Интермедия

Генерал Шарль де Голль и десяток военных и гражданских представителей Сражающейся Франции уверенно шагали вперед, к замершему на взлетной полосе самолету русско-американской делегации. Никого из них уже не тревожили внимательные взгляды русских и американских солдат, прибывших на двух самолетах за десять минут до прилета делегатов. Когда эти бойцы высадились из самолетов прямо напротив центрального здания аэропорта, среди людей, окружавших генерала, прошел стремительный вихрь страха – поразительная слаженность действий гостей, их ладно подогнанная экипировка и серьезное вооружение откровенно пугали свиту генерала. Но сам де Голль откровенно был рад видеть ТАКИХ солдат.

В один момент высокий американский офицер со шрамированным лицом, пересекшись взглядом с Шарлем, ухмыльнулся уголками губ и что-то коротко скомандовал. Через считаные мгновения его подчиненные, а следом и русские солдаты, последовавшие аналогичному приказу своего командира, успокоились и выстроились повзводно чуть в стороне от того места, куда позже приземлился самолет с послами.

– Мой генерал, вам не кажется, что русские чего-то серьезно опасаются? Зачем им эти… страшные люди здесь? – Поль Рейно, следовавший по правую руку от де Голля, подался чуть вперед. Его не на шутку тревожили стоящие в стороне бойцы спецподразделений.

– Их опасения мне понятны. Они далеко от своих родных земель, и здесь, как и там, идет война. Русские, да и американцы, сделали все правильно. Эти солдаты очень нужны им и нам. И не только для охраны… Их должны видеть англичане и их пронырливые шпионы. Пусть жадные и лживые островные лорды знают, с кем мы будем дружить, – не оборачиваясь, ответил генерал.

– Да, этих парней лимонники точно не проглядят… – согласился Рейно и умолк. Ответные слова на слова о дружбе политик приберег на потом, ибо даже ему не были известны возможные пути развития грядущих переговоров.

Шедшие слева и справа на расстоянии в пару метров от группы встречающих руководителей солдаты Французского иностранного легиона и облаченные в богато расшитые халаты марокканские гумьеры выстроили коридор от трапа в сторону здания аэропорта. Максимальное почтение и торжественность, что могли себе позволить покинувшие свою Родину люди, продолжившие сражаться с врагом.

– Господин генерал! – Крепкое рукопожатие советского посла Александра Богомолова было знакомо де Голлю. В таком близком, и все же далеком, одна тысяча девятьсот тридцать девятом году, еще будучи полковником, Шарль имел возможность пообщаться с русским дипломатом. Он знал, что это за человек, и отлично понимал, почему прибыл именно ЭТОТ человек. С ним, несомненно, можно и нужно работать, вдумчиво и спокойно находя компромиссы в самых сложных вопросах.

– Mister De Gaulle. – Американский посол Джефферсон Кэффери пожимал руку генерала с некоторой неуверенностью и опаской, словно боялся показаться излишне грубым. Но и это было понятно: отношения между Францией и США были в замороженном состоянии – со времен Великой войны в дипломатические контакты двух государств все время вмешивалась Англия. Сейчас появилась прекрасная возможность изменить сложившееся положение в лучшую сторону… И де Голль не собирался упускать такой чудесной возможности.

Короткое приветствие – и все вместе, встречающие и прибывшие, идут к ожидающим их автомобилям. Следом за ними, в сопровождении французских офицеров, быстро идут рейнджеры и бойцы НКВД.

Де Голль, перед тем как сесть в машину, на секунду оборачивается и смотрит на этих солдат.

Тревожные мысли терзали генерала не первый день. Он чувствовал приближение новых бед, не таких, как этот позорный ультиматум Англии, а вполне осязаемых, очень близких и… смертельно опасных для многих людей. Но отнюдь не русские с американцами были источниками этих угроз. Наоборот, в этих людях генерал видел решение и, быть может, спасение от многих и многих бед. Они уже прибыли, они здесь, и Англия просто так не сможет больше диктовать своих условий. Нет и не будет желания у трусливой Владычицы Морей наживать себе могущественных врагов. Пытаться укусить слабого – это Англия может. Но Советы и Штаты воистину могущественны, и это неоспоримо. Однако даже при таких условиях островитяне могут пойти на решительные меры и ударить в самое сердце, быстро, смертельно и без негативных последствий для себя. Ударить по Шарлю де Голлю, по руководству Сражающейся Франции, по прибывшим послам, – и драгоценная, хрустальная возможность французов окрепнуть и встать на ноги, сбросив с плеч ненавистных врагов, рухнет и разобьется на тысячи осколков. Если это случится, то будущее Франции, за которую больше никто не сможет сражаться, будет предрешено.

А ведь кроме тайных врагов есть и явные. И Германия никоим образом не собирается отступать от своих целей. Верхушка рейха не меньше англичан мечтает стереть в порошок «мерзких бандитов» и занять их колонии…

– Мой генерал, с вами все в порядке? – Рейно заметил, как скривилось лицо де Голля.

– Все в порядке, мой друг. Все будет в порядке… Нам, главное, надо устоять…

– Я заколебался таскать этот проклятый бронежилет… Слышишь, Лайлз? – лениво, исключительно из вредности бубнит себе под нос рядовой Саммерс.

– Слышу, только меня это совершенно не колышет. Я лично счастлив, что есть такая полезная штука – бронежилет. Жить мне хочется подольше. Так что заткнись и не порть мне нервы. Лучше следи за сектором… – Капрал Лайлз отшил своего напарника влет.

– Как скажешь, босс…

Хха! Молодцы, ребята, хорошо службу несут, особенно Лайлз, только болтают много. Хотя все этой «болезнью» страдают – скучно ведь. Я себе занятия ищу – например, обхожу посты на территории посольства да слушаю, о чем судачат рейнджеры. Хотя обходы делать должен Кинг, моя забота – всем руководить. Но не могу! Скукота заедает быстро! Всего неделю тут живем, а уже устали сиднем сидеть на территории посольства. Дипломаты и их окружение под охраной десятка рейнджеров день через день мотаются в центр города, в резиденцию де Голля. Про окружение дипломатов я хотел бы сказать еще кое-что – они не те, за кого себя выдают. Они смотрят, двигаются и взаимодействуют как какие-то разведчики – ничто и никто не проходит мимо них без должного внимания. Есть еще некоторые сомнения, но думается мне, что никакие они не коллеги посла, а самые настоящие телохранители. Последняя линия защиты. Аналогичные парни стерегут Богомолова. Не думаю, что нам, рейнджерам и бойцам Аверьянова, не верят или сомневаются в нашей силе, нет. Скорее боятся, что в нужный момент мы не окажемся поблизости. Лично я – за такую двойную перестраховку и никакой обиды из-за этого не держу. Хотя заинтересованные в моей реакции взгляды Карпова уже ловил. Пусть думает что хочет, и тут я не против.

– Сэр!.. – козыряет мне Лайлз. Заметил, чертяка, молодец!

– Как дела, капрал?

– Прекрасно. Море, пляж, теплое солнце – есть ли место для наблюдения лучше? – улыбаясь, отвечает солдат.

Да, место тут шикарное. Два близко расположенных больших двухэтажных здания с полусотней комнат в каждом, обнесенных с трех сторон мощным каменным, а со стороны моря – ажурным железным забором, изначально должны были стать корпусами отеля для приезжих. До моря не больше полутора сотен метров, широкий песчаный пляж прямо перед корпусами отеля. Но война внесла свои коррективы – до нашего приезда тут никто не жил. Вообще. На открытых площадках, мощенных гладким камнем, перед железным забором нет столиков и больших зонтов летнего кафе, вокруг не бегают суетливые официанты, по пляжу не прогуливаются вальяжные отдыхающие, не снуют вездесущие арабские торгаши-приставалы – никого из этих людей здесь нет. Только изредка из-за забора появляются патрули солдат, медленно обходящих охраняемую территорию.

