обзаводиться геморроем в преддверии надвигающихся событий.

– Ну нельзя так нельзя.

– Иван Гансович, а как насчет кредитов?

– Видите ли, Антон Сергеевич, если бы сейчас генерал-губернатором был Гродеков, который благоволил вам, то проблем не было бы, но нынешний, мягко говоря, вас не жалует, как и концерн в целом, и основная причина в вас, а вернее, в политике концерна по отношению к японским браконьерам. Японский консул уже всю плешь проел его превосходительству, дошло даже до Санкт-Петербурга. Опять же монополия концерна на разработку сучанских угольных копей: многие облизываются на этот лакомый кусок и, поверьте, выливают тонны помоев как на вас лично, так и на концерн в целом. Все это не добавляет вам популярности в глазах его превосходительства. Так что здесь нам кредита не получить. Можно, конечно, обратиться в заграничные банки, но боюсь, что они не пойдут на это. В войну с Японией не верит только наше правительство, а во всем мире прекрасно видят, что накал страстей здесь уже доходит до предела.

– Вы, стало быть, не сомневаетесь в том, что война грянет?

– Так же, как и вы. – Зиберт пристально вгляделся в лицо собеседника и, кивнув своим мыслям, продолжил: – Все активы концерна расположены на Дальнем Востоке, иными словами – в зоне возможных боевых действий. Моим зарубежным коллегам такие риски не нужны. Честно признаться, мне непонятно, отчего вы основную промышленную составляющую сосредоточили в Порт-Артуре, – ведь в случае войны он окажется на острие удара. Ну да, думаю, вы знаете, что делаете, раз уж не сомневаетесь в войне.

– Значит, с кредитом тупик. Нечто подобное я и предполагал. – Антон еще надеялся на то, что удастся взять кредит, – конечно, это понизит доходы, но зато позволит оперировать большой суммой перед войной, а после, примерно к лету, уже будет гораздо проще.

– Я этого не говорил. Я сказал, что ЗДЕСЬ нам кредита не получить. Но в Центральной России его превосходительство уже не имеет такого веса. У нас есть одна отличительная черта, Антон Сергеевич: мы имеем дочерние отделения в обеих столицах, так что вполне способны вести там дела напрямую. Конечно, можно и здесь сыграть на противоречиях наместника и генерал-губернатора – как ни крути, но основным поставщиком угля для флота является именно концерн. Но думаю, что излишнее напряжение в отношениях – это не нужно. Итак. У нас имеются долгосрочные контракты с флотом и КВЖД, под приходящие платежи мы можем взять кредит в размере одного миллиона рублей. Под залог завода в Порт-Артуре и Владивостоке – еще один миллион, вряд ли больше. Понимаю, что номинальная стоимость их выше, но… Остается меховая компания, рыбная отрасль – вместе они смогут позволить взять еще порядка двухсот тысяч, но это максимум. И наконец, прииск: под имеющиеся объемы добычи возможно оформить кредит еще на миллион. Подводя итоги, в течение пары месяцев есть возможность получить порядка трех миллионов двухсот тысяч рублей. Но обеспечивать такое количество кредитных средств будет крайне тяжело, доходы в общем и целом упадут как минимум вдвое.

– Но мы сможем получить сразу большую сумму?

– Это так. Если вы отдадите распоряжение, то я тут же начну деятельность и выйду на связь с нашими дочерними отделениями.

– Благодарю, мы будем думать.

– Ну и что ты на это скажешь? – спросил Сергей, когда Иван Гансович покинул кабинет.

– А что тут скажешь. Полная задница. По всему получается, пока мы были нужны, нас на руках носили, как только острая необходимость в нас пропала – начали коситься и обвинять во всех смертных грехах.

– Это точно.

– Не хотелось бы связываться с кредитными средствами.

– Ты прекрасно понимаешь, что иного выхода нет.

– Отчего же. Продать права на разработку сучанского месторождения. С налаженной инфраструктурой, с завязанными отношениями на флоте и КВЖД, да практически с полной монополией на поставки угля в регион, – это принесет не меньше двух миллионов и без каких-либо кредитов. А если добавить еще и кредиты, то сумма уже превысит четыре миллиона.

