Глава 2
Апрель 229 г. Нижняя Британия
Мнимых друзей берегись!
– Наколка, – комментировал демонстратор…
– А здорово больно, когда кололи?
Джеймс Джойс. Улисс
– Умеешь чистить доспехи? – Рысь искоса посмотрел на Гету.
Мальчик кивнул. Он прибежал сегодня рано, еще до восхода солнца, сел на форуме, прислонившись спиной к недавно оштукатуренной стене казармы и, как положено усердному слуге, терпеливо дожидался хозяина, а тем временем с любопытством разглядывал выставленные у дверей шесты с эмблемами: драконом шестой когорты и ладонями манипул. Там и застал его вышедший из казармы Юний, запоздало вспомнив, что не далее как вчера нанял себе слугу. По зрелому размышлению, вольнонаемный слуга обходился куда выгодней, нежели раб – раб стоил немалых денег, а для приобретения слуги достаточно небольшой платы. Если же вдруг кого-нибудь из них убьют в схватке, так раба больше жалко: с ним погибнет его полная стоимость, в то время как слуга сам несет расходы по своей смерти.
– Там, в моем углу, доспехи, шлем, щит – вытащи их и почисти, – распорядился Рысь. – Часовой тебя пропустит. А я пока схожу к начальству, узнаю что к чему.
– Верно, – поддержал его толстый Сервилий, как раз в это время показавшийся из дверей. – Узнай-ка там поточнее насчет наместника. Приедет или нет?
– Да приедет, наверное, – Рысь усмехнулся. – Иначе с чего бы это вдруг нам выдали вовремя жалованье? А вообще я бы предпочел отсидеться в карауле, жаль, не наша очередь.
– Да, нынче очередь не наша, – согласно кивнул легионер. – Повезло же некоторым! Стой себе на посту, как и всегда, а мы… Ведь наверняка строевой смотр устроят!
– Устроят. Ты скажи нашим, пускай, пока время есть, приведут в порядок все оружие и снаряжение.
– Да приведут. – Сервилий с наслаждением вдохнул свежий утренний воздух и поинтересовался: – Чего это Гета с утра по казармам шляется? Не украл бы чего.
– Не украдет. – Юний посмотрел в небо. – Гета теперь – мой слуга. А дождь так и не собрался.
– Да, хороший денек будет сегодня. Говорят, – оглянувшись на стоявшего у дверей часового, Сервилий понизил голос, – будто такую погоду наколдовали местные жрецы, у бригантов ведь как раз сегодня праздник!
– Ну да, об этом все знают, – Рысь удивленно взглянул на воина. – А ты чего шепотом-то?
– Да так, – отмахнулся тот. – Говорят, для того, чтобы умилостивить бога Солнца, друиды бригантов принесли ему ночью в жертву трех красивых рабынь.
– Что ж, – согласился Юний. – Такое вполне может быть.
Сервилий неожиданно повеселел:
– Вот и я говорю, что может. А эти, Приск с Марцианом, ржут, словно лошади – дескать, всех местных друидов давно повывели, еще при Адриане. А я вот не верю! Император Септимий Север умер в здешних местах… ведь не зря! О, Юпитер с Юноной, защитите бедного римлянина!
Рысь улыбнулся:
– Не молиться тебе сейчас надо, Сервилий, а оружие чистить. Не то придерется к чему-нибудь наместник – не помогут тебе тогда ни Юпитер, ни Юнона.
– Да уж, хорошо некоторым. – Воин завистливо скривился. – Не одолжишь своего слугу на короткое время?
– Пусть сначала мои доспехи почистит, – вскользь заметил Юний. – А потом, что ж, пожалуй, одолжу. Только об оплате договаривайся с ним сам.
– Хорошо, договорюсь! Думаю, дупондия ему вполне хватит.
В здании, где размещалось гарнизонное начальство, уже с утра была кутерьма. Входили и выходили центурионы и кое-кто поважнее, раздраженно кричали командиры манипулов, а громче других Домиций Верула – коренастый, с хитрым обветренным лицом. Про него все знали, что он бывший пастух. Взахлеб ругаясь с пожилым смотрителем складов, Домиций стучал кулаком по стене и требовал немедленно обеспечить его манипул новейшим снаряжением.
– Иначе ты узнаешь гнев всех богов, Лупиан, – орал Верула, воздевая руки к небу, вернее, к крыше. – Видано ли дело? Мои легионеры спят в рваных палатках!
– Так пусть зашьют, – смотрителя нимало не смущал такой напор. И не с такими буянами приходилось сталкиваться.
– Зашьют?! – Домиция аж перекосило от бешенства. – Да там и зашивать-то нечего, клянусь Меркурием и Марсом! Один гнилой хлам.
– Между прочим, платки тебе выдали не ранее как в ноябре. А сейчас всего-навсего апрель, – невозмутимо усмехнулся Лупиан.
– Так вот и выдали гнилой хлам!
– Постой-постой. – Смотритель вышел из-за стола и выгреб из стоящего рядом шкафчика кучу деревянных табличек, покрытых слоем воска. Ловко вытащив из общей кучи одну, он сунул ее под нос Домицию. – Читай! Твоя подпись?
– Ну, допустим, моя, – несколько поостыл тот.
– А тогда какие претензии? – Лупиан с усмешкой развел руками. – Еще скажи спасибо, что хоть такие палатки дали… Тем более вы сейчас все по казармам спите, к чему вам палатки? Верно я говорю, Юний?
– Аве, – почтительно поздоровался Рысь.
