Глава 4
Май 229 г. Нижняя Британия
Находка на старой вилле
Кроме того, к их глупости присоединяется еще варварский и экзотический обычай, свойственный большинству северных народов, возвращаясь после битвы, вешать головы врагов на шеи лошадей и, доставив эти трофеи домой, прибивать их гвоздями напоказ перед входом в дом.
Страбон
– Гм, не думаю, чтоб здесь остался кто-то из вотандинов, – центурион покачал головой. – Зачем им это? Шпионить? Какой смысл? Ведь мы, римляне, их единственная защита от каледонов и им подобных притенов.
Юний пожал плечами:
– Может быть, у оставшегося есть какая-то иная задача? Впрочем, я не очень-то верю в то, что кто-то из них остался. Восемь их там было или девять – какая разница?
– Вот именно, – согласно кивнул Генуций. – И меня тоже не очень-то убеждают предположения твоего Фабия. Ладно, служите дальше. Не стоит отвлекаться по пустякам.
Доложившись центуриону, Рысь с легким сердцем отправился домой. Гета и нанятые им плотники уже установили дубовую дверь с засовом, подремонтировали крышу, а золотарь вычистил наконец расположенную сразу за домом уборную, так что наконец можно стало свободно вздохнуть. Потолкавшись по рынку, Юний по сходной цене приобрел вдобавок к уже имеющемуся еще пару бронзовых светильников на высоких ножках, разместил на ложе подушки и оленью шкуру, поставил на полку пока еще единственную книгу – Ювенала – и довольно крякнул. Что ж – начало библиотеке положено! Позвал со двора Гету и, кивнув на небольшую скамеечку, бросил:
– Садись. Будешь учиться грамоте.
– О, нет, нет, нет! – в ужасе замахал руками слуга. Как и все бритты, он испытывал явный страх перед написанным словом. Записи крадут душу – не зря же так учили друиды.
– Экий ты лентяй! – Рысь с укоризной покачал головой. – Что ж, не хочешь – не надо. Стихи-то хоть помнишь?
– Ну да! Дружба и верность у нас нынче пустые слова, ах, как опасно…
– Ладно, ладно, верю! Ты чего такой растрепанный?
– Бегал к своим, – улыбнулся Гета. – В окрестных селеньях переполох! Ищут кого-то.
– Ищут?! – быстро переспросил Юний. – И кого?
Мальчишка покачал головой:
– Не знаю точно, да и никто не знает. Говорят, пропала какая-то знатная женщина… или еще кто-то… Не знаю.
– Но ведь ты говоришь, что кого-то все-таки ищут?
– Ищут. – Слуга кивнул и, лукаво посмотрев на своего господина, осведомился, какие девушки ему больше нравятся.
– Всякие, – усмехнулся Рысь и тут же вздохнул, вспомнив Флавию.
Как быстро изменилась эта прежде добрая и бескорыстная девушка, попав из Галлии в Рим! Вечный город словно сожрал ту Флавию, которую Юний когда-то хорошо знал и в которую был влюблен. Эта, римская Флавия, стала какой-то чужой, все меньше и меньше напоминая прежнюю.
– Я вот думаю, господин, – хитро улыбнулся Гета, – не сходить ли мне в лупанарий да не привести ли сюда девушку на твой вкус?
– Нет, не сходить, – Рысь отмахнулся. – Хватит пока девушек, побережем деньги.
– Ты говоришь, как старик, господин!
Не произнеся больше ни слова, Юний взял со стола массивную деревянную кружку и запустил ею в слугу:
– Исчезни!
Гета уклонился, и кружка с треском ударилась в стену.
– Господин, ты хочешь сказать, что отпускаешь меня на сегодня?
– Да, да! Отпускаю! Проваливай, – расхохотался Рысь. – Явишься утром, да смотри, расспросика получше в селении, кого именно они там ищут… И не оставался ли в какой-нибудь из ближайших деревень лохматый разрисованный парень.
– О, господин, ты имеешь в виду вотандинов? Так они все уехали.
– Все равно – разузнай.
Почтительно выслушав приказание, Гета убежал, и Юний повалился на ложе. Какие там девки?! Выспаться бы после смены!
