Глава 9

— Невыносимо!

Я рухнула на кровать. Не осталось ни сил, ни ощущения боли. Все эти вальсы, кадрили, польки, мазурки, гавоты по десять часов в сутки выматывали до состояния безвольной тряпки. Удовольствие от процесса получала только Терция, она могла бесконечно кружиться, показывая очередное па, наклон или поворот. Казалось, вот-вот не выдержит даже Эридан, его учительница этикета по-прежнему использовала как партнера, и из-за этого герцогу приходилось постоянно выполнять миллион поддержек, кружений, вращений и вообще выглядеть самым галантным кавалером из всех возможных. Однако его лицо с каждым днем выражало новые эмоции. Во вторник была ярость, в среду — раздражение, в четверг — безысходность и ожидание. Завтра, в пятницу, Эридану предстояло отмучиться последний день в качестве танцевального партнера для неугомонной учительницы.

— Еще один день, и будет выходной, — успокаивала я себя, ощущая, как медленно начинает расслабляться позвоночник, наконец найдя горизонтальную опору в виде кровати.

Крис и Фиса пребывали в аналогичном моему состоянии и тихо постанывали от получаемого кроватного удовольствия.

— Какой-то сомнительный выходной, с учетом того, что его выделили нам на приведение себя в порядок перед присягой и балом, — ответила пампушка.

Я промолчала, а нечего говорить — сил не осталось даже на такое простое действие. Хотя стоит отметить, все эти экзекуции не прошли даром, танцевать Терция нас научила. Порой казалось, что даже ночью я могу встать и начать вальсировать, не просыпаясь. Завтра нам предстояло пережить генеральную репетицию всех официальных церемоний, а затем уйти на законный однодневный отдых.

Я уже представляла, как буду спать до обеда почти весь субботний день, как потом час отсижусь под горячими струями воды в душе, и никто не будет меня никуда подгонять, как, наконец, выпью чашку горячего кофе, не потому, что нужно не уснуть, а потому, что он теплый и ароматный. Приятные мысли оборвал стук в дверь. Пришлось встать и идти узнавать, кто там ломится.

Дверь распахнула рывком и приготовила самое недоброжелательное из возможных выражений лица. Кто бы там ни был, пускай знает, что ему здесь не рады. Однако вся моя мимика улетела в молоко, едва я поняла, что за дверью никого нет. Только болтающийся в воздухе одинокий свиток, который нетерпеливо ломился в комнату. Схватив «нежданного гостя» в руки, обнаружила, что послание с печатью Академии, а на бирочке, привязанной к веревке, обкрученной вокруг свитка, обнаружился адресат: «Савойкиной Элле. Лично в руки».

Убедившись, что письмо мне, без зазрения совести сорвала бечевку, развернула свиток и принялась читать коротенькую записку:

Мои пальцы побелели, сжимая письмо. Я читала и не верила в прочитанное, неужели этот злыдня решится убить моего кота по такому надуманному поводу. То, что Мурза надо искать, я поняла сразу. Вопрос, как и где? Рыжая морда даже у Глеба не появлялась последние несколько дней. Кошак ушел в очередной загул.

Откуда у меня взялось столько новых сил и энергии, неизвестно, но со скоростью метеора я кинулась к шкафу переодеваться в более удобную одежду. Судя по всему, мне предстояло перешерстить всю Академию в поисках наглой живности. А еще мне просто необходима была помощь. Фиса и Крис согласились, не задавая лишних вопросов.

Кроме того, мне понадобился магистр зельеварения.

Да, тот разговор с Троей выбил меня из колеи, и ее намеки о том, что Глеб далеко не так прост и безобиден, как хочет казаться, я прекрасно осознавала, но, черт возьми, этого кота он любит так же сильно, как и я, а раз так, то пускай помогает.

С девчонками мы разделились — Фиса отправилась обыскивать нижний подвальный этаж, Кристина — ответвления центральных коридоров, а я помчалась в сторону спальни зельевара. Через пятнадцать минут я уже колотила руками в его дверь, мне было все равно, с какой бабы он может сейчас слазить, интересовал только кот.

— Кто там? — прозвучало из-за двери.

— Муза твоя пришла. Открывай!

Дверь неспешно отворилась. Вид у магистра за ней был крайне недовольный, он всячески показывал, что я отвлекла его от невероятно важного дела.

— Чему обязан? — холодно поинтересовался он.

— Эридан хочет убить Мурза, — выпалила я.

— Заходи! — Магистр отошел от двери, пропуская меня в комнату.

Если честно, то его спальню я представляла совсем по-другому. Мне казалось, что здесь будут полки, склянки, вековая пыль, дымящиеся химикаты. Вместо этого пушистый ковер, в котором мгновенно утонули мои ноги в монашеских балетках (каблуки я люблю, но после танцев бегать лучше в обуви на плоской подошве), огромная двуспальная кровать под полупрозрачным балдахином и множество свечек, зажженных и расставленных по всей комнате. Их отблески плясали тенями на стенах, навевая мысли о романтическом вечере. Для полноты картины здесь не хватало только рассыпанных лепестков роз, хотя их запах неуловимо витал в воздухе.

— Ты кого-то ждешь? — поинтересовалась я, похоже, в очередной раз не угадав со временем визита.

— Не поверишь, жду… — Он кинул взгляд на рабочий стол в углу комнаты, где лежал чистый лист бумаги и карандаш. — Музу.

— Значит, я вовремя.

— Не уверен. Ты неправильная муза. Являешься только тогда, когда это тебе необходимо.

Я искала взглядом, куда примостить свою пятую точку, уставшие ноги невыносимо ломило. Выбор был невелик: либо занять стул за письменным столом, либо уместиться на краешке кровати. Оба решения казались мне недопустимыми, поэтому, как истинная женщина, я плюхнулась прямо на пушистый ковер и уселась там в позу лотоса.

— Больная, что ли?