– А, привет, Юний. – Домиций Верула демократично хлопнул молодого человека по плечу. – Говорят, ты вчера приобрел трех домашних рабов? Поздравляю с покупкой!
– Надо же! – с деланной завистью покачал головой Лупиан. – Тут служишь, служишь – даже на старого осла не накопишь.
– Уметь копить надо! – Верула громко захохотал и еще раз хлопнул Юния по плечу. – Будет возможность – переходи ко мне в манипул, а? Мне бережливые люди нужны.
– Вот так, – покачал головой Рысь. – Нанял вчера слугу. А слухи пошли – что не слугу, а рабов, и не нанял, а купил. Во, люди!
– Так ты все же купил рабов? – полюбопытствовал какой-то десятник из батавской центурии.
– Купил, купил, отстаньте! – Юний шутливо замахал руками. – Не трех рабов, а целых пять – всем, всем расскажите!
Из комнаты легата вышел здоровенный ординарец – эдакий мускулистый шкаф – и, оглядевшись по сторонам, зычно выкрикнул командира седьмого манипула.
– Здесь я, здесь! – в ответ заорал Верула, а прежде чем уйти, обернулся и подмигнул Рыси: – Так ты все же подумай насчет моего предложения, парень!
– Я б на твоем месте подумал, – снова встрял не в свое дело батав. – У Домиция ты быстро центурионом станешь. Он за своих видишь как бьется?
– Подумаю, – отмахнулся Юний, у которого пока хватало забот и без подобных навязчивых предложений.
Почему он нужен Веруле, молодой человек хорошо знал – потому что грамотный. А приспособить грамотея к каким-нибудь махинациям с фуражом или с той же амуницией – милое дело, так можно все провернуть – комар носа не подточит. Но отвечать-то за все кто будет? Домиций? Ага, как же… Кто делал, тот и будет. Нужно оно Рыси? Лучше уж в своей когорте спокойно жить, благо и с центурионом повезло – старик Генуций ни в какие авантюры не влезет.
– Так тебе-то чего, Юний? – смотритель складов внимательно посмотрел на Рысь.
– Думаю, может, новый заступ? – отозвался тот. – Есть?
Лупиан засмеялся:
– Заступ – не палатки, поищем. Пришли к вечеру человечка.
Еще немного потолкавшись среди людей, Юний узнал-таки наверняка – наместник приедет точно, но не сегодня, как ожидалось, а завтра, и скорее всего, с утра. Тогда же и будет устроен парад, он же – строевой смотр с дотошной проверкой всего того, что должно находиться в наличии в каждом контуберии. Ну и, конечно, внешний вид, оружие, снаряжение… Рысь усмехнулся: да, вовремя он нанял слугу!
Выйдя от начальства, Юний неспешно прошелся до таверны, выпил вина с хлебом, поболтал о всякой ерунде с посетителями, посмотрел на площади петушиный бой и уж потом только направился обратно в казарму. По всем подсчетам, Гета уже должен был закончить чистку. Следовало взять мальчишку с собой и пройтись по лавкам: негоже, чтоб слуга римского легионера выглядел полным оборванцем, а именно таким Гета и выглядел.
Кивнув часовому, молодой командир контуберия вошел в казарму и, пройдя в свой угол, остановился вдруг, удивленно моргая. Висевшее на стене орудие и амуниция были явно не его! Вот взять хоть доспехи: кожаную куртку-лорику с нашитыми металлическими пластинками – у Юния была так называемая лорика сквамала, с пластинками в виде рыбьей чешуи, а здесь, на стене висела явная лорика пената, пластинки у которой были в форме перьев. Да вот еще, пилум, дротик – у Юния по древку шли насечки, а тут – нет ни одной, ну, не его это пилум, и все тут! Да и шлем… вроде бы похож… ха, похож! Голова болтается, словно пест в ступе, даже в подшлемнике – и то велик будет. У кого же такая большая голова?
– Аве, Юний! – зайдя в казарму, приветствовал своего командира чернокудрый красавец Фабий. – Что, ностальгия взяла?
– Как это – ностальгия? – не понял Рысь.
Фабий улыбнулся:
– Теперь это мое место. Ты ведь здесь больше не живешь!
– То есть как это – не живу? – еще больше удивился Юний. – А где же я тогда живу, по-твоему?
– В своем доме, – радостно отозвался легионер. – Тут недавно прибегал твой слуга, Гета, и сказал, что ты купил дом. Он туда и уволок все твои вещи.
– Что-то?! Дом?! О, боги!
Обхватив голову руками, Рысь опрометью бросился вон из казармы. И суток не прошло с тех пор, как он нанял слугу, и вот, оказывается, уже купил дом. Интересно, на какие такие шиши? Неужели Гета истратил все жалованье?! Ну, гад мелкотравчатый! По крайней мере, этот не в меру ретивый слуга заслуживает если не казни, то хорошей трепки! Интересно только, где его теперь искать?
– Аве, мой господин! – подбежав сзади, Гета поклонился и как ни в чем не бывало зашагал рядом.
– А! – Юний изловчился и схватил парня за ухо. – Говорят, ты тут купил мне какой-то дом?
– Ай! – завопил Гета. – Я подумал… Ой… Подумал, что негоже почти что центуриону жить в одной казарме с простыми воинами. Ой, господин, больно!
– И откуда же ты взял деньги, пройдоха?!
– Из твоего жалованья, мой господин… Ты же держишь все свои деньги под ложем, в кожаной сумке, об этом всякий знает.