Он проспал почти до самого вечера – солнце уже скрывалось за синими вершинами гор, где-то рядом, похоже, что на стрехах крыши, пели-заливались птицы – малиновка и коростели. Рысь вышел во двор, умылся из большой деревянной кадки, принюхался – нет, уборной больше не пахло, молодец золотарь, хорошо свое дело знает.
– Аве, Юний!
Рысь вздрогнул. О, боги! Во двор, широко улыбаясь, входил Домиций Верула. Отстанет он хоть когда-нибудь?
– Привет, Домиций. Что новенького?
– Да так. – Верула пожал плечами. – Говорят, в городе ищут кого-то. Какую-то пропавшую девушку – дают описание, но почему-то не говорят, кто она.
– Девушку? – Юний хлопнул ресницами. – Что за девушку?
– Римлянка, волосы русые, короткие, глаза зеленые, на вид лет шестнадцать, телосложение худощавое, – с усмешкой перечислил гость.
Юний отрицательно качнул головой:
– Нет, не знаю такой.
Ему почему-то подумалось, что ищут Айну. Ан нет, оказывается, судя по описанию – другую.
– Я к тебе ненадолго и сугубо по делу. – Верула зачем-то огляделся и, понизив голос, спросил: – Говорят, ты вчера был с одной рыжей девчонкой…
– Кто это за мной следит? – тут же возмутился Рысь. – И кому какое дело, с кем я провел ночь? Да хоть со своим слугой Гетой! Волнует это кого-нибудь?!
– Тихо, тихо, – Домиций замахал руками, – никто за тобой не следит, успокойся. Просто, как выяснилось, эта рыжая страдает какой-то болезнью…
– Болезнью?! Вот еще не хватало для полного счастья чем-нибудь таким заболеть!
– Поверь, потому я и спрашиваю.
– Ну, была у меня эта рыжая, – неохотно признался Юний. – Но я вроде пока здоров, слава Юпитеру и Юноне.
– А эта рыжая случайно не говорила, откуда она?
– Из Эборака, – отозвался Рысь. – На заработки приехала, вместе с подругами и со свитой наместника.
– На заработки? – Верула присвистнул. – Ничего себе! Это ж больше двухсот миль!
– Сказала, что окупается… – Юний потянулся. – Да и по дороге эти девицы, думаю, не сидели без дела. Вряд ли ты ее теперь отыщешь, разве что в Эбораке.
– Да-а, – задумчиво протянул Домиций. – Жаль, жаль… Ну, спасибо за сведения. Наместник скоро уедет – тогда и займемся нашими делами, – напомнил он.
Рысь удивленно взглянул на гостя:
– А что, легат еще здесь?
– Пока здесь… Ходит, чем-то взволнованный… Вообще-то он еще вчера должен был уехать – чего ему торчать в этой глуши?
– Вот как? Странно.
– Ладно, пойду я. – Домиций Верула подошел к калитке и, чуть задержавшись, попросил: – Ежели вдруг еще купишь какие-нибудь книги… особенно местные – уж будь добр, похвастайся!
– Что значит – «местные»? – вскинул глаза Рысь.
– Ну… – Верула замялся. – Те, в которых записаны легенды и песни бригантов, вотандинов, иценов…
Юний громко расхохотался:
– Бритты, как и галлы, никогда не записывают своих преданий и песен, они считают, что буквы крадут душу! Напрасно ты спрашиваешь, не книжный это народ.
– Вот так, значит? – Домиций вздохнул. – Вообще я тоже что-то такое слыхал. Ну, прощай. Когда понадобишься, встретимся.
– До встречи, – махнул рукой Рысь и, выпроводив со двора гостя, подумал, что нужно напроситься в какую-нибудь поездку как можно скорее. Да вот, хоть сейчас.
Набросив поверх туники алый шерстяной плащ – не тепла, а богатства ради, – молодой командир быстро зашагал к штабу.
Там и в самом деле была какая-то не совсем обычная суета: озабоченно сновали воины и чиновники, подъезжали и уезжали всадники, кто-то с кем-то азартно спорил, а кто-то просто орал. Пожалуй, Юний выбрал не лучшее время для своей просьбы. Он уж было хотел отправиться восвояси, как вдруг стоявшие по бокам низенького каменного крыльца часовые встрепенулись и вытянулись, замерев, словно раскрашенные статуи, столь модные в домах римской знати. Рысь оглянулся… и нос к носу столкнулся с легатом, Клавдием Апеллином.
Наместник был чуть ниже Юния ростом, но казался высоким и не потому только, что стоял на верхней ступеньке крыльца. Нет, дело было не в этом, а в той властности, в том сознании важности порученного империей дела, которое источала вся фигура легата. Гладкое, с небольшими морщинками у самых глаз лицо его выглядело усталым.
– Кто таков? – упершись в молодого легионера тяжелым взглядом, быстро поинтересовался наместник.
– Ант Юний Рысь, командир контуберия второй центурии второго манипула шестой когорты!
– Так-так, – усмехнулся легат. – Значит, Ант Юний Рысь. Рысь… Странное имя.
– Это прозвище, господин наместник.
– Где-то я уже его слышал…
Махнув рукой, наместник повернулся и, сделав замечание пробегавшему мимо центуриону из пятой когорты, исчез за дверями штаба.
Хорошо хоть так обошлось. Юний усмехнулся: кто-то, кажется тот же Генуций, любил приговаривать, что от высокого начальства нужно держаться подальше. Кто знает, что вдруг взбредет в мудрую начальственную голову? Обычно взбредала какая-нибудь дурацкая блажь.
Усталый и вместе с тем властный взгляд наместника долго не выходил из головы Юния. Казалось, легат хотел что-то спросить или приказать… или просто что-то припоминал. Что?
Придя домой, Рысь развалился на ложе и пожалел, что отпустил Гету. Так бы хоть было с кем перекинуться словом. Да и от девочек зря отказался… Впрочем, еще не поздно.
Выйдя со двора, Юний решительно направился в лупанарий.
С порога предложенная хозяином девушка ему не понравилась – толстоватая и какая-то рыхлая, с круглым некрасивым лицом и сероватой нездоровой кожей. Такая, пожалуй, и годилась для военных городков, но только для непривередливых нижних чинов. Презрительно покачав головой, Рысь пересчитал деньги и потребовал другую.
Поклонившись, хозяин привел сразу двух – темненькую и русоволосую. Обе были достаточно милы и вполне во вкусе Юния. Парень задумался. Можно, конечно, было взять и сразу обеих или по очереди…
Темненькая вдруг незаметно подмигнула ему и, закусив нижнюю губу, отвернулась. Волосы ее, для девушки необычно короткие, едва достигали шеи, что, впрочем, даже придавало всему облику гетеры какую-то пикантность. Одетая в длинную льняную тунику, крашенную корой дуба, девушка носила на шее тоненькую золотую цепочку, видимо чей-то подарок, на руках и ногах ее сверкали широкие бронзовые браслеты, в уши были вставлены массивные серьги. Весь внешний вид проститутки был не римским, местным – бритты ценили худобу и обилие украшений.
– Эту! – бросив косой взгляд на хозяина лупанария, обходительнейшего седенького старичка из бывших разбойников, Рысь улыбнулся гетере.
– Меня зовут Алауна, – призывно улыбнулась та. – Идем.
Комната в лупанарии оказалась средней паршивости – ложе, небольшой столик и светильник на треноге занимали почти все место. Впрочем, ложе оказалось мягким, а девчонка – красивой, так что не стоило обращать внимания на мелочи.
Алауна разделась сразу – не как рыжая – быстро сбросила на пол тунику, звеня браслетами, прижалась к Юнию маленькой твердой грудью. Тот погладил девчонку по спине, поцеловал в шею, чувствуя, как быстро приходит желание…
Потом заказали вина – у хозяина каким-то чудом оказалось фалернское, большая редкость в этих краях. Выпив, Алауна улыбнулась. Вообще она казалась веселой девушкой.
– Говорят, в Риме разбавляют вино морской водой, да? – потершись щекой о плечо Рыси, осведомилась гетера.
– Разбавляют, – улыбнулся Юний.
– Какая гадость! Как же они это пьют?
– Пьют. Кому-то кажется вкусным.
Алауна потянулась и заложила за спину руки. Юний скосил глаза – на левом боку девушки, подмышкой, распластал крылья маленький синий журавль. Перехватив взгляд Рыси, девчонка неожиданно съежилась.