– Ладно, продолжайте нести службу, рейнджеры. – И иду дальше…

Ах, как здесь хорошо! На дворе конец осени, а погода – шикарная! Днем по-весеннему тепло, иногда даже жарко (это в ноябре-то месяце!), вечерами, однако, довольно прохладно – и без курток никто не ходит. Да и дожди идут с завидной частотой. Но, в общем, климат очень приятный. И место тут замечательное – Касабланка город старинный, наполненный арабским колоритом и удивительной романтикой. Узкие улочки, скользящие между нависающими бесконечными аркадами домами, украшенные глазурованной керамикой четырехгранные минареты, шумные восточные базары с их несметными, яркими богатствами – и все это на берегу океана. Но французы кое-что смогли привнести в этот чудный уголок мира. Грубого, разрушающего местные устои вторжения европейских идей здесь почему-то не наблюдалось – в центре города предостаточно домов в европейском стиле. Асфальтированные дороги пронизывают город во всех направлениях. Множество автомашин и людей европейской наружности. Но ни один из этих элементов никоим образом не затмевает красоты города.

Стоя у центральных ворот отеля, я смотрел на виднеющиеся в стороне дома. Мимо, по широкому бульвару, гибкой лентой пролегающему вдоль моря, мимо нас, мимо порта, лежащего севернее и уходящего в сторону столицы Марокко – Рабата, неспешно едут местные жители. На повозках, запряженных крепкими лошадьми, возвышаются горы всяческих вещей, и возниц мало интересуют иностранные солдаты, пялящиеся на них из-за забора.

– В город бы сходить, посмотреть, какая там жизнь… – устало вздохнул энкавэдэшник, стоящий на посту у ворот. Рядом с ним стоит Юра, его глаза внимательно следят за проезжающими мимо повозками. – А то сидим тут без дела, пухнем от скуки, а вокруг – мирная жизнь проходит!..

– Лопатин, рот прикрой и выполняй поставленную задачу, – грозно рявкнул Иванов, когда последняя повозка скрылась из поля зрения. – Мирная жизнь, говоришь? Тут тоже война идет. Война незримая, скрытая от глаз несведущего. Шпионы и разведчики наших врагов и врагов Франции здесь повсюду. Выйдешь отсюда погулять в город – и тебя повяжут.

– Товарищ старший сержант, так чего с меня взять-то? Да и в руки так легко я никому не дамся!.. – насупился боец Лопатин.

– Ты знаешь расположение всех постов охраны посольств, сколько солдат вообще охраняют территорию, какое у нас вооружение – да ты просто кладезь информации для врага!

– Да знаю я, товарищ старший сержант… Чай, не дурак, в войсках НКВД служу… Но больно уж грустно тут сидеть взаперти-то!.. Товарищ первый лейтенант! Здравия желаю! – козыряет рядовой, заприметив меня. И тут народ глазастый, углядели меня за кустами.

– Вольно. Как тут дела? Спокойно все?

– Так точно! Тихо-мирно все. Местные жители время от времени по дороге проезжают, пару раз французы на грузовиках куда-то мотались. Следов наблюдения за нами не обнаружено, – рапортует Юра, встав со своего места под небольшим навесом. Ни дождь, ни зной часовым не страшны.

– И скучно?

– И скучно. Ладно бы только здесь, на посту, скучно было, так нет же: сменяешься – и сидишь себе в комнате, дурью маешься… – Стоящий рядом Лопатин улыбается, слушая откровения Юры.

– Хм… ну лады, посмотрим с товарищем Аверьяновым, что можно придумать. Служите, бойцы…

Мысли-то у меня уже были, даже оформленные в виде письменного плана. Как только народ загрустил, стал поглядывать за забор в поисках развлечений – в моем мозгу появились кое-какие идеи. Во-первых, скучающий солдат – плохой солдат. Военная служба должна утруждать и выматывать бойца, вынуждая его радоваться любым мелочам, дающим ему определенную свободу и отдых, – прием пищи, сон, чтение книг. Да что угодно, главное – это не тяжелая служба. Во-вторых, скука же до добра не доводит. Боец начинает придумывать что-то, лезть куда не надо, рваться за приключениями и так далее в том же духе. Итог – проблемы у солдата и его командира. А может, и еще кого зацепит выходкой заскучавшего солдатика. Мало ли что он может надумать!

Вот и пришлось на скорую руку искать выход из этой проблемы. Первое, что пришло на ум, – тренировки. Неделю сидим, охраняем территорию да послов, никуда не лезем, а вместе с тем и форму физическую теряем, да и концентрацию тоже. Значит, надо отдыхающие смены запрягать на всю катушку! Пусть бегают, прыгают, отжимаются, приемы рукопашного боя оттачивают до посинения. Или вот языки пущай изучают. Рейнджеры будут русский учить, а советские бойцы – английским займутся. И полезно, и время качественно убивается.

Вторым пунктом плана стала идея с изучением прилегающей к отелю-посольству местности. Мы имеем лишь поверхностное представление об окружающей местности, а это не есть гуд. Обложат нас враги, и как воевать будем, не зная, откуда ждать подлянки? Поэтому надо собрать небольшую группу из рейнджеров и энкавэдэшников, согласовать с нашим руководством и местными чинами выход в город, да и отправиться исследовать округу. А потом сменим состав групп – и опять выйдем на простор. Пущай все ребята посмотрят – где, что и как. Карту, может быть, составим – все польза. Не нам пригодится, так оставим тем парням, что прибудут на смену.

Третьим, и последним, пунктом была шальная идейка посмотреть на то, как и чем воюют с врагом французы. Все одно такая информация рано или поздно появится у послов и высшего руководства, сами же франки ею и поделятся. А как же иначе? Должны же союзники понимать возможности и потребности сотоварищей? Мы же считаемся опытными солдатами, следовательно, можем дать вполне объективную оценку вооружению, тактике и подготовке войск Сражающейся Франции.

Всеми этими мыслями я поделился на военном совете в посольстве. Я, Аверьянов и товарищ Карпов собрались в одной из пустующих комнат советского посольства. Стол и стулья тут были, так что расселись и приступили к обсуждению.

– Опять ты все руководство обскакал, Пауэлл!.. – прищурился Карпов, словно пытаясь заглянуть в глубины моих мыслей. Пока читал мою писанину – все хмыкал да на меня поглядывал. – Ну что сказать, идеи стоящие, но чтобы их в жизнь претворить, надо поддержкой послов заручаться и с французами договариваться.

– И на тренировки согласие требуется? – включаю дурачка.

– Да бегай вокруг посольства сколько хочешь! И с занятиями по изучению языков – все своими силами, никого, кроме посольских, оповещать не надо. Главное – никому особенно не мешать, тут народ занятой. – Аверьянов буркнул что-то вроде: «И мы тут не в игрушки играем», – но подполковник пропустил это мимо ушей. – Я про все остальное. По окрестностям да в город как намерен ходить?

– Группой по семь-девять человек. Один офицер – и по три-четыре солдата от моего взвода и взвода Аверьянова. Из оружия в группах будут только пистолеты. Офицеров на выбор немного – либо я, либо Алексей. – Леха кивает. – Кто будет свободен от дежурства, тот и поведет группу по округе.

– Я согласен с этим предложением. Но в группе понадобится переводчик со знанием английского. – Старший лейтенант подает дельную идею, и Карпов делает пометку в плане.

– Тогда уж треба иметь еще и знатока французского. Тут без этого не обойтись, – не отрываясь от записей, добавляет подполковник. – Ладно, с этим проблем, думаю, не будет. Товарищ Богомолов уже озвучивал похожую идею. Так что разберемся. А вот последний пункт… Ты что, вознамерился разведкой тут заняться? У потенциальных союзников секреты выведать решил?

– Товарищ подполковник! Да какие секреты? Что вы, я же из лучших побуждений!..