– Да! Потому что мне незачем таиться от своих боевых товарищей и подозревать их в воровстве!
– Так вот у них я и спросил про твои деньги. Показали. Ведь все знают, что я твой слуга!
– Это ты им сказал?
– Я, я, господин, не подумай, что кто-то другой…
– И сколько же ты потратил на дом?
– Двадцать пять сестерциев!
– Сколько?!
Рысь в изумлении отпустил парнишку:
– Двадцать пять сестерциев? Что ж это за дом такой?
– Очень хороший дом. Я как раз за тобой и шел – показать.
– Что ж, – хмыкнул Юний. – Пойдем глянем.
Дом, вернее, крытая старой соломой хижина из обмазанных глиной переплетенных прутьев находился на самой окраине Виндоланды, в ряду подобных же явно не блистающих особым богатством сооружений. Высотой примерно с человеческий рост, хижина представляла собой овал, в торце которого имелась дверь, точнее, дверной проем, завешенный старой циновкой.
– Я знаю умелого плотника, – оглянувшись, радостно сообщил Гета. – Потом можно будет поставить хорошую дверь.
Откуда-то сильно несло дерьмом. Юний покривился – все ж таки давно отвык от выгребных ям, привык к римским уборным – со сливом. Правда, и там пахло не амброй, но все же не так сильно, как здесь. Покачав головой, Рысь со вздохом поинтересовался у Геты, нет ли у того на примете знакомого золотаря.
– Найдем, – тут же пообещал тот.
Юний взялся за циновку… и застыл. Циновка вдруг откинулась словно сама собою, и на пороге хижины показалась женщина лет сорока – согбенная, морщинистая и беззубая, зато ярко накрашенная. Румяна, мел, сурьма – чего только не было, плюс ко всему туника настолько узорчато-яркая, что заставила бы задымиться от зависти всех римских модниц.
– Э-э… Это кто еще? – недоуменно осведомился Рысь. – Стряпуха?
– Это твоя наложница, мой господин! – гордо пояснил Гета и, немного подумав, добавил, что стряпать она, наверное, тоже умеет.
– Та-ак, – отодвинув рукой «наложницу», Юний прошел в хижину. – Наложница, значит… А постарше не мог выбрать?
– А старше в лупанарии Стемида и нет! – слуга принялся оправдываться. – Но она очень искусна в любви, я спрашивал, так что ты не думай, мой го…
– Молчать, – тихо произнес Юний. – Молчать и внимательно слушать. Понял?
Гета кивнул.
– Да, кстати, а где мои деньги? – вдруг спохватившись, Рысь подозрительно оглядел помещение.
– Вон, в сундуке, – обиженно отозвался слуга. – Не думай, я не взял ни асса! Можешь пересчитать, если не веришь. Только заплатил за дом и вот ей. – Он показал на женщину.
– Хорошо, – снова кивнул Рысь. – Итак, слушай: первым делом найдешь золотаря, прочистить уборную, а то несет так, что хоть нос затыкай. И второе – подмести пол, выскоблить стол и что тут еще есть… Да, и женщину – обратно в лупанарий, немедленно.
Рысь перевел взгляд на наложницу. Однако и страшна же! Как и все легионеры, он, конечно же, посещал публичный дом Стемида, но таких страхолюдных проституток там не видал. Может, плохо смотрел?
Отдав слуге необходимые распоряжения, Юний прихватил несколько денариев и отправился на торговую площадь и в лавки – прикупить кое-что из мебели. Он, конечно, вовсе не планировал сейчас приобретать собственное жилье, хотя многие легионеры заводили и семьи, и дома. Тем не менее изнутри хижина вдруг показалась вполне приличной – в конце концов, пусть хоть плохой дом, да свой.
Торговая площадь, раскинувшаяся у высоких стен Виндоланды, шумела сотнями голосов – много, очень много бриттов явилось на праздник. Здесь были не только бриганты, но и коритандры с коричневыми волнистыми линиями на щеках, и корновии в ярких васильковых плащах, и даже ордовики с далекого восточного побережья. Все они весело переговаривались, пили пиво в ожидании праздника да азартно наблюдали за петушиным боем. Юний тоже остановился, посмотрел. Среди местных виднелось много легионеров, молодой командир узнавал кое-кого, здоровался, кивал. Наконец, прикупив по дешевке пару резных креслиц и рулон узорчатой льняной ткани, он нанял в качестве носильщиков двух подростков-бригантов и хотел уж было доставить поклажу домой, как вдруг…
Как вдруг словно разноцветный вихрь пронесся по рынку! Выскочившие неизвестно откуда всадники на белых конях промчались через всю площадь, опрокидывая ряды и расталкивая зевак. Первой неслась девушка в шитой золотом налобной повязке, короткой тунике и мужских узких штанах. Пышные темно-русые волосы вились за ее спиной, словно боевое знамя, на груди солнцем сияло золотое ожерелье с изумрудами. Айна! – тут же узнал Юний. И едва успел отскочить в сторону, давая путь несущемуся во весь опор всаднику с обезображенным ужасным шрамом лицом.
Мад Магройд, так, кажется, его звали… Вождь вотандинов.
Мад Магройд вдруг закружил на одном месте – поперек улицы, куда только что проскочила Айна, встали шеренгою молодые парни-бриганты. Осадив коня, вотандин подъехал к ним и что-то сказал. Парни ответили, и ответ их, как видно, не очень понравился людям Мада Магройда – те явно стали задираться, кое-кто вытащил нож. Люди притихли, а некоторые и отошли подальше. Похоже, здесь назревала хорошая драка! Ну и вотандины – ничего себе, гостюшки!