– Это ничего, просто татуировка… – быстро произнесла она. – Ее мне сделали еще в детстве, я не помню – кто, зачем и что она значит! Клянусь богиней Дон и Гермесом, не помню!
– Да я и не спрашиваю! – улыбнувшись, Рысь погладил девушку по голове, взъерошил волосы. – Смешная у тебя прическа.
– Смешная? – Алауна неожиданно всхлипнула. – Это у меня еще отросли волосы…
– Отросли?
– Приходил тут один… может, ты знаешь, все называют его Фракийцем…
– Верула?! – удивленно переспросил Юний.
– Да, так его называют, – девчонка вздохнула. – Сначала все было ничего, а потом он вдруг увидел мою татуировку, журавля. Начал выспрашивать – как да откуда? А потом вдруг приказал принести бритву и воду… и… – Алауна снова всхлипнула. – И побрил меня наголо, представляешь? Я с тех пор его побаиваюсь, хоть он потом и ничего такого не делал. А вдруг? Странный он какой-то, этот Верула!
– Знаешь, Алауна, – вдруг признался Рысь, – мне кажется, здесь в последнее время все странные!
Подобное чувство не покидало Юния и потом, в течение целой недели, которая выдалась суматошной. Наместник уехал, отдав распоряжения по устранению обнаруженных недостатков, вот их и принялись устранять со всем рвением глядевшего в рот патрону начальства, желавшего не только исполнить указанное в назначенный срок, но и ранее того. Не жалели ни времени, ни сил, ни людей. Многие легионеры открыто роптали – их тайно подзуживал Верула для каких-то своих целей. Одно хорошо – за всеми этими делами он не цеплялся сейчас к Рыси, не напоминал о навязанном предложении – не до того пока было. Но и, с другой стороны, напроситься в какую-нибудь поездку – скажем, охранять обоз – тоже пока не получалось по тем же причинам. Рысь чувствовал себя в подвешенном состоянии – ничего не хотелось делать, завалиться бы на ложе, одному, безо всяких непотребных девок, и лежать себе, ни о чем не думая.
Голова уже болела от дум, когда Юния после очередного дежурства вызвал к себе командующий когортой – трибун. Передавший приказ центурион Генуций удивленно посматривал на молодого легионера – что, мол, такое случилось? Не было бы худа!
А Рысь и не мог никак объяснить – сам не понимал, с чего бы это вдруг понадобился трибуну?
– Ант Юний Рысь! Вторая центурия, второй ма…
– Садись! – не дослушав, трибун – Авл Маниций Флосс – кивнул на скамью напротив. Командир когорты был в позолоченном панцире и плаще, видно, только что вернулся в штаб.
Юний послушно сел, недоумевая: и что от него нужно начальству? Одно пока радовало – похоже, разноса ему учинять не собирались.
– Ант Юний Рысь, значит. – Трибун задумчиво пошевелил губами и вытащил из стоящего около стола ящика две сложенные вместе таблички – письмо.
– Собирайся, – глухо приказал он. – Завтра отправляешься в Эборак.
– В Эборак?! – Юний похлопал ресницами. – Но…
– Приказ наместника, – пояснил командир когорты. – Видно, написал в пути. Велено отправить тебя, Ант Юний Рысь, как можно быстрее. Легата со свитой ты, конечно, не нагонишь, встретитесь в Эбораке. Возьмешь на конюшне лошадь, прихватишь с собой слугу и трех человек охраны… Думаю, троих хватит – не такая уж ты важная птица. Не спрашивай – сам не знаю, что от тебя нужно наместнику. Здесь, – трибун кивнул на послание, – ничего об этом не сказано. Жалованье тебе было уплачено, так что денег на дорожные расходы не проси, могу лишь выдать немного продуктов – муки, крупы, соленых оливок.
– Благодарю, – Юний машинально кивнул, еще не зная, радоваться или печалиться.
– Получишь сегодня у Лупиана. Все. Не задерживаю. Да помогут тебе боги!