– Не кипятись, лейтенант. Спокойно. Просто ты и в этом кое-что предугадал. Генерал де Голль предложил нашим послам или их заместителям проехаться в сопровождении офицеров штаба СФ с инспекцией по войсковым частям, расположенным в округе Касабланки и Рабата. – Ах, хитрющий куратор! Ему уже сверху всю нужную информацию спустили, а он меня на предмет разведдеятельности расколоть вознамерился. – Предложение это с явным подтекстом: «Посмотрите, как у нас обстоят дела, и помогите чем можете». Понять это несложно, положение у французов очень непростое. Посему договориться мы сможем быстро. И поедете смотреть на войска генерала. Только учтите – доклады потом вам придется писать очень подробные…

За пару дней был решен вопрос с нашими «прогулками». Прислали двух офицеров для сопровождения – француза из Иностранного легиона и марокканца-гумьера. Француз – Дамиан Биссо, паренек лет двадцати, с удивительно серьезной и немногословной манерой речи и тяжелым взглядом. Открыто никто не спрашивал, но и без того было видно – парень успел пройти через огонь, воду и медные трубы. Его напарник – марокканец Ибрахим-Амин ибн Башир, улыбчивый мужик лет сорока в пыльной чалме, растрепанном потертом халате и видавших виды сандалиях. Облик этого воина заставлял думать, что он очень ленив и небрежен. Но это было очень обманчивое впечатление – двигался сей хитрован совершенно бесшумно, не совершая лишних шагов. Вроде и под ноги не смотрит, а ни разу не споткнулся. Мы по камням лазаем, ноги сбиваем, ругаемся, а он рядом скачет – раз-раз, и уже впереди всех. Ни на мгновение с лица его не сходит улыбка, а вот если присмотреться, то в глазах можно увидеть холодный, профессиональный расчет. Нарвешься на такого в бою – десять раз пожалеешь, что недооценил его.

И вот с таким занимательным сопровождением мы отправились изучать окрестности посольств. Прошлись по океанскому берегу в сторону порта. На подступах к основанию мола, прикрывающего порт, нас притормозили и попросили объяснить причину, по которой мы идем прямо на особо охраняемый объект. Двое бойцов не выглядели серьезной преградой на нашем пути. И даже пара замерших на молу часовых не помешала бы пройти нам к порту. Но вот два замаскированных пулеметных гнезда – один прямо в камнях у мола, второй метрах в пятидесяти от воды в еле заметном дзоте – представляли реальную угрозу для любого незваного гостя. Дамиан разобрался со своими соотечественниками, все им объяснил, и мы спокойненько утопали обратно. Потом, конечно, Карпов устроил всем нагоняй – французы позвонили в посольство и настучали на нас. Но это мелочи в сравнении с тем, что мы обнаружили в процессе обследования округи на третий день.

В городе нам повстречались очень интересные люди. Трое крепких парней европейской наружности сидели в кафе недалеко от порта и мирно потягивали кофеек. Мы же шли смотреть на старый форт Скала, построенный еще в восемнадцатом веке для защиты подходов к порту. И вот только мы появились в поле зрения этих «отдыхающих», как они незамедлительно оставили свой недопитый кофе и быстренько удалились по направлению к центру города. Лейтенанта Биссо такая резкая перемена поведения незнакомых людей насторожила. И он решил посмотреть, куда это направились беглецы. Ничего более разумного, кроме как последовать за французом, я с парнями не придумал, и количество преследователей резко возросло – с одного человека до одиннадцати. Пару кварталов мы не отставая топали за странными ребятами, не подававшими виду, что они нас заметили, но не сбавлявшими хода ни на секунду. В один прекрасный момент что-то пошло не так, и троица рванула врассыпную.

Погоня не принесла никаких результатов – неизвестные европейцы быстро затерялись в переулках. Но определенные выводы наша братия из происшествия сделала…

– Надо быть готовыми к возможному нападению, – сказал как отрезал Карпов. Его не меньше нашего взволновала эта непонятная ситуация с беглецами. – Не думаю, что это были обычные бандиты, пусть и европейской наружности. Какой преступник стал бы убегать при виде военного, а не жандарма?

– Быть может, это были дезертиры из рядов регулярных войск генерала де Голля? – предположил Леха, но за эту мысль он не очень цеплялся. Рядом забубнил на английском Сергей – он работал переводчиком для Кинга, Кейва и Пайса.

– Возможно, но маловероятно, это также дело жандармерии. Лейтенант Биссо или Ибрахим узнали кого-нибудь из этих людей?

– Нет. Никого из тех троих наши сопровождающие не узнали. Вдобавок в том же кафе, где сидела эта троица, пили кофе два французских офицера из числа только прибывших войск. Кто они и откуда прибыли – Биссо неизвестно.

– Спасибо, Пауэлл… – Задумчиво почесав подбородок, Карпов продолжил: – Значит, это не дезертиры. И испугались они не французских офицеров.

– Они испугались либо нас, либо рейнджеров, – включился в разговор Юра.

– Раз мы были для них угрозой, то и они могут быть угрозой для нас, – подтвердил Леха.

– Не нравится мне это! Кому мы могли здесь, в африканской стране, насолить за неполных две недели, товарищ подполковник?

– Англичанам, немцам, вишистам. Мы им сильно мешаем.

– Тогда они очень себя засветили. Мы ведь забеспокоимся, предпримем соответствующие меры. Да в конце концов – сообщим генералу де Голлю, и в городе станет тяжело любому шпиону! Французы не будут закрывать на это глаза.

– Алексей, как думаешь, французы готовились к нашему приезду? Делегация послов из СССР и США… Намечается серьезнейшая конференция… Масштабно, не правда ли? – В ответ на мой вопрос Леха утвердительно кивает. – Значит, в городе и без того затянуты все гайки. Де Голль сделает все, чтобы конференция не была сорвана. Но эти гаврики откуда-то все же вылезли и неожиданно для себя пересеклись с нами. Они не ждали нашего появления там. За нами и за посольствами, с высокой вероятностью, следят. И о наших выходах на прогулки по округе в последние два дня – тоже знают. Но при этом на свой страх и риск они все равно вышли в район порта и сели в кафе прямо напротив причалов. Почему?

Все задумались.

– Они кого-то ждали. – Куратор в очередной раз доказал свой высокий профессионализм.

– И этот кто-то должен был явиться из порта… Стоп, а что за офицеры в том кафе сидели? То, что это французы, – понятно. Но интересует иное – откуда они прибыли? – Похоже, Юра пришел к каким-то выводам.

– Хм, этого я не знаю… – Оп, а Карпов не всевидящий и всезнающий, как могло показаться раньше. – Пауэлл?

– На момент нашей встречи с неизвестной троицей в порту стояло два судна – пассажирский пароход и небольшой транспортник. Кто прибыл на пароходе – неизвестно, но вероятно, французские войска. А вот с транспортника краном сгружали какую-то технику.

– Trucks and light armored cars. – Значит, Кейв обратил внимание на процесс разгрузки. Молодец сержант! Переводить эти слова не пришлось – все сообразили, о чем идет речь.

– Вполне обычное пополнение… Ох, ладно, товарищи, заканчиваем с домыслами… Нам в этих вопросах разбираться – не с руки. Мы на территории чужого государства и лезть в дела местной контрразведки не будем. Предпримем шаги по усилению мер безопасности в посольствах, а все наши наработки по тем беглецам передадим генералу де Голлю…

Это решение не понравилось многим участникам совещания, в том числе и самому подполковнику Карпову. Но лезть в чужой монастырь со своим уставом очень некрасиво! Даже если добьемся положительных результатов, наше поведение будет выглядеть… неуважительно. Тут свои люди для решения таких задач есть, а какие-то приезжие охранники посольств (!) у этих людей хлеб отбирают. Нет, не надо нам такой славы… Мы негордые, потерпим.

В центр города и в район порта после случая с беглецами наши группы уже не ходили – не потому что испугались, а потому что нас попросили не тревожить злодеев, за которыми, если верить лейтенанту Биссо, местные контрики уже вовсю следят.

Посему наше исследование окрестностей ограничилось прогулками по прилегающей к посольствам территории. Скудно и опять-таки скучно, но зато все ямы, кусты, камни и прочие природные укрытия и пути подхода к посольствам, способные послужить врагам, были внимательно изучены, занесены на самодельную карту и взяты под особое наблюдение. Сами же посольства перешли на некое подобие осадного положения. Во всех комнатах, выходящих окнами на улицу, были навалены мешки с песком. На крышах обоих зданий выросли укрепленные теми же мешками позиции наблюдателей (а по сути, это были позиции для двух имеющихся у нас автоматических гранатометов Таубина, которые ждали своего часа в оружейных комнатах посольств). В просторных подвалах зданий оборудовали убежища с запасом провианта, медикаментов и боеприпасов. Кто знает, что тут может стрястись! Вдруг с моря корабли подойдут да начнут из пушек стрелять? Куда послов прятать?..