Обернувшись к своим, Мад Магройд что-то гортанно крикнул и взмахнул плетью, намереваясь ударить кого-то из загораживающих дорогу парней.
Рысь подскочил к нему в три прыжка и, еще раз подпрыгнув, перехватил руку. Толпа одобрительно зашумела.
– Римлянин? – изумленно оглянулся вожак вотандинов, губы его презрительно скривились. – Ты ищешь здесь свою смерть?
– Моя смерть обычно не находит меня, – отозвался Юний. Мало-помалу он стал неплохо говорить на языке бриттов. Все ж таки он сильно напоминал галльский – а уж его-то Рысь знал.
– Не находит? Так я могу помочь ей, клянусь Нуддом! – вотандин захохотал и развернул коня таким образом, чтобы молодой римлянин смог увидеть засушенные головы врагов, лихо болтающиеся у попоны. Голов было всего три – но впечатление они производили сильное.
К Юнию на выручку спешили все оказавшиеся на торгу легионеры, среди них, кажется, и Домиций Верула с людьми из двух своих центурий… Да, он…
Наверное, Рысь без особого труда справился бы с этим разрисованным нахалом, все ж таки навыки гладиатора не забылись, как не забылось умение боя, которому учил когда-то отец. Да, вотандину уж не поздоровилось бы, но тем не менее Юний не хотел схватки. Если можно было решить дело миром – следовало так и поступить. Он даже не совсем понял, почему бросился помогать этим парням-бригантам? Из-за того, что они прикрыли собой девушку, или просто выполняя свой жизненный принцип, выражавшийся в латинской пословице – omnes, quantum potes, juva – всем, сколько можешь, помогай?
Наверное, правдой было и то и другое.
– Ладно, щенок! – сквозь зубы бросил тоже заметивший римлян всадник. И уже громко добавил: – Сегодня я вызываю тебя на дружескую схватку, римлянин! Я – Куид Мад Магройд, вождь вотандинов!
– Ант Юний Рысь согласен сразиться с тобой, вотандин, – согласно кивнул Юний. – Бьемся боевым оружием?
– На деревянных палках, римлянин! – скривился Мад Магройд. – Боюсь, для мечей еще не пришло время.
– Что ж, – Рысь равнодушно усмехнулся. – На палках так на палках. Когда и где?
– Сегодня ночью на лугу у древних камней. Я буду ждать тебя, римлянин! – Мад Магройд хлестнул коня и умчался прочь, туда, откуда приехал. За ним, усмехаясь и звеня браслетами, последовали и его люди.
– Молодец! – Домиций Верула который раз уже за день похлопал Юния по плечу. – Вовремя замял свару. Обязательно доложу о твоем поступке легату.
– Ничего, – пожал плечами Рысь. – Просто я тоже подумал, что нам тут не нужны никакие обострения.
– Верно решил, – одобрительно улыбнулся Верула. – Ай, клянусь Марсом, жалею, что ты не в моем манипуле! Слушай, – он подозрительно огляделся и понизил голос, – ты и в самом деле собираешься биться с этим раскрашенным петухом?
– Собираюсь, – кивнул Юний. – А что тут такого?
– Эти уроды бьются, как одержимые! Нас, римлян, они считают неженками… Он же просто порвет тебя, парень!
– Посмотрим, – Рысь усмехнулся. – Я ведь тоже кое-чего стою.
– Ну, да, я слышал, ты хорошо дерешься и неплохо управляешься с пращой. И тем не менее… Впрочем, как знаешь. – Домиций махнул рукою. – На всякий случай я подойду со своими людьми на эту поляну… мало ли что.
– Буду признателен. – Молодой командир контуберия снова растянул губы в улыбке – жизнь давно научила его полагаться лишь на свои силы, но при этом никогда не отказываться от предложенной помощи или страховки.
Собравшиеся на площади люди постепенно расходились по своим делам, торговцы сворачивали палатки, грузили на возы нераспроданный товар. Темнело.
– Господин! – какой-то подросток-бригант тронул Юния за плечо.
– Ах да, – спохватился тот. – Я ведь совсем забыл про стулья. Сейчас идем…
– Я не только о стульях, господин, – покачал головой подросток. – С тобой хотят поговорить.
– Кто? – насторожился Рысь.
– Хорошие люди, – юноша улыбнулся, – они желают тебе добра. Идем.
Кивнув, Юний молча последовал за подростком. Идти оказалось недалеко – в подворотню, где поджидали трое парней из тех, что перегораживали дорогу вотандинам.
– Мы хотим поблагодарить тебя, римлянин, – завидев Рысь, громко сказал один их них. – Ты вступился за нас.
– Оmnes, quantum potes, juva, – улыбнулся молодой командир.
– Что? – парень явно не очень-то хорошо знал латынь.
– Всем, сколько можешь, помогай, – на языке бригантов пояснил Рысь.
Парни весело засмеялись, и Юний вскинул брови:
– Я что-то не так сказал?
– Нет, все так…Только ты странно произносишь слова, так говорят белги. Не надо слишком растягивать звуки… Ну, к примеру, скажи – «корова».
– Бо-о, – усмехнувшись, произнес легионер.
– Вот видишь! Так же произносят и белги. Мы же говорим просто – бо… Или вот, «кот» – пангур, да?
– Да, пянгур.
– Не «пянгур», а «пангур», дошло?