— От больного слышу, — огрызнулась я. — Глеб, я ведь реально по делу пришла.

И протянула ему свиток от Эридана.

Брюнет пробежался взглядом по строчкам и предложил безумное решение:

— Могу выдать тебе склянку с белладонной. Этот кот ради нее куда угодно прибежит, хоть на край света.

— А если не прибежит, что тогда?

— Тогда у нас с тобой не будет кота. На этой почве мы сблизимся, начнем дружить, потом я позову тебя замуж, ты мне, разумеется, откажешь, но я буду упрямым в завоевании твоего сердца, и через год преданного таскания за тобой предложу еще раз. Ты мне снова откажешь, из-за чего я смертельно обижусь и уйду в мужской монастырь, где прослужу двадцать лет. За это время ты успеешь выйти замуж за первого встречного, родить ему троих детей, а после он умрет от ножевого ранения, полученного в уличной драке. И вот, когда ты будешь стоять, вся такая безутешная, с тремя детьми на руках у его могилы, рыдать горючими слезами, появлюсь я, признаюсь в любви… и снова позову тебя замуж. На этот раз ты, разумеется, согласишься, тем более что внезапно осознаешь, как все эти годы сильно и по-настоящему любила меня и только меня.

Лучше бы я этого не слышала. Мгновенно захотелось кинуть в Глеба чем-нибудь очень тяжелым.

— Ты фантастический везунчик, — процедила я. — Были бы на мне туфли, их каблук уже торчал бы у тебя в голове.

— Какие мы грозные, — расплылся в своей шикарной улыбке зельевар. — Но я мечтаю умереть в постели с красивой женщиной и от оргазма. Каблук в голове — не мой вариант.

«На фига я вообще сюда пошла? Только время теряю!»

Я молча поднялась с ковра и направилась к двери.

— Что, даже не поцелуешь на прощание? — ехидно донеслось вслед.

Рефлекс, отработанный на тренировках у Трои, сработал непроизвольно, мгновенным движением я сдернула с ноги балетку и прицельно отправила ее в Глеба. Не прибьет, так покалечит.

Полет тапочка был впечатляющ, но недолог, в трех сантиметрах от лица препода обувка столкнулась с невидимой стеной и замерла в воздухе.

— Глупо отправлять в полет тапок против одного из самых сильных магов Академии с даром телекинеза.

Пришлось развернуться и направиться к магистру, чтобы забрать висящую возле него в воздухе балетку. Чувствуя себя нелепой, я дошкандыбала в одной обутой ноге до Глеба и рывком схватила злосчастный метательный снаряд, но обуть мне его не дали. Хам схватил меня и силком притянул к себе, следующим движением усадил на колени и с самым спокойнейшим выражением лица обнял за плечи.

— Отпусти, — шипела я, цепенея от такого внезапного развития ситуации.

— Поцелуешь — отпущу, — нагло заявил он, завораживая дыханием и улыбкой Чеширского кота. — И даже скажу, где твой Мурз…

«Ах, так! — я сверлила взглядом Глеба и понимала, чего он от меня добивается. Ждет, что я начну ломаться и сопротивляться. — Ага, разбежался!»

— Да без проблем! — и с самым равнодушным лицом приблизилась к его губам.

«Хочешь играть? Будем играть!» И я агрессивно впилась в его губы и, будучи невероятно злой, укусила за язык. Сам магистр, несмотря на мой воинственный настрой, отвечал мне излишне ласково и, черт возьми, умело. Хотя в этом не было ничего удивительного, за сто лет можно и не так научиться. В какой-то момент поняла, что мое тело больше никто не удерживает, а значит, это «кусательство» можно прекращать. Я оторвалась от его губ и брезгливо вытерла свои тыльной стороной ладони.

— В прошлый раз было лучше, — отметила я.

— Может быть, потому, что перед этим я читал стихи?

— Где мой кот? — потребовала, не желая тратить время на глупые разговоры.

— Скорее всего, в аудитории у Горгулия, они нашли общий язык и теперь ночами пьют там валерьянку.

— Вот и славненько.

Благодарить за эту помощь я его не собиралась, гордо отправилась к двери. В этот раз меня никто не окликал, и ехидных фраз вслед тоже не слышалось. Поэтому язвительно уколоть зельевара решилась сама. Уже закрывая за собой дверь, я как бы невзначай обронила:

— Троя говорила, что с магистром страстей будет интересно играть…

Лицо Глеба вытянулось, но я продолжила:

— Она ошиблась… Мне было невыносимо скучно…

Я не знаю, какая была реакция на эти слова у магистра — ее мне заслонила непроницаемая деревянная дверь, но в душе я ликовала, чувствовала, что последней фразой зацепила в нем что-то важное.

Первые метры от комнаты Глеба я уходила неторопливым, спокойным, размеренным шагом, мало ли, вдруг он через стены видит! Не хотелось, чтобы мой спектакль провалился, не успев начаться, ведь мы только начали развлекаться… Зато потом, отойдя уже достаточно далеко, я припустила на всех парах в сторону аудитории Горгулия Арсения. Как назло, она находилась в абсолютно другом конце Академии, поэтому путь был нелегок и долог.

Пока бежала по коридорам, постоянно ловила себя на мыслях о Глебе и его поведении. То, что он решил со мной поиграть, как и предупреждала Троя, это однозначный факт, а последний безвкусный поцелуй стал главным доказательством… Такое впечатление, будто у магистра стратегия, как у доктора Павлова, подсадить невинную девушку на поцелуи, а потом ждать, когда она будет прибегать за новой дозой. И все в принципе под эту гипотезу подходило, даже тот развеселый «захват» меня в плен своими загребущими лапками.

О, господи, сколько раз, читая женские романы, я встречала сцену, где главный герой едва ли не силком зажимает героиню, а та сопротивляется, но потом сдается, и следом идет романтический поцелуй. Самое дурацкое, когда читала, была уверена, что это суперкруто и я тоже так хочу… И вот на тебе, полный облом по всем статьям. Сбылась мечта идиотки, вот она, эта сцена, со мной в главной роли, и мне абсолютно не понравилась. Может быть, меня Глеб как-то неправильно схватил? Или я сломала сценарий слишком быстрым согласием, а надо было полчаса поныть, пореветь, попытаться вырваться, высказать Глебу, что он моральный урод и прочее. Зато потом он бы добился стандартной психологической реакции — Стокгольмского синдрома, где жертва влюбляется в своего похитителя, насильника и так далее. Вот уж нетушки, я не согласна.

Прокручивая в голове все произошедшее, я убеждалась в том, что поступила самым наилучшим образом. Если магистр действительно игрок, то после последней фразы он должен почувствовать азарт. Такое мое поведение только должно распалить его интерес, кто знает, какие у него еще сюжеты из любовных романов в арсенале имеются.

В какой-то момент размышлений я поймала себя на нетипичном поведении. Ведь по сути я начала игру с огнем. Подлила бензина в костер и спокойно ожидаю, обожжет он меня или сдержится. Начала ощупывать пределы допустимого в рамках этой игры. Ищу грань, до которой мне все простят, а после наступит точка невозврата. От этих мыслей я почти рассмеялась вслух. Ведь они означали только одно — я и сама начала играть, и мне, вопреки сказанному, ни разу не было скучно, а очень даже весело…

В таком настроении я, наконец, дошла до аудитории Горгулия. Хотя в классическом понимании аудиторией это никогда и не было. Едва я приоткрыла заветную дверь, передо мной появился старинный, полуразрушенный, с высокими потолками зал, в таких раньше наверняка проводили пышные балы и важные приемы, но потом, видимо, что-то пошло не так. Сейчас от былого великолепия остались лишь разрушенные колонны, беспорядочно лежащие на полу, и огромная люстра с хрустальными висюльками, которая по немыслимому чуду нерушимо висела здесь, по слухам, уже не первую сотню лет. В этом зале никогда не стояли парты, обычно, приходя сюда на уроки истории, мы просто рассаживались на холодный мрамор колонн, подкладывая под себя одну из подушек, горкой лежащих у входа специально для этих целей.

— Господин Арсений! — эхом разнесся мой оклик по залу.

Вечером, когда зал пустует, здесь было жутко, казалось, вот-вот из ниоткуда должна появиться армия привидений и нагнать на всех живых смертельный ужас. А так как из живых здесь только я, от этого становилось еще более не по себе.

— Господин Арсений! — решила повторить свой зов.

Из дальнего левого угла зала послышалось шуршание, в этом звуке я узнала скрежет разворачиваемых каменных крыльев Горгулия. Не теряя времени, я побежала на звуки, огибая обломки каменных колонн по широкой дуге.

Преподаватель обнаружился на своей жердочке, он сидел нахохлившийся, словно воробей на морозе, и ожидал, пока я до него добегу.

— Доброй ночи, Савойкина, — бесстрастно поприветствовал он. — Чему обязан?

— Господин Горгулий, мне сообщили, что мой кот, Лорд фон Мурз, может находиться у вас. — Я посмотрела на «каменюку» молящими глазами. — Ему грозит смертельная опасность, поэтому мне необходимо его найти. Помогите, пожалуйста.

От удивления на лице Арсения аж надбровные дуги трещинами пошли:

— А можно поподробнее?

Больше чем за месяц обучения мы с однокурсницами поняли — Горгулий очень любопытен, и когда его что-то удивляет, он готов душу дьяволу продать, но узнать, в чем же заключается секрет. В этом не было ничего странного, преподавателю насчитывалось уже более трех тысяч лет, из которых почти все время он проработал каменной статуей в различных дворцах королевств. Всю историю этого мира он видел своими глазами, слышал своими ушами, знал почти всех исторических фигур лично. Но все проходит, и пятьсот лет назад Арсений начал разрушаться и стареть, его уже не приглашали работать украшением дворцов или садов, в общем, списали в утиль. И тут хитрый «каменюка» сделал ход конем. Устроился преподавать историю в Военную Академию Магии, кому как не ему знать этот предмет лучше всех. Он же живой свидетель, так сказать. Здесь с Арсения, как с ценного сотрудника, в буквальном смысле слова сдували пылинки, регулярно замазывали трещинки, а добрые курсанты носили взятки в виде бутылей с валерьянкой, к которой у Горгулия была нежная любовь. Вот и сейчас от преподавателя несло настойкой, а значит, Лорд фон Мурз тоже был где-то рядом.

— Герцог Эридан пригрозил, что убьет кота, если я не найду и не запру его в своей комнате до полуночи. Он высказал опасения, что кот может сорвать присягу.

— Не верю, — правое каменное крыло прикрыло Горгулию зевающий рот. — Быть такого не может!

Пришлось показать преподавателю письмо от начальника СБ. Арсений пробежался по строчкам каменными зрачками и едва не выронил челюсгь.

— Дела-а-а… — протянул он. — Чтобы Эриданчик на кота покусился, он же так любит животинушек. Я ведь его еще маленьким помню. Такой милый мальчик — волосенки белобрысенькие, штанишки коротенькие, и все с живностью бегал. То драконенка притащит слабенького, крылышко ему перебинтует, то крысу горную покормить норовит. Как вспомню — аж слезы наворачиваются от умиления.

Теперь настало время моей брови изогнуться.

— Это вы точно про герцога Эридана говорите?

— Конечно, у меня превосходнейшая память. Я даже помню, как он решил украсть у Его Величества Фердинанда породистого белого кота. Маленькому Эри казалось, что животное недокармливают в королевском дворе.

«Ути-пути! Какая прелесть!» — Я прямо видела, как маленький герцогенок крадется воровать кота у короля Фердинарии.

— Люди со временем меняются, — глубокомысленно заметила я. — Видимо, за годы, которые прошли с его детства, что-то и в нем изменилось, если моего кота он хочет наглым образом прибить.

