Глава 16
Литва
Поездка в Новгород превратилась в сплошную суету. Сначала разругался с Сипым. Ханских жен следовало отправить в Любек как подарок местному епископу и ганзамистру Конраду фон Аттендорну. Однако управляющий часть пленных красавиц распродал в Новгороде. Пришлось плотно заняться торговыми делами, разбираться в клубке взаимоотношений с купцами, ценах на товары, заворачивать теребленый лен на свою мануфактуру. Торговые дела забирали уйму времени. А тут еще приглашение от архиепископа Василия, которому, видите ли, захотелось ежедневно видеть князя Андрея Федоровича за своим обеденным столом. По местным меркам это великий почет, а для Норманна пустая трата времени. Но надо, никуда не денешься. И дары принес, и умные разговоры вел на греческом языке, и всякие цитаты древних мыслителей на латыни говорил. Тоска! Однако вскоре прояснилась истинная причина приглашений.
– Ума не приложу, как ты умудрился привести в смущение всех русских князей? – попивая послеобеденную чашку кофе, задумчиво спросил архиепископ.
– Найдут себе новую крышу! – отмахнулся Норманн.
– Крышу? А что, интересное определение! Сейчас сложно разобраться в очередной сваре ханов.
– Оно нам надо? Пусть друг друга режут да душат, лишь бы сюда не лезли.
– Они и не лезут, князья сами зовут, нанимают для своих междоусобиц. Силы у всех равные, не победить без посторонней помощи.
– Литва под боком, вроде у всех князей и там есть родня.
– И Гедимин без помощи не обходится, каждый год крымчаков зазывает для своих междоусобиц.
– Все спросить хотел, крымские татары из какого народа и на каком языке говорят?
– Половцы. Как Батый пришел, так сразу и убежали в Крым. А речь у них хазарская, что и в Ширване, где ты был по весне.
– Я слышал, что у степняков сейчас новый хан.
– Действительно живешь в медвежьей глухомани! – засмеялся архиепископ. – Своим набегом ты спровоцировал кровавую распрю!
– Ничего я там не провоцировал, ограбил четыре стойбища, и все.
– Все да не все! Ширван с Персией вернулись в Дербент, ногайцы с уйгурами побили увеков, забрали Аштархан и отказались платить беклярибеку мзду.
– А как на это смотрит новый хан, как его…
– Курдюмбек, – подсказал архиепископ.
– Ну да. Почему не жалуется этому беклярибеку и не просит войско.
– Беклярибеку сейчас самому бы усидеть. Персы согнали с перевалов его войска и вышли в долины Хорезма.
– Вот вам и ящик Пандоры! – вздохнул Норманн.
– Ты даже это знаешь! Молодец, хвалю.
Норманн подразумевал показанные персам в Бандар-Е Анзали бомбы. Не просто так Саид Бахадур одарил его богатыми одеждами и скакунами. Увидел султан новые возможности для своей армии. По нынешним временам военное преимущество означает начало нового похода с расширением границ.
– Как собираешься защищаться? – продолжил архиепископ. – Курдюмбек обязательно потребует твоей головы.
Норманн пожал было плечами, но тут вспомнил о возможной свадьбе.
– Еще не решил. В Англии моего капитана обидели, сукно взяли, а шерсть с серебром не привезли. Думаю поздней осенью туда наведаться.
– Ты поосторожней, как бы не пришлось англичанам искать себе нового короля! – пошутил архиепископ.
– Зачем мне король, я разбойника-купца повесить хочу.
– Еще не доказана его вина. Эдуард Третий нищ, все деньги идут на войну, вот и обирает купцов до нитки. Купец из Бостона?
– Ну да, мой корабль с патентом Ганзы, а Бостон – ганзейский город.
– Особо там не лютуй! А то пошел в Персию за шелками, а по пути у князей все суда пожег да степняков имущества лишил.
– Я немножечко пограбил. И вообще, они сами виноваты, зачем всех мужчин на войну согнали!
– Я не упрекаю тебя, всего лишь прошу быть осторожным.
Придется на зиму отправляться к английским берегам, а осторожность следует проявить в маскировке, нельзя корабли грабить на ганзейском коге.
Норманн написал Максиму письмо с просьбой срочно организовать постройку трех морских кораблей норвежского стиля. Объяснил и причину столь поспешного заказа, особо подчеркнул, что кораблям придется плавать в условиях штормового моря. На Салми верфь уже ввели в работу, за зиму завезли достаточно пилолеса, даже свои кораблестроители есть, которые пока что занимаются постройкой баркасов для рыбаков и зверобоев. Сам Норманн не видел произошедшие в его отсутствие изменения, но фон Кюстров уверял в полной готовности к началу строительства морских кораблей. Воеводы и сотники съехались в Медвежий замок по случаю дележа добычи. Норманн воспользовался случаем для проведения теоретических и практических занятий. Начали с учебных стрельб из каронад и пищалей. Затем Антонио перешел к теории выстрела, объяснил взаимосвязь вертикального угла наводки с дальностью полета ядра или бомбы, а также расчет порохового заряда. Норманн использовал встречу для пояснений боевых преимуществ и недостатков пушек, взяв в качестве примера Грюнвальдскую битву.
– Конные и пешие рыцари построились двумя полками… – И нарисовал на доске два прямоугольничка.
– Где произошло это сражение? – заинтересованно спросил фон Гренинг.
– Недалеко от Авиньона, – не моргнув глазом, соврал Норманн в надежде, что никто не знает географию. Судя по отсутствию ответной реакции, фокус удался. И он продолжил: – Ополчение с артиллерией встало на левом фланге, отступив назад на дальность пушечного выстрела.
– Грамотное построение! – одобрил Дидык. – Фланг полностью защищен, один залп сметет атаку противника.
– Это не все. Еще три полка пеших и конных рыцарей встали позади главной ударной силы.
– Логично, – одобрил рисунок фон Марев. – Они способны отразить угрозу с любого направления.
– Противоборствующая сторона выставила равное количество рыцарей, сведя их в три полка. – Новые прямоугольники появились напротив тевтонского построения. – На правом фланге поставили пушки, за ними три полка копейщиков и мечников, а сзади два отряда легкой кавалерии. – В реале там стояла московская и смоленская артиллерия с пехотой. В тылу литовская кавалерия и отряд крымчаков в пятьсот сабель. – Да, чуть не забыл! – продолжил Норманн. – Западные силы вырыли перед своими пушками глубокий ров.
– Победа должна быть за ними! – воскликнул фон Гренинг. – Восточная армия лишена маневра, они обречены на поражение!
Воеводы и сотники вступили в дискуссию, предлагая те или иные действия, но каждый раз силы Запада неизбежно брали верх. Собственно, и в реале сражение первоначально складывалось в пользу Тевтонского ордена. Начали с рыцарских поединков, затем латная пехота сошлась в рукопашном бою. Немцы быстро окружили польскую армию и успели добраться до короля Владислава II, который получил серьезную рану от удара копьем. Исход битвы решил смоленский князь, который, увидев падение королевского знамени, взял командование на себя.
