— Ну вот, пора нам и расставаться, друзья, — мягко произнес Никонов. — Еще раз – огромное спасибо за то, что не дали мне пропасть.

Гости из будущего невесело молчали. Вечерело; на Москву накатывались сумерки. В углах комнаты притаились тени; не желая возиться с прикрученным на время отсутствия законных хозяев газовым краном, решили обойтись свечками. Николка сидел возле остывшего самовара, Ольга, стоя у окна, глядела на улицу; ее тонкие пальцы нервно терзали платок. Девушка не стала переодеваться – на ней все еще было то платье, в котором она гуляла сегодня по Москве; то самое, которое несколько часов назад Никонов прислал с Яшей из Верхних рядов. Однако ж, восторги, как по поводу обновки, так и по поводу самой прогулки, давно утихли – деревянная спина, заострившиеся плечи Ольги ясно давали понять, что девушка едва сдерживает отнюдь не радостные эмоции…

Её путники сидели за столом, напротив Николки. Роман рассеянно перебирал приобретенные в лавке открытки с видами Москвы; второй, высокий, длинноволосый, слегка сутулый – Геннадий, кажется? – с безразличным видом рассматривал обстановку гостиной, делая вид, будто происходящее его ничуть не касается.

— Ну что, друзья… Пришло, наверное, время попрощаться? Никол, не будешь ли ты так любезен…

Ольга не дождалась, когда лейтенант договорит. Она резко повернулась, и, держа платок у глаз, прошла в прихожую; хлопнула дверь. Лейтенант, заметно смутившись, чуть ли не бегом устремился за девушкой. Роман сложил открытки аккуратной пачкой и поднялся из-за стола. Геннадий по прежнему продолжал изучать секретер.

Снова хлопнула дверь; огоньки на фитилях заплясали от короткого сквозняка. Геннадий оторвался, наконец, от созерцания мебели и подошел к Николке, который, одну за другой задувал свечи.

— Пожалуй, пора и нам, юноша? — голос Геннадия был мягок до чрезвычайности. Николка мельком подумал, что именно он, из всех встреченных им в будущем, более всего походит на обитателей 1886-го года. Форменный студенческий сюртук делал Геннадия почти что неотличимым от иных обитателей дома Овчинниковых. Казалось, не хватает только форменных пуговиц и фуражки с молоточками в обрамлении оловянного венка – и все, готовый студент Императорского Технического училища.

— Вы, Николай, пожалели бы, что ли, эту трогательную парочку, — продолжал тем временем гость. — Понимаете, какая штука – куда там Шекспиру! Прикипели друг к другу, а теперь между ними – препятствие похлеще любых Монтекки и Капулетти. Страшно сказать – 128 лет!.. — Геннадий сокрушенно покачал головой. — Что ж, однако, пойдемте? А то Ольга там, во дворе, еще и в слезы ударится, незачем соседей смущать…

Заперев дверь, Николка, вслед за Геннадием, спустился во двор. Ольга подчеркнуто держалась в стороне от брата и Никонова. Было видно, что лейтенант хочет подойти к девушке, но неловкость ситуации его удерживает. Николка, внутренне скривившись от неудобства, заторопился:

— Ладно, господа, пойдемте поскорее, пока во дворе никого.

И снова Яша не понял, куда исчезли Николка и его гости! Они будто растворились в стене дома. Глаза у молодого человека некстати зачесались; потому момента исчезновения он не увидел. Стоило на мгновение отвести взгляд – и пятеро людей, только что стоявших в дюжине шагов от Яши (он устроился в тёмном уголке близ дворницкой, дожидаясь, когда невесть откуда явившийся лейтенант и его странные гости покинут квартиру Семеновых) – пропали, будто в воздухе растворились! Юноша растеряно обозревал двор, хотя, признаться честно, ожидал чего-то подобного…

— Свят-свят-свят, — забормотало сзади. Яша обернулся. Дворник стоял, вцепившись в метлу, и мелко крестился. Вид у него был ошарашенный.

— Да куды ж господа-то подевались? Что ж деется-то, Господи? Пойти, барину рассказать… — и Фомич заторопился к черной лестнице, ведущей в кухню Овчинниковых.

— Погоди, Фомич, не торопись, — окликнул Яков. Дворник сразу же замер на месте. — Не надо тебе ходить к Василю Петровичу. Ну что ты ему скажешь? Что люди прямо во дворе рассеялись, как туман? И что он подумает? Добро бы ты хоть выпимши был, — а то ведь трезв аки стеклышко…

Фомич ожесточенно поскреб пятерней в затылке.

— Да ить и я смекаю… Небось решит барин, что я умом тронулся… а кому нужен дворник, который без ума?. А ты-то все сам ясно видел? Ну, как господа в воздусех растаяли?

Яша пожал плечами.

— То ли видел, то ли нет – я и сам, Фомич, не пойму. Одно только знаю – не нашего ума это дело.

— Нет, тут надо все хорошенько обкумекать, — помотал головой дворник. — Пойду-ка я пока, а ты присмотри тут…

И нетвердой походкой направился в дворницкую.

Яша обернулся, и едва удержался на ногах – через двор снова шли Николка с лейтенантом. Никого больше с ними не было. Дойдя до подворотни, они остановились; офицер что-то говорил мальчику; тот торопливо кивал, нетерпеливо озираясь на окна второго этажа. Никонов подал собеседнику руку – гимназист пожал ее, и, как показалось Яше, что-то передал лейтенанту. Тот кивнул – и вышел на Гороховскую…

Никонов шагал по Покровскому бульвару. Лейтенанта мутило от стыда. Он вспоминал ясные глаза Николки; то, как мальчик застенчиво заглянув в лицо моряку, протянул ему драгоценную бусинку: «Возьмите, вам нужно, вас ведь Ольга ждет…»

Если бы совсем недавно Никонову сказали бы, что тот примет участие в столь недостойном лицедействе – он, не задумываясь, хлестнул бы наглеца по щеке. А потом с легким сердцем принял вызов – и постарался бы не промахнуться. Разыграть спектакль, до отвращения похожий на эпизод из бульварных романов, столь любимых барышнями нежного возраста… Да, кузина, Варя оценила бы его актерские способности!

Никонов скривился от отвращения к себе. Николка, конечно, и не заподозрил, что чувствительная сцена, разыгранная в гостиной – недостойная клоунада, с целью выманить у него заветный шарик от четок. Но ведь и лейтенант отнюдь не сразу осознал, что происходит – и в чем его вынуждают участвовать! Да, Никонов считал себя обязанным новым друзьям – в конце концов, они на самом деле спасли его от серьезных неприятностей. Понимал лейтенант и то, как важно заполучить ключик от двери между веками; но чтобы его использовали вот так, втемную…

Вдохновителем плана был Геннадий – он казалось, вообще не проявлял никаких эмоций, мгновенно выдавая решения, подобно счетным машинам потомков. Ольге происходящее откровенно не нравилось; тем более, что она выказывала к моряку благосклонность, которую тот вполне разделял. И это было тем более отвратительно – в угоду чужому замыслу, согласился превратить в балаган то искреннее и, – он был уверен! – взаимное чувство, которое уже возникло между ним и девушкой…

Этой гнусному лицедейству не было бы никакого оправдания – если бы не то, что Никонов успел узнать за время своего недолгого пребывания в будущем. Он проглатывал книги, которые приносил Геннадий; читал, до головной боли, до потери ориентации в пространстве, с трудом привыкая к чужой орфографии, к непривычному стилю, путаясь в датах и названиях. А потом искал подтверждения прочитанному в обрывках увиденных телепередач, в разговорах, которые велись в кратких промежутках между дежурством у монитора и просмотрами записей видеокамер на Гороховской.

Прежде всего, он набросился с расспросами на Ольгу с Романом. Как живут люди в их времени? Кто правит Россией? Как изменился мир за эти сто тридцать лет? Никонов с удивлением обнаружил, что молодые люди плохо знакомы с историей своей страны. На любой из его вопросов Ольга и Роман отвечали по-разному, путались, сбивались, поправлялись… Впрочем, о том, как устроен их мир, они рассказывали очень подробно – но большинства из сказанного Никонов не понимал. А то немногое, что удавалось понять, вгоняло его в оторопь.

Бомба, способная превратить в руины целый город? И не один, а сразу много? А несколько бомб могут опустошить целую страну? Ах, ракеты… И запускают их с другого континента? Какие Штаты? Те, которые североамериканские? Да ведь им только с Мексикой воевать! С какой стати – сильнейшая держава мира? И устраивает военный переворот на Украине? Значит, теперь принято говорить не «на» а «в»? Что??? Украина и Россия – разные государства? А Польша? И Финляндия с Эстляндией тоже? Как, и Белая Русь? Что, Украина и Россия собираются воевать??? Какой еще Израиль? Евреи, что, тоже за Россию? Что??? Их армия – одна из лучших в мире??? Снова Масада? Ах Моссад… не крепость, а разведка? И женщины тоже воюют? Что, и содомиты? Ах, только в Америке… Как – парад? Точно, парад, а не публичная порка? Где? В центре города? Еще и бунты негров и арабов? Не в Алжире, не в Судане, а в ЛОНДОНЕ??? Как – нет Британской империи? А куда она делась? Ах, сателлит Америки… Что? Китай – второе по мощи государство в мире? А в Аравии король арабов торгует нефтью? Что, здесь тоже террористы? Значит, не студенты, стреляют в губернаторов, а женщины-самоубийцы, взрывают вокзалы, полные мирных обывателей? Война на Кавказе??? ДО СИХ ПОР???

К счастью, Геннадий, с которым Ольга познакомила Никонова на следующий день после его бегства от Семенова, оказался человеком более знающим. Он обстоятельно отвечал на вопросы лейтенанта, мгновенно находил в удивительном устройстве под названием «ноутбук» нужные тексты, фотографии и даже фильмы. Узнав об открытке с броненосцем, с которой всё, собственно, и началось, Геннадий дал моряку подробные пояснения – и тот весь вечер потрясенно слушал о бесславной гибели Первой Тихоокеанской эскадры, о неслыханном позоре Цусимы, о японских флагах на мачтах балтийских броненосцев. Это причиняло лейтенанту почти физическое страдание, но Геннадий немедленно поспешил его утешить. Оказывается, потомки создали своеобразный литературный жанр, почти что науку – «альтернативную историю». И эта наука учит, что можно, пользуясь знанием о том, что должно произойти, не допустить этих событий, заставив их развиваться в нужном тебе ключе.

«До сих пор АИ была чисто умозрительной дисциплиной, — говорил молодой человек. — Но теперь возникла уникальная возможность проникнуть в прошлое, а значит – изменить ход истории. И то, что было недавно интеллектуальной забавой становится руководством к действию, способом отвести от России призраки грядущих катастроф!»

Никонов, морской офицер и сотрудник Научного комитета при Адмиралтействе, конечно оценил перспективу – и с головой ушел в поиски и сбор нужной информации. И прежде всего – справочников, книг, статей по истории флота. И Геннадий искал вместе с ним, упорно повторяя – все это, вся история в его, Никонова мире еще не состоялась; надо запастись знаниями и сделать так, чтобы позволит Андреевскому флагу гордо развевался над океанами, на зависть и знамени с восходящим солнцем, и звездно-полосатому полотнищу крепнущего североамериканского хищника, и даже гордому «Юнион Джеку». А для этого нужна самая малость – научиться проникать в прошлое и возвращаться оттуда. Задача невероятная – если не знать, что кто-то уже сделал это и продолжает делать – прямо сейчас.

Что ж… способ нашелся – хотя и несколько сомнительный. Но на другой чаше весов были волны, захлестывающие палубу «Графа Суворова», беззвучные вопли «ослябинцев», погибающих в железной ловушке, бомбы крупповских мортир, рушащиеся на корабли в гавани Порт-Артура. Когда речь идет о такой цене – приходится закрыть глаза на то, что при иных обстоятельствах сам отверг бы с негодованием…

Оставался Николка. Лейтенант пытался внушить себе: мальчик – сын морского офицера, а раз, сделанное им, Никоновым, сослужит добрую службу отцу, то это, возможно, извиняет гнусность, совершённую по отношению к сыну. Тот конечно, поймет – когда узнает. Не может не понять…

Запоздало подумалось – может быть, следовало поддаться первому порыву и попросить Николку о помощи? Но ведь гость из будущего наверняка предупредил его о том, сколь важно хранить все в тайне? Иначе, конечно, и быть не могло, убеждал себе лейтенант, понимая в глубине души, что на самом деле ищет оправдания для своих, весьма неблаговидных поступков.

Да, и к том уже – он снова поморщился, – мальчик, кажется, пришел в будущее за помощью? И, конечно, об этом все забыли – еще бы, за великими-то целями! Да и сам Николка, обрадованный встречей с Никоновым, запамятовал о своих бедах. А зря, между прочим – судя по всему, эти события, (мальчик успел рассказать и о слежке за домом, и о похождениях Яши, и о стычке с посланцами загадочного бельгийца) так или иначе связаны с тайной портала. Что ж, во всяком случае, теперь можно оказать пареньку помощь – и тем самым, хоть как-то искупить свою вину.