Глава 9
Что говорить, если на первом торжественном ужине коллеги вас спрашивают, как вы относитесь к Вернеру Херцогу, а вы не знаете, кто это
Вы можете решить, что в 30 лет я мог быть центральной фигурой на ужине, где присутствовали люди, пугавшие меня своей эрудицией и непонятными мне культурными пристрастиями. Но оказалось, что я на это неспособен.
Когда все руководство редакции Esquire расселось за большим столом в отдельном салоне только что открывшегося в Мидтауне ресторана (сейчас его уже нет), я испытывал огромный дискомфорт. И страх. Я был главным лицом вечера, но не видел ни малейшего основания для того, чтобы быть им. Я принял предложение редакции и переехал в новый город. И я чувствовал, что недостоин этого ужина и ничего еще не сделал на новой работе.
Я вообще не знаю, хотели ли люди видеть меня на том ужине. Мне кажется, будто только главный редактор смутно представлял, что я теперь принадлежу к их коллективу. Я не был уверен, что мое приглашение в Esquire не нарушило сложившийся в редакции баланс.
Я очень волновался. Все мы волнуемся. Теперь-то я знаю, что мои тревоги были необоснованными. Теперь-то я знаю, что лучший способ включиться в работу на новом месте – действовать так, как будто вы давно здесь. Надо приехать на новое место, начать работу и делать вид, что вам все нравится, даже если это не так. Не надо проявлять самоуверенность. Просто показывайте, что вы чувствуете себя комфортно. Но я волновался. Я чувствовал себя недостойным того ужина, чужаком.
Но ведь я был не более чужим, чем мои коллеги когда-то. Так бывает с каждым, кто приходит на новое место. В первый рабочий день моя неспособность соответствовать новому профессиональному статусу и недостаток самоуверенности не были особо заметны. Ведь всегда можно спрятаться в кабинете, сесть за клавиатуру компьютера и изображать, будто ты «рожаешь» гениальные идеи. Но на ужине эти защитные трюки уже не работали. Я должен был знать, кто такой Вернер Херцог.
Чертов Вернер Херцог. Теперь-то я знаю, что это весьма эксцентричный немецкий режиссер, прославившийся своими эпическими художественными и таинственными документальными фильмами. Теперь я почитатель его творчества и необычного, пристального взгляда на странных и ярких людей. Но в тот вечер это был для меня очередной деятель мировой культуры, которого я не знал и не понимал.
Кто-то из собравшихся сказал: «А теперь послушаем, что Росс думает о Херцоге». Они не желали мне зла – теперь-то я это знаю. Думаю, они просто хотели включить меня в разговор: ведь я все время молчал, а им хотелось, чтобы я заговорил. Однако этот вопрос не относился к разряду тех, которые я тогда хотел услышать.
В жизни бывают моменты, когда при ответе на вопрос уважаемого вами человека на тему, которой вы не знаете, вы должны решить, как поступить. Можно пойти путем А: признать свою некомпетентность. Можно пойти путем Б: начать нести околесицу. Можно пойти путем В: ограничиться неясными и неопределенными ответами, подходящими для любого случая.
Я выбрал комбинацию путей Б и В.
«А-а, этот… Мне кажется, его ранние работы были подражательными. А вот в последних фильмах он несколько сдвинул акценты».
Сдвинул акценты? Сдвинул… акценты?
Я никогда не использовал выражение «сдвинуть акценты», ни до того вечера, ни после.
И я их потерял. В тот вечер меня больше не вовлекали в обсуждение ни одной сколько-нибудь стоящей темы. Я сидел за столом как четвероклассник, который только что оказался в новой школе в середине учебного года. Я не дал собравшимся ни малейших оснований считать меня достойным моей новой работы или интересным в компании.
Мне нужно было сказать: «Я не знаю, кто такой Херцог». Когда мы чего-то не знаем или не понимаем, лучше честно признаться: «Я не понимаю, о чем речь». Мне нравится, когда люди открыто признают свою некомпетентность в каком-то вопросе. Если кандидат говорит на собеседовании: «Извините, но я не понимаю вашего вопроса. Можете пояснить?» – то я расцениваю это положительно: соискатель проявляет честность, любознательность и точность. На том ужине моя проблема была не в том, что я чего-то не знал. Увы, при этом я сделал вид, будто имею какие-то познания, но всем стало очевидно, что это не так.
Теперь, когда многие из тех, кто собрался тогда за ужином, стали моими друзьями, я стыжусь своего тогдашнего поведения. Я пытался играть роль, подстроиться к коллективу. Но им это оказалось не нужно. Им было надо, чтобы я оставался собой. Я попытался приложить к отношениям за дружеским столом нормы бизнеса. Но они не сработали. Здесь нельзя пользоваться расхожими приемами. Мои коллеги хотели, чтобы я проявил себя. Они хотели видеть во мне интересного собеседника с оригинальными мыслями. Ничего страшного, если вы испытываете нервозность и даже боязнь перед важной для вас группой людей. Но оставайтесь собой, личностью. Вы не можете быть интересным собеседником, если демонстрируете фальшивый интерес к чему бы то ни было. Это невозможно. Если вы не знаете, кто такой Вернер Херцог, признайте это. Очки, которые вы заработаете, будучи откровенным и смелым в беседах, компенсируют потери очков за незнание предмета.
Не бойтесь сказать, что вы не поняли вопроса. Ведь вы действительно чего-то не знаете и очень хотите получить новую информацию.
Когда участники того ужина распрощались друг с другом, я пошел пешком к метро, чтобы поехать домой. Мелкий надоедливый дождь будто насмехался надо мной. Как назло, автомат никак не хотел пускать меня на платформу, хотя я раз десять приложил свой проездной к считывающему устройству. В результате я еле успел на отходящий поезд, влетев в него сквозь закрывающиеся двери.
Когда поезд тронулся, до меня дошло, что он шел из центра, а не в центр, куда мне было нужно.
«Видимо, у меня здесь ничего не выйдет, – с горечью подумал я. – В лучшем случае протяну здесь полгода, не больше».