— Может быть, под словом «ликвидировать» он имел в виду нечто другое? — продолжал оправдывать начальника СБ Горгулий.

— Я не хочу проверять, что там имел в виду герцог. Мне кот дороже, чем любопытство. — Я глубоко вздохнула. — Так вы подскажете, где он?

Арсений зевнул еще раз, сейчас уже не прикрываясь.

— За белладонной пошел, сказал, что знает, где достать.

«Что? Кот сказал?»

— Эм-м… Что? — переспросила я, может, все же ослышалась.

— А что тебя так удивляет? Я не человек, я понимаю, о чем мяукает Мурз, в отличие от вас.

Вот это новости! Живешь себе, живешь, а твой кот, оказывается, разговаривает, да еще и бегает за догоном… Но самое дебильное в этой ситуации выходило то, что если кот реально умчался за белладонной, то отправился к Глебу… Выходит, разминулись мы с Мурзом.

— А можно тогда с вами посижу и подожду? — робко спросила я.

— Валяй. — Горгулий равнодушно пожал плечами и, спрыгнув со своего насеста, пошлепал к ближайшей нише в стене, чем-то там погремел и, наконец, достал какую-то склянку. — Тебе валерьянки налить? — предложил он, на что я немедленно отказалась. — Ну как хочешь! — и залпом опрокинул себе в пасть целый пузырек.

Следующие пять минут мы провели молча, я сидела на колонне и ждала Мурза, Арсений переваривал успокоительную настойку. Первым молчание нарушил он и довольно захмелевшим голосом неожиданно предложил:

— А хочешь, я тебе расскажу, почему Эридан стал таким злюкой?

Разумеется, я хотела, мое любопытство проснулось и вышло на охоту. Мне пришлось даже устроиться поудобнее на колонне, морально я приготовилась к долгому рассказу.

— Итак, ее звали Ридрега, — начал Горгулий, забираясь обратно на свою жердочку.

«Итак, она звалась Татьяна», — вспомнились мне бессмертные строки Пушкина.

— Они познакомились с герцогом на балу в честь ее совершеннолетия, его дал в своем дворце брат Ридреги — король Фердинанд. Эридан тогда едва разменял первую сотню и был самым завидным женихом во всех Двадцати Королевствах. Еще бы, герцог, владелец Нейтральных земель и несокрушимой драконьей армии. Заполучить его хотела каждая красавица, но он оставался непреклонен. И вот бал, пышный и помпезный, я тогда немного подрабатывал, в свободное от преподавания в Академии время, каменной статуей в королевском саду, и лично видел это празднество. — Арсений ностальгически закатил глазки. — Шампанское лилось рекой, смех, танцы, веселье, а потом церемониймейстер объявил выход виновницы торжества. С высокой лестницы спустилась красавица Ридрега — молодая, цветущая, с ямочками на щеках и огненно-рыжими волосами, ее провожали взглядом все мужчины, находящиеся в зале, и Эридан не стал исключением. Он заболел ею, как болеют смертельными недугами, не мог ни спать, ни есть. После бала и дня не проходило, чтобы к Ридреге не прилетал дракончик с письмом от Эридана, и она ему отвечала. Казалось, дело к свадьбе, но еще с двенадцати лет красавица была обещана в жены советнику Его Величества — герцогу Шнардскому. Эридан страдал, страдала и Ридрега, казалось, ничто не может помочь влюбленным…

Я сидела на холодном мраморе и проникалась печалью истории, это же надо, они как Ромео и Джульетта… А еще я вспомнила, откуда мне знакомо имя этой красотки, она погибла при осаде замка. Бедный Эридан, он, наверное, так страдал… Я с замиранием продолжила слушать историю дальше.

— Но все прекрасное заканчивается. Ридрегу все же отдали замуж за Шнардского, и уже на следующее утро Эридан получил письмо, залитое слезами, где его возлюбленная рассказала о том, как советник-извращенец избивал ее во время брачной ночи. Эридан не выдержал и выкрал Ридрегу. Около месяца он прятал ее здесь, в стенах Академии. Где, как не в самом засекреченном месте среди всех королевств, можно было спрятать беглянку, пока король Фердинанд и неудавшийся муж Шнардский разыскивали девушку. И все было прекрасно до поры до времени — Эридан парил в облаках, окрыленный чувствами, а вот рыжая бестия оказалась не так проста, как показывала. В один из дней она попыталась снять со спящего Эридана родовой артефакт «Орлиное око». Откуда ей было знать, что такие вещи либо передаются по наследству, либо снимаются только с мертвых, как трофей. Наш герцог буквально поймал Ридрегу за руку, когда та пыталась разрезать золотую цепочку, на которой висел артефакт. Девушка, разумеется, начала оправдываться, говорить, что ее заставил герцог Шнардский, и Эридан снова ей поверил.

— А зачем ей нужен был артефакт? — не выдержала я.

Горгулий раздраженно повел крыльями, он терпеть не мог, когда его перебивают.

— Чему вас только учат, — пробубнил он. — «Орлиное око» дает контроль над армией драконов, тот, кто им обладает, может управлять самой смертоносной силой во всех Двадцати Королевствах. Я удовлетворил твое любопытство?

Торопливо кивнула; история была очень интересной, не хотелось, чтобы Горгулий обиделся и свернул повествование.

— Так вот, — довольный моим молчанием, продолжил «каменюка». — Буквально на следующий день после этих событий Ридрега исчезла, оставив после себя только короткую записку, мол, ты меня не любишь и все такое, возвращаюсь к мужу, типа бьет, значит, любит.

Неизвестно, какая муха укусила Эридана, но он твердо решил бороться за свое счастье. Поднял армию драконов и полетел отвоевывать Ридрегу у Шнардского. Битва была кровопролитная, штурмуя замок советника Его Величества, Эридан потерял глаз — выбило шальной стрелой, но дальше произошло то, чего никто не ожидал. Прежде чем ворваться с тяжелыми силами в замок Шнардского, Эридан решил лично вывести оттуда драгоценную Ридрегу, боялся, что ее могут поранить при штурме. Будучи превосходным воином, он смог незамеченным пробраться за стены замка, дойти до покоев возлюбленной и услышать то, что ему нельзя было слышать.

Пока сам Шнардский руководил обороной своего дома, его жена Ридрега, прекрасная рыжеволосая девушка, скромница и красавица, которая всегда отказывала в близости Эридану, кувыркалась в постели с королевским шутом. Смеялась и хохотала, стонала под другим мужчиной, шептала тому о необходимости снять с убитого Эридана артефакт, когда ее глупый муженек прикончит «белобрысого барана». Одного уцелевшего глаза хватило нашему герцогу, чтобы в один миг прозреть — никогда его не любила Ридрега, она вертела и им и Шнардским, как хотела, стравила две стороны и, как зритель на арене, готовилась наблюдать за их грызней. В порыве ярости Эридан ворвался в комнату и лично придушил коварную тварь. Шута, как заговорщика, казнил позже уже Шнардский. Дальнейшие события происходили очень быстро. Историю замяли, Ридрегу сделали жертвой и похоронили с почетом, еще бы, она все же сестра короля. Шнардскому восстановили все убытки — лично король, извиняясь за сестру, и Эридан, как виновник осады.

Я сидела и переваривала услышанное. Каково это — быть преданным и получить настолько сильный удар в спину от любимой женщины?

— А что было дальше?

— Эридан зачерствел, теперь он ненавидит женщин, как класс, а родовой артефакт заменил ему потерянный глаз.

— А какая она была, эта Ридрега? Неужели настолько красивая, что он потерял голову?

Горгулий пожал плечами:

— Я каменная статуя, мне сложно судить о человеческой красоте. Рыжая, голубоглазая, высокая, статная, я бы тебе портрет показал, но после тех событий все ее изображения были уничтожены. Ходят слухи, будто это сделал сам Эридан, но я думаю, что врут. Делать ему больше нечего.

Последнюю часть его фразы я уже не слышала, мне хватило начала: «Рыжая, голубоглазая…»

«Совсем как я. Да это вообще удивительно, что он меня до сих пор не прибил. Черт возьми, обидно оказаться в лузерах просто из-за того, что ты похожа на какую-то подлую тварюшку».

— Понятно… — только и сказала я.

Горгулий разочарованно разглядывал меня, видимо, ожидая другой реакции.

— Это все твои комментарии? — обиженно прозвучал его голос. — Я тут распинаюсь, рассказываю, а мне только скромное «понятно»…

— Могу сплясать или спеть, — призналась я. — Мне нечего сказать, вот и молчу. Эридана, конечно, жалко, но толку от этого…

— Ты какая-то неправильная девушка, — насупился Арсений. — Обычно вы начинаете рыдать и готовитесь бежать и согревать герцога своей любовью. Вам почему-то кажется, что именно вы способны растопить лед его души.

Я фыркнула.

— Могу его на прием психиатра записать, не больше. У меня и без него проблем хватает.

— Ты жестокая. А если скажу, что он рыдал на ее похоронах, роняя скупые слезы над могилой?

— И что? Пока он сам не решит не быть таким злюкой и под одну гребенку женщин не равнять, ему никакие ласка и любовь не помогут.

«Ой-ой! — говорила-то я спокойно, а у самой в голове метались панические мысли. — О чем мы только думали, когда спорили на его поцелуй? Это даже хуже чем самоубийство, это гарантированный смертный приговор!»

Еще противнее мне стало, когда я осознала, на что мы поспорили — на платье, почти точную копию того, в котором похоронили эту сволочь Ридрегу. Это даже хуже, чем тряпка для быка. Я представила себя в этом платье или одну из соседок и поняла, что ни в коем случае мы не должны выиграть этот спор. По фигу, пускай мы пойдем полностью голыми, но это лучше, чем быть убитой прилюдно и в идеальной тряпке от именитого дизайнера…

Я переваривала все эти мысли, когда дверь в зал скрипнула и оттуда показалась филейная часть моего любимого кота. Лорд фон Мурз заходил в помещение задом наперед, волоча в зубах довольно тяжелую бутылку с булькающим содержимым. Нести ее было неудобно, поэтому наглец передвигался довольно странным для себя образом.

«Легкая наркомания», — вынесла я диагноз и, не дожидаясь пока котяра сообразит, что я здесь по его душу, тихонечко подкралась к животному и подхватила под пушистые бока. Раздался возмущенный мяв.

— Ему не нравится, отпусти, — перевел Горгулий.

«Ага, счас! Перебьется!»

— Отпущу после бала и присяги, а пока посидит пару дней в комнате. Это для его же безопасности. — Я протянула свободной рукой Горгулию валявшуюся на полу бутылку с белладонной. — Держите, это он вам приволок.

Арсений бережно взял склянку когтистыми лапками, прижал к груди и унес прятать в темную нишу, где хранил свои алкогольные запасы.

— Без тебя, мой друг, я ее пить не стану, — клятвенно заверил он кота. — Дождусь, когда тебя выпустят на свободу.

Мурз обещанию поверил и вырываться из рук перестал.

«Милота! Мужская наркотическая дружба! Третьего вам, что ли, найти?»

Я гладила рыжего наглеца и радовалась, что теперь никакой злобный, пускай и очень несчастный герцог мою животинушку прибивать не станет.

С Горгулием мы распрощались вполне довольные друг другом: он прибавкой в баре, а я котом и услышанной историей. Теперь моей важной задачей стало выловить подруг, которые до сих пор носятся по Академии в поисках Мурза, и рассказать им свежеузнанную информацию об Эридане.

Все же плохо, что в Академии нет мобильных телефонов. Если необходимо кого-то найти, то либо сидишь и караулишь, либо бегаешь и кричишь. Преподавателям хорошо, у них есть специальные формулы вызова, а нам, курсанткам, приходится мучиться.

На этот раз мне повезло; едва я открыла дверь тринадцатой комнаты, как поняла, что Крис и Фиса уже на месте и не одни — как и в прошлый раз, на одном из стульев восседала Троя. Сегодня казенную мебель она не расшатывала, наоборот, сидела расслабленно и гордо, но вид имела залихватский, в глазах отражались предвкушение и задор, а в руках лежали три свертка с таинственным содержимым.

— Прикрой дверь, быстрее! — шикнула она мне. — Нечего на пороге стоять! Еще, не дай бог, увидит кто. По всем правилам меня здесь быть не должно.

Я торопливо защелкнула задвижку одной рукой, второй по-прежнему удерживала кота.

Мурз — зараза хитрая, он может и в тонкую щель просочиться, ему только возможность дай. И только когда дверь была гарантированно закрыта, я выпустила его на пол. Котяра выразил свое недовольство вздыбленной шерстью и злобным шипением, но — явно смирился с неизбежным заточением и ушуршал под мою кровать.

Троя провожала живность недоуменным взглядом:

— И это из-за такого милашки столько проблем в Академии? — умиленно спросила она, когда Лорд окончательно выразил всем свое «фи» из-под кровати, начав драть обратную сторону матраса.

Я пожала плечами; подумаешь, ректору дверь пометил и мышей горкой сложил, разве это проблемы…

— Мурз хороший кот, я не знаю, почему на него все бочки катят, — решила я оправдать любимца.

— Так я и не спорю, — видимо, Троя выбрала тактику согласия со мной. — Только послезавтра в Академию прибудет королева Ризелла, а она никогда не путешествует без своей ручной кошечки Бусинки. Эль, вот ты сама подумай, что будет, когда твой милый Лорд повстречает белую и пушистую Бусю, у которой родословная круче, чем Королевская гора на Драконьем Массиве?

То, что мой Мурз еще тот ловелас, я догадывалась, но каких-то особых проблем в сказанном Троей не видела.

— И что? Ну, подумаешь, это же коты, для них это нормально…

— Эль, не тупи… Буся — королевская кошка, чистота крови и все прочие заморочки. Ее берегут для династической случки с Пушистиком — котом короля Фердинарии. Если твой Мурз попортит Бусинку, его на мыло пустят.

Вот это уже доходчивое и понятное объяснение ситуации.

— Значит, ближайшие два дня кошак будет сидеть в нашей комнате, и я его никуда не выпущу, — клятвенно заверила я Трою.

— Вот и славненько, — преподавательница удовлетворенно кивнула. — А теперь приступим к веселой части нашего междусобойчика — примерке платьев, которые я для вас достала с превеликим трудом. — В ее голосе звучала неподдельная гордость. — Вы будете блистать на балу. Я готова поспорить, что все взгляды будут прикованы к вам! Академии будет чем гордиться!

После этих слов она протянула нам по свертку.

— Все, надевайте! Я хочу увидеть это!

Первой в ванную на примерку убежала Анфиса, за десять минут, которые она отсутствовала, оттуда слышались странные шуршания, сдавленный писк и пара слов отборного русского мата. Признаться, в этот момент мне стало страшно, что же там может быть за платье такое. Все же вкусы Трои несколько отличались от классических представлений моды. Наконец, дверь ванной распахнулась, и оттуда, красная от смущения, как вареный рак, медленно вышагнула наша Белова.

Сказать, что платье было откровенным, ничего не сказать. Черное, корсетное, полностью облегающее весь силуэт снизу доверху, начиналось оно с высокого черного воротника, который полностью обхватывал тонкую шею Анфисы, затем материя плавно, словно змеиная кожа, спускалась длинными рукавами до самых запястий. Но вся изюминка платья состояла в очень откровенном вырезе. Начиная от ключиц, тело девушки было фактически оголено, лишь узкие полоски плотного корсета прикрывали стратегически важные места на груди и клином уходили вниз до самого пупка. Но шокировала даже не едва прикрытая грудь, а полупрозрачная юбка из похожей на капрон черной ткани, которая соблазнительно обвивала ноги Анфисы. Пикантности этой картине добавляла необычная фактура материала, имитирующая чешую. От полной порнографии платье спасала только вторая юбка, короткая, с ярко-красными вставками, окружившая все неприличные выпуклости девичьей фигуры.

— Прекрасно! — зааплодировала Троя. — Это даже лучше, чем я себе представляла. Ты шикарна, девочка моя!

Фиска же стояла краснющая как рак и, словно рыба, хватающая воздух, пыталась отойти от шокового состояния.

— Меня же изнасилуют, если я в этом появлюсь, — попыталась она возразить.

— А то ж, — продолжала радоваться Троя. — Именно этим и хорошо твое платье, в случае чего ты с легкостью избавляешься от стесняющей движения юбки и можешь оказать обидчику жесточайшее сопротивление! — Преподавательница поднялась со стула, извлекла из воздуха огромную заколку в виде бутона распустившейся розы и, подойдя в нарядной девушке вплотную, аккуратно закрепила цветок в ее волосах. — А это для страховки, кончик шпильки отравлен, если кто-то будет приставать, смело тыкай в глаз!

«Прекрасное наставление от любимой преподавательницы!»

Я косилась на свой сверток и недоумевала, что же может оказаться там.

— Кристина, ты следующая, — командным тоном заявила Троя и даже приоткрыла двери в импровизированную гардеробную.

Соседка из себя скромницу строить не стала и, подхватив платье, умчалась в ванную. На этот раз никаких звуков слышно не было, наоборот, в нашей комнате повисла гробовая тишина, ровно до тех пор, пока дверь из «гардероба» рывком не распахнулась и с треском не впечаталась в соседнюю стену. Посыпалась штукатурка.

«Черт возьми, в каком секс-шопе Троя достала эти наряды?»

С каждым мгновением мой сверток пугал меня все больше. На Кристине был не наряд, а противоречивая «целомудренная порнография». Все вроде бы нормально, и декольте не такое глубокое, и цвет вполне нейтральный — фиолетовый, и материал — нежный шелк, но… Спина на платье Кристины, можно сказать, напрочь отсутствовала, огромный вырез заканчивался в районе, где вот-вот начнется попа. Какая немыслимая сила держала на груди переднюю часть платья, оставалось загадкой, но при ходьбе ничего никуда не съезжало и не норовило вывалиться. Зато каждый шаг Кристины оголял ее правую ногу, там красовался широкий разрез от пола до середины бедра.

— Ты, Крис, не обижайся, — говорила преподавательница, закрепляя в ее прическе красивые зелено-фиолетовые павлиньи перья, — но ничего более эффектного я подобрать не сумела, тебе надо еще немного похудеть. Зато потом, для следующего бала, я уже приметила для тебя симпатичное платьице.

«Если вот это, по словам Трои, не эффектно, то что она оставила на потом?!»

— Перья в случае опасности трансформируются в клинки, надеюсь, тебе они не пригодятся, но на всякий случай пускай будут, — закончив с прической брюнетки, удовлетворенно хмыкнула преподавательница. — Ну что, Эль? Твоя очередь, вперед!

В ванную я заходила в смешанных чувствах; с одной стороны, излишняя откровенность, присущая этим нарядам, мне казалась лишней, а с другой — я жаждала почувствовать себя такой же агрессивно-сексуальной. Сверток разворачивала с трепетом, ожидая увидеть все что угодно… Кроме откровенной стилизации кимоно гейши, которое там нашлось. Ярко-алое до рези в глазах, из струящегося шелка, никаких кринолинов и рюш, только строгая облегающая геометрия силуэта. На моем декольте Троя отыгралась на славу, чем-то оно напоминало по задумке наряд Анфисы, тот же плотный, до самого подбородка воротник, от которого вниз шли две узенькие лямочки, плавно стекая в неприличной глубины вырез. Сам ворот украшали несколько острых шипов, а по краям подобия лифа плясали вставки, имитирующие огненные языки пламени. Разрезов на моем кимоно оказалось целых два, на каждом бедре. Образ японской сумасшедшей дополняли длинные перчатки в цвет платья.

В комнату я выходила с опаской, ждала реакции девочек. Из-под кровати посмотреть на меня вышел даже Мурз.

— М-да, чего-то не хватает, — задумчиво разглядывала меня физкультурница, положив пальцы на свой подбородок. — Я думала тебе шляпку метательную презентовать, но она здесь явно не в строчку.

— Может, веер? — робко предположила Фиса.

— В точку! — Троя аж в ладоши хлопнула. — Однозначно веер.

В следующий миг мне в руку всунули довольно тяжелый вариант дамского опахала.

— А полегче ничего нет? Как им обмахиваться, если он мне руку оттягивает до земли?

— Что б ты понимала в эффектном оружии, — скептически парировала блондинка. — Разверни его, только аккуратно.

Я осторожно развела направляющие веера по сторонам — хищно блеснула кромка получившегося лезвия.

— Если будут приставать, разворачивай свой аксессуар и отбивайся, — наставляла преподавательница.

— А что, были случаи? — не выдержала я. Просто забота Трои казалась мне параноидальным бредом.

Женщина заметно сникла.

— Был один, много лет назад. Девушку тогда изнасиловали знатные дворяне, прибывшие на бал. Она им впоследствии отомстила, но история любит развиваться по спирали. Поэтому береженого бог бережет. Лишними эти цацки точно не будут.

В душе зашевелился червячок подозрения — уже второй раз я слышала от Трои нечто подобное. Неужели это она когда-то стала жертвой? Уточнить я, разумеется, не решилась, мало кто захочет вспоминать о таком. Сама же преподавательница выстроила нас в рядок, отошла на несколько метров, чтобы прикинуть, как мы выглядим, и удовлетворенно хмыкнула:

— Терция на балу повесится со злобы!

Вот тут я чего-то недопоняла.

— А она нас разве узнает? Нам же сказали, что мы будем в масках и под скрывающим лик заклинанием.

— Конечно. Но когда эта зануда не обнаружит среди танцующих дам девушек в своих чудесных нарядах, она очень разозлится. — Преподавательница физкультуры сделала тактическую паузу. — Из всего преподавательского состава шансы узнать в вас своих учениц есть только у Эридана, благодаря его чудо-артефакту, у меня — по платьям и, возможно, у Арвенариуса, так как он будет выдавать вам эти маски.

«Хм… выходит, все действительно серьезно. Нас почти на целый день оставляют без присмотра на растерзание придворной знати».

— Эта присяга — очередная проверка на вшивость? — не выдержала Крис, видимо, ее посетили схожие мысли.

— Можно и так сказать. Вы же не настолько наивные, чтобы полагать, мол, весь этот бал и маскарад для вашего удовольствия. Девочки, поверьте, королевский мир — это грязь, политика, заговоры, сплетни, интриги. И то, как вы себя зарекомендуете с первого дня, будет играть немаловажную роль для вашего будущего.

— И как нам в таком случае себя вести? — пропыхтела Фиса, пытаясь поправить на себе немного сползшее декольте.

— Главное, не грубите королевской семье. Остальные — всего лишь свита, как бы высоко себя ни ставили…

«Все как и на Земле. Если начальство, то сразу надо льстить, лебезить и улыбаться. Некоторые вещи, в любом из миров, не меняются».

Троя еще раз придирчиво взглянула на наши наряды, глубоко вздохнула и решила, что ей пора возвращаться к себе.

— Пожалуй, на сегодня все! До начала присяги никому их не показывайте. Еще, не дай бог, испортят. У вас не курс, а филиал змеиного террариума…

«Отличная характеристика, а главное — от кого…»

Признаться, я даже не смогла придумать, как нам теперь отблагодарить Трою за такую заботу. Она ведь действительно словно фея-крестная: и платья нам подобрала, и оружием снабдила, и советы ценные раздала. Теперь главное, чтобы в полночь все это великолепие не превратилось в тыкву.

Мысли о благодарности родились и у моих соседок, потому как, едва Троя исчезла в открытом ею портале, Фиса озвучила неожиданную идею:

— Предлагаю, если мы выиграем то красное, дизайнерское платье, отдать его Трое. Она его реально заслуживает больше, чем мы.

Я едва на пол не осела…

— Девочки, нам нужно срочно поговорить. Насчет платья и Эридана… Мы ни в коем случае не должны выиграть этот спор…

Тем временем в комнате Ванессы и Кларентины маркиза с интересом рассматривала небольшой пузырек с ярко-синей жидкостью, который стоял на столе. Бутылочку полминуты назад поставила перед ней графиня и с самым гордым видом, выпятив грудь вперед, заявила:

— Это поможет нам выиграть спор!

Кларентина с опаской протянула палец к пузырьку, дотронулась до него и тут же отдернула руку назад, потому как жидкость угрожающе начала менять цвет на ядовито-алый.

— Я ей не нравлюсь, — грустно заявила она и, вскинув глаза на подругу, потребовала ответа: — Если это то, о чем я думаю, — ты обязана рассказать, где достала.

Графиня загадочно улыбалась. Сейчас, когда их третьей соседки, Вероники, не было рядом, она могла позволить себе раскрыть некоторые карты перед маркизой.

— У Глеба в лаборатории! — заявила она, уже упиваясь будущей победой. — Грех было не воспользоваться его отсутствием и не взять у него «в долг» пузырек с таким ценным зельем. Или ты думала, что я просто так драила пыльные колбы?

Кларентина довольно заулыбалась. Теперь она поняла, почему, когда все «фрейлинские акулы» возмущались тяжелым трудом и генеральной уборкой в кабинете зельевара, Ванесса молча и старательно вытирала пыль, мыла полки и вообще напоминала усердную простофилю-служанку. И вот секрет раскрылся — все ради скляночки с сильнейшим зельем «неконтролируемой страсти», оно же в простонародье «магическая виагра», да конский возбудитель рядом с капелькой этого снадобья нервно курил в сторонке.

Но не за это содержимого бутылочки так боялись мужчины и обожали женщины. Главным достоинством зелья была невозможность его обнаружить и сопротивляться действию, которое начиналось ровно через двое суток после попадания в организм жертвы. Затем дело оставалось за малым — оказаться рядом с нужным мужчиной в нужное время, все остальное сделает само зелье. Истории знавала немало случаев, когда страхолюдинки и служанки, воспользовавшись такой «виагрой», затаскивали в свои постели знатных господ, а те, как порядочные люди, после этого просто обязаны были на них жениться.

— Наш план прост: завтра, на генеральной репетиции бала, всеми правдами и неправдами мы должны заставить Эридана это выпить, а дальше все элементарно. Уже на самом маскараде необходимо постоянно крутиться рядом, а когда его начнет накрывать, герцогу будет все равно, устроит любая женщина, находящаяся рядом. Поэтому мы возьмем его тепленьким — он же зацелует прилюдно и при всей королевской свите, и тогда главное — вовремя снять с себя маску, чтобы все увидели счастливицу. А если все сложится еще удачнее, то одна из нас встретит утро в его постели.

Кларентина все же сомневалась в успехе мероприятия.

— Ты уверена, что все пройдет настолько гладко?

— Риск есть, — Ванесса скривилась. — Но даже если он схватит кого-то еще и начнет зацеловывать ее прямо там, какова вероятность, что этой дамочкой окажется кто-то с нашего курса? На балу будет несколько сотен женщин, наша задача — либо быть поцелованными, либо не дать ему поцеловать наших сокурсниц.

Маркиза скептически слушала план подруги и понимала, что графиня все же слегка глуповата. Слишком много белых пятен в ее «гениальной задумке», а переменных еще больше. С другой же стороны, дуракам, как известно, везет, а значит, идея могла выгореть, осталось лишь уточнить пару деталей.

— Кто будет подливать это ему в питье? — Толстушка ткнула пальцем во вновь ставшее синим зелье. — Я не могу, оно меня не подпускает к себе, видишь, как реагирует…

Стоило маркизе приблизить руку к пузырьку на десять сантиметров, как жидкость стремительно меняла цвет на агрессивно-алый.

Ванесса расплылась в хищной улыбке.

— Здесь нет ничего удивительного, — пояснила она. — Я решила перестраховаться. Три дня и три ночи я носила его с собой, не отрывая от тела. Зелье привыкло и настроилось на меня. Это существенно увеличит мои шансы, когда нашего герцога потянет на любовные утехи. Поэтому подливать придется тоже мне. Кто не рискует, тот никогда и не станет герцогиней Нейтральных земель!

— А не зарвалась ли ты, «герцогиня»? — не выдержала товарка. — Если весь куш перепадет тебе, я не вижу смысла напрягаться самой. Где в этом плане моя выгода?

— Мы опустим иномирянок, не пойдем на годовой бал голыми, и ты должна понимать — кинуться он может на любую из нас, просто мои шансы будут немного выше твоих.

Рациональное зерно в сказанном все же было, но…

— Я требую уравнять условия, — открыто и глядя в глаза Ванессе, процедила Кларентина. — Как маркиза, по старшинству, заявляю свое право находиться ближе к Эридану на момент начала действия зелья. Пускай у него будет выбор — идти ко мне либо к тебе. А дальше уже разберемся, кто из нас станет герцогиней Нейтральных земель.

Знал бы начальник службы безопасности, который находился сейчас в своем кабинете и вновь глушил коньяк, какую коварную издевку приготовила ему судьба — нашел бы миллион способов не пойти на этот бал-маскарад, отменить присягу, залечь на дно и не вылезать оттуда несколько дней.