– Почти… Не смягчать звуки и не тянуть слова… Так будет понятнее?
– Да, вот так – хорошо.
Рысь хитровато посмотрел на парней:
– Ну, наверное, не только за этим вы меня позвали?
– Конечно, не только. Этот вотандин, Мад Магройд… Он здорово дерется и способен переломать тебе все кости.
Юний презрительно скривился:
– Посмотрим еще, кто кому переломает!
– Извини, но римляне не очень хорошие бойцы.
– Посмотрим! – упрямо повторил Рысь. Отказываться от боя он не желал – уж больно хотелось проучить разрисованного выскочку.
– А Мад Магройд знает много запрещенных приемов, – продолжил другой парень, не тот, что учил правильному произношению. – Мы можем затруднить ему бой. Сделать?
Рысь улыбнулся:
– А как же? Можете – делайте!
Раз предлагают конкретную помощь – не следовало от нее отказываться и изображать придурковатого героя. Что же касается такого понятия, как честный поединок, то Рысь еще со времен гладиаторских боев относился к нему с циничным пренебрежением. Хороший поединок – выигранный поединок, еще лучше – вообще не состоявшийся. А уж честь можно оставить для экзальтированных неженок из тех, кто никогда не сталкивался с подставами и договорными боями.
– Спасибо, ребята! – от всей души поблагодарил Юний. – Помогайте, если можете. Только не слишком торопитесь – думаю, я уделаю этого петуха со шрамом и сам.
– Да поможет тебе Нумос и богиня Бригитта!
Небольшой ветерок раскачивал черные ветви деревьев, в темном ночном небе холодно мерцали звезды, а вышедшая из-за тучи луна заливала прозрачным светом просторную поляну, посередине которой высились большие – в пять человеческих ростов – камни. Кто их сюда поставил, когда и зачем – никто не знал. Одни говорили, что это сделали боги, другие – что далекие предки. Мощные, грубо обтесанные валуны числом девять стояли ровным кругом, оставляя посередине свободное, заросшее невысокой травою пространство шириной примерно в два десятка шагов. На поляне не видно было ни кустарников, ни деревьев, даже вездесущего папоротника. То ли не росло ничего, а может быть, специально повыдергали.
У камней уже собрались празднично одетые люди. Негромко переговариваясь, они терпеливо ждали поединка. Еще бы – гость из дальних краев, Куид Мад Магройд, обещал жестоко проучить молодого римлянина. Кто-то желал победы вотандину, кто-то – легионеру, ну а основной массе было все равно – кто победит, тот и победит, пусть решают боги, главное, чтоб зрелище было интересным. Мад Магройд, в плаще, накинутом на голые плечи, уже прохаживался меж камнями, подкидывая гладко оструганную палку длиной с римское метательное копье – пилум. Зачесанные назад волосы и боевая раскраска придавали вотандину весьма устрашающий вид. Точно так же выглядели и его спутники, маячившие неподалеку.
– Ну, где же этот трус? – бахвалясь, громко выкрикнул Мад Магройд. – Видно, римлянин решил отсидеться в крепости… Что ж, чего же еще ожидать?
Между камнями разожгли костры – ровно девять. Бурное желтое пламя прогнало ночь, ярко осветив зрителей, травяную арену и прохаживающегося по ней вотандина.
– Где, где римский щенок?
– Идут! – вдруг закричали мальчишки. – Идут.
И в самом деле, из лесу показались римляне – Рысь, воины его контуберия и Домиций Верула со своими людьми.
– Может, запустить этому петуху в башку камнем? – догнав Юния, шепотом предложил Домиций. – Со мной хороший пращник… Аппий, тот, что учил тебя.
– Не нужно, – усмехнулся Рысь. – Впрочем, пусть он все же будет наготове.
Римляне остановились у костров, и зрители молча расступились, пропустив Юния. Какой-то высокий седой старик в белых одеждах протянул молодому человеку палку. Рысь попробовал было ее согнуть – крепкая! А ведь могли бы и подпилить… Впрочем, зачем? Ведь «разрисованный» уверен в победе.
Жарко горели костры, дрожали отбрасываемые исполинскими камнями тени. Выйдя на середину поляны, Юний оперся на палку и кивнул вотандину. Тот ухмыльнулся – в трепещущем свете костров шрам на его левой щеке казался еще более ужасным.
– А, явился, римлянин? – сплюнув, громко спросил Мад Магройд. – Признаться, я уж тебя и не ждал.
Вотандины захохотали, засмеялся и кое-кто в толпе. Рысь оглянулся и помахал своим.
– Давай! – ободряюще крикнул Верула. – Покажи этому петуху, как могут биться воины десятого легиона!
Рысь поудобней перехватил палку. Седой старик в белом махнул рукой и поспешно отступил к костру. Мад Магройд почесал голую грудь, украшенную изображением красной лошадиной головы с распущенной гривой, и, взяв палку, бросился на соперника. Прыгнул так, что удивил даже видавшего виды Юния. Кажется, у местных это называлось «прыжок лосося»… Что ж…
Выставив конец палки вперед, Рысь перенес вес тела на левую ногу и, дождавшись, когда вотандин нанесет удар, быстро уклонился вправо. Удар получился мощным, но палка соперника лишь скользнула по оружию римлянина, который в свою очередь тут же ударил врага по плечу. Мад Магройд громко захохотал, распаляя себя и словно бы не чувствуя боли, а затем принялся махать палкой, словно раненая птица крылами. Юнию пришлось уйти в оборону, а вотандин наступал, тесня молодого римлянина к одному из костров. Рысь не сдавался, но отступал, так, понемногу, но это было заметно и орущим зрителям, и разрисованному вражине.