– Э, э, поаккуратнее на поворотах. Вложить столько трудов – и чтобы просто пустить все коту под хвост?

– А чего ты так взъерепенился? Этот уголек нам только неприятности доставляет.

– А также стабильную прибыль. Ты что же думаешь, вот отдашь угольные копи – и все, наступит благолепие? Как бы не так. Мы многим стоим поперек горла, так что есть нас будут, пока не схарчат окончательно. Спокойно полежать на боку нам не придется. Не дадут. Тут ведь еще такая оказия. Местные механические мастерские с нами уже конкурировать не могут: качество-с работ неудовлетворительное. Будто мы в этом виноваты.

– Дело не только в этом. Сам подумай. Мы возьмем кредит под угольные копи, но вот грянет война. Как считаешь, нам позволят и дальше вести разработку копей? Если и позволят, то добыча резко сократится. Но даже в этом случае японцы явно будут против доставки во Владивосток стратегического груза и как минимум устроят рейд, чтобы все порушить. А кредит уже будет висеть дамокловым мечом. Нет, Сережа, от Сучанска нужно избавляться. Если бы была дорога посуху, то да, а так…

– Да, об этом я не подумал. При таком раскладе этот уголек может нам сильно прижать хвост. А остальное? Ведь и Магадану может достаться.

– Не смеши. Ну что там, в Магадане, есть такого, чтобы японцы отправляли туда свои корабли? Их может привлечь только прииск, да и то лишь малыми силами устроить набег ближе к осени, когда там будет что брать. А вообще это маловероятно. Скорее всего, этим займется гарнизон с Шумшу, а этих горе-вояк там быстро прижмут и уничтожат. Зря, что ли, там Марков обретается, да еще в этом году я доставлю туда десяток пулеметов и три сотни гранат.

– И все же я думаю, что ты бросаешься из крайности в крайность. Сучанск нельзя отдавать ни при каких обстоятельствах. Нужно уже сейчас бить тревогу и требовать постройки дороги до Уссурийской ветки, делая упор именно на возможные боевые действия. К тому же сейчас там невозможна закладка новых шахт, и именно по той простой причине, что имеющаяся дорога едва позволяет перевозить добываемый нами уголь, а как появится дорога, то и добыча возрастет, и те, кто сейчас точит зуб на нас, бросятся разрабатывать черное золото, страсти поутихнут. Погоди, Антон. Это ведь не просто деньги, за которые я цепляюсь, это еще и рабочие. Ты не забыл о революционных выступлениях? Да-да, вот так вот теперь я рассуждаю. Если другие промышленники захотят с нами конкурировать, то им как минимум придется обеспечить своих рабочих ничуть не меньшими благами, чем мы. Вон и во Владивостоке и в Порт-Артуре наиболее квалифицированные кадры уходят к нам, так как у нас условия куда лучше. Так что наши конкуренты вынуждены скрепя сердце вводить подобное и у себя, чтобы не потерять хороших работников. Но от кредита под копи придется отказаться.

– Нормально. Вот еще недавно мы имели перспективы на три миллиона, потом на четыре – и наконец, чуть больше двух. Интересная у тебя арифметика.

– Ты не кипятись. Давай лучше думать конструктивно. Вон англичане решили в пику нам использовать отбойный молоток американца – и тут же сдулись: громоздкий, можно использовать только со станка, для шахт и пробития тоннелей нормально, но на верфи – уже не то, нет мобильности. Облегчить конструкцию – начать копировать нас.

– Ты к чему клонишь?

– А клоню я к тому, что пора бы нам выходить на арену. Начнем продавать лицензию на отбойные молотки, предварительно оговорив, что определенный срок производство возможно только для внутреннего рынка. Новинка уже настолько популярна, что предложение просто не способно удовлетворить спрос. Да и немудрено. Многие страны буквально вцепятся в это. Опять же ацетиленовые горелки. Нет ни у кого подобного и не скоро появится, существующие образцы громоздки и не так производительны. Только на этом мы сможем приподнять ничуть не меньше полумиллиона рублей.

– Что значит «только на этом»?

– Я думаю, следует выставить на всеобщее обозрение гирокомпас. Опять же лицензии только для внутреннего рынка.

– Ты думаешь, что говоришь?

– Не заводись, Антон. Ну, посуди сам. Лицензию они купят, а потом кинутся устраивать производство, а это – время, которое уже будет работать на нас. А на что это повлияет по большому счету? Ну, не попадут на мель пяток кораблей, причем это общее количество с обеих сторон, а может, и попадут: дуракам закон не писан. Сразу все корабли гирокомпасами японцы обеспечить не смогут, это к гадалке не ходи. Стало быть, в первую очередь будут обеспечивать военные корабли – и не миноносцы, а начнут именно с броненосцев, и так по нисходящей, в зависимости от стоимости. Поэтому это не даст японцам никакого преимущества при атаке наших кораблей: будет тот же бардак. Но зато мы поимеем в плюсе огромную сумму. Даже если уступить лицензию по двести тысяч рублей, а я считаю это нижней планкой, то как минимум восемь государств кинутся ее приобретать – та самая восьмерка, что участвовала в подавлении восстания в Китае. Полтора миллиона. Неслабо. Без особого ущерба можно предложить и пулемет Горского. В конце концов, уже есть ручной пулемет Медсена, так что особой революции это не сделает. Вот только его нужно предлагать в качестве готового изделия.

– С пулеметом не горячись. В том, что стоит получить на него патент и выставить на торги лицензию, я соглашусь, а вот насчет производства – не согласен. Этот пулемет понадобится русской армии.

– Ладно. Но только названные две лицензии принесут минимум два миллиона.

– Соглашусь с тобой. Но двести тысяч – это слишком мало. Мы и сами отвалили неслабо только за право использования гироскопа. Так что, думаю, сумма в триста тысяч, да еще и без выплат за каждый изготовленный образец, будет вполне приемлемой.

– Ну, это мы еще посоветуемся со сведущими людьми. Слушай, Антон, а может, мы неправы в том, что расположили столько производственных мощностей в Порт-Артуре, да еще и патронную линию собираемся запускать там же? На Квантуне сейчас уже куда большие активы, чем во Владивостоке.

– Мы это уже обсуждали. У нас есть только один вариант задействовать все наши нововведения, и это Порт-Артур, так как он будет отрезан от внешнего мира и там будут цепляться за любую возможность усилить обороноспособность. Вспомни то, что было в известной нам истории. Противопехотные мины, минометы, порт-артурские пулеметы, расточка казенных частей орудий под большие заряды, усовершенствование лафетов под больший угол возвышения на Электрическом утесе, и не только. Новое слово в тактике действий легких сил на море и ведении минной войны. Все это и многое другое вышло из Порт-Артура. Так что там, и только там, мы имеем шансы добиться успеха.

– Что же, наверное, ты все же прав. Значит, решили?

– Значит, решили.

– Тогда готовь выход в море, седлай «Росича» и дуй его испытывать. Специалисты уже бьют копытом, готовы к выходу, ждут только навигацию. – «Росич» должны были сопровождать около трех десятков инженеров и мастеров для проведения полномасштабных испытаний. Необходимо было выявить как можно большее количество недостатков, чтобы их могли учесть при постройке серии, так как их-то как раз испытать по-хорошему не получилось бы. – А я тут буду разгребать с Иваном Гансовичем, ну и серию заложим. Слушай, а мы не слишком? И концерн и эсминец под одним названием?

– Нормально. Не забывай, что впереди еще и Первая мировая, так что нужно нарабатывать авторитет, а так концерн будет ассоциироваться с прославленным эсминцем, первым в ряду.

– Так-таки и прославленным?

– Или так, или лучше на дно.

– Типун тебе на язык. Ты это… И думать не моги, – даже привстал Сергей.

– Все. Все. Дурные мысли уже покинули мою головушку.

– Вот и ладно.