Книга: Эра надежд
Назад: Глава 27
Дальше: Глава 29

Глава 28

Кроме переговоров с китайским эмиссаром от меня требовалось утрясти несколько вопросов, связанных с новым статусом острова Себу. Первый из них – кого утвердить губернатором нового образования – в принципе был решен давно, и здесь мне оставалось только торжественно вручить дону Себастьяну грамоту за подписью его величества Ильи Первого. Правда, перед этим в ней следовало заполнить одно пустое место, чего, к некоторому моему удивлению, так сразу не получилось.
Дело было в том, что особый район, образованный специальным указом Филиппа Пятого, не имел четко очерченных границ. В королевской бумаге было сказано – «Остров Себу и прочие острова, к нему прилегающие». Я решил посоветоваться с доном Себастьяном и купцом Гонсало, и тут выяснилось, что они представляют себе понятие прилегания очень по-разному.
Купец поначалу вообще заявил, что, строго говоря, остров Себу находится почти в центре Филиппинского архипелага. А если не рассматривать Лусон, на котором стоит Манила, то и тем более, то есть без всяких «почти». Так что Гонсало предложил считать прилегающими все острова, кроме того самого Лусона.
Однако эти планы не встретили у дона Себастьяна ни малейшего понимания. Он был в курсе, что выделяемые ему средства уже утверждены и от размеров подконтрольной территории не зависят. Должностной оклад – тоже, премии же будут выплачиваться исходя из поддержания порядка на вверенных островах. В силу чего он считал, что к острову Себу прилегают только торчащие кое-где у самого берега скалы, даже не имеющие названия, а все остальное – совершенно отдельные территории, не имеющие к особой зоне никакого отношения.
Услышав подобное, почтенный Гонсало поначалу онемел, а потом возмутился:
– Как, вы не собираетесь включать в особую зону даже остров Мактан?
Мне подумалось, что, по крайней мере, тут купец прав. Этот островок размером шесть на десять километров находился прямо напротив порта Себу, в силу чего тут и получилась удобная закрытая гавань. В нее был достаточно широкий вход с юго-запада, а на северо-востоке пролив между островами становился совсем узким, мелким, да еще с подводными камнями, так что там могли плавать только лодки. Стоп, а до чего это у нас дошел купец?
– Да на нем же Магеллана убили! – вещал он. – Оставим без вхождения в зону – так дождемся, что еще кого-нибудь…
– Постойте, это какого Магеллана? – заинтересовался я. – Уж не Фернандо ли?
Оказалось, что так оно и есть. Почтенный Гонсало в красках рассказал мне эту историю, причем с такими подробностями, будто она происходила у него на глазах.
Итак, после долгого перехода через Тихий океан корабли Магеллана достигли Филиппин и остановились на острове Себу, вот в этой самой гавани, где сейчас стоит «Товарищ Сухов». Местные жители встретили моряков очень радушно, а здешний раджа, посетив корабли, проникся их боевой мощью и предложил передать свой остров под протекторат Испании. Он, зараза, даже крестился, приняв имя Карлос! Почему «зараза»? Да потому что сразу после крещения начал жаловаться – мол, вокруг живут всякие нехорошие люди и не признают его в качестве раджи.
Магеллан решил помочь своему протеже и привести к покорности самый ближний остров, то есть Мактан. Мысль была в общем-то правильной, но вот исполнение явно подкачало. Вместо того чтобы выяснить, где корабли экспедиции могут ближе всего подойти к берегу, и огнем своей артиллерии поддержать высадку десанта, испанцы начали операцию прямо в проливе.
– Так ведь здесь к Мактану не подойти ближе, чем на полкилометра! – удивился я.
Но почему-то это не испугало Магеллана, и он приказал высаживать десант без артиллерийской поддержки с кораблей. Более того, и на лодках-то получилось приблизиться только на пятьдесят метров, а дальше с них надо было слезать и по колено в воде, скользя по камням, вброд добираться до берега.
Аборигенами же командовал грамотный и не трусливый вождь Лапу-Лапу, который смог в полной мере воспользоваться ошибками испанцев.
Он быстро увидел, что стреляющие с лодок аркебузы не могут пробить деревянных щитов островитян, а десант вообще не имеет огнестрельного оружия. Правда, поначалу аборигены безуспешно пытались пробить своим стрелами и копьями латы европейцев, но вождь своевременно понял, что это бесперспективное занятие. И велел целить в ноги, которые не были защищены ничем.
В общем, десант отступил, понеся большие потери. Магеллан, ринувшийся в драку в первых рядах, был убит. Радже так и не удалось отдаться Испании. Это получилось только у его внука, когда через сорок пять лет на Филиппины прибыла хорошо вооруженная эскадра под руководством дона Лопеса де Лагаспи.
Он не стал повторять ошибок своего знаменитого предшественника, а подошел к Мактану с северо-востока. Почти вплотную, до берега оставалось метров пятьдесят. Подождал, пока там соберутся аборигены, и выдал несколько бортовых залпов картечью, в результате чего с независимостью острова Мактан было покончено.
– Нет, – заявил я, – оставлять такое историческое место вне зоны будет, пожалуй, неразумно. Предлагаю критерий – к острову Себу прилегает все, что можно увидеть с его берегов.
– Значит, кроме Мактана это будут Негрос, Панглао, Бантаян, Олонго, Бохол… – начал загибать пальцы купец.
– Его-то откуда видно? – попытался остановить неконтролируемый прирост территорий дон Себастьян.
– Рядом с устьем ручья Рио-Бланка есть утес, на нем растет пальма. Если туда взобраться, отлично видно, особенно в ясную погоду. Значит, Бохол и Сикихор.
– Этот остров вы ни с какой пальмы не увидите!
– Зато, наверное, с воздушного шара получится. Нельзя его оставлять неприсоединенным – он стоит на самом удобном пути к Себу.
Почтенный Гонсало шпарил наизусть: в этих местах ему не нужны были никакие карты. Мне же пришлось развернуть соответствующий лист и посмотреть, что имеется в виду.
Тем временем губернатор пока еще не пойми чего счел нужным уточнить:
– Остров Негрос сейчас подчиняется алькальду Паная, дону Хайме Бонифасио, а это очень достойный человек, не хочется его обижать.
– Вы не в курсе, какое у него жалованье и когда он его в последний раз получал? – поинтересовался я.
– Э… про размер точно сказать не могу, а получал он его, надо думать, где-то году в девяносто третьем. Прошлого века, естественно, а не позапрошлого.
– Мне так и казалось. Значит, вам будет выделено тысяча двести рублей единовременно и по пятьсот каждый год – как раз для того, чтобы всякие хорошие люди зря не обижались. А наоборот, по мере сил помогали становлению особой зоны Себу. Кому, когда, под каким соусом и сколько дать – решайте сами. И кстати, почему этот остров так называется – там что, живут негры?
На лице почтенного Гонсало явно читалось, что алькальду Паная и прочей голытьбе даже по двадцать рублей на рыло будет много, обойдутся пятнадцатью. И значит, заметная часть упомянутой суммы уйдет на поддержание хорошего настроения у дона де Вальдоро. Но озвучивать своих мыслей купец не стал. Наверное, предполагал, и не без основания, что его деликатность не останется без некоего материального поощрения. В общем, купец тряхнул головой, как будто отгоняя наваждение, и уточнил про название острова:
– Какие-то негры там действительно есть, но их мало. Название же остров получил из-за характерных черных скал своего побережья.
– А кроме негров на нем кто-нибудь живет? И вообще что-то интересное там есть?
– Сейчас – нет. Раньше в северной части острова стоял небольшой гарнизон, но сейчас его убрали, форт помаленьку разрушается. Насчет же достопримечательностей – там много пещер. Одно время даже ходили легенды, что в них спрятаны сокровища мусульманских пиратов, лет сто назад промышлявших на Филиппинах. Несколько человек пытались их найти, но безуспешно, только что двое вообще пропали. Еще там нашлось месторождение золота, но очень небольшое, и оно уже лет сорок как полностью истощилось.
В общем, вскоре мы договорились о границах особой зоны Себу, и гости откланялись. Я же решил повнимательнее изучить имеющиеся у меня карты. При них это было не очень удобно, потому как в числе прочих надо было глянуть на спутниковые, из двадцать первого века, а там было нарисовано слишком много лишних дорог и городов. Вот, кстати, есть тут один, на острове Мактан, и называется он Лапу-Лапу. Небось в честь того самого вождя, что отправил к праотцам Магеллана. Тут, кажется, и несколько снимков приложено… надо же, этому Лапу поставили памятник! А Магеллана что, забыли? Нет, ему, оказывается, стоит монумент на Себу.
То есть будет стоять, поправил я себя, сейчас здесь пока ничего подобного нет. А так как теперь тут практически австралийская территория, то и не будет, если мы не озаботимся. Значит, надо выделить средства. Причем на две статуи, Лапу-Лапу тоже пусть будет, раз уж он в той истории замешан. Может, их вообще объединить в одну скульптурную группу? Ну типа Магеллан со шпагой, а на него прет Лапу с копьем и дубиной.
Нет, пожалуй, это не лучший вариант. Потому как не следует заострять внимание потомков именно на конфликтах, а то мало ли, еще кто-нибудь вдохновится и пустит в дело дубье. Надо как-то подчеркнуть, что хоть и с большим опозданием, но тут все же воцарился мир.
Кстати, если бы вместо Магеллана в то время здесь оказались мы, история просто должна была кончиться полной благодатью. Может, и пришлось бы пострелять, но после стрельбы обязательно был бы подписан приемлемый мирный договор.
Я задумался, и вскоре перед моим мысленным взором стал потихоньку возникать будущий памятник.
Сидят, значит, Магеллан с Лапу-Лапу. Рядышком. На облаке, свесив ноги. С крылышками и нимбами. А между ними – шахматная доска с какой-нибудь интересной позицией.
Интересно, найдется на Филиппинах приличный скульптор или придется выписывать его из Европы? Пожалуй, лучше все-таки оттуда, и кого-нибудь познаменитей, денег у Австралии хватит. Потому как проблему надо решать в общем виде, то есть создавать школу. Правда, у нас в Ильинске какой-то испанец из литейного цеха на досуге уже сваял пару статуй, но, честно говоря, как-то хреновато. Например, запечатлевать меня я бы ему точно не доверил.

 

К сожалению, суровая проза жизни не позволила мне надолго воспарить в сияющие выси искусства. Пора было принимать решение о том, куда с Филиппин направится «Товарищ Сухов».
Возможных направлений было два – на юг и на север. То есть следовало определиться, возвращаться ли крейсеру в Ильинск или плыть к берегам Японии.
Мне, конечно, здорово туда хотелось. Не поверите – я за свою довольно долгую жизнь ни разу не видел живого самурая! Сёгуна тоже. Опять же всякая там якудза… или она появилась позже? Более того, в преддверии этого плавания я даже припомнил хокку. Правда, имелись подозрения, что оно не совсем японское, потому как, если присмотреться, здорово напоминало одну известную русскую поговорку. Но зато хорошо описывало ситуацию в Китае текущего времени. Вот оно… или она… в общем, читайте:
Жаба хитра.
Но маленький хрущ с винтом
Все же хитрей ее.

Однако Японию следовало посетить не только с целью посмотреть на самураев или еще что-нибудь столь же колоритное. Как раз сейчас она всерьез закрывала двери перед европейцами, за исключением голландцев. Да и те имели право торговать только на каком-то маленьком островке рядом с Нагасаки. Но на купцов из Азии эти ограничения не распространялись.
Происходило же это из-за неумеренного рвения христианских миссионеров.
Поначалу японцы принимали их очень радушно, ибо они прибывали вместе с купцами, а те в основном везли огнестрельное оружие. Но вскоре мастера Страны восходящего солнца как-то освоили производство аркебуз и мушкетов, так что причин любезничать с миссионерами в общем-то не оставалось. Тем более что их стараниями число принявших христианство перевалило за триста тысяч, в чем сёгунат усмотрел идеологическую диверсию. И запретил христианство, но тут же получил восстание его последователей. Оно было подавлено при активной помощи голландцев, за что те и получили право копошиться напротив Нагасаки. Ну протестанты же, что с них возьмешь! Опять же, если присмотреться, полученное ими право торговли по своей незначительности больше всего походило на тридцать сребреников.
Однако Австралия – это не Европа, не Америка и даже не Азия. Встревать в религиозные дела мы совершенно не собираемся: пусть японцы на здоровье исповедуют буддизм, синтоизм и неокунфу… то есть, тьфу, конфуцианство. Тем более что лично я как-то представлял себе только первую из перечисленных конфессий, а про две другие знал только то, что они вроде бы существуют.
В общем, на данном этапе мы прекрасно обойдемся без углубления в теологические вопросы. Хватит того, что австралийское оружие – лучшее в мире. И пусть сыны Ямато его покупают, чтобы китайцам жизнь медом не казалась. Да и голландцам хватит пробавляться посреднической торговлей – при отсутствии вложений в собственную промышленность это вредно сказывается на экономике страны. А у нас с вложениями все в порядке, нам торговля чужими товарами вреда не принесет.
Но для осуществления всех этих красивых планов требовалось, чтобы «Товарищ Сухов» смог доплыть до Японии, не утонуть у ее берегов и по завершении миссии вернуться в Австралию. Однако по этому поводу у меня имелись некоторые сомнения.
«Сухов» был первым австралийским кораблем, сделанным целиком из стали, – «Врунгель», «Лом» и «Фукс» имели смешанную конструкцию с преобладанием дерева. И, будучи первым, сильно напоминал пресловутый первый блин.
Его машины выдали проектную мощность только один раз – на ходовых испытаниях в бухте Порт-Филипп. А потом выяснилось, что правый двигатель может хоть сколько-нибудь долго давать только семьдесят процентов мощности, левый – восемьдесят, а центральный – девяносто пять.
Из баков хоть понемногу, но зато регулярно сочилась нефть. За время плавания к Филиппинам два раза открывались течи, хотя волнение в пути не превышало четырех баллов. Хорошо, хоть с заеданием рулевого механизма удалось быстро справиться.
Кроме того, еще на стадии постройки выяснилось, что вес корабля превышает проектный, причем только в кормовой части. Но тут, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
По проекту «Сухов» должен был иметь две трехорудийные башни с длинноствольными стопятидесятимиллиметровыми пушками. Однако сделать удалось только одну, да и то с трудом. Чтобы не задерживать ввод нового крейсера в строй, мы решили поставить на корме башню с двумя сотками, как у «Врунгеля». Заодно выправлялась центровка, но корабль это, понятное дело, не украсило.
Я спустился вниз, посмотрел, как помпа откачивает вновь появившуюся в трюме воду. Потом, чуть не вляпавшись в мазутную лужу, поднялся в носовую башню, где послушал жалобы ее расчета на плохую вентиляцию и поворотные электродвигатели, которые искрили, воняли и грелись при работе. И, вздохнув, велел готовиться к возвращению в Ильинск. Никуда от нас Япония не денется, нечего позориться там с кораблем-недоделком.
Назад: Глава 27
Дальше: Глава 29