Вот Мад Магройд снова ударил, потом еще и еще. Сильнейшие удары сыпались на молодого римлянина градом. Рысь парировал, когда мог, когда не мог – уклонялся. Соперник, похоже, захотел расправиться с ним одним натиском! Оттеснить, затолкать в костер на посмешище и позор, поразить метким ударом в голову… Все это несложно было себе представить. Да, преимущество явно находилось на стороне вотандина – мускулистый, почти полностью покрытый разноцветными татуировками торс его внушал невольное уважение. Мад Магройд был очень силен – и знал это.
– Хэк! – Он работал палкой, как дровосек. – Хэк! Хэк! Хэк!
Рысь не сдавался, даже пару раз выбрался в контратаки… но тем не менее продолжал медленное отступление.
А зрители ревели не хуже, чем на трибунах римских амфитеатров, и крики их сливались в один громкий гул.
– Нудд! Нудд! – кричали вотандины, видно призывая своего воинственного бога.
– Убей римлянина! Убей! – вторили им в толпе.
– Покажи разрисованному ублюдку! – громче всех орал Домиций Верула.
Внезапно бриганты притихли… и словно бы почтительно приветствовали кого-то. Рысь скосил глаза и вдруг увидел подъехавшую к кострам девушку на белом коне! Айна!
– Бах!
Не следовало отвлекаться! Сильный удар пришелся Юнию прямо в предплечье, и от боли молодой человек едва не выронил палку. Но боль же обострила разум. Вотандин был явно сильнее… но не сказать чтобы он превосходил соперника опытом. Видывал Рысь бойцов и покруче! Черный Юбба, Марцелл Тевтонский Пес – какие имена были! Да, Юний не забыл гладиаторскую науку… как не забыл и все то, чему когда-то успел обучить отец. А этот разрисованный придурок, видно, полагает, что Ант Юний Рысь – обычный легионер. Не стоит его в этом разуверять… Пока.
Рысь отступил еще на шаг и уже совсем перестал атаковать, сделав вид, что выдохся. Глаза вотандинского вождя зажглись торжеством, он уже не берег дыхание, громко выкрикивая угрозы и издевательства.
– У меня еще нет головы римлянина, – нанося дары, рычал Мад Магройд. – Но будет. Обязательно будет. Жаль только – разбитая!
Вотандин жутко захохотал, и, вторя ему, словно лошади, заржали его спутники. А Рысь снова отступил к костру, ощутив спиной жаркое пламя.
– Хэк!
Хохоча, Мад Магройд лихо раскрутил в руках палку, так, что концы ее слились в сплошной круг. К чему, интересно? Отвлекает? Ну – точно! Зачем?
Рысь широко расставил ноги, как учил отец: «Тритон, он маленький, плоский… если не хочешь, чтоб в тебя попали, стань тритоном, прижмись к земле и, выбрав момент, нанеси удар».
Вотандин чуть присел… покачался на согнутых ногах и вдруг прыгнул, целя вытянутой ногой Юнию в грудь… Вернее, в то место, где только что находилась его грудь… Так вот зачем «разрисованный» так размахался палкой – отвлекал внимание от ног!
Рысь распластался в траве, пропуская соперника над собой… и тут же взлетел в прыжке, ударил врага в спину – тот упал, воя и негодуя!
Вскочил, сверкая от гнева глазами… И тут же получил удар в лоб! Рысь больше не притворялся.
Черная кровь хлынула из носа вотандина. Пошатнувшись, Мад Магройд медленно повалился в траву.
А римляне – и не только римляне – орали от всей души, и их радостные крики, наверное, слышали в самом Эбораке.
– Молодец! – одобрил подбежавший Домиций Верула. – Честно сказать, не ожидал такого.
– Пить, – устало улыбаясь, Рысь вытер выступивший на лбу пот. – Сервилий, ты, кажется, обещал взять с собой пиво?
– Есть пиво, есть, мой господин! – радостно закричал вынырнувший откуда-то Гета, протягивая оплетенную прутьями флягу. – Пей! Здорово ты врезал этому наглому типу.
Улыбаясь, подошли парни-бриганты, те самые, что обещали помощь.
Допив пиво, Юний посмотрел по сторонам. Угрюмые вотандины тащили на оленьей шкуре своего поверженного предводителя. Тот, кажется, даже приподнял голову… Жив…
– Зря ты его не убил, римлянин, – глухо произнес один из бригантов. – Куид Мад Магройд мстителен и коварен. Он обязательно постарается отомстить!
– Пусть только попробует, чучело разрисованное! – презрительно усмехнулся Верула. – Для этого ему нужно будет сначала захватить весь Адрианов вал.
Он перевел взгляд на Юния и, понизив голос, промолвил, вроде бы ни к кому специально не обращаясь:
– Говорят, в Риме когда-то блистал гладиатор по имени Рысь из Трех Галлий…
– Блистал, – тут же улыбнулся Рысь. – Я видел его бои.
– Похожие на тот, что был сейчас? – Домиций пожал плечами, но оставил гладиаторскую тему, столь опасную для Юния.
Если хоть кто-то из легионеров узнает, что молодой командир контуберия – бывший гладиатор, это будет настоящий скандал, и так непросто заработанное уважение сменится холодным презрением и враждою. Легионеры дрались во имя величия Родины, гладиаторы – на потеху толпе. В этом и заключалось коренное различие… А ведь, похоже, хитрый Верула кое о чем догадался! Хотя вряд ли он хоть что-нибудь раскопает – Рысь предпочитал не распространяться о своем прошлом.