Они выехали засветло. Четверо всадников – трибун не расщедрился на коня для слуги, и Гета бежал рядом, Рысь лишь иногда позволял ему сесть на круп своего коня. Нечего баловать слуг, и так этот Гета обходился недешево. Трое сопровождавших Юния воинов были не из его манипула и, слава богам, не из манипула Домиция Фракийца. Тит, Флавий, Марций – все трое молодые, недавно поступившие в легион парни, чем-то похожие в своем молодом ротозействе. Может, потому хитрый трибун их послал сопровождать Рысь? Хороших-то воинов небось не дал, пожадничал. Впрочем, эти, кажется, были неплохими людьми, а вот чего они стоили как легионеры – об этом можно было только догадываться.
Ехали в полном вооружении, только щиты заменили на круглые, да у Марция вместо короткого гладиуса был длинный кавалерийский меч – спата. Такие любили бритты, да и многие легионеры все чаще предпочитали их короткому гладиусу. Рысь тоже присматривался – длинный меч был хорош, только вот удобно ли орудовать им в плотном строю?
Юний вообще не взял с собой щита, только доспех, в котором и ехал. И так не очень-то хорошо управлялся с конем, еще болтающегося за спиной щита не хватало. Слава богам, ехали не очень быстро, так, в средненьком темпе, да и удобно было – от Виндоланды до Эборака пролегала выстроенная римлянами дорога. Правда, она часто представляла собой прерывистую линию, петлявшую между холмов и болот, но уже одно то, что это была дорога, а не что-нибудь, вселяло в путников недюжинною уверенность – доедут.
Далеко позади остались синие горы, становились пологими холмы, потом и вовсе сменившиеся низменностью. Дорога пошла вдоль реки, через зеленую долину, заросшую густой травой и вереском. Первые три дня пути вовсю светило солнце, а вот на исходе четвертого дня погода испортилась: после полудня подул с моря холодный ветер, принося с собой низкие серые тучи. Затем ветер утих, и пошел дождь – нудный и мелкий, из тех, что так не торопятся прекращаться, а все льют и льют целыми днями.
Вымокшие путники остановились. Гета сбегал к реке – поискать удобное для ночлега место, желательно под густыми древесными кронами. Один из парней, Тит, вдруг нагнулся, а потом и слез с лошади, пристально рассматривая заросшую травой тропку. Не тропку даже – а заброшенную дорогу!
– Может, я схожу посмотрю, что там? – обернулся воин.
Юний кивнул – развалины какого-нибудь амбара или хижина пришлись бы сейчас как нельзя более кстати. Не очень-то хотелось спать на мокрой земле. Получив разрешение, Тит скрылся в кустах, и как раз в это время вернулся от реки Гета.
– Рыбы – полно! – откидывая со лба мокрые волосы, радостно сообщил он. – Так и играет. Ух и наловим же!
Рысь усмехнулся:
– Сначала определимся с ночлегом.
Они спешились и, укрывшись под ветвями деревьев, принялись дожидаться Тита. Тот появился быстро – улыбающийся и веселый, – еще издали замахал руками, закричал:
– Эй, пойдемте!
Взяв лошадей под уздцы, путники свернули на старую дорогу и, по колено в траве, отправились вслед за первопроходцем Титом. Стало темнее, слева и справа от дороги росли высокие клены и липы, попадались и рябины, и дубы, но реже, зато вокруг хватало орешника и малины, впрочем, пока что бесполезных – чай, не осень. Впереди показалась дубовая рощица, обогнув которую путники оказались на большой пустоши, заросшей густой травой и колючим кустарником. Посреди пустоши виднелись развалины виллы. Да-да, это была именно вилла – прекрасно сохранился фундамент, часть стен и крыши, а чуть далее, за кустами, виднелись остатки амбара и прочие хозяйственные постройки, в большинстве своем разрушенные.
– Вот тут, думаю, и заночуем! – входя в бывший атриум, громко произнес Тит. – Там, в таблиниуме, вполне сносно.
Юний прошел в таблиниум – столовую, когда-то служившую для приема гостей. Темно, гулко, вокруг обломки обгоревшей мебели, закопченная роспись на стенах, на полу – остатки мозаики. Да, похоже, когда-то давно здесь неплохо жили. Интересно, что же случилось потом? Напали враги? Или владелец разорился и бросил поместье?
– Эй, Гета! – выйдя на улицу, Рысь приказал слуге привязать коней у атриума – там было вдоволь сочной травы.
– Заночуем здесь, господин? – вскинул глаза мальчишка. – Здорово! В такой дождь, конечно, лучше провести ночь под крышей… Пусть даже под такой худой, как эта! – Гета кивнул на развалины. – Велишь развести костер?
– Да, разводите. Тит и Флавий – поможете Гете, – распорядился Рысь. – Марций – со мной. Осмотрим округу.
Кивнув, Марций ухмыльнулся и поправил на боку меч.
– Удобно тебе таскать такой длинный? – на ходу поинтересовался Юний.
Парень пожал плечами:
– Привык. Я ведь не римлянин, бритт, только не из бригантов, а из корновиев. Длинный меч – наше родное оружье! Смотри-ка, а амбар-то, похоже, цел!
Оба остановились перед закрытыми створками дверей – тяжелыми, из крепкого дуба. Марций – парень был силен, гораздо сильнее Тита или Флавия – с усилием потянул на себя правую створку дверей… и отпрянул. В нос ударил запах гниющей плоти!
– Что там такое? – положив руку на меч, Рысь напряженно принюхался к приторно-сладковатому запаху и оглянулся. – А ну-ка, принеси факел.
Кивнув, бритт убежал и скоро вернулся с пылающим факелом. Юний уже дожидался его у дальней стены амбара, сидя на корточках рядом с обнаженным обезглавленным трупом.
– Женщина! – осветив страшную находку, прошептал Марций. – Похоже, совсем еще молодая… Ее пытали! Вон – порез, и здесь, и здесь… А левую грудь прижигали… Видно, выпытывали что-то… Но зачем отрезали голову? Женская голова – не такой уж ценный трофей. Хотя, может быть, она была ведьмой, тогда…
Парень наклонился к кровавой луже:
– А похоже, ее не так давно и убили. Дня три-пять.
– Переверни тело, – подумав, приказал Рысь, взяв у молодого воина факел.
Марций послушно исполнил приказанное. На спине виднелись следы плетей. Да-а, кто-то хорошо поработал над несчастной… Юний неожиданно вздрогнул и наклонился, освещая факелом истерзанную спину убитой. Родинка! Родинка под левой лопаткой… Такая же, как была у рыжей Лицинии, веселой проститутки из Эборака! Если это она… Скорее всего! А ну-ка, посмотрим под мышкой… Ага! Ну, вот он, синий журавль! Опять загадки…
Вернувшись на виллу, Юний велел своим закопать труп и залить водой уже разожженный костер. Кто знает, не таились ли в ближайших окрестностях те кровожадные твари, что столь жутким образом расправились с несчастной девчонкой? Следовало быть осторожнее. На ночь выставили сразу двух часовых. С вечера до полуночи караулили Тит с Флавием, а с полуночи до утра – Марций и Гета. Юний же, как и положено командиру, осуществлял общее руководство. Впрочем, ночь прошла спокойно. Утром, наскоро перекусив, путники уселись на лошадей и, не обращая внимания на дождь, помчались дальше.
Река постепенно становилась шире, дождь перестал к полудню, и в голубое, очистившееся от туч небо выкатилось яркое долгожданное солнце. А еще через день на дальнем холме показались приземистые стены Эборака.
Рысь не стал искать постоялый двор. Проскакав по широкой улице, его небольшой отряд выехал на главную площадь – к штабу шестого легиона. Легат Клавдий Апеллин как раз находился там, и Юнию не пришлось долго ожидать вызова.
Усевшись в приемной на длинной скамье, он слышал, как слуга доложил наместнику:
– Ант Юний Рысь из Виндоланды.
– Пусть входит!
Рысь едва скрыл удивление – кроме него, в приемной сейчас находились и куда более достойные уважения люди, среди которых два центуриона, судя по доспехам с серебряной виноградной лозой. Тем не менее легат вызвал Юния первым! Тот даже не ждал… Интересно…
Увидев вошедшего, легат тут же оторвался от разбросанных по столу записей – деревянных и восковых дощечек и кусков пергамента.
– Ант Юний Рысь? – тихо спросил он.
– Да, игемон.
– Расскажи-ка мне о Гае Феликсе!
Рысь вздрогнул – уж не ослышался ли он?
