Глава 52
Почему всегда выгоднее быть «чужаком»

Мне никогда не доставит истинного комфорта ощущение того, что на работе я «свой». Я никогда не стану таким великим, как признанные гении. Всегда будет кто-то лучше меня. Да и я мог бы быть лучше. Мои результаты всегда будут уступать тем, которые я мог бы получить. Такие ощущения могут иметь катастрофические последствия. Если мы будем постоянно с ними носиться, то сомнения в себе нас погубят.

Когда я начал работать в Нью-Йорке, я не считал, что «готов к успеху». Я не считал, что я «вписываюсь».

Но когда я стал добиваться маленьких успехов, мне стало удобно с людьми, которые раньше пугали меня, и я начал заниматься работой, а не переживаниями, я понял, что «быть готовым к успеху» и «не быть готовым к успеху» – две стороны одного и того же состояния человека. Мы всегда и готовы, и не готовы к успеху. Ведь наше понимание этого термина постоянно меняется. Оно зависит от текущего этапа карьеры. От оценок окружающих. От того, как вы пожали руку вон тому парню. От того, как прошел ваш деловой обед. От того, как вы выпили с друзьями. От вашего коллеги, который в кабинете рядом так громко рассказывает кому-то, какое важное задание выполняет, что вам тоже хочется закричать в трубку о том, какое важное задание выполняете вы. И вы тут же ловите себя на мысли: «Почему у меня нет такого важного задания, о котором можно кричать по телефону?». И вы либо успокаиваетесь, либо нет. Вы сами решаете. Вы управляете ситуацией.

Даже если вам кажется, что это не так.

И последнее ощущение имеет свои преимущества.

Если вы чувствуете, что «не вполне вписываетесь», то это чувство может подтолкнуть вас к более качественной работе. Оно заставит вас подойти к проблеме намного внимательнее, чем если бы вы были уверены в себе на 100 %. Оно заставит вас готовиться к совещанию более тщательно, чем другие участники. Это побудит вас к тому, чтобы больше работать и стать лучшим.

Больше всего я восхищаюсь людьми, которые сомневаются в своих способностях даже тогда, когда добиваются успеха. Теми, кто ведет себя так, будто их успех для них – неожиданность. Людьми, которые считают, что дела могут пойти хуже. Я всегда искал таких людей для работы и общения. Я верю им. Я поддерживаю их в их устремлениях. Те, кто изображает, что всё знают наперед, мало что могут мне дать, да и я мало что могу им предложить. В отношениях с ними нет прогресса, не научишься ничему новому.

Мы иногда считаем сомнения в себе своим недостатком, препятствием на пути вперед. Но это не всегда так. Ведь в этом случае у вас есть проблема плюс ваши сомнения. У вас больше энергии и больше оснований для того, чтобы напряженнее трудиться и больше всем доказать.

Больше!

Мой первый год в Esquire прошел в ожидании того, что меня раскусят. Я был уверен в том, что персонал редакции считает меня недоразумением. Я верил, что «не вписываюсь» и что вся эта затея со мной была одной большой ошибкой. Каждую минуту я ждал, что мне скажут: «Ты уволен».

А потом еще крикнут: «Что ты тут вообще делал?»

Когда я отправлял отредактированную статью своему руководителю, я обычно шел прогуляться в Центральный парк. Я прикреплял файл со статьей к письму, нажимал «Отправить», тут же вставал и уходил из офиса. Тогда я думал, что того, кого не могут найти, точно не уволят.

И я уходил.

Я шел два квартала на север до Центрального парка, входил в него с юго-востока через площадь Мерчантс-Гейт, шел мимо стены, о которую опирался, когда просматривал свои записи перед собеседованием; проходил вдоль длинного ряда скамеек, на которых считают своим долгом посидеть все туристы; спускался вниз с холма и наконец добирался до скамеек на небольшом участке парка, который примыкает к дорожке, выходящей на 64-ю улицу. Здесь всегда спокойно. Со скамеек открывается вид только на холм и небольшой мостик. Ничего выдающегося, зато много зелени. Тихое место. И практически никого на скамейках.

Я сидел там и видел перед собой перспективы, которые открывались мне из окна самолета в первый мой приезд в Нью-Йорк. Я как будто парил над землей. Я приходил в этот уголок в любую погоду. Когда было жарко и влажно. Когда шел снег. Меня это не волновало. Главное – не оказаться в центральной части парка. Не сидеть в офисе. Выбросить мучившие меня мысли из головы.

Меня не оставляло ощущение противоречивости происходящего. Я находился в центре Нью-Йорка на островке спокойствия. Это был оазис посреди хаоса, страна моей фантазии. Какая-то фантасмагория. Я находился одновременно и в Нью-Йорке, и вне его.

Даже тогда я был способен мыслить метафорами.

Шли годы, и я приходил к тем скамейкам все реже. По мере того как я все комфортнее ощущал себя на работе и в городе, становился увереннее в себе, мне все реже приходила в голову мысль о том, что меня «раскусят». И моя потребность в посещении своего «убежища» становилась менее острой.

Нью-Йорк уже не был мне в диковинку. Центральный парк стал всего лишь группой деревьев, которые я видел со стороны 7-й авеню. Таймс-сквер – местом, которое я просил объезжать, когда ехал на такси. Пятая авеню стала всего лишь улицей, которую я пересекал, идя на Центральный вокзал, и по которой я (боже упаси) никогда не ходил, особенно в праздники. Рокфеллеровский центр перестал быть для меня сетью кинотеатров, а стал просто достопримечательностью, мимо которой я проходил по дороге на работу. Чем дольше вы живете и работаете в Нью-Йорке, тем менее напряженным он для вас становится. Менее колдовским. Менее влияющим на ваше настроение. Менее кинематографичным.

Теперь я хожу к тем скамейкам (один, может, два раза в год), чтобы вспомнить свое состояние, когда я переехал в Нью-Йорк. Это намеренное ностальгирование. И вот, сидя на этих скамейках, я понимаю, как важно быть всегда немножко «чужаком», аутсайдером. Это позволяет лучше понимать связь между своими действиями и успехом. Это заставляет любить свое дело. Это побуждает к более качественной работе. И сегодня я с удивлением осознаю иронию явления «чужаков»: они заставляют «своих» ощущать жизнь во всем ее богатстве и полноте.

Сегодня я понимаю, что был «своим» с самого начала.