– Эй, парни! – Юний подозвал направившихся к лесу бригантов. – Тут, у камней, была девушка на белом коне… Не видали, куда она делась?
– Девушка? – Парни переглянулись. – Нет, не видали.
– Жаль…
Рысь, конечно, не поверил парням – девушку они, несомненно, знали, но почему-то не хотели о ней говорить. Почему?
– Идем домой, господин? – радостно осведомился Гета.
Юний пожал плечами:
– Идем.
Наверное, вот кого можно расспросить про эту Айну. Мальчишка местный – наверняка что-нибудь да знает о ней. Вот и поговорить в хижине…
Народ постепенно расходился, и Рысь вдруг подумал, что так и не увидел праздника. Просидел в хижине, мысленно готовясь к бою, пока другие ели, пили да веселились. Гета говорит – на празднике было здорово. Что ж… В следующий раз.
Узнав зычный голос Фракийца, в крепости Виндоланды отворили запертые на ночь ворота. Рысь простился со всеми, вежливо пожелав приятных сновидений, и подозвал подозрительно разглядывающего небо Гету:
– Пошли-ка домой, парень, нечего на луну пялиться! Интересно, что ты на ней увидел?
– Я не на луну, господин, я вообще. Кажется, вот-вот хлынет дождь.
– Так и пусть хлынет! – молодой легионер рассмеялся. – Или у нас крыша течет?
– Ой, не буду врать, господин, – вздохнул Гета. – Не знаю, может быть, и течет.
– Как же ты покупал? Впрочем, чего еще ожидать за такую цену?
Они едва успели пройти с десяток шагов, как кто-то громко позвал Юния от ворот. Обернувшись, Рысь узнал старого центуриона и, приказав слуге ждать, почтительно приветствовал своего командира:
– Аве, Генуций!
– И тебе не кашлять. – Центурион поплотнее закутался в плащ. – Ты, говорят, сразился с каким-то притеном?
Юний кивнул.
– И ведь победил! Эвон как разорался Верула, – старый воин неодобрительно скривился и понизил голос: – Кажется, Домиций набивается к тебе в покровители? Будь с ним поосторожней, он не так прост, как иногда делает вид. Наверняка переманивал тебя в свой манипул?
– Переманивал, – кивнул Рысь. – Но я не согласился.
– И не соглашайся, парень! – Центурион задумчиво поскреб подбородок. – Хотя, конечно, твое дело, но… Я бы на твоем месте не поддавался ни на какие его уговоры. Верула – себе на уме. Да, когда ты ему нужен, он в лепешку расшибется, чтобы сделать для тебя все. Но как только надобность в тебе минует… Вытрет ноги и выбросит, как старую циновку.
– А в когорте Домиция любят, – возразил Юний.
– Любят… За то, что слишком уж он добр.
– А разве это плохо – быть добрым? – удивился Рысь. – Добрый ведь куда лучше, чем злой, и…
– Только не в качестве командира манипула! – резко оборвал центурион. – Надо бы сурово наказать заснувшего на посту часового – Верула же лишь пожурит, а когда нужно применить силу и власть – ринется уговаривать. Всегда улыбающийся, веселый – ему очень нравится, когда его любят… и он сам вызывает эту любовь. Ищет дешевой популярности, как какой-нибудь гладиатор! Не верь ему, Юний. И триста раз подумай, прежде чем ответить на его предложение.
– Но он мне пока ничего такого не предлагал! Ну, кроме приглашения в свой манипул.
Старый легионер усмехнулся:
– Не бойся, еще предложит. И очень даже скоро. Впрочем – тебе выбирать.
И ведь центурион оказался прав! Прав в полной мере! Едва Юний и Гета успели зайти в хижину, как их тут же приветствовали:
– Ну наконец-то явились!
Оба – и молодой господин, и слуга – вздрогнули. Рысь быстро протянул руку к прислоненному к стене пилуму. Голос раздавался с ложа – видно, там, на красивой, недавно купленной на торгу циновке как ни в чем не бывало развалился чужак! Лицо его из-за темноты нельзя было разглядеть, вполне возможно, это и был кто-нибудь из хороших знакомых, но это уж верх наглости – улечься на ложе в отсутствие хозяина.
– Оставь в покое дротик, дружище Юний, – хрипло засмеялся неведомый ночной гость. – Это я, Домиций.
– Верула? – удивленно переспросил Рысь. – Что ты здесь делаешь?
– Дожидаюсь тебя… Нет, не вели слуге зажигать светильник! – предостерег Домиций. – Пусть лучше выйдет и посторожит на улице от лишних ушей.
– От лишних ушей? Зачем?
– Затем, – с нажимом отозвался Верула. – Сейчас как раз удобный случай.
– Ну, хорошо, – вспомнив предостережение центуриона, Юний согласился. – Гета, выйди и посторожи у дверей.
Слуга молча выскользнул из хижины. Скрипнуло ложе.
– Садись куда-нибудь, не маячь, – по-хозяйски предложил гость. – Беседа может оказаться длинной.
Рысь нащупал резное креслице. Вообще-то подобная мебель считалась женской, но ведь нужно на чем-то сидеть. А сделать из хижины некое подобие римской столовой – таблиниума – все равно не получалось, размеры помещения не позволяли.
– Слушаю тебя, Домиций.
– Слушай… – Верула усмехнулся, немного помолчал и продолжил: – Ты грамотный парень, Юний. Не стану скрывать, я давно тобой интересуюсь. Ты – единственный! – спрашиваешь в лавках книги, вот, совсем недавно, купил Вергилия…
– Ты неплохо осведомлен!
– Так я и не скрываю, что присматривался к тебе. И даже читал твои отчеты центуриону. Неплохо пишешь – кратко и по существу дела. И точно так же, как наш кастелян Фрикс.
– А при чем тут кастелян? – удивился Юний. Он чувствовал в речи Фракийца какой-то подвох, но вот какой – пока еще не распознал.
– При чем кастелян? – Домиций рассмеялся. – Сейчас узнаешь. Я ведь не зря переманиваю тебя в свой манипул. Ты грамотен и умен. На вот, взгляни… вернее, пощупай…
Он что-то протянул Юнию. Две сложенные вместе дощечки, покрытые тонким слоем воска – точно такие, на каких писались официальные отчеты и прошения.
– Узнал? Да, точно такие же, на каких пишутся документы гарнизона. Мне их делает на заказ один умелец из местных. Осталось только заиметь возле начальства своего человечка – ловкого, умного, грамотного – вроде тебя, Юний!
– Подделывать таблички?! – изумился Рысь. – Но зачем?
Верула глухо хохотнул:
– Ну, ты же умный парень. Что плохого в том, что наш манипул – а я надеюсь, ты в нем все-таки будешь, – получит больше зерна и продуктов или больше амуниции и оружия? Все это можно очень выгодно продать местным.
– Деньги? – презрительно бросил Юний. – Мне вполне хватает жалованья.
– Пока хватает! – жестко произнес Домиций. – Император урезает в легионах пайки, запрещает ветеранам объединяться в коллегии для защиты своих прав! Деньги, только деньги, а не правда и честь правят Римом. Без денег – ты никто. Знаешь, сейчас ветеранская пенсия кажется такой большой… Еще бы, целых двенадцать тысяч сестерциев, огромные деньги. А пара жирных голубей стоит тысячу! А сто тысяч может стоить раб, какой-нибудь красивый, обученный приятным манерам мальчик, годный лишь для постели хозяина! Что такое жалкие двенадцать тысяч? Или мы, воины, не заслужили большего? Согласись, к нам относятся несправедливо. Вот я и пытаюсь хоть как-то эту несправедливость исправить. Хоть немного…
– И я должен тебе в этом помогать?
– Не мне – нам! Я не говорю о молодых, родившихся здесь, в Британии, мальчиках – Приске или Марциане. Но ты, ты же знаешь, что делается в Риме, Юний Рысь… из Трех Галлий.
– Не знаю, о ком ты.
– Я навел кое-какие справки, хоть это и было нелегко. Но, согласись, не могу же я делать ставку на совсем уж неизвестную личность! Теперь дело за тобой, – голос Фракийца зазвучал угрожающе.
– Не знаю, о ком ты говоришь, – снова произнес Юний. – Но… Ты здорово умеешь уговаривать, Домиций Верула!
– Ха! – Верула всплеснул руками. – Рад, очень рад, что мы договорились.
– Но перевестись в чужой манипул, да еще попасть в штаб – это ведь дело не быстрое, – вскользь заметил Рысь.
– Да, не быстрое, – согласился гость. – Но это уж моя забота. Что ж, ты сделал верный выбор и, я уверен, не пожалеешь, Рысь из Трех Галлий.
– Далось тебе это имя!
– Все, умолкаю, – поспешно заверил Домиций. – Оно больше не сорвется с моих уст даже случайно, – встав с ложа, он подошел к закрывающей дверной проем циновке и обернулся: – По крайней мере, до тех пор, пока мы вместе. Прощай!
– Прощай, Верула.
Прибежавший с улицы Гета наконец-то зажег светильник. И в этот момент снаружи грянул дождь. Крупные капли замолотили по крыше, пролились сквозь прорехи на глиняный пол, быстро образовав коричневые пенящиеся лужи.
– Ну и ну, – усевшись на ложе, Юний подобрал под себя ноги и неодобрительно посмотрел на слугу.
Ну до чего ж грязен парень! А запах? Эти козлиные штаны… Кажется, в сундуке есть лишняя туника… пожалуй, она придется впору… ну, может, чуть длинновата…
– Раздевайся! – коротко приказал Рысь.
– Что, господин?
– Сбрасывай свою одежку и вон на улицу – помоешься под дождем!
– Но, господин…
– Я сказал – быстро! Иначе выброшу сам.
– Понял, господин.
Гета со вздохом разделся и, обняв себя за плечи, вышел на улицу, подставив тело под тугие струи дождя. Мылся честно, усердно соскабливая грязь, прямо-таки отваливавшуюся кусками. А ведь парень недавно ошивался у бани – нет, чтоб заодно помыться. Впрочем, кто его пустил бы?
– Все, господин! – войдя в хижину, Гета осторожно обошел лужи и нагнулся к одежде.
– Э, нет, стой! – ухмыльнулся Юний. – Свои лохмотья сожжешь в очаге. Мне вовсе не нужен слуга-замарашка. Вот. – Он бросил мальчишке старую тунику, отысканную в сундуке. – Надевай!
– Ого! – обрадованно воскликнул слуга. – В такой одежке я и сам, пожалуй, сойду за господина… Чистая шерсть, а какая тонкая! И цвет… как весенняя трава. Мне жутко нравится зеленый. О, