ГЛАВА 16
Суматоха в герцогстве Бретань, конечно возникла преграндиознейшая. Но обо всем по порядку…
Надо сказать — выжили мы совершенно чудесным образом. После того, как вдосталь поглумились над франками, стал вопрос: а что, собственно, делать дальше? Ответ напрашивался сам по себе. Валить конечно. Как можно быстрее и как можно дальше…
Но не успели. Прилетела целая кодла людей графини и совсем уж вознамерилась завершить дело начатое франками. Мы в очередной раз собрались геройски помереть, но тут…
Тут примчались уже вооруженные жандармы, во главе с бастардом графом де Вертю, сыном бретонского дюка Франциска от дамы де Виллекьё, официальной его любовницы и по совместительству, первой статс-дамы дюшесы — его же жены.
Так вот, после прибытия жандармов статус-кво быстро восстановился. Как я узнал позже, дама Логана, баронесса Амалия де Бютт-Фресно, сразу после нападения рванула со всех ног за помощью. Куда? Конечно в замок графини. И конечно же, никакой помощи она бы там не нашла, совсем наоборот, с большой долей вероятности отправилась бы на тот свет, но по счастливой случайности, туда же, прибыл с визитом, по каким-то своим делам, побочный, но признанный сынок дюка. Словом, повезло нам.
Я то грешным делом подумывал, что к покушению приложила свою очаровательную ручку сама дюшеса. Ведь она лично рекомендовала мне посетить владения графини. Но к счастью, герцогиня оказалась не причем… Но об этом позже… Ай, млять…
— Да что ж ты творишь, мать твою?!. - я здоровой рукой влепил затрещину лекарю. — Пшел вон, собака…
Сухой как вобла мужичок в черном, испуганно рванул к двери, запнулся об табурет и покатился кубарем по полу.
Федора прыснула смехом:
— Вот-вот, дядь Вань, гони картавого, я сама тебя перевяжу. Сейчас теплой водички братики принесут, и все в лучшем виде сделаем…
Ошарашенный лекарь обещая накатать на меня жалобу сунулся к двери, но она неожиданно отрылась и в очередной раз снесла его с ног. На пороге возник Луиджи и торжественно доложил:
— Ваше сиятельство, к вам изволят пожаловать граф де Вертю, барон д'Авогур…
— Проси.
Через мгновение в комнате появился сын дюка, равнодушно перешагнул через копошащегося на полу лекаря, дождался пока его слуги водрузят на стол здоровенный бочонок и свалят, потом поинтересовался:
— Вы как, граф?
— Нормально, ваше сиятельство… — я вернул поклон сыну герцога. — Пользуясь случаем, хочу еще раз поблагодарить вас за помощь…
— Пустяки… — де Вертю небрежно отмахнулся, подошел к столу и сам нацедил из бочонка в бокалы, красного как кровь вина. — Держите, это лучшее лекарство при ранениях. Урожай позапрошлого года с моих виноградников… — бастард, вдруг заметил Федору и расплылся в улыбке. — Граф, где вы нашли такую прелесть?
Федька быстро сориентировалась (сказались уроки близнецов) и присела к образцовом придворном книксене.
— Позвольте представить, ваше сиятельство, контесса Теодория де Сунбулов, дочь графа Микулы, канцлера гранд-принца Рязанского Базиля. Это в Московии… — я убедился, что бастард ни черта не понимает, но все же продолжил: — Была мной вызволена из сарацинского полона. На данный момент, являюсь ее опекуном. Языком нашим пока не владеет.
— Э-э-э… Московия? Она большая? И где находится?
— Там… — я ткнул рукой куда-то на север. — Очень большая. Больше всей Европы раз в десять…
Граф де Вертю немедленно изобразил изысканный поклон.
А я в очередной раз подивился, насколько бастард похож на своего отца. Точная копия, только с поправкой на возраст. Впрочем, он похож не только чертами, но и содержимым головы — умен не по годам парень. Уже успел убедится в этом. Вот только слегка манерен, но при этом, довольно прост в общении.
— Графиня… — бастард продолжил куртуазить. — Весьма рад знакомству со столь прекрасной дамой и выражаю искреннее сочувствие вашим злоключениям. Переведите ей граф…
— Кто такой? Чего ему надо? — Феодора осторожно скосила на меня глаза.
— Знатный боярин. Зовут Франциск. Грит, рад видеть такую красавицу. Улыбнись и поклонись еще разок. Только мордочку сделай построже…
— Ага… — Федора надменно улыбнулась бастарду и еще раз присела в книксене. — Чевой-то он худющий какой-то… и носатый…
— Графиня Теодория говорит, что польщена вашим вниманием… — быстро перевел я.
— Граф… — не сводя с девушки глаз, бастард обратился уже ко мне. — Вы просто обязаны представить графиню ко двору. И при случае, расскажете мне про эту загадочную Московию. И да… совсем выпустил из головы. Все, во всем, уже сознались. Дюшеса вне себя от ярости. Папан тоже. Маман вообще посуду бьет и камеристок за патлы таскает от злости. Оказывается, Паук уже давно держал Виолетту де Комбур на крючке и она просто вынуждена была способствовать вашему похищению. И на протяжении всего этого времени шпионить.
Я молча кивнул ему. Конечно, будут в ярости. Нападение на бургундского посланника, причем, с непосредственным вовлечением в это дело самой дюшесы, сами понимаете, выглядит прескверно.
— Кстати, хочу предложить вам переехать ко мне в особняк… — продолжил бастард. — Грядут визиты вежливости, а ваши покои… — Франциск небрежно ткнул бокалом в стену комнаты. — Совсем не для приема знатных господ. Мои люди со мной, они помогут вашим…
— Благодарю вас, граф, за предложение… Прошу извинить меня, но буду вынужден отказаться. Я в состоянии сам прибыть в резиденцию государей. Тем более, дела вынуждают меня вскоре отбыть из Бретани.
— В состоянии? — бастард недоверчиво улыбнулся. — Если так, то ладно. Вы знаете, я просто восхищен вашим мужеством. И не отказался бы от нескольких уроков владения мечом.
— С удовольствием…
В итоге, мы прекрасно поболтали, можно сказать, даже подружились, отведали вина, действительно, просто превосходного, после чего, наговорив кучу любезностей Феодоре, бастард откланялся. А я, наконец, получил возможность заняться собой.
Клятые уроды… Впрочем, я еще хорошо отделался. Помимо нескольких неглубоких порезов на спине, мне проткнули кожу на боку, попутно надломив ребро и довольно сильно ушибли плечо. Всего лишь. Чудеса, да и только. Кстати, Тук пострадал не намного сильнее и под охраной оруженосцев уже умчался благодарить свою даму за спасение. Понятное дело, каким образом. Этому медведю, хоть ноги перебей, все равно не остановишь, на руках поползет на случку. Молодец однако. Но надо и за себя приниматься.
Бинты отмочили, после чего я промыл раны специальной настойкой, залепил бальзамом Самуила и опять, с помощью Феодоры, наложил повязку. Конечно, можно было распинать пьяного в дымину Бельведера, но и сами справились. Ничего, заживет как на собаке. Ну вот, уже как огурчик… И почти не болит. Тело не болит. А вот душа…
Душа… да меня просто душит дикая, ядовитая ненависть к Пауку. Вот же сука… И что характерно, допрошенный мной лично Люк д'Уне, главарь похитителей, сообщил, что ему дали поручение доставить в Плесси-Ле-Тур, именно барона ван Гуттена, а не бастарда Арманьяка. Вот и ломай теперь голову, известно ли французскому сатрапу, что оный барон и есть тот самый Арманьяк. Впрочем, не надо обманываться, конечно известно. Просто у д'Уне, не тот уровень, чтобы все знать…
— Сир… — в комнате опять появился Луиджи. — Тут просится дю Леон…
— Зови…
Франка я решил сегодня отправить домой. Ему уже купили коня, снабдили некоторой суммой денег на дорогу, но Гастон наотрез отказался уезжать, не поговорив со мной. Ладно, пообщаемся. Не жалко…
— Жан… — франк выглядел довольно смущенным. — Я…
— Гастон, не надо благодарностей. Я всегда отдаю долги.
— И я… — твердо заявил французский дворянин. — Поэтому должен рассказать вам всю правду…
— О чем вы?
— Я знал, что Монфокон точно остался в живых. Но укрыл от вас это. Мало того, мне известна его судьба…
— Говорите.
Сбиваясь и волнуясь, дю Леон поведал мне, что Монфокон остался жив, Паук на него разгневался и приказал арестовать, но этот уродец успел сбежать. Имения Монфокона конфисковали, розыск его продолжают. В общем, рассказал то, что я уже знал. За исключением…
— Сейчас он выдает себя за странствующего проповедника… — мрачно продолжил дю Леон. — И его несколько раз видели в Мехелене… Я присутствовал, когда его величеству догладывали об этом. И еще… государь разгневался на него, как раз за смерть вашей мачехи. Он не отдавал приказа причинять ей вред. Вашего отца тоже не приказывали убивать. Монфокон совершил самоуправство, и рано или поздно, будет наказан за это…
— Я благодарю вас… — пальцы сами по себе сжались в кулаки. — А теперь идите, а то я передумаю… И передайте своему государю, что рано или поздно — он ответит за свои злодеяния по отношению к моей семье.
Дю Леон хотел мне что-то сказать, но промолчал и опустив голову, вышел из комнаты. Через мгновение послышался цокот подков отъезжающего коня…
— Мехелен говоришь… Ну что же…
— Что, дядь Вань? — отозвалась Федора.
— Ничего. Живо тяни сюда все свои платья и побрякушки. Выберем наряд покрасивше. Ко двору тебя будем представлять сегодня.
— Ой… — девчонка прижала кулачки ко рту. — Прям к княжьему двору? Боязно чтой-то…
— Замуж за родовитого хочешь?
— Ну-у… Это смотря за кого…
— Значит хочешь. Тогда надо Федюнька, надо. И оболтусов моих позови. Кстати, почему ты ничего не купила на рынке?
— А неча разбазариваться… — строго заметила Феодора. — Полушка к полушке, уже деньга выйдет. У меня и так все есть…
— Г-м… — я нешуточно озадачился. Очень уж поведение юной уроженки средневековой Рязани было непривычным. Но ладно, пока принимается. — Ну что, приступим? Покажи вот это…
Земфира была большой модницей, так что Дорке по наследству досталось очень много нарядов. И через час Федора преобразилась до неузнаваемости.
Длинное и черное как смоль, бархатное платье-роб, с лифом покрытым золотой вышивкой в восточном стиле, вдобавок отороченное по подолу и распашным рукавам беличьим мехом. В цвет платью, тисненого шелка тюрбан, сколотый громадной золотой брошью, усеянной крупными лалами с шикарным страусиным пером, которое, в свое время, Земфира выманила у меня…
Мне даже захотелось протереть глаза, в неверии, что предо мной стоит Федорка. Ее простоватая славянская красота, как ограненный алмаз заиграла новыми экзотическими оттенками…
— Ну как… — девушка смущенно прикрыла губы унизанными перстнями пальцами.
Первым среагировали близнецы. Луиджи и Пьетро, разом грохнулись на колени, и, прижимая правые руки к сердцу, выпалили:
— Dea! Bella dea!!!
— Пойдет… — я поскупился на эмоции, удостоившись неодобрительного взгляда близнецов.
— Рази это красота… — скривилась Федора, уставившись в зеркало. — Вот если бы белил чуток нашлось, да свеколки, я бы вам показала…
— И думать забудь. А теперь марш за куафером. Надо что-то с косой ее делать… — и перевел для Дорки. — Такие косы здесь не носят.
— Коску мою не дам!!! — Федора отпрянула и схватив обеими руками свою толстенную косу, прижала ее к груди. — Не дам и все…
— Да не резать, дурында… — попробовал я ее урезонить. — Уложить в прическу…
Но отклика не нашел, плюнул, обязал близнецов проработать с Доркой некоторые моменты этикета и убрался к своим людишкам в общую трапезную, пропустить пару кружек ледяного сидра, под вяленые морские миноги. Так и просидел там до вечера, после чего нафуфырился сам и отправился ко двору.
М-да… похоже о нас будет разговоров на целый год… Если не больше. Не, правда шикарно получилось…
Федора отправилась в шикарном портшезе, который несли мои негрилы. Для пущего эффекта, я заставил их разоблачиться до набедренных повязок из золотой парчи и обмазать телеса маслом. Досужие прохожие с нервишками покрепче, разинув рот застывали столбом, остальные прыскали по закоулкам от греха подальше. Ну а за Федорой трусил уже я с пажами на коняшках. Тоже расфуфыренные как фазаны. Ну а что, понты наше все. Реклама. Я не успокоюсь, пока Дорку не пристрою какому-нить престарелому богатому графу в жены. А уже после того как старичок отдаст концы, Дорка для души себе найдет усладу. Да, для этого времени, самая подходящая карьера для девицы. И на приданное ей не поскуплюсь. Своя же, не чужая…
Домой-то ее никак не доставишь, тем более, Феодору там давно уже похоронили и при появлении, недолго думая, от хлопот подальше засунут в монастырь. А оно ей надо. В общем, решено.
Так и добрались, правда к концу пути, я матерился чуть ли не в голос — раны разболелись нешуточно. Но в портшез не пересел, изображая из себя стойкого оловянного солдатика. Железный барон, мля… Как же все задрало…
— Дядь Вань… — Федора пригладила ладошкой складку на платье. — А оне совсем, нашего языка не разумеют?
— Совсем. Никто.
— Это хорошо… — в глазах у девчонки мелькнули смешинки.
— Смотри у меня… — я погрозил ей кулаком. — Не чуди, а то выдеру как родной отец.
— Не-а… не буду… — охотно пообещала Дора, но отчего-то совсем меня не убедила.
— Ну все, идем. И не лыбся мне…
Заревел церемониймейстер, представляя нас…
— … граф де Граве, сеньор де Молен, барон ван Гуттен, с ее сиятельством контессой Теодорией де Сунбул, дочерью дюка Микулы, канцлера гранд-принца Базиля де Рьязань, вассала императора Московии!!!
Бастард здорово постарался, разнеся по двору, что бургундский посланник собирается представить знатную даму из далекой таинственной Тартарии. Придворные ждали нас. Но эффект все равно оказался подобен схождению на Землю ангелов небесных.
М-да… Куда там Анджеликам Джоли и всяким Алискам Сильверстоун, Феодора одним махом заткнула бы их за пояс. Великого талантища девка…
Чеканный, ровно выверенный шаг, гордая осанка, каким-то загадочным образом превратившая хиленькие выпуклости на груди во внушительный бюст, надменный взгляд, низводящий придворную толпу до уровня обычных холопов… Словом, мама дорогая…
— Граф… — Франциск даже приподнялся с трона. — Срочно представьте нам…
Взгляды его официальной любовницы дамы де Веллекье и официальной жены, герцогини Маргариты Бретонской, как клинки рапир скрестились на Дорке. Но сразу же отмякли, не углядев в девушке прямой опасности для себя. Дамы умные, опытные, сразу разобрались.
— Ты что ль, здесь княжишь? — с легкой улыбкой вымолвила Феодора на русском языке и идеально изобразила книксен перед герцогом. — Ну тогда здравствуй, здравствуй, хрен мордастый…
Я поклялся по прибытию домой, отринуть всякую жалость, и выпороть окаянную девку, после чего сразу перевел ее слова герцогу:
— Графиня Теодория склоняется пред наихристианнейшим государем Европы и выражает истинное восхищение его мудростью и великолепием.
Франциск толкнул проникновенную речь, в которой выразил желание, в случае необходимости защитить контессу Теодорию, от всех сарацин вместе взятых. Углядел руку Господа в ее счастливом спасении, отметил мою заслугу в этом, правда очень коротко, пообещал пожертвовать двадцать ливров городскому собору в честь избавления, и вообще, высказал очень много всякой напыщенной ерунды. А вот поспособствовать возвращению в Московию, отчего-то не обещал.
После чего, новоиспеченная контесса попала в руки дюшесы и ее свиты, а мы с герцогом прошли в отдельный кабинет, где он учинил мне форменный допрос про Феодору и эту самую Московию и Тартарию. Очень уже ему хотелось подружиться с руссами, путем возвращения доченьки столь влиятельного вельможи как конт Микула. Но когда узнал где это, желание само собой исчезло. Безвозвратно. И правильно, дюк явно не дурак, просчитывать целесообразность умеет. И да, про истинную историю появления Федьки в Бретани я умолчал, соврав, что грохнул сарацинскую посудину в Бискайе, на которой и обнаружил Феодору.
Ну а дальше, пришлось подробно доложиться по нападению…
— … не иначе по божьей воле, мы остались в живых, повергнув врагов… — скромно закончил я.
Франциск досадливо дернул бровью.
— Граф, обещаю, оная Виолетта де Комбур, понесет заслуженное наказании после тщательного следствия. Остальных вздернут уже завтра, на городской площади. Поверьте, я искренне сожалею об этом инциденте. И поражен вашим искусством. Не буду скрывать, слухи о бароне «Жестокие Клинки», доходили и до Бретани, но я никогда не думал, что они так верны.
— Ваше высочество, я кладу эту Викторию, к вашим ногам, — скромно заявил я. — Но прежде чем злоумышленников казнят, хотелось бы с ними поговорить.
— Поговорите… — неохотно пообещал дюк и звякнул в серебряный колокольчик. — А пока вам доложит про ход расследования мэтр Кукус.
В кабинете немедля появился мужичок в черном, с насквозь бюрократической мордой и жутко казенным языком, сухим, надтреснутым голосом, начал доклад…
Если вкратце, то Виолетта де Комбур, в свое время, влезла в дикие долги, заложила свои имения и драгоценности и фактически, стояла на грани банкротства. Кредиторы уже держали нож на ее горле, но тут неожиданно появился некий купец из Нанта, по имени Дювалье, в девичестве Моше бен Ицхак, и предложил контессе финансовую помощь, взамен определенных услуг. Попросту завербовал. С тех пор, уже почти год, Виолетта стучала Пауку, отправляя донесения посредством голубиной почты. За день до моего появления в Нанте, ей прибыла депеша, в которой предлагалось, заманить барона ван Гуттена, именно барона, а не графа, в свое имение, где его должны будут пленить специально посланные люди. Что Виолетта и осуществила, хитроумно воспользовавшись посредничеством дюшесы.
В этом месте, заскучавший дюк оживился и зыркнул глазами на мэтра Кокуса. Оный мэтр живенько проскочил момент связанный с дюшесой и больше в докладе ее не упоминал. Так вот, дальше произошла некая нестыковка. Специальные людишки Паука прибыли поздно, фактически прямо перед охотой, не успели экипироваться сетями и прочим ловчим инструментом, и сунулись меня вязать, понадеявшись на свое численное преимущество. А изначально, меня вообще планировалось схватить ночью в спальне, тепленького и сонного. Далее, опять произошли накладки, Тука планировали взять вторым, но скотт обнаружил их раньше и начал рубить. Я побежал ему помогать, поэтому, засада лично на барона ван Гуттена тоже сорвалась. Ну а дальше, вы все уже знаете. В общем, нам крупно повезло.
Кстати, всего попало в плен семь человек; один, тот самый парень, что обещал со мной встретиться позже, все-таки ушел. Все они, в прошлом состояли в разных наемных бандах, опытные рубаки, и были собраны в специальное подразделение, занимающиеся разного рода деликатными делами, типа похищений и убийств на территории недружественных Пауку государств. Так сказать, средневековый вариант диверсантов. Причем, уже выделенных в отдельное подразделение и приданных специальному отделу, под названием «Тайная дипломатическая служба». Ты смотри, воистину Паук опережает свое время. Признаю…
Но дослушать доклад до самого конца не довелось. Примчался церемониймейстер и доложил, что в главной зале требуется присутствие самого дюка, ибо…
Ибо назревала грандиозная буза…