– Воевода правого крыла пустил в атаку пять сотен легких всадников, – продолжил Норманн. – Они прошли между рыцарями и рвом…
– Неужели догадались ударить во фланг пушкарям? – воскликнул Дидык.
– Не только ударили, но и всех перебили.
– Резерв рыцарской кавалерии легко остановит эту атаку! – недовольно фыркнул фон Марев.
– Они и попытались это сделать. Легкие всадники быстрее. Сначала они подпустили рыцарей, затем начали уходить поперек линии войск.
– Подобный маневр ничего не даст! – возразил фон Гренинг.
– Не скажи, пока рыцари скакали между пушками и пехотой, восточные копейщики успели добежать до орудийных позиций.
– Ловко! – восхитился Нерль. – Осталось развернуть пушки – и конец!
– Не совсем, но главное было сделано. Увидев врага возле своей артиллерии, ополчение бросилось бежать.
– И получило в спину картечь! – со смехом выкрикнул Тутник.
В реале смоляне не успели выстрелить. Гроссмейстер ордена быстро увел остатки войск в деревушку под названием Грюнвальд. Тевтонцы четко организовали оборону, перекрыв все подходы крестьянскими телегами. Они еще надеялись на помощь рыцарей. Однако тяжелая кавалерия в погоне за крымчаками подставилась под фланговый удар литовской конницы. В итоге рыцари увязли в статичном бою с более маневренными легкими силами, а пешие латники увлеклись добиванием поляков. Когда русская дружина подкатила свои и трофейные пушки, гроссмейстер прислал парламентера с предложением обсудить условия мира. Увы ему, увы. Русские смотрели на тевтонцев как на злейшего врага и вместо переговоров дали орудийный залп. Пришлось ордену выбрать нового гроссмейстера и возвращать полякам все захваченные земли.
Передав нарочному письмо, Норманн начал разбираться с отчетами, которые с утра принес Сипой.
– В делах? – спросил вошедший без стука Федор Данилович. – Обговорил я приданое, дело осталось за малым – послать сватов.
– Извини, я забыл отдать тебе карту, мне нужны вот эти земли.
Норманн протянул полученный у Максима листок. Вопреки ожиданию, посадский боярин сразу разобрался в незнакомой топографии.
– Земли ничейные, добавят без споров, к нашему родовому поместью примыкают. Разумно, но непонятно.
– А ты что выторговал?
– На юг от Мегорского монастыря, там и рожь хорошая, и лен длинноволокнистый. Деревенек мало, да людей привести не трудно. Был бы хозяин крепкий.
– Я Водлозеро с жемчужницами забрать хочу. Сам жемчуг собирал у берега.
– Тише ты! О подобных делах говорить с оглядкой надо! Не ошибся в находке?
– А то! Дело серьезное, здесь промашка дорогого стоит.
– Решено! Поправлю договор, завтра писать начнем.
– Южные земли оставь, у меня людей много, а своего хлеба нет. Если что, я серебром заплачу.
– Заплатит он! Князь Роман Михайлович гол как сокол. Дочь отдает, а приданое заботит только жену.
– Скажи свояченицам, я в Ярославль две персидские пищали отошлю.
– Ишь ты! Деньги немалые! На сватовство сам поедешь или дружку пошлешь?
– Я в набег ухожу, в Белозерск Антанас Тутник отправится. Он же и пищали привезет. Невесте-то сколько лет?
– Семнадцать. Свадьбу назначили на Красную горку, это будет седьмого апреля.
– Вернуться не успею, да и торопиться не буду.
– В Новгороде обвенчаешься! Сюда за тобой побоятся приехать.
– Оно тебе надо! То мои разборки, по весне снова войско отправлю вниз! Глядишь, и сговорчивей станут!
– В таком случае дашь княгиням свое слово! Им в радость Анастасию с рук сбросить.
– Что так? На вид вроде нормальная девица.
– Худа не в меру! Кому такая женушка надобна! Тощая, на груди сосков не видать, бедра мальчишеские. Не зря в девках засиделась.
– Слишком шебутная, так и вертелась вокруг меня, чуть ли под ноги не бросалась.
– То на радостях, ее в монашенки готовили. Рожать пора, а никто не желает сватать. Ты первый на смотрины приехал.
– Если честно, зачем она мне? – Норманн решил выяснить самый главный вопрос.
– Сам живи как хочешь, только ее не обижай. А помрет Роман Михайлович, сразу в Белозерск переезжай.
– Сын его, Федор Романович, стол по праву возьмет.
– Княжичу восемнадцати нет, а за вином поперед отца тянется! И вообще, то не твои заботы. В Новгороде есть кому об этом думать!
– Понял. После ледохода вернусь. Когда у княжны день ангела? Подарок надо хороший подыскать.
– На Анастасию Фессалоникийскую, что в начале ноября.
– Ей в этом году исполнится восемнадцать?
– Сказано же, засиделась в девках! У нас свой расклад. Возьмешь стол, а ее в монастырь! Вот и вся недолга.
– Ну и ладно! – Норманн махнул рукой, все равно он не собирался жениться.
– Пошли в мою комнату, там и поставим последнюю точку.
Коридор, лестница, поворот, еще лестница, везде охрана в кольчугах, ножи за поясом более похожи на короткие мечи. Ох и не прост посадский боярин Федор Данилович! Наконец уткнулись в тупичок, звонко щелкнул замок, и скрипуче открылась потайная дверь.
– Заходи и встань на середине!
Простое убранство и спартанская обстановка говорили об особом предназначении этого помещения. Взгляд остановился на посохе, что стоял на самом видном месте. Блеклая краска не позволяла определить его первоначальный цвет, который в равной мере мог оказаться и синим и зеленым. Наверху голова медведя, далее шел асимметричный витой орнамент из веточек, цветов и листьев. Именно этот посох и взял Федор Данилович.
– Положи руку на голову медведя!
– Зачем?
– После венчания ты становишься в ряд наследников нашего рода.
– Что мне это дает?
– Обязанность защищать интересы Вянгинских! Если родишь сына, выйдешь четвертым по старшинству.
– Я должен дать клятву?
– Нет, ты должен пройти обряд Макоши!
– Согласен.
– Твоего согласия не требуется! Ты или с нами, или против нас! Мы сильны единством! Живущий сам по себе слаб!
– Почему на посохе асимметричный узор?
– То не узор, а руны Макоши, и не посох ты держишь, а рунов кол Макоши! Надпись же гласит: «Лик жизни защитит Русь».
– Я хочу научиться читать рунические письмена.
– Правильно говорят руново письмо. Проси любого, кто у тебя из Новгорода, нас этому с малолетства обучают. Ты готов?
– Да.
Федор Данилович прижал ладонью руку своего сына и начал нараспев произносить какие-то непонятные слова. Кое-что Норманн смог разобрать, несколько раз ясно звучали: заря, маг, Гамаюнова Русь, Марова Русь, родовой лик и кругом-кругом.
– До венчания ты обязан сделать свой рунов кол Макоши. Найдешь можжевельник, насадишь голову медведя и принесешь мне.
– Я и сам могу вырезать руново письмо.
– Не перечь! Тайные знаки доступны только посвященным! Эти руны Рода просты и понятны каждой бабе, а здесь есть особый уклад, доступный только старшим рода!
– Я понял. – Норманн покорно опустил голову.
– Держи колт, специально для тебя заказывал! – Федор Данилович протянул серебряный амулет на кожаном ремешке.
– Что здесь написано?
– Это тайна посвященных, для тебя здесь все слова – загадки, отгадки узнаешь позже.
Норманн покрутил амулет в руках: внешне похож на шестеренку с серповидным вырезом в верхней части, а руны выполнены в виде вьющихся веточек с крошечными лепесточками.
– Ты у нас умелец, весь в прадеда пошел. Оберег Мары сделаешь сам.
– Да я без понятия в этих амулетах!
– Сходи к Павлову монастырю, спроси лавку Богдана Якунова. Он и покажет тебе, и расскажет, ему же отдашь готовый оберег.
– Зачем отдавать?
– Дурень! Ты сам его кровью омывать хочешь?
– Э-э-э… Человеческой?
– Козлиной! Вот олух, ничего не знает! Лик Мары всегда козлом отражается! И руново письмо Мары сплошь козьи прыжки.
Норманн разозлился и чуть было не нахамил. Действительно, откуда нормальному человеку двадцать первого века знать про всякие там руны? Большинство вообще не знает такого слова, а тут еще всякие там разделения на письмо Макоши, Рода и Мары. Да на фиг ему все это сдалось! Хотят повесить на грудь еще один брелок? Ладно, не оттянет шею. Требуется сделать дополнительную висюльку и смочить ее козлиной кровью? Он не возражает. Но оскорблять зачем?
И снова Балтийское море. Конец лета. Погода меняется по три раза на день – то солнце, то дождь, то полное безветрие. Как ни спешил Норманн, а быстро отправиться в набег ему не удалось. Разборки с нежданным сватовством и поездкой в Новгород затянули сборы почти на месяц. В результате основной флот из ганзейских когов ушел в сопровождении норвежцев на остров Оденсхольм, где находилась главная база шведских пиратов. Норманну пришлось пройти несколько кругов визитов к посадским боярам, затем по родственникам. В завершение пришлось стать соучастником церемонии крещения – баронесса Елизавета фон Эрлах приняла имя Прасковья. В городе уже уверенно говорили о предстоящей свадьбе пришлой вдовы и посадского боярина Федора Даниловича Вянгинского. Еще одной неожиданностью оказался приезд Максима, который должен был исполнять роль посаженого отца теперь уже бывшей Елизаветы Карловны, ставшей в крещении Прасковьей Кирилловной. В дополнение ко всему за невестой обнаружилось совсем не малое приданое в византийских золотых солидах. Редкие по нынешним временам для Новгорода монеты, где в изобилии ходили персидские дирхамы.
– Я заложил для тебя норвежские дромоны! – похвастался Максим.
– Что это еще за чудо? Никогда не слышал о подобных корабликах.
– Не надо так легкомысленно относиться к кораблестроению этого времени. На дромонах плавали в Америку.
– Значит, с мореходностью все нормально?
– Более чем. Я немного модифицировал центральную часть, место для гребцов сделал более удобным.
– Дромон по типу драккара?
– Только с точки зрения общей концепции. А так вполне способен ходить по океану.
– А что ты изменил?
– Гребцы стоят в открытой части, для них просто натягивают тент из запасного паруса. Я стилизовал борт под щиты и скрыл фальшнадстройку.
– Не высоко? Не сделаем через твою рацуху оверкиль? – забеспокоился Норманн.
– Не волнуйся, просчитано на компьютере!
– Я не получу проблем из-за невысохшего леса?
– Скандинавы все кораблики делают только из сырых досок, поэтому корпус собран внахлест.
– Вот и хорошо. Что еще из особых нюансов?
– Более никаких изюминок. Распечатал для тебя инструкцию и оставил у барона фон Кюстрова.
– Кстати, о компьютере. Ты ничего не знаешь о рунах Макоши?
– Самая древняя на Земле письменность, наскальные письмена датируются эпохой палеолита, – несколько озадаченно ответил Максим.
– И этот тип письма сохранился до сегодняшних дней?
– Бери выше! Последняя надпись сделана рукой Николая Второго на стенах дома Ипатьева в Екатеринбурге.
– Ни хрена себе! – поразился Норманн. – Ты дашь мне заглянуть в твой компьютер?
– Я его с собой не таскаю, мало ли что может случиться. Подготовлю информацию, вернешься и прочитаешь.
– Про руны Рода что-либо помнишь?
– Ты серьезно спрашиваешь? Это протокириллица, произошла из рун Макоши, известна со среднего палеолита.
– Я действительно не знаю и хочу разобраться, – серьезно ответил Норманн. – А руны Мары тебе известны?
– Я изучал всю руническую письменность. Руны Макоши для правителей, руны Мары для волхвов, руны Рода для остальных.
– Может ли обычный человек делать обереги с рунами Мары?
– Разумеется, ваш Васнецов занимался подобным бизнесом, в частных коллекциях сохранилось множество оберегов его работы.
– С рунами Мары?
– Ну да, не по-латыни же писать. Чего это тебя заинтересовала тематика славянского рунического письма?
– Отец потребовал сделать рунический кол Макоши и оберег Мары.
– Не беда, помогу. У меня в компьютере есть образцы из музейных коллекций. Там же и общие правила по изготовлению.
– Интересно, а правила откуда взялись?
– Эх ты, темнота! Рунный кол Макоши распространился по всей Европе! Это и королевский скипетр, и маршальский жезл, и посох понтифика!
– Погоди-ка! Все эти скипетры и жезлы не что иное, как стилизованная булава! – возразил Норманн.
– Только для широкой публики! Посмотри на асимметричный узор из веточек и листиков и увидишь руны Макоши.
– Поможешь? Я хочу сделать свой скипетр самым красивым!
– Не вопрос! Тебе нанесут скрытый текст, а мы затем добавим свои слова.
– Зачем?
– Там набор пожеланий здоровья, процветания, силы и прочее, что требуется правителю. По правилам скипетры двух королей не должны находиться рядом.
– Ты намекаешь на всякие там чары?
– А как же! В этом главный смысл символов власти! – со смехом пояснил Максим.
– Когда я проходил обряд присоединения к элите рода, то несколько раз послышалось слово «маг». Я не ошибся?
– Это очень древнее слово одинаково звучит на многих языках. Происхождение неизвестно, но его уже знали в Шумере и древней Индии.
– Еще вопрос. Недавно архиепископ Василий обмолвился, что у скандинавов нет календаря. Это верно?
– Ну да, – пожал плечами Максим. – Они до сих пор не ведут летоисчисления, нет письменности в нашем понимании, нет месяцев и недель.
– Я несколько раз читал скандинавские саги, там четкая привязанность к календарю.
– Нет, мой дорогой князь, сие уже труд литераторов. В оригинале никогда не упоминается год события.
– Странно, – растерянно произнес Норманн.
– Смотри проще. В примитивной жизни нет необходимости в летоисчислении.
