Владивосток встретил двух моряков-пограничников ясным солнечным днем. Хотя город и не был похож на тот, родной, который знал Антон еще с детства, с нынешним запустением и грязными улицами, озлобленными недостатком средств и невозможностью купить самое необходимое прохожими, все же он разительно отличался от хиреющего все больше с каждым годом и убогого военного городка.

Теплое солнышко согрело владивостокских красавиц и нарядило их в соблазнительные наряды – что поделать, женщины есть женщины, и как бы плохо ни приходилось, они считают своим долгом выглядеть хорошо. От этого зрелища Гаврилова попросту взяла оторопь, и по душе разлилась приятная истома, подогреваемая к тому же деньгами, оттягивавшими ему карманы.

– Да-а-а, командир, уходить с тобой в отпуск одно удовольствие. Все задолженности до последнего медяка выплатили, да еще и в рекордные сроки.

– Кому как. Чувствую, что на этот раз серьезно достал старика. Что-то будет, когда вернусь из отпуска?

– Брось, Антон. Ты не хуже любого знаешь, что старик в тебе души не чает, потому и отправил с глаз подальше, чтобы под горячую руку не четвертовать. Пока вернемся, перебесится, – убежденно резюмировал Семен.

– Все, больше никогда не буду спорить с командиром и устраивать выкрутасов.

– Ага. Зарекалась коза не ходить в огород. Ладно, какие планы, командир?

– Думал сразу домой, к родителям. Но коли уж мы вместе оказались на материке, да еще и при деньгах… Как насчет ресторана?

– Идет. Только вот вещи давай-ка в камеру хранения, не то с сумками в ресторан…

Сказано – сделано. Уже через полчаса молодые люди удобно устроились за столиком уютного ресторанчика, каких во Владивостоке в последнее время появилось довольно много. Они с жадностью набросились на фирменные блюда, обильно заливая их «Абсолютом». Водка пришлась им по вкусу – не чета той дряни, что приходилось пить им на острове. В общем, пито было немало.

Уже ближе к полуночи в зал ресторанчика ввалилась толпа молодых парней крепкого телосложения в спортивных костюмах и коротких стрижках. Быки были уже навеселе, но маленькие глазки еще не стали осоловевшими, а даже, наоборот, светились недобрым блеском. Для завершения столь удачно начатого вечера парням не хватало только двух вещей, а именно – набить кому-нибудь морду и упасть в постель со смазливенькой девочкой. Это было написано на их лбах аршинными буквами.

Парни всем своим видом выказывали пренебрежение к окружающим, вели себя не просто по-хамски, а вызывающе. Однако все их потуги пропадали впустую. Никто не желал призывать их к порядку, и вообще все в ресторане делали вид, что ничего особенного не происходит.

Проходя мимо моряков, один из «пацанов» нагло присел за их столик и, взяв рюмку Песчанина, залпом опрокинул ее себе в рот, после чего, нагло ухмыляясь, уставился на Антона.

– Хороша? – поинтересовался Антон у быка.

– Ага, – нагло ответил тот.

– На здоровье. А теперь я попросил бы тебя оставить нас.

– Ты че хочешь сказать, мариман?

– То, что у нас с другом серьезный разговор, и он не для твоих ушей.

Сказано это было столь спокойным и ничего не выражающим тоном, что бык почему-то сразу уверился в том, что с этими моряками не стоит связываться не то что ему, но и всей их кодле. А быстрый взгляд на покрасневшего от натуги едва сдерживавшегося Гаврилова только лишний раз подтвердил правильность этого вывода. Мозгов в этой бритой голове было не так много, но инстинкт самосохранения из быка пока еще выветрился не полностью.

– Значит, базар между братанами, – решил все же сохранить лицо бык.

– Точно, – подыграл ему Песчанин.

– Это свято. Это уважать надо. Отдыхайте.

С этими словами бык поднялся и, замявшись на секунду, все же задвинул стул на место. После чего кивнул – мол, бывайте – и направился к своим дружкам, которые в это время уже привязались к маленькой компании в углу зала. Похоже, что у парней дела шли на лад, да и мужики там были поплюгавей.

– Спасибо, командир. Я бы так не смог, – пророкотал Гаврилов. – Терпеть не могу эту шваль. Каждый раз, как бываю на материке, попадаю в милицию – а потом пол-отпуска на губе.

– Из-за этого тебя поперли из пловцов?

– В общем, и из-за этого тоже. Боевой пловец должен отличаться выдержкой, а я псих. Ну и командование… При Советах в такие подразделения абы кого по блату не засовывали. Ты либо пловец, либо делать тебе здесь нечего. А теперь… – Гаврилов только безнадежно махнул рукой.

В это время из угла зала послышались звуки словесной перепалки, быстро переросшей в потасовку. Песчанин чисто машинально взглянул в ту сторону, так как вмешиваться не собирался, потому что был уверен, что это не какой-либо посетитель решил урезонить хамов, а как раз наоборот – они нашли-таки повод дать кому-то в морду. Целый ресторан посетителей, добрая половина из которых мужики, – и шестеро расхристанных молодчиков диктуют им свои условия. Идиотизм. Если бы нашлись хотя бы те, кто хоть словесно попытался урезонить быков, он непременно его поддержал бы, но таковых не обнаружилось.

В поле его зрения попало мелькнувшее на мгновение в воздухе барахтающее руками и ногами тело мужчины в костюме. Но как ни краток был этот миг, Песчанин все же сумел рассмотреть в этом совершающем экзотический кульбит мужчине своего однокашника Звонарева Сергея.

– Не знаю, как ты, Гризли, но я, пожалуй, вмешаюсь, – поводя плечами, проговорил каплей.

– Оно тебе надо? Ведь хорошо сидим.

– Надо, Гризли, – поднимаясь из-за стола, резюмировал Антон.

Так уж случилось, что его однокашник и друг Сергей Звонарев, будучи не робкого десятка, абсолютно не умел драться, считая, что кулаки – это последний и далеко не самый умный довод. Но когда доходило до дела, а в особенности правого, никогда не отсиживался за спиной у товарищей, правда, всегда получал практически первым и всегда первым выпадал в осадок. Сложилось так, что в их дружной паре Сергей выступал с умственной стороны, а Антон с физической. Нет, Песчанин не был неуспевающим, а в том, что касалось специальных дисциплин, так и вовсе отдавался весь без остатка, но все же… Вот и сейчас Сергей оказался первым и единственным, кто не пожелал мириться с хамством: в том, что он сам попер на быков, Антон не сомневался.

Гаврилов, тяжко вздохнув, с сожалением осмотрел заставленный всяческой снедью стол и нехотя двинулся за командиром. При этом в его глазах была такая злоба, что, взгляни в них быки, они поспешили бы ретироваться из ресторана. А чего вы хотите, когда такой вечер псу под хвост?

Быков было шестеро. Хороший счет, если учесть, что их жертвы уже находились в отключке. То, что произошло дальше, буквально заворожило всех присутствующих в ресторане. Мелькали конечности, отлетали, словно мячи от стенки, быки, раздавались звуки хлестких ударов, стоны, вопли боли и надсадная брань, звон бьющейся посуды и треск ломающейся мебели. Все это продолжалось сравнительно недолго – не больше минуты, а затем вдруг настала звенящая тишина. В углу зала на ногах оставались стоять только двое моряков, возвышаясь посреди хаоса из бесчувственных тел, лежащих вперемешку с битой посудой, опрокинутой и раздавленной едой, разбитой в хлам мебелью.

– Ну что, командир, пошли?

– Только расплатимся. Официант, счет. – Сунув Гаврилову пачку денег, чтобы он уплатил и его долю, Антон подошел к приходящему в себя Звонареву. Тот сидел на пятой точке и, тряся головой, пытался реставрировать произошедшие события. Наконец он сумел сфокусировать взгляд на подошедшем к нему парне в военно-морской форме.

– Антон?

– Здравствуй, Сережа.

– Ты как…

– Потом, все потом. Давай быстрее, не то сейчас менты понаедут – и погорел мой отпуск.

Звонарев ни за что не захотел отпускать своих спасителей и уговорил их завернуть к нему домой. Благо и повод был весомый: с Антоном они не виделись с самого выпуска. Потом, благодаря их вмешательству обидчики были повержены, а он, Сергей, отмщен. В общем, все было за то, чтобы продолжить банкет, вот только место сменить.

Квартира была однокомнатной и обставленной по-спартански – ничего лишнего, только то, что могло пригодиться для жизни одинокого холостяка. Впрочем, в углу примостился довольно неплохой компьютер. Это обстоятельство несколько удивило Антона. Нет, Сергей и в училище отличался тем, что преуспевал в области информатики и был несколько помешан на электронике, но выкинуть деньги на столь дорогую игрушку…

После второй рюмки потянуло на разговор. Гаврилов дипломатично налегал на еду, давая возможность старым друзьям наговориться вволю.

– Значит, так у тебя сложились дела, Антон. Ну, у меня все гораздо проще. Лаконичное название части, куда я попал по распределению, означало всего лишь навсего оборонный завод, при котором имеется секретное конструкторское бюро.

– Ты не много выпил, Сережа? – вдруг всполошился Антон. Трения с особым отделом ему были ни к чему – тут не только загубленным отпуском попахивает.

– Нет. Не переживай, никаких тайн я выдавать не собираюсь. Пока я, так сказать, на ознакомительном этапе. Знакомлюсь с тем, что уже известно, к новейшим разработкам допуска не имею. Да и контролирую себя.

– А как ты вообще оказался в конструкторском бюро?

– Ну, на заводе я работал по командной части. Просто я в этом году заочно закончил радиоэлектронный. Тут, вертясь вокруг всех этих секретов, хочешь – не хочешь, а что-нибудь да услышишь. Вот и услышал я как-то, что у яйцеголовых что-то там не клеится. Извини, в подробности вдаваться не буду. – Антон понимающе кивнул. – Сидел как-то ночью и так, ради интереса, решил покумекать, увлекся – и через несколько дней накумекал. Когда однажды ко мне в канцелярию с какой-то жалобой ввалился яйцеголовый кап-два, я сидел над своими чертежами, и что-то его в них заинтересовало. Он посмотрел, задал пару вопросов и вышел. Я так и не понял, зачем он приходил, а через десять минут ко мне ввалились несколько особистов и без лишних церемоний скрутили меня, выпотрошили мои сейф и стол. Такой же погром устроили и дома. Оказывается, я сдуру умудрился набросать принципиальную схему новейшего вооружения, находящегося на стадии разработки. Ну никак особисты не хотели поверить в то, что я никакой не иностранный резидент и что сам дошел до этого.

– И как же ты выкрутился?

– Повезло. У яйцеголовых один узел никак не мог склеиться, а в моих чертежах именно с ним-то все было в полном порядке. Понимаешь. Даже если я все остальное и сдул с секретных чертежей, то этот узел никак не мог свистнуть, так как его-то у них и не было. В общем, система сейчас находится в стадии завершения, а меня – под подписочку и от греха подальше в подчинение тому самому кап-два.

– Действительно повезло.

– Чудны дела твои, Господи, – вынес свое заключение Гаврилов. – Ну, за благоприятный исход текущего мероприятия.

Выпили. Добавили. Повторили.

– Ты говоришь, чудны дела, – пьяно обратился к Гаврилову Сергей. – Это разве чудеса, вот у нас за городом действительно чудеса происходят.

– Какие такие чудеса? – не проигнорировал слов Звонарева мичман.

– Аномальная зона.

– Чего-о?

– Аномальная зона, говорю. Я сейчас увлекаюсь в свободное время всякими паранормальными явлениями. А что, – начал он заводиться на невысказанное вслух сомнение собеседников, – со всякой электронной лабудой теперь на работе не продохнуть, это теперь не хобби, а просто работа – интересная, но работа, – вот и увлекся, так сказать, в качестве хобби.

– Ерунда все это, – вынес свое заключение Антон.

– Возможно. Но только тогда ты мне ответь: Бермудский треугольник – тоже ерунда? А пропадающие то там, то здесь самолеты и попросту люди? Вы скажете, пришельцы. Ладно. Но во всех этих случаях прослеживается определенная закономерность. Понимаете, по всей Земле проходят различные энергетические линии, природа которых пока не изучена. Иногда это просто ручейки – их называют линиями, – иногда это настолько мощные потоки, что их иначе, как магистралями, не назовешь. Так вот эти линии и магистрали неизбежно пересекаются, образуя целые узлы. В местах же, где пересекается несколько линий, образуются очень сильные узлы, а если пересекаются магистрали, то там энергия буквально бурлит. Вот в таких местах зачастую и пропадают люди и другие объекты, например самолеты или корабли. И вот именно такое место я и обнаружил неподалеку. По моим прикидкам, здесь сходится не менее четырех магистралей.

– Неувязочка, – пьяно улыбнулся Антон. – Если здесь неподалеку такая аномальная зона, то почему я ничего не слышал о том, что в этом районе часто пропадают люди? А ведь я вырос во Владивостоке.

– Не знаю, но я могу только предполагать. К примеру, чудовищный выброс энергии происходит только в том случае, когда три и более магистрали фокусируются в одной точке, и в этом случае тот, кто оказался в фокусе, просто исчезает.

– Куда?

– Понятия не имею.

– А я предлагаю выяснить это прямо сейчас, – вновь вклинился в беседу Семен. – Ты же говорил, что эта самая ано-ма-льна-я зона где-то рядом, – пьяно, с запинкой выговорил он непривычное слово.

– Ну?

– Ну, так пойдем и поглядим. А как ее мо… можно увидеть?

– У меня есть прибор, который фиксирует колебания магнитных полей. Сам сконструировал, – гордо заключил Сергей.

– Бери.

Как говорится, пьяному море по колено. Спать не хотелось, а заняться в столь поздний час было нечем. Через полчаса друзья уже подходили к какому-то пустырю, расположенному неподалеку от дома Звонарева, на окраине Владивостока.

Аномальная зона оказалась на редкость загаженным местечком, а попросту – стихийной свалкой, до которой властям не было ровным счетом никакого дела. А до чего было им дело вообще, если уже центральные улицы буквально утопали в грязи?

Сергей достал небольшой приборчик и стал что-то сбивчиво и пьяно объяснять, тыкая пальцем в шкалу, по которой прыгала стрелка, никак не желая замирать на одном месте. Антон с Семеном на пару гоготали во всю мощь своих легких, и наконец Сергей присоединился к ним. Никто, разумеется, не стал вглядываться в шкалу и стрелку, которая начала бесновато прыгать то влево, то вправо. Вдруг она метнулась в крайнее правое положение и, дрожа, замерла, словно порываясь проследовать дальше, но ей мешал ограничитель, – а затем трех молодых парней накрыла темнота.