За все это «самодурство» и «маниакальный милитаризм» нам влетело и от Кэффери, и от Богомолова. Они очень и очень эмоционально восприняли наши нововведения. Им показалось, что французы могут просто не понять этих выходок и испугаться. Люди, от которых они ждали помощи, – строят укрепления! Любой союзник призадумается, если у него в тылу званые гости роют окопы и строят бункера. Неловко выглядит, согласитесь! Однако Карпов сумел убедить товарищей, что французы даже не узнают об укреплениях, – ведь снаружи посольства выглядят точно так же, как и до нашего заселения, исключением являются лишь выросшие на крышах позиции.

Вот так, в трудах и легком беспокойстве, шли дни нашего пребывания в Марокко. Послы мало-помалу договаривались с де Голлем (о чем можно договариваться несколько недель, мне неизвестно, но с каждым днем Кэффери и Богомолов выглядели все веселее и веселее), мы несли службу по охране посольств, французы все так же копошились в Касабланке, а враги и их прихвостни – затаились.

Ничего особенного не происходило вплоть до седьмого декабря. Этот день волею судеб стал одним из поворотных дней Второй мировой. Только мне тогда это было неизвестно…

Я, мой брат и друзья с раннего утра ждали плохих известий из США. Седьмое декабря – черный день календаря американского народа. День нападения на военно-морскую базу Перл-Харбор. Это однозначно не двадцать второе июня, несопоставимы жертвы и ужас. Но тьма войны – она что в Белоруссии, что на Гавайях, одинаковая.

– Чего ты такой хмурый, как туча прям! Что стряслось, друг? – Аверьянов, чутко следивший за моральным состоянием всех солдат охраны посольств, прочувствовал и мое состояние. За все те дни, что мы просидели здесь, в этих стенах, наши отношения с Аверьяновым стали по-настоящему дружескими.

– Ты ведь знаешь, откуда я пришел? – Вопрос ошеломил товарища старшего лейтенанта, и он почти минуту молчал, просто глядя мне в глаза.

– Знаю, – медленно, по буквам произнес Леха.

– Седьмого декабря одна тысяча девятьсот сорок первого года ранним утром силы морской авиации японского флота нанесли сокрушительный удар по военно-морской базе США – Перл-Харбор… – Друг вздрогнул. – Утоплены четыре линкора, десяток кораблей тяжело повреждены, на аэродромах базы уничтожены почти две сотни самолетов. На земле и воде погибли две с половиной тысячи американских военнослужащих…

И тишина. Я молчу, и Леха молчит. Прошло минуты две, прежде чем сидящий рядом товарищ смог вновь заговорить:

– Эмм… Этот ужас произошел у вас? Там?

– Да.

– Боишься, что подобное случится… – Короткий взгляд на часы, и секунда промедления. – Случилось здесь?

– Да.

– Майкл. Я, может, удивлю тебя, но… Тот самый Перл-Харбор по заказу американцев строили японцы. Это достоверная информация. Тебе известно, что мы и американцы активно торгуем с Японией? – Резкая перемена с угрюмо-подавленного состояния на бодрое меня удивила.

– Ну конечно… Кое-что мне об этом мире известно. Но все же я далек от точной информации о политических взаимоотношениях крупных держав.

– Не беспокойся. В Японии дураков нет, у них сейчас есть все, мы, – стучит себя в грудь Леха, – даем им все. Топливо, ресурсы, технологии. Их народ трудится на наших островах и строит лучшие морские базы. Они производят лучшую радиотехнику, и мы ее покупаем. Ты лично рискнул бы ввязаться в войну против тех, кто тебе всеми силами помогает?

– Нет. Леша, я все прекрасно понимаю. Я же не дурак какой, вижу кое-что. Но тревога не уходит. Муторно на душе. Отчего так, понять не могу. Эх, жаль, Серега с остальными в город уехал.

– Отбрось терзанья и развейся! С братом твоим и друзьями все будет в порядке. Они все при оружии, да и товарищ подполковник с ними. Охрана посла Советского Союза – дело серьезное… Подпишут сегодня договор, и все. Через неделю прибудет смена. Домой поедем отсюда, а там и на фронт… – Успокаивающие речи друга не возымели эффекта, и я смог лишь криво ухмыльнуться в ответ. – Ох, что-то я увлекся. Ты, кстати, собирайся, через полчаса прибудет транспорт, поедешь с ребятами смотреть на французскую армию.

– Чего? Руководство договорилось о проведении инспекции?

– Лучше! Генерал де Голль, оказывается, сам предложил посмотреть на то, как живется французскому солдату. – Такие вести меня радуют. Это очень даже интересно – сами предложили! Я очень даже за. – Я-то чего тебя искал, сообщить эту весть хотел. С тобой могут поехать еще шесть человек. Из моих ребят бери Джулая, Кабайлова и Лопатина. Не хочу этих массовиков-затейников видеть! Хуже горькой редьки надоели… И вообще – выше нос, товарищ первый лейтенант!

Через полчаса к воротам посольства подъехали две машины – несуразный, страшненький, с выпяченным вперед двигателем штабной автомобиль «Лаффли» и здоровый, монстроподобный бронированный грузовик знаменитой фирмы Берле.

Охрана конечно же никого не пустила и вызвала дежурного офицера – Аверьянова, а тот сразу пригласил меня и Кейва. За воротами мы встретили французского майора, который уверенно шагнул вперед и вопреки уставу первым отдал честь и представился:

– Commandant Philippe Leclerc, 2e régiment de spahis marocains!

Ни хохо себе хохо! То сам де Голль нас встречает, а теперь – Леклерк в качестве сопровождения прибыл! Ай красота!

– Майор Филипп Леклерк, Второй полк марокканских спаги. – Кейв говорит быстро и четко.

– Первый лейтенант Майкл Пауэлл, первый батальон рейнджеров армии США.

– Старший лейтенант Алексей Аверьянов, первый батальон войск особого назначения НКВД СССР.

И Кейв затараторил, представляя нас офицеру. Молодец сержант, не знал, что он так хорошо французским владеет. Когда подошли наши бойцы, майор как-то странно на них посмотрел и обратился к нам с Лехой:

– Сэр, майор интересуется, почему ваши люди не вооружены. Он говорит, что врага можно не опасаться, но местных бандитов в округе Касабланки – предостаточно.

Ага, так я и поверил. Бандиты конечно же! Майор ведь в курсе дела о беглецах. И приказ у него, наверное, – беречь как зеницу ока всех иностранцев. Вон сколько в грузовике белых фуражек легионеров – человек десять, не меньше.

– Ну, раз предлагает, то отказываться не станем… Кейв, иди вместе со всеми, приоденься подобающим образом… Пусть союзники удивятся… – Отдав команду бойцам вооружиться, остаюсь один на один с Леклерком – Леха к тому моменту уже ушел обратно в посольство, оставив следить за воротами и гостями бойцов охраны.

Когда к воротам вернулись бойцы – французов можно было брать тепленькими, их жабы повесились от жесточайшего приступа зависти… Наш пафос и выпендреж сработал на все сто процентов!..

Первыми к машинам вернулись энкавэдэшники: у всех в наличии ППШ в «обвесе» (у Кабайлова даже подствольник установлен), в кобурах по пистолету, все в бронежилетах, касках, защитных очках, перчатках, наколенниках и налокотниках. Забитые боеприпасами, медикаментами и прочими важными расходниками подсумки разгрузок тяжело висели на ремнях. У Джулая даже рюкзак за спиной есть. Только что там у него – не знаю…

Вот тут легионеры, лениво наблюдавшие за нами из грузовика, повставали со своих мест и молча уставились на невиданное раньше чудо – бойца спецназа в полной выкладке. Леклерк выпучил глаза и невольно хохотнул. Удивленные лица союзников вызывали чувство глубочайшего удовлетворения. А уж когда пришли рейнджеры, у которых все снаряжение было аналогично советскому, только вот стрелковое оружие американское, да еще и ручной пулемет есть, и базука, – майора проняло по самое не хочу. Он медленно, явно подбирая слова, заговорил, глядя на меня как на безумца, а Кейв начал переводить:

– Сэр, майор спрашивает – не хотим ли мы наведаться в штаб Роммеля прямо сейчас?

– Хотим. Но сделаем это потом. Когда настанет время… – Широко улыбаясь, я чувствовал себя победителем. Хотя в глубине души мне все еще было тревожно… Что-то должно было случиться…

Семиэтажное белоснежное здание отеля «Звезда Марокко» на площади Вади Аль-Махазин привлекало взгляды всех, кто хоть раз бывал в Касабланке. Любой уважающий себя европеец, посещавший Касабланку перед войной, наряду с осмотром исторических и культурных достопримечательностей города обязательно ехал смотреть на отель класса люкс. Взглянуть на сверкающий золотом, богато отделанный фасад, на мраморные дорожки, петляющие меж вечно цветущих клумб, на восхитительно украшенную резьбой по дереву арку, претворяющую центральный вход. Построенный в 1937 году отель должен был стать главным отелем города. По первоначальному замыслу в шикарные номера отеля должны были заселяться представители высшего света, приехавшие на отдых со всей Европы. Для официальных встреч или переговоров в здании отеля были предусмотрены два конференц-зала: большой – располагавшийся на втором этаже здания, и малый – на пятом. До начала войны в «Звезде Марокко» успели побывать немногие богатые люди, но все они однозначно были удовлетворены качеством обслуживания и комфортом отеля.

С началом войны отель практически вымер – Европа пала под натиском рейха, и некогда нараставший поток посетителей резко сошел на нет. И лишь с прибытием в Марокко послов СССР и США уснувший отель ожил. Большой конференц-зал огласили звуки трех языков, десятки людей вновь прошлись по коридорам, немногочисленная прислуга опять трудилась в поте лица, готовя пищу, убирая помещения и обслуживая гостей.

Утром седьмого декабря напротив центрального входа, как обычно, остановились две машины – красивый легковой автомобиль «Рено-Супрастелла» и большой тентованный грузовик фирмы Берле. Из грузовика молниеносно повыпрыгивали русские и американские солдаты. Из «рено» же неспешно вышли трое – русский подполковник Карпов, советский посол Богомолов и американский посол Кэффери. Все трое уверенной походкой направились к отелю, за ними последовали все солдаты, высадившиеся с грузовика. У входа в отель подполковник остановился, пропустил в здание послов и всех охранников, кроме молодого старшего сержанта из числа советских бойцов:

– Сережа, погоди. Заметил что-нибудь подозрительное?

– Да, товарищ подполковник. Состав охраны на постах на подъездных улицах изменился. Там нет ни одного легионера. А раньше они всегда там были… – Сержант отвечал на вопрос, но при этом взгляд его был направлен не на подполковника. Он смотрел на движущуюся через площадь машину. Без сомнения, это была машина генерала де Голля.

– Странно это. Очень странно. Пойдем-ка встретим генерала…

Но что-то в один момент резко изменилось. Когда машина остановилась и двое русских подошли к ней, чтобы встретить генерала, из-за здания отеля вышли пятеро французских солдат. Они очень быстрой походкой направились прямиком к машине.

– Сережа, это не французы!.. – воскликнул подполковник, выхватывая из кобуры табельный пистолет.

Но события уже шли не так, и изменить их ход двое сотрудников НКВД не смогли… Внутри машины раздались выстрелы, осколками брызнуло лобовое стекло. Старший сержант Арсентьев увидел, как сидевший на заднем сиденье охранник де Голля убил водителя и своего напарника, сидевшего впереди. Рядом грянули выстрелы, кто-то закричал. Но сержант не отвлекся на это и выхватил из кобуры свой пистолет. Его целью был стрелок в машине, ведь он представляет угрозу жизни генерала. Но сзади обрушился мощный удар, отправивший Сергея в нокаут…

В ногах потерявшего сознание сержанта лежал подполковник Карпов. Форма на его груди в трех местах была пробита пулями…

Лейтенант Биссо второй день был сам не свой. Его и Ибрахима резко и без объяснений отстранили от работы с охраной иностранных посольств. Но это меркло в сравнении с другой вестью, о которой прознал лейтенант, – контрразведка и жандармерия ПРЕКРАТИЛИ работу по делу о беглецах. Кто-то наверху не желал распутывать шпионский клубок…

Не выдержав такого халатного отношения к работе, Дамиан решил самостоятельно рассмотреть все известные ему зацепки по делу. И в первую очередь он решил наведаться в порт. Ведь оттуда предположительно должен был прибыть агент, а может, агенты, которых ждали трое беглецов.

– Господин лейтенант, удивлен, что встретил вас здесь!..

Знакомый голос заставил лейтенанта оглянуться. Встретить кого бы то ни было в порту, на территорию которого Дамиан проник без разрешения, означало одно – его схватят, и затея распутать дело самостоятельно рухнет. Но окликнувшего человека лейтенант был рад видеть.

– Ибрахим!..

И вот уже вдвоем они пробираются по закоулкам портовых складов.

– Господин лейтенант, – тихонько обратился к офицеру марокканец, – когда закончилась погрузка и вся разгруженная техника покинула порт, в эти здания что-то пригнали. Какие-то большие машины. – Мозолистый палец указал на два больших строения.

– Откуда ты знаешь?

– Ибрахим давно живет в Касабланке и кое-что знает… – Хитрый прищур улыбчивого гумьера понравился Биссо. Ибо он был рад сознавать, что марокканец ему не враг. Встречаться с таким врагом – смертельно опасно.

– Откуда пригнали технику? Из города?

– Не-э-эт. Ее сгрузили вечером с того же корабля, с которого днем сгрузили машины.

Близость большой тайны заставила биться сердце ветерана битвы под Седаном с дикой скоростью. Нет, это был не юношеский задор, когда кипит кровь, это был задор бывалого человека, который ощущал близость большой опасности. В свои двадцать лет Биссо был одним из выдающихся молодых офицеров Сражающейся Франции. Рано опалившись огнем войны, парень не сломался, а наоборот – закалился подобно стали. Его острый ум стал сильным оружием. Именно поэтому майор Леклерк, а потом и сам генерал де Голль обратили внимание на удивительно сообразительного солдата. И именно поэтому он стал лейтенантом и попал в число людей, которым было доверено оберегать иностранных гостей…

– Тсс, смотрите! – Ибрахим осторожно подозвал француза и указал ему на открытые ворота одного из складов.

– Я так и знал!.. – Взгляду Биссо открылась интереснейшая картина – перед открытыми воротами склада стояли двое французских солдат с оружием, а позади них возвышалась гладкая, аккуратная громада новейшего французского танка – BDR G1R. А за ней еще три таких же… – Ибрахим, эти танки были только в двух частях, и одна из них сейчас в Рабате. А вторую, в Мавритании, пленили англичане…

И лейтенант знал, что те самые англичане отняли все французские танки для своих собственных нужд. И знал, что днем с корабля разгружали ТОЛЬКО грузовики и бронемашины. И ровно так же он не понимал, зачем танки разгружались вечером и почему они спрятаны здесь.

– Господин лейтенант… – Марокканец легонько толкнул лейтенанта в плечо. Со стороны портового управления шли десятки человек. Все они были облачены в странную форму, которую Дамиан не сразу признал. – Дьявол, это англичане!.. – прошипел Ибрахим, услышав, как переговариваются между собой подошедшие к складу солдаты.

– Танкисты… – Наконец лейтенант вспомнил, что же за комбинезоны были надеты на неизвестных. – Надо срочно сообщить об этом генералу де Голлю!..

– Стрельба? Господин лейтенант, это в городе! Думаю, нам нужно в первую очередь призвать помощь и ликвидировать английскую опасность… Следуйте за мной!..

– Щит, повторите, что вы сказали!.. – Связист рейнджеров дрожащей рукой удерживал микрофон радиостанции. Ему только что по радио сообщили нечто такое, что ставит его, всех рейнджеров и солдат НКВД перед ужасным фактом…

– На объект Стол совершено нападение! Отель окружен французскими подразделениями численностью до двух рот. По нас открыт шквальный огонь!.. Мы заняли оборону. Послы находятся под нашей охраной, генерал де Голль до места не добрался, он захвачен противником!.. А, черт! Стреляйте в них!.. Машина генерала была атакована прямо перед зданием отеля! Погиб подполковник Карпов, старший сержант Арсентьев пленен!.. Иных потерь среди охраны нет!.. Командование обороной принял на себя первый сержант Кинг!.. Прорваться к машинам не можем, слишком плотный огонь!.. Что?.. – Голос в наушниках угасает, слышны отзвуки перестрелки и чьи-то голоса. – Крепость! Как слышите меня? Поступили новые данные! Прием!..

– Слышу вас отлично, Щит, прием!

– Наблюдаем колонну автомашин на противоположной стороне площади!.. Противник погрузил в грузовик медицинской службы генерала и нашего сержанта!..

Вбежавший в комнату связи старший лейтенант Аверьянов бросился к связисту.

– Что случилось?

– Товарищ старший лейтенант, на отель напали. Де Голль пленен! Вместе с ним захвачен старший сержант Арсентьев!.. Французы напали на наших ребят!.. – на чистом русском ответил рейнджер, отложив наушники. Связиста трясло, он был в ужасе.

– Как?! Господи… Так, спокойно. Что еще известно?

– Наши и ваши солдаты удерживают оборону. Послы живы… Погиб подполковник Карпов… Да! Пленных погрузили в транспорт и в составе колонны отправили по бульвару Бордо по направлению к нам…

Все рушилось на глазах. Союзный договор, возрождение Франции в новом облике, противостояние общим врагам – все рассыпалось на тысячи осколков. Никому не было понятно, как такое могло произойти, – но факт оставался фактом!..

В этой ситуации оставшийся без руководства старший лейтенант Аверьянов собрал волю в кулак и принял единственно верное решение:

– Принимаю командование на себя. – Схватив трубку телефона, стоявшего рядом со связистом, старлей глубоко вздохнул и гаркнул: – Общая тревога!..

Посольства ожили. Все посты, располагавшиеся по периметру, быстро заняли заведомо подготовленные позиции. На крышах зданий появились солдаты с тяжелым вооружением – автоматическими гранатометами и базуками. В коридорах забегали сержанты, подгоняющие своих подчиненных. То тут, то там из отдельных помещений доносились голоса…

Военная машина отдельно взятых посольств пришла в действие.

– Товарищ старший лейтенант! Смотрите! Танки!

– Едрить твою налево… Приплыли…

Двое бойцов в касках внимательно следили за тем, как по дороге в сторону посольств движется колонна из четырех танков. Невиданные ранее машины с удивительно гладкими и зализанными очертаниями ехали довольно быстро. На крышах посольств нервно заерзали бойцы с базуками – до целей было еще далеко, но все они уже были распределены и взяты на мушку…

И вот, не доезжая сотни метров до забора охраняемой территории, танки замерли, лязг гусениц и рев мощных двигателей исчезли из мира звуков. Наступила неловкая тишина.

– Не стрелять… – шепчет Сиротинин. В его руках жизни неизвестных танкистов – до целей уже можно было достать из базук.

– Ne tirez pas!.. C’est moi – Bissot! – Из башни головного танка показалась фигурка французского солдата. Он усердно размахивал над головой белой фуражкой Иностранного легиона.

– Биссо? Наши, что ли?.. Спасибо тебе, Господи!..

В этот момент казалось, что мольбы русских и американских солдат были услышаны…

Поездка «на юга» с майором Леклерком оказалась не очень занимательной. По пути мы не увидели памятников истории, крупных поселений или чудных видов природы – асфальтированная дорога под колесами машины, скудная растительность на обочинах и океан по правую руку от нас… Нет, были, конечно, маленькие посты Иностранного легиона, но они не подпадали под разряд «впечатляющие достопримечательности». Нас останавливали, проверяли документы и со спокойной душой пропускали дальше. Потом мы проехали большой пост на перекрестке дорог – там уже нас встречали не только белые фуражки, но и местные вояки – гумьеры. На какой-то момент я ощутил близость кого-то или чего-то важного, способного многое прояснить, но чувство как-то быстро угасло, когда наша машина свернула на небольшую дорогу, ведущую в глубь материка…

Так бы мы, наверное, и ехали себе, пока не добрались до цели – местной инженерной части, которую хотели нам показать, но вот тревожный возглас француза, сидевшего рядом со мной и всю дорогу крутившего тумблеры вмонтированной в корпус машины рации, заставил всех вздрогнуть:

– Catastrophe! Mon commandant – alerte!..

– Ce qui s’est passe? – Сидящий на переднем сиденье Леклерк оглянулся через плечо.

– Переводи… – шепчу на ухо Кейву, и тот, кивнув, начинает говорить.

– Радист говорит, что случилась какая-то катастрофа, поднимет тревогу… Майор поинтересовался, в чем дело… Радист отвечает, что в городе… Твою мать!.. – Я отпрянул, когда Рик взвился как ужаленный. – Qu’avez-vous dit? – А радист тараторит что-то в ответ. Лицо сержанта бледнеет на глазах.

– Кейв! Что за чертовщина! Ну-ка сядь! Что стряслось? – А сам шестым чувством ощущаю близкую поступь скромного зверька – песца… Необъяснимое волнение, рвавшее душу с раннего утра, за считаные мгновения ворвалось в мозг с дикими воплями: «БЕДА!» – НУ?!

– В Касабланке восстание, генерал де Голль взят в плен, послы вместе с охраной окружены в городе, под стенами посольств танки…

Машина резко тормозит. Все пассажиры замирают, не в силах сказать ни слова. Лишь визг тормозов подъехавшего грузовика нарушает безмолвие…

Все.

ВСЕ! Кранты!..

Что же теперь делать? Куда бежать? Да черт бы их всех побрал!..

Стоп-стоп-стоп! Первый лейтенант Пауэлл! Взять себя в руки! Кто ты? Рейнджер или базарная баба? Слишком легко вылетаешь из колеи, офицер!

Что делать, спрашиваешь? Во-первых, надо подробно разобраться в ситуации.

– Кейв, переводи. Господин майор, нужно срочно выяснить все подробности восстания в Касабланке. Спроси разрешения воспользоваться рацией. – Рик говорит быстро, но сильно запинаясь, однако Леклерк все понимает и не задумывается ни на секунду, сгоняет связиста.

– В чем дело, товарищ первый лейтенант! – Джулай спрыгивает с борта грузовика и бежит к нам.

– В Касабланке бой, на посольства напали… Так, не мешай мне! – Отмахнувшись от дальнейших расспросов, щелкаю тумблерами радиостанции, настраиваясь на нужную волну.

– Крепость, крепость! Как слышите, прием?

– Крепость на связи! Назовитесь, прием.

– Пауэлл в канале, докладывайте, прием.

– В городе бой, противник атаковал и блокировал объект Стол, переговоры сорваны, генерал де Голль захвачен в плен французскими повстанцами. Послы находятся под охраной наших сил на объекте Стол. Король занял оборону. – Король? А, Кинг! Отлично. Он продержится некоторое время. – К посольствам подошло подкрепление – четыре танка под командованием майора Бийота и взвод гумьеров под командованием лейтенанта Биссо. Готовим группу для нанесения удара по силам, блокирующим объект Стол, и вывода послов в безопасное место. Прием.

– Крепость, есть ли данные о силах противника, прием?

– Предположительно главной силой восстания является французский полк, недавно прибывший из Мавритании. Лейтенант Биссо сообщил, что, вероятно, в нападении замешаны англичане… Есть неподтвержденные сведения о захвате аэропорта на востоке от города… Потеряна связь со штабом гарнизона Касабланки и с управлениями контрразведки и жандармерии. Есть связь со штабом батальона Иностранного легиона на северной окраине и с несколькими постами охраны на южной оконечности города. С одного из постов доложили о прорыве колонны повстанцев по направлению на Аземмур… В этой колонне есть автомашина медицинской службы, в ней вывозят пленных. Прием…

– Пленных? Кроме де Голля пленен еще кто-то? Прием. – Сердце скакнуло куда-то наверх, перебивая дыхание.

– С объекта Стол сообщили, при захвате де Голля погиб подполковник Карпов, в плен попал старший сержант Арсентьев…

Мне стало нехорошо. Перед глазами поплыли круги. Куратор – мертв, брат – в плену… Господи, дай мне сил!.. Чувство реальности ушло куда-то на второй план – разум затмила непроглядная чернота безысходности…

Что можно сделать? Что? Сражаться? С кем? Как? Нет сил… Не могу… Брат в плену! Его схватили и увозят!..

Стоп, Майкл…

– Сэр! Сэр!.. – Кейв трясет меня за плечи, а я чувствую, как из глубин сознания подымается ярко-красная, всепоглощающая волна безумной ярости, вытесняющая всю тяжесть безысходности.

Увозят? Это не значит, что он мертв!

Колонна на Аземмур идет? Надо перехватить колонну! Отбить брата у врагов! Да, вашу мать, да! Безысходность?! Да ни хрена!!!

– Суки! Ха-ха-ха! Я всех их передушу… Руки убери, сержант! – Кейв отскакивает назад, да так сильно, что вся машина тяжко вздрагивает. – Ну-ка переводи. Враг вывозит генерала де Голля по дороге на Аземмур. Надо перехватить колонну…

– Le Diable!.. – Леклерк только не крестился от ужаса, глядя на меня.

Да мне плевать, что я страшный! Если друг страшится, то и враг, вне всякого сомнения, будет испражняться от нечеловеческого ужаса! Я этих сук всех вырежу, под корень!.. Только бы спасти брата!..

Старший сержант Арсентьев изо всех сил держался за пулемет и турель, лента кончилась, а заправить новую никак не удавалось. Маленькую машинку безжалостно трясло на ухабах и бросало из стороны в сторону при резких виражах. Генерал де Голль хоть и умел водить машину, но под обстрелом этого никогда не делал…

– Ровнее! Держите ровнее, генерал! Я не могу перезарядить оружие! – на чистом французском просил русский сержант. Он совершенно не хотел погибать сразу после такого эффектного побега!..

Всего три минуты назад колонну, в которой везли пленных, обстреляли. Постовой из числа солдат Французского иностранного легиона попытался остановить колонну машин, мчавшуюся на полной скорости со стороны Касабланки. Но, когда осознал, что транспорт не намерен останавливаться, поднял тревогу и бросился прочь с дороги. По машинам из кустов залпом ударили винтовки, почти сразу их поддержал пулемет. Шедший в голове колонны броневик презрительно пер вперед, огрызаясь из башенного пулемета, но грянул выстрел – и брызнули искры. Бронебойная пуля прошила броню и впилась в глаз башнеру. Грянул второй – и уткнулся лицом в руль водитель. С бронебойными пулями шутки плохи – после третьего меткого выстрела броневик полыхнул ярким бензиновым пламенем и развернулся поперек дороги. Колонна встала…

Но численное превосходство врагов оказалось слишком большим, из остановившихся грузовиков посыпались десятки солдат во французской форме. Что, впрочем, даже на мгновение не остановило легионеров – огонь с их стороны усилился. Случайная очередь полоснула по грузовику с большим красным крестом на тенте, и вновь разгорелось пламя.

Зажимая ослабевшими руками простреленный шальной пулей живот, последний из четырех повстанцев в санитарной машине с обреченностью смотрел, как двое важных пленных распутывают веревки и, прихватив оружие, бегут прочь…

Увлеченные перестрелкой с легионерами повстанцы не сразу заметили, что пленные сбежали. Советский сержант, с перекошенным от ярости лицом, тремя меткими выстрелами из подобранной винтовки утихомирил экипаж легкового автомобиля, пристроившегося за санитарной машиной, и махнул рукой генералу… Де Голль, озираясь по сторонам, выпрыгнул из медленно разгорающегося грузовика и со всех ног побежал следом за русским солдатом, уже забравшимся в легковушку и занявшим позицию у пулемета…

Лишь когда захваченный транспорт, взревев мотором, рванул по обочине, повстанцы вспомнили о пленных. Но – увы, изменить что-то не представлялось возможным, и, оставив разбираться с последним отстреливающимся легионером пяток бойцов, злодеи рванули в погоню. Теперь повстанцам пленные живыми не были нужны…

– Ровнее, молю вас, генерал! Я не могу прицелиться!.. – Сержант еле устоял на ногах, когда машина скакнула на ухабе и очередь из пулемета ушла высоко вверх.

– Ровнее – значит, медленнее, сержант! – Схватив с соседнего сиденья ручную гранату, де Голль ловко рванул чеку и, по-молодецки «хэкнув», швырнул ее за борт, метя в преследователей.

По заднему борту стегануло несколько пуль, сержант вскрикнул и припал на колено – пуля чиркнула по ноге, оставив глубокую кровавую борозду.

– Держись, сержант!

Машина, повинуясь резкому движению рулем, метнулась влево и, опасно кренясь, взлетела вверх по придорожному холму. Еще несколько секунд были выиграны этим опасным маневром. Но до спасения было еще целых три километра…

На небе собираются тяжелые тучи. Еще ни разу за последние недели я не видел, чтобы пасмурная погода не заканчивалась дождем. Значит, и сейчас ливанет! Слякотно станет, и похолодает резко. Ну ничего, зато следов крови на дороге не останется… Где же эта колонна? Мы с рейнджерами и энкавэдэшниками засаду небольшую приготовили – всемером выдвинулись навстречу колонне и в километре от поста легионеров заняли позиции по обе стороны от дороги. Я с Хорнером по одну сторону, все остальные у грузовика – по другую. План не обременен глубокой проработкой и, по сути, прост как пять копеек – врезать по колонне из всех стволов, главное – не трогать санитарной машины и спасти де Голля и Сережу. А потом на грузовике валить к посту и держать оборону, если это понадобится. Хотя после совместной атаки рейнджеров и бойцов НКВД нападать на пост будет, скорее всего, некому. Главное, действовать дерзко и быстро: ударить, подскочить, освободить пленных и валить. Особых вариантов-то нема – либо так, либо колонна доберется до поста и там будет бойня. Исход такого варианта событий предсказать сложно…

Однако мне было интересно: куда же тащат пленных? Не до границы же с Мавританией! Или их кто ждет в южном направлении? И вообще – чья это затея? Не англичан ли?.. Ответа на вопросы, по старой доброй традиции, просто не было. А в общем, в них никто и не нуждался… Особенно я. Мною правят разум пополам с яростью. Соображаю, но очень хочу убивать.

Откуда-то издалека донеслась стрельба – били из пулемета. Спустя короткий миг к звукам стрельбы добавились надрывные завывания двигателей. Еще немного – и в семистах метрах от засады из-за поворота показались машины.

– Машины! – Хорнер подхватил с земли базуку и, закинув ее на плечо, замер в ожидании. – Бью по головной, как планировали.

– Погоди, Алекс… Что там происходит?.. – Глубокое сомнение вызвала стрельба в колонне. В авангарде, с отрывом метров в сто от основной группы, мчится немецкий джип – «Штойвер Р200» с установленным на турели зенитным пулеметом, за которым, кстати, стоит стрелок. Короткими очередями с джипа бьют по следующей за ними колонне грузовиков. – Что за?.. – Бинокль, висевший на груди, не с первого раза ложится в руку. И когда я подносил его к глазам, до «штойвера» оставалось уже метров триста. – По головной не стреля-а-а-а-ать!..

Шквал огня сорвался со стволов и роем смерти бросился навстречу врагу. Десятки пуль ударили по металлу и тонким стеклам кабин грузовиков, по мягким, уязвимым телам вишистов, по слабым деталям двигателей и ходовой… Медленно, с опозданием, в кабину первого грузовика, уже и без того вымершую под шквалом пуль, ударила тяжелая семидесятишестимиллиметровая осколочно-фугасная граната ОФГ-2, произведенная на советском заводе для американского оружия… Взрыв безжалостно разворотил и кабину, и переднюю часть кузова, где в момент попадания сгрудились почти все пассажиры… Живых, не то что раненых, там уже не было, когда обстрел плавной волной перетек на пытающийся объехать подбитого собрата второй грузовик. Прикрывшись корпусом первой машины от обстрела с одной стороны дороги, грузовик резко затормозил, и из него посыпались стрелки. Много – не меньше тридцати человек. Но в самую гущу этой компании по навесной траектории уже летели две двадцатипятимиллиметровые осколочные гранаты. Одна легла четко перед командиром отряда, щедро нашпиговав его и двоих ближайших бойцов мелкими осколочками. Вторая же, невероятным образом срикошетив от тента грузовика, разорвалась в воздухе, оросив нерасторопных врагов, по которым совсем уж неожиданно ударил пулемет с зарывшегося носом в кусты джипа. Французский генерал и советский сержант тоже приняли участие в избиении младенцев. Третий же грузовик сдал задом, съехал в придорожную канаву, и с него преспокойно начали выгружаться еще три десятка врагов…

– Хорнер, фосфор! – Из подсумков на свет появляются по паре чушек фосфорных гранат. Бросок, еще – и через пару секунд над дорогой начинают расстилаться опасные для жизни белые облака. – Теперь ходу, сержант! Ты бегом к грузовику. Отводи всех к перекрестку! ОТХОДИ-И-ИМ! RETREAT!.. Я к генералу!.. – И, не дожидаясь ответа, рвусь прямиком через кусты к дороге. Пули сшибают ветки, выбивают фонтанчики земли, свистят над ухом – но мне как-то сие неинтересно. Бегу себе, и меня уже не остановить.

Оп, ошибся… Пуля ударяет в спину, и я кубарем пролетаю по земле метров пять.

– Мм… – Движение дается с трудом, спину простреливает боль. Насколько достаю, пытаюсь ощупать спину рукой. Крови нет, дырки в бронике – тоже. Не пробили, хе-хе-хе! Вернусь в Москву – расцелую разработчиков…

– Майкл, сюда! БЫСТРЕЙ! – Серега орет во всю глотку. Видел меня, значит. Бегом-бегом к нему! Одно хорошо – дорогу перебегать не надо…

– Sir, wake up! Come on! – Хорнер откуда-то вынырнул.

– Алекс!..

– Нет времени! Бегом, сэр!..

Ох, мать!.. Добежали!

– Серый, что с тобой? – Серега выглядит не лучшим образом. Руки в крови, лицо бледное, весь дрожит. – Ох, еклмн!

– Движок заглох! Толкайте! – Брат совершенно не думает о ранении – его взгляд горит огнем.

– Depechez-vous! – Генерал напомнил о своем присутствии. Он выглядит растрепанным, но никаких заметных повреждений на первый взгляд нет.

– Alex, help me! – Так, проломим куст – и покатимся по наклонной в кювет. – Come on! – С треском джип прет напролом. Шаг, другой, машина помаленьку движется. Над головой внезапно застрочил пулемет, оглушая нас с Хорнером, но ничего не поделаешь, брат пытается всех нас защитить… Эхма! Медленно идем, и движок молчит!..

Фш-ш-шу-у-у-у-у-у-у!..

Через треск выстрелов пулемета слышу, как ревет реактивный движок ракеты. Базука?! Нет, она за спиной Хорнера… Что за чертовщина? Оборачиваюсь и восхищенно ахаю! В небо по дуге тяжело летит толстая ракета, утягивающая за собой два извивающихся шланга. Джулай! Вот что он в рюкзаке притащил! Сейчас жахнет!..

Др-р-ра-а-а-а-а-ам!..

Земля под ногами нервно вздрагивает. На месте цепочки взрывов поднимается здоровая стена дыма и пыли. Эффектный удар, ничего не скажешь! Даже стрелять в нас перестали. Пока выжившие прочухаются, мы и отчалим…

– УХОДИМ! УХОДИМ! – Приказы дважды повторять – моветон, но в нашем случае это необходимо. А то, видишь ли, все еще врага бьют, а приказов не выполняют…

– Запрыгивайте!..

Джип несколько раз чихнул движком и завелся, завибрировал. Сергей отпустил пулемет и помог мне запрыгнуть в машину, следом ввалился Хорнер, огрев меня по голове трубой гранатомета.

– Dieu soit loue! – вздохнул де Голль когда место боя осталось позади. Все почувствовали невероятное облегчение…

– Sir, look! They made it.

На дорогу позади нас на полной скорости вылетел грузовик с нашими бойцами. Те, заприметив нас, дружно замахали руками.

– С днем рождения, брат. С утра забыл поздравить… А теперь – от всей души поздравляю! – Сергей улыбается, но его заметно трясет.

– Спасибо, брат. Двойной день рождения… Думал, все, погибну… Спасибо тебе и ребятам, что прикрыли. – И жмет мне руку. – Фух… Хреново мне… Ногу зацепило, крови налило море…

– Хорнер, аптечку!..

На посту нас встречали громогласным «HOURRA!» во французском и марокканском исполнении.

– Mon General! – Леклерк прямо-таки сияет. Бежит к нам, руками машет, смеется. Счастлив человек – большая беда миновала. Вокруг машины скапливается куча солдат, все восхищенно смотрят на спасшегося лидера Сражающейся Франции.

А тот, ощутив настрой солдат, громко заговорил. В его голосе слышны холодные, стальные нотки. Гневается генерал, но не ругается, а наоборот – разжигает гнев в своих подчиненных. Солдаты стремительно выстроились перед генералом, и про нас все забыли…

С подкатившего грузовика соскочили наши бойцы, помогли вытащить Серегу из джипа и переложить его на поднесенные легионерами носилки. Быстро обработали и перевязали, кольнули обезболивающего и потащили его в укрытие – неглубокий, но очень широкий окоп, обложенный мешками с песком и накрытый брезентовым полотном. От грядущего дождя, да и от возможного обстрела такой окопчик укроет, а больше и не надо.

– Серый, а чего де Голль там митинг устроил? Неизвестно, сколько врагов пережили удар «Горынычем», вдруг они решат сюда наведаться. А мы и не готовы их встретить…

– Генерал приказы раздает… – Сергей прислушался к доносящемуся с перекрестка голосу генерала. – В Беррешид какой-то Леклерка и десяток солдат отправляют… Войсковая часть там большая стоит. Требует связь обеспечить с Рабатом… Кому-то приказывает разворачивать оборону… Короче – дает ценные указания.

– Ага, вон, побежал народ. О, Кейв. Эй, Рик! Сюда!..

Сержант нас и искал. Он успел связаться с Касабланкой и выяснить, что к объекту Стол при поддержке французских танков и отряда пехоты пробились наши ребята, но обратно вернуться не выходит – противник перегруппировался и сызнова блокировал площадь. Одно хорошо – оборона там теперь непробиваемая и продержаться ребята могут очень долго.

– Слава богу… Ладно, Хорнер, останься с Арсентьевым. Кейв, за мной. Пойдем, посмотрим, где мы нужны в деле славной обороны…

Меня заклинило сразу, как я поднялся из укрытия. В голову ударила сильнейшая боль, все померкло на секунду и обратилось в серую пелену. Что происходит? Куда я смотрю?..

Глаза.

Взгляд.

Вижу.

Тонкая, изящная фигура.

Девушка? Легионер? На ней форма Французского иностранного легиона. Странно…

Но я знаю ее… Очень давно знаю…

Почему?

Мне плохо, голова болит сильнее и сильнее.

Это чувство. Оно мне тоже знакомо…

Стоять! Смотри на нее. Вспоминай – кто она? Ее раскосые, выразительные глаза, полные удивления, тонкие, нежные черты лица, красиво очерченные губы.

Она – японка… Да!

Я…

Ее…

Помню…