– Вообще-то ты прав – раз нет письменности, то и нет возможности вести учет годам.
Мысли Норманна снова вернулись к баронессе Елизавете фон Эрлах, которая в ближайшем будущем станет его мачехой. Это не случайность, в этом нет никаких сомнений – окрутила дамочка его «папаню»! Только вот с какой целью? Не лежит у него душа к этой припортальной братии, все время темнят, недоговаривают. Непонятно, откуда и зачем пришли. Хорошо, что не выдают себя за экспедицию высокопрофессиональных историков. Никто и никогда не угрохает огромные деньги ради прояснения мелких деталей бытия наших прапращуров.
Барон Бертран фон Плунге, хозяин замка Мемельбург, оказал гостям дружеский прием. Норманн взял с собой всех бывших тевтонцев и теперь скучал под эмоциональное обсуждение последних событий в ордене и сплетни про общих знакомых. Судя по кислому пиву и горке копченой салаки, жилось здесь не очень-то и сладко.
– Я обязательно пойду с вами! – стукнув оловянной кружкой по столу, в очередной раз воскликнул фон Плунге.
– А как на это посмотрит ландмаршал? – поинтересовался Норманн.
– Он требует от меня сбора податей со жмуди, а литвины так и норовят ободрать раньше меня все деревни до самого побережья!
– Разве между орденом и Литвой нет договора о границе?
– Есть! На Немане стоит таможенный пост Юрбург! На лодках это дневной переход от моего замка!
– Литовцы осмеливаются собирать дань на твоих землях?!
– Каждый год одно и то же! Я рассылаю свои отряды собирать подати, а Литва – свои!
– Почему крестьяне не жалуются? Они должны послать к тебе гонцов и встать на защиту своего имущества!
– Как же! Эти хитрецы плачутся перед моими сержантами, жалуются на литовцев, а затем повторяют ту же песню посланцам Гедимина!
– Ты пойдешь с нами до Юрбурга? – уточнил Норманн.
– Дальше не могу, там земли Литвы. Вы спрячетесь за Выборгом, а мне от них не отбиться.
– Я понимаю, тяжко жить в таких условиях.
– Не то слово! Еле-еле свожу концы с концами! На замок работает только соседняя деревня да рыбаки на косе, остальные волками смотрят.
Казалось бы, что может быть сложного в переходе кораблей из Мемельбурга в Юрбург? Более чем достаточные глубины позволяли всем кораблям безопасно дойти до таможенных причалов на Немане. Но это в теории, на практике огромный флот буквально закупорил устье реки.
– Вот видишь, Андрей Федорович, что ты натворил! – в сотый раз упрекнул Шушун.
– Ничего не понимаю! – развел руками Норманн. – Почему они не смогли нормально войти в реку?
– Ты хоть раз в жизни воду в узкое горлышко наливал? Так и здесь! Корабли надо было посылать малыми отрядами!
– А ты чего промолчал? Поправил бы меня!
– За тобой угонишься! Как получил депешу из Кенигсберга, сразу отдал приказ уходить!
– Ты пойми, основное литовское войско с Гедимином сейчас на Волыни, а сын его стоит в Твери.
– Бражничает с князем Дмитрием Михайловичем, – добавил Шушун, – родственники они.
– Главное в другом, награбленное в Торжке имущество вот-вот должно прийти в Вильно.
– Широко не замахивайся. Великий князь держит в Олито малую дружину, они в два дня прибегут в Ковно.
– Встретим! Литвины на лодках пойдут, а корабельного боя не знают! Вот мы их и встретим да порадуем.
– А если из Вильно придет подмога?
– Обязательно придут, только не сумеют в один день сойтись. Малую дружину побьем, ты пойдешь на Олито, а я на Вильно.
– Рисковый ты! Только я останусь с тобой, на юге Ульфор без моей помощи справится.
– Брось, нет никакого риска! – вяло возразил Норманн. – В Вильно совсем малая дружина.
– Не говори гоп, пока не перепрыгнешь. В городе быстро ополчение соберут.
– Я Ульфору велел после Ковно драккары на разведку отправить.
– Правильно мыслишь! Ладно, пока здесь сиди, не мешай мне корабли в реку завести.
Первым делом Шушун пропустил в Неман флот барона фон Плунге, следом рванулись торопливые норвежцы, и только после них корабельный воевода приказал ушкуям взять коги на буксир.
Утренний туман лениво стекал с болот на зеркальную гладь Немана. Под разноголосую перекличку петухов дружинники неторопливо подгоняли амуницию. Плеск сотен весел слился в единый шум, напоминая говор Свирских порогов. Норманн задумался о припортальной бригаде, что-то они развили бурную деятельность. Елизавета Карловна окрутила его отца и вскоре станет «первой леди» Новгорода. Софья Андреевна разработала на Свири проект обводного канала со шлюзом, гарантируя проход в Онежское озеро любого современного морского корабля. Жанна Владимировна обучает монахов передовым методам врачевания, включая хирургию. Школа иконописи превратилась в настоящее художественное училище, где монахи занимаются не только пейзажами, но и живописью. Максим помогает пушки отливать, на реках появился целый каскад водяных колес с приводами на кузнечные молоты, ткацкие станки и воздуходувки. Даже медь тоннами пошла. Ох, неспроста все это, неспроста, а где зарыт подвох, он никак не может догадаться. То Криса требовали убить из опасения распространения знаний, теперь сами активно помогают.
– Андрей Федорович, собирайся, мы уже подходим к устью Вилии! – Голос Шушуна вывел Норманна из задумчивости.
– Да готов я, готов!
– Руки разведи в стороны, дай я тебе панцирь пристегну.
Норманну не понравилось собственное изобретение латной брони. Началось со щита для Ахмыла, который выполнили по принципу слоеного пирога. Внутренний лист сделали каленым, внешний из электротехнической стали, в качестве прослойки применили вываренную в сале кожу. Отличный получился щит, легкий и прочный, при ударе булава сама отскакивает.
– Он в бою только мешает, в колонтаре намного удобнее, – недовольно проворчал Норманн.
– Привыкнешь! Выходишь на берег и тихо поднимаешься в горку. Становитесь у стен и ждите выхода княжеского отряда.
– Лучше сразу через стену и разом в воинскую избу.
– Они в своем жилище все щелочки знают. Тогда уж завалите двери и жгите.
– Брось, со мной сотня мурманов, против нас и полусотни нет.
– Удачи!
Драккар зашуршал килем по песку. Отряд начал неспешно собираться на берегу. Ковно стоит на мысу между Неманом и Вилией. По плану сначала ударят корабелы и копейщики Николауса фон Кюстрова, они высаживаются прямо на складские причалы. Затем слово за норвежцами, отряд Ульфора атакует поселок со стороны реки Вилии. Задача Норманна блокировать маленькую деревянную крепостицу, которая вырастет в замок только через пятьдесят лет. Ноги скользят по траве, но все идут тихо, не слышно даже шепота. Вот на фоне серого неба проявилась зубчатая полоса частокола. А стена-то не выше двух метров!
– Зови Геланда, – шепнул Норманн ближайшему воину.
– Сам бежит! Что-то важное увидел!
– Рус, Рус Федорсон, ворота открыты!
– Охрана где?
– Никого нет!
– Вот раззявы! Во двор заглянул?
– Мы уже зашли туда! Три избы, кухня и курятник.
– Баб прижмите, а то с перепугу визг поднимут!
– Не волнуйся, – ухмыльнулся Геланд, – они сейчас моих воинов обслуживают, каждая по весне тройню родит.
– Не перестарайтесь.
Ну что с ними поделаешь? Как увидели женщину, так сразу подол задирают. И не возразить, не поймут человеколюбия, до феминизма без малого семьсот лет – не дожить. Дальше пошли не таясь. Во дворе тишина. Норвежцы, ожидая новых команд, спокойно расселись вдоль стен. Стук небрежно закрываемой двери показался вселенским громом. На порог вышел босой воин и, не глядя по сторонам, сонно затрусил в уборную. Не добежал, не судьба. Со стороны поселка послышались встревоженные крики, у складов пару раз звякнул пожарный колокол… Пора.
– Вяжите рабов! – крикнул Норманн и направился в избу воеводы.
Норвежцы слаженно высадили ставни и – кто через двери, кто рыбкой через окна – ринулись в воинские избы. Семейство Варуфа вышибло дверь в дом воеводы. Не прошло и минуты, как довольная Леанта выволокла за бороду сонного и ничего не понимающего командира гарнизона.
– Моя добыча! – крикнула девушка.
– Твоя, твоя, – ответил Норманн, – возьмешь хороший выкуп, если он из богатой семьи.
Какой-то ловкий парень попытался прошмыгнуть через распахнутые ворота. Это он зря, норвежцам не впервой брать мелкие крепости и поселки, а живой товар на севере является единственной добычей. Беглец поймал удар обухом по ребрам и невольно осел на землю. Один из притаившихся у выхода воинов небрежно пнул неудачника обратно в крепость. Над горизонтом появилось солнце, туман сверкнул радугой и заблестел на траве яркими капельками утренней росы.
Первым делом отправили вниз по реке трофейные лодки, которые были уже загружены или их еще не успели выгрузить.
– Ты что делаешь? – Шушун чуть ли не с кулаками набросился на Норманна. – Разве можно отправлять суда без охраны!
– Ничего с ними не случится. Литовцев на реке нет, а засада или разъезд с берега не достанет.
– А крестьяне? Мы деревню прошли. Или ты забыл?
– Сам подумай, они прекрасно знают о тевтонцах в Юрбурге и про нас помнят. Побоятся, мы в отместку легко все дома спалим.
– Ох и любишь ты рисковать!
– Подумай сам, какой здесь риск? От Ковно до Юрбурга всего-то один дневной переход.
– Ну смотри! Потеряешь по своему недомыслию воинов или товар, люди тебе не простят.
– Ты не меня стращай, а накрути хвост корабельщикам, которые суда погонят. Помнить должны, что по чужой земле идут.
– Они-то, в отличие от тебя, как раз и опасаются!
– Вот и хорошо. Выпускай суда каждые полчаса, и обратно пусть идут с равным интервалом.
– Хитро, но правильно, корабельщики друг дружку видят, и враг, если что, побоится напасть.
– У кузнецов был?
– Жалуются – железа мало, не выполнят твой заказ.
– Или все будет сделано в срок, или на первом судне отправлю в Кенигсберг.
– Ты меня слышишь? Железа нет!
– А это что? – Норманн пнул ногой стоящую у печи кочергу.
– Одной железякой дело не поправишь.
– Я сам должен идти по домам и собирать всякие там петли, засовы и прочие скобяные изделия?
– Понял, тотчас пошлю воинов.
– Не спеши, Шушун, пусть сами меж собой разбираются, а воинов пошли лес рубить.
– Уже рубим, местечко на Немане сам выбирал.
– Время есть, прогуляйся по Вилии.
– Ульфор опередил, передовой дозор уже под Вильно стоит.
Шушун действительно подыскал для засады отличное место. Неман здесь протекал меж болотистых берегов, у воды росли редкие ивы да кустился ольшаник. Литовский отряд вышел из Олито только на седьмой день, когда Ковно не только вычистили до крупяного зернышка, даже вывезти успели. Так что малую дружину Гедиминаса поджидали главными силами. О приближении врага оповестил скрип уключин и пение воинов. Норманн еще раз критически посмотрел на перекрывшее реку боновое заграждение. Не пройдут, это точно. Скованные кусками цепи бревна просто так не разъединить даже опытному плотогону. Тем более по нынешним временам, когда железо очень дорого, плоты вяжут лыком. Для себя выбрал удобное местечко, которое в равной степени можно назвать большой кочкой или маленьким островком. Здесь их трое – справа сотник лучников Вахтога, сейчас он напряженно всматривался в приближающиеся лодки. Слева в волнении переминался Нил. Только Норманн с явно выраженным спокойствием дожидался развития событий.
Наконец литовцы заметили стоящие посреди реки драккары, зашумели, начали свистеть и кричать оскорбительные слова. Не спешите, дорогие хозяева, дюжина норвежских корабликов служит всего лишь приманкой, причем очень кусачей. Вражеская дружина засуетилась в спешной подготовке к бою: одни надевали доспех, другие пинали товарищей и указывали на воду, мол, утонешь, дурень. Когда разглядели перегородившие реку бревна, суета только усилилась. Надо принимать решение, но какое? В результате вся орава лодок толпой уткнулась в боны – крик, руготня, одни пытаются перерубить цепь топором, другие ковыряют копьем, третьи лезут с умными советами.
– Литвинов не менее тысячи! – вынес вердикт Вахтога.
– Поэтому и пришли поздно, не так-то просто собрать столько лодок, – поглаживая тетиву, сказал Нил.
– Сейчас начнем прореживать! – усмехнулся сотник.
Словно услышав его слова, с драккаров ударили лучники. В столпотворении у бонов началась страшная сумятица. Одни лодки попытались отойти назад, другие напирали вперед, требуя простора для своих стрелков. Норвежцы методично и неумолимо собирали смертельный урожай – со ста метров промахнуться невозможно. Наконец кто-то сообразил приткнуться к кустам и сбить цепь со стороны берега.
– Ну-ну, мы вас ждем, побыстрей, ребята! – прокомментировал Нил.
Раздвигая ветки, на прибрежные кочки выбрались сразу трое, вытащили из-за пояса топоры и направились к раскидистой иве, ствол которой обматывала цепь. Пятьдесят метров, стрелы сбили литвинов с ног. С лодок увидели участь своих товарищей и поспешили высадить десант.
– Эй, вы! Обормоты! Вы с топорами за лягушками направились? – смеясь, выкрикнул Нил.
– Ты у меня поговори! Щас поближе познакомишься с моей секирой!
Не судьба. Что значит сотня лучников против сотни барахтающихся в болотной жиже воинов? Минутное дело! Судя по крикам, на противоположном берегу произошла аналогичная стычка.
– Вахтога! Оставь здесь дюжину, остальным перебираться вдоль реки литовцам в тыл! – приказал Норманн.
– Не рано ли? Вдруг решатся на прорыв?
– Не думаю, у мурманов полторы сотни драккаров. Гедиминовы воины как пить дать струсят и повернут назад. Без меня идите, я здесь останусь.
Норманн перепрыгнул на следующий островок, затем на кочку, еще и еще. Случилось то, что и должно было произойти – кустик осоки предательски нырнул в торфяную жижу вместе с ногой. Готовый вырваться крик испуга остановила встреча с твердым как камень грунтом. Глубина чуть выше колена, а дно болота покрыто частой сетью корней. Норманн вспомнил фильмы, где предательская кочка непременно губит человека, хмыкнул и, не выходя из коричневой жижицы, продолжил движение ко второй позиции.
– Слышь, Андрей Федорович, – окликнул Нил, – кажись, бой закончен. С реки криков нет.
Нельзя сказать, что над водой повисла тишина, но характерный для сражения шум действительно прекратился. Лучники без команды повернули к прибрежным кустам и через пару минут увидели потрясающую картину полного разгрома литовского войска. Надо отдать должное мужеству противника – ценой самопожертвования они сумели разорвать боновое заграждение. Но это оказалось роковой ошибкой. Стоявшие под прикрытием кустов драккары быстро набрали ход и попросту перетопили речные лодки. Перевернутые однодревки медленно дрейфовали среди мелкой ряби Немана, кое-где виднелись головы людей, дожидающихся спасительной руки победителей.
Ульфор вместе с половиной норвежского воинства ушел в Олито, куда по сообщениям пленных купцы свезли большое количество зерна. Впрочем, ушли не все. На месте побоища осталось два драккара. Они тщательно тралили дно реки, поднимая утопленников ради доспехов и прочих ценных вещей, что обычно бывает у человека. Главный отряд поспешил обратно к устью Вилии – по сообщениям дозора в Вильно заканчивались сборы ополчения. Оставаясь под впечатлением стремительного разгрома врага на Немане, Норманн решил повторить этот же прием и на второй реке. На мысу, где стоял зарождающийся Ковно, царило безлюдное запустение. Только на песочке грелись корабелы с транспортных баркасов. Завидев приближающийся флот, они начали неспешно собираться и пристраиваться в конец колонны.
– Идем до Вилейки, – предупредил Шушун.
– Что это? Город или большая деревня?
– Река, в этом месте на Вилии большой плес, затем берега снова сходятся, а нам простор нужен.
– Как скажешь, – пожал плечами Норманн, – тебе виднее, я здесь никогда не был.
– С правого берега заросшая плакучими ивами болотистая низина, удобное местечко, там и затаимся.
– До Вильно далеко?
– Совсем близко, меньше дневного перехода, побьем ополчение – и город наш.
– Уверен? – на всякий случай переспросил Норманн.
– Спрашиваешь! На холме недостроенный замок, а под юго-западным склоном маленький городишко.
– Может и смысла нет идти на Вильно?
– Скажешь тоже! Генуэзцы выход из Днепра перекрыли, вот Гедимин и перенес столицу из Гродно в Вильно.
– Хочешь сказать, что вся торговля Литвы идет только по Неману?
– Не вся, частично через Полоцк на Ригу и через Олито на Кенигсберг, – пояснил Шушун.
– Мне другое непонятно. Если генуэзцы никого не выпускают из Днепра, то зачем литовское войско пошло на Киев, Чернигов и Львов?
– Это же очевидно! Гедимин хочет прорваться к Понту.
– Не слишком ли он размахнулся? Здесь пытается прорваться к морю, на юге воюет, вокруг Москвы вертится, Торжок ограбил.
– Его вероломство воистину безгранично. Поклялся перед легатом Иоанна Двадцать второго перевести Литву в католическую веру, взял деньги и поминай как звали.
– Тевтонский орден сотрет его в порошок!
– Не так-то прост Гедимин, сейчас отговаривается необходимостью покорить и перекрестить Русь.
– Погоди, но с тевтонцами он враждует. Или нет? – поинтересовался Норманн.
– Да нет, что ты! В здешних краях только мелкие набеги. Иначе барон фон Плунге не упустил бы шанса пограбить вместе с нами.
– Вероятнее всего ты прав, в противном случае Гедимин не рискнул бы уйти так далеко на юг.
– Верно мыслишь, он собирает большое войско.
– В Литве много народа, так что армию прокормить не проблема, – с завистью вздохнул Норманн.
– Князья Мазовецкий, Вислянский и Польский идут к Гедимину на подмогу. Хотят сообща взять Киев.
– Даже не слышал о таких князьях!
– В Мазовии главный город Варшава, у вислян Краков, в Польше князь сидит в Познани, – пояснил Шушун.
Вот и еще один урок расклада военно-политических сил на границах Руси. В реальности все правители на север от Эльбы рвались к торговому пути в Персию и Китай. Византия снова закрыла свои границы, оставив маленькую щелочку только для Генуи, которая была верным союзником Царьграда.
В месте впадения Вилейки образовался широкий плес. Вилия раздвинула свои берега примерно на полкилометра. Ивы правого берега склоняли ветви до самой воды, надежно скрывая весь ударный флот. По левому берегу на несколько километров простирался кочковатый заливной луг с заботливо прикрытыми стожками сена. Норманн яростно сражался со злобными комарами, которые выбрали его своей единственной мишенью.
– Шушун, посмотри еще раз в свою торбу, может, найдешь средство против этих кровососов.
– У тебя, Андрей Федорович, слишком сладкая кровь! – усмехнулся корабельный воевода. – Все комары собрались вокруг тебя.
– Чего смеешься? Как мне спать? Выпьют гады мою кровушку, к утру останется сухонький скелетик.
– Ты вот что, отправляйся на тот берег к копейщикам, прикажи нарвать конского щавеля и полезай на стог.
– Сейчас конец лета, щавель уже несъедобный.
– Ты вокруг себя побросай, он отпугивает комаров.
– А если литовцы придут?
– По реке? Со стожка и посмотришь за боем.
Норманн перебрался на челн, долго примерялся, прежде чем взяться за весло, затем плюнул и сел. Не умеет он держать равновесие на этой утлой посудинке, которая так и норовит под ним перевернуться. Князь не князь, а лучше грести сидя, чем плюхнуться в воду посреди реки. Решение оказалось верным. Не успел он добраться до середины, как послышался стук весел и веселое пение норвежцев. Со стороны Вильно спускался драккар, а за ним длинной вереницей гнались однодревки с ополчением. Норманн задергался, не зная, куда грести, попытался повернуть назад и чуть было не опрокинулся. Вот и выбор, поневоле пришлось энергично грести к лугу. Со стороны это напоминало паническое бегство перепуганного рыбака. Уже выбравшись на берег, внимательно посмотрел на литовское ополчение и мысленно поблагодарил норвежцев. Находчивые и хладнокровные ребята, драккар шел спокойным размеренным ходом, удерживая при этом незначительную дистанцию от литовского войска. В результате у ополченцев сложилось впечатление, что они вот-вот догонят врага. Спины гребцов лоснились от пота – прекрасно, здесь четыре часа до Вильно, противник выйдет на плес совершенно беспомощным. Что такое напряженная гребля, Норманн уже проверил на себе. В первую очередь устают кисти рук, причем так, что тяжело их разжать, а затем невозможно взять даже ложку. Нет, сейчас будет не сражение, а наказание беспомощных инвалидов. Когда дракарр проходил мимо Норманна, кормщик весело крикнул:
– Князь, два драккара идут с небольшим отставанием, они перекроют путь беглецам.
– Отлично! Пройдешь плес и сразу табань. Сначала карфи выйдут на стремнину, затем начнем атаку.
– У этих лодок борта слишком низкие, всего лишь на ладонь от воды. Нам топором никого не достать.
– Первым делом идем на таран, затем собираем рабов.
В драккаре засмеялись и стали готовиться к бою. Вскоре ниже плеса показались карфи. Преследователи сначала всполошились, но быстро разглядели малочисленные команды. Над рекой пронесся воинственный клич, затем последовала разноголосица радостных выкриков. Вот она, добыча! Малочисленность врага сулила легкую победу и возвращение домой с трофеями. Убегавший драккар вскоре остановился, как бы собираясь дать решительный бой, что только добавило энтузиазма преследователям. Увы, радость литовцев оказалась непродолжительной. Из-под завесы ивовых ветвей буквально вылетела сотня боевых корабликов и начала кромсать лодки, как ледоколы весенний лед. Воинственные крики ополченцев мгновенно сменились на вой отчаяния. Кто-то в панике разворачивался назад, другие пытались увернуться от мощных таранных ударов, третьи повернули к лугу в надежде спастись бегством по суше.
– Барон фон Кюстров, стройте копейщиков! – крикнул Норманн. – Лучников на фланги!
– Понял! Лучники! Ваша задача не дать противнику разбежаться!
Для карелов это была первая боевая стычка, поэтому копейщики и лучники строились несколько суетливо. Однако старшины и командиры отделений из бывших тевтонцев быстро навели порядок. Берег ощетинился острой сталью длинных пик. На литовских лодках возникло замешательство, а появление со стороны Вильно двух драккаров окончательно решило исход так и не начавшегося боя. Однодревки наперегонки ринулись к лужайке, на берег полетело оружие и амуниция. Сами ополченцы остались на своих местах, справедливо полагая, что дальше вниз по реке их никто не потащит на буксире.
Утреннее солнце так и не смогло раскрасить своими лучами серые стены замка Гедимина. Великий князь построил свое жилище в традиционном рыцарском стиле. Грубо выломанный плитняк подчеркивал неровную кладку, а редкие узкие окошки ассоциировались с тюрьмой. Любой русский пограничный монастырь своим внешним видом даст этому убогому страшилищу сто очков форы.
– Не передумал, Андрей Федорович? – в очередной раз переспросил Шушун. – С опытными воинами намного надежней.
– Да там никого не осталось, кухарки с конюхами при виде копий сами ворота откроют!
– Мало ли, а вдруг в замке кто из княжьей дружины?
– Стража обязательно должна быть, без нее никто не оставит свой дом.
– Вот видишь! А сам лезешь на рожон! – упрекнул старшина корабельщиков.
– Важнее полон взять, для чего тебе потребуется как можно больше воинов. Я подожду тебя у закрытых ворот.
– Договорились, но помни, карелы ранее не воевали, при виде врага могут разбежаться, как куры от лисы.
Дождавшись сбора сотни копейщиков с полусотней лучников, маленький отряд полез на вершину крутобокого холма, где мрачно возвышался замок Гедимина. Цепляясь за ветви редкого кустарника, Норманн изредка оглядывался. Вытянувшись цепочкой, ушкуи заворачивали в узенькую речушку под названием Вильня. Все идет по плану, город охватывают в плотное кольцо облавы. Что издали, что вблизи – форпост западных рубежей Литвы выглядел откровенно чужеродным творением рук человеческих. Вероятнее всего замок строился не для обороны города. Его предназначение заключалось в защите завоевателей от местного населения. Собственно, и замки Риги, Таллина, Нарвы или Тарту строились не для безопасности горожан, а как место укрытия завоевателей.
– Андрей Федорович! Из ворот замка выходят воины! Их много! – почему-то шепотом доложил сотник.
Хреново. Полсотни обученных бойцов легко собьют любое количество ползущих по крутому склону врагов.
– Нас уже заметили?
– Нет, они смотрят на город, где высаживается наш десант.
– Передай всем – поднимаемся прямо к стене, затем действуем по моей команде.
Норманн чуть ли не ползком подобрался к площадке у ворот, откуда уходил к городу серпантин подъездной дороги. Осторожно раздвинул колючий чертополох и увидел на противоположной стороне группу воинов. Шесть человек оживленно обсуждали процесс высадки десанта, изредка поглядывая на крышу замка.
– На реке больше никого нет! – крикнул какой-то воин, высунувшись по пояс из слухового окошка.
– Уверен? Может, второй отряд сильно отстал или грабит Дукшу?
– Не, там пастухи на выгоне спокойно сидят.
– Смотри в оба!
Один из воинов сел на землю, остальные вернулись в замок. Норманн передернул плечами – разговор шел на русском языке! Прав был Максим, сегодняшняя Литва не имеет никакого отношения к той жмуди, что через шестьсот лет взяла себе чужое имя. Сейчас идет экспансия с юго-востока на запад, и этот замок прямое свидетельство завоевания русскими князьями южной Прибалтики. Стараясь не шуметь, Норманн вернулся к стене и глянул наверх. Ближайшее окно находилось на уровне третьего этажа. Надо двигаться потише, обитателей комнаты может всполошить шум полутора сотен человек. Так и есть, сглазил. Из окна высунулась женская голова, окрестности огласил истошный визг.
– Отряд! Бегом за мной! – выкрикнул Норманн и первым побежал на площадку у ворот.
Сидевший у спуска воин подскочил как ужаленный.
– Поздновато спохватился, мой любезный друг!
Сильный удар в челюсть отбросил дозорного назад, тело тряпичной куклой закувыркалось по крутому склону.
– Строимся в две шеренги на пять шагов от края! Лучники на фланги! Приготовиться к бою!
Сержанты забегали вдоль строя, выправляя линию и проверяя оружие и щиты. Лучники со спокойной уверенностью расставили ноги и несколько растерянно посмотрели на Норманна. Они правы, до ворот нет и сотни шагов, а сама стена более похожа на каменный забор. Ограда внутреннего двора замка протянулась на каких-то сорок метров при высоте чуть более человеческого роста. Скрипнули ворота, на площадку спокойно вышел один из стоявших у спуска воинов.
– Я Горян, начальник личной сотни великого князя! Что за разбойный люд передо мной?
– Я Норманн, пришел за воровской добычей твоего князя, что подло взята в Торжке!
– Ишь какой смелый! Далеко забрался, унесешь ли ноги?
– Снимай сапоги и сам беги быстрее стрелы!
– Выходи, хлопцы! – крикнул сотник. – Тут безумный забияка желает по соплям получить!
Из ворот начали выбегать воины. Ни хрена себе, да их сотни три, не меньше! Стараясь сохранять внешнее спокойствие, Норманн пошел вдоль строя, втолковывая буквально каждому, что и как он должен делать. Есть только один шанс, иначе три сотни опытных бойцов просто-напросто столкнут отряд вниз. Ну а дальше начнется избиение, неопытных карелов попросту перебьют как цыплят. Они обучены воевать строем, в единоборстве шансы равны нулю. Зато литовцы не очень-то сильны в едином построении, они умелые воины-одиночки.
– Подравнялись! – скомандовал Норманн и встал первым в самом центре строя. – Держим щиты на весу!
Горян глянул на жиденький строй пришельцев, скептически хмыкнул и скомандовал:
– Хлопцы! Бей воров! Вперед!
За сколько секунд пробежит человек шестьдесят шагов? Норманн досчитал до пяти и скомандовал:
– Вторые номера! Шаг назад! Третьи номера! Два шага назад! Марш!!! Влево за спину! Плотнее уперлись в спину! Первая шеренга! На колено! Уперлись! Копья на врага! Держим!!!
Инстинктивно огибая острые наконечники копий, литовцы пробежали сквозь строй, как волосы через гребенку.
– Три шага вперед! Марш!!! Кругом! Сомкнуть ряды! Копья! Уперлись! Шаг вперед! Коли! Шаг вперед! Коли! Лучники! Бей!!!
Элита великокняжеского войска неожиданно для себя оказалась на краю крутого спуска. Некоторые воины успели даже замахнуться, да противник вдруг оказался за их спинами. Когда же развернулись, то увидели блеск направленных в грудь копий.
– Коли! Коли! Коли! Лучники! Покажите свое умение! Кого я должен похвалить перед Тутником?
Невольный шаг назад продолжился для литовских воинов фатальным падением с крутой горки. Первые мгновения они еще пытались за что-то зацепиться, остановиться и дать отпор. Тщетно, дружный выпад копейщиков вмиг прервал жизнь самых ретивых, а последовавший злобный шелест метких стрел собрал урожай среди сомневающихся.
Забравшись в широкое кресло великого князя, Норманн неожиданно для себя задремал. Вероятнее всего сработала защитная реакция организма, снимая с человека глыбу нервного напряжения нескольких минут неравного боя. Очнулся от робкого покашливания Шушуна.
– Чем похвалишься? Ворованное добро нашел?
– Все теперь наше, и великокняжескую казну взяли! – похвастался старшина корабельщиков.
– Молодцы! Право, молодцы! Даже не верится в победу!
– Нам с вывозом добра менее чем в четыре дня не управиться.
– Я тебя понял. Собирай жену великого князя с прочими ближниками, я ухожу в Кенигсберг.
– Надолго?
– От Мемельбурга до Кенигсберга один день, там три, так что у тебя есть полная неделя.
– Еще что удумал? К тому же гроссмейстер сидит в Мариенбурге.
– Деньги, мой дорогой барон, деньги. Зачем нам тащить за собой все местное боярство с женами?
– От Мемельбурга до Мариенбурга добираться два дня. Сначала морем до Эльбурга, затем день в карете.
– Все равно неделя получается, так что у тебя достаточно времени ограбить ближайшие деревни, – отмахнулся Норманн.
– Вот что, сейчас я отправлю гонцом фон Кюстрова, он на драккаре быстро добежит.
– Будь по-твоему, и прикажи моей сотне собраться понаряднее, по их внешнему виду обо всех нас судить будут.
– Черные кирасы так и лежат ненадеванными, добавим красные бархатные плащи с высокими сапогами.
– Сапоги со складов тащили, я видел. Плащи откуда?
– Вот они, вокруг тебя висят! – Шушун указал на портьеры, которыми были завешаны неряшливые серые стены.
Сильный юго-западный ветер заставлял нервно потрескивать пузатые паруса. Караван тяжелогруженых судов выходил из Моонзунда, проходя в прямой видимости ганзейского города Гапсаль.
– Шушун! Куда это мурманы побежали? – встревоженно спросил Норманн.
– На Оденсхольм пошли, со свеями хотят посчитаться.
– Чем им местные пираты не угодили?
– Принципиальная вражда. Прошлый раз, пока тебя поджидали, я с трудом удержал Ульфора от драки, – отмахнулся старшина корабельщиков.
– В чем причина обиды?
– Я же говорю, воюют на принцип. Ты переведи Оденсхольм на русский язык и все поймешь.
– Остров Одина? Это же датский бог! – воскликнул Норманн.
– Вот именно! Датчане и норвежцы один народ с общим языком, шведы для них, что поляки для нас.
– Варуч! – крикнул Норманн на проходящий мимо драккар. – Я дарю этот остров тебе!
– Ты зачем это сказал? Теперь он здесь останется.
– Вот и хорошо, застолбим себе местечко для набегов на Аландские острова.
– Серебро из Або хочешь взять? Не слишком ли размахнулся?
– Ах, Моська, знать, она сильна, коль лает на слона! – продекламировал Норманн.
– Ты это о чем?
– Следующим летом Ругодив брать будем!
– Окстись! Отберешь у готландцев крепостицу, а дальше что? Не удержишь! Да и не нужна она тебе.
– Не скажи, друг, не скажи. Очень даже нам нужен Ругодив. Воинов в Любеке у фон Аттендорна выпрошу и печать Ганзы.
– Неразумен, как малое дитя! Крепость придется держать большим войском, нам не прокормить столько народа!
– Мы и не будем платить тевтонцам, с Псковом подпишем договор. Им свободный проход, в ответ обяжем войско содержать.
– А твоя выгода где? – поинтересовался Шушун.
– Большая, и не одна! Подати с окрестных деревень мои, торговая прибыль моя, мыто тоже ко мне в карман.
– Хитро, я бы не догадался! А где вторая выгода?
– Гедимин не простит набег, обязательно захочет отквитаться.
– Ему нет дороги к нам, никто не пропустит его войско через свои земли, – уверенно ответил старшина корабельщиков.
– А по морю? – с хитрой улыбкой спросил Норманн.
– Ну ты даешь! – восхитился Шушун. – Ганза точно кораблей не даст. Ругодив дороже!
– Вот именно! И Готланд не даст – для них дружба с Ганзой важнее Гедимина.
– Висбю не пойдет против Любека, это точно! – согласился старшина корабельщиков.
– Теперь разобрался, зачем нам Ругодив?
– С этим ясно. Я другого не понял, почему в Мариенбурге тебе сразу заплатили за великокняжеских пленников?
– У гроссмейстера свой расклад, он со мной рассчитался и вправе плести собственные узелки.
– Тоже верно, у каждого свои интересы, и нам их не понять.
– У них своя война, у нас своя, – усмехнулся Норманн.
– А ты куда намылился? Люди говорят о спешной постройке дромонов.
– Они будут готовы не раньше октября. Я сразу вернусь в Оденсхольм и пошалю у Або.
Корабли выходили в Финский залив и, грузно покачиваясь, поворачивали к устью Невы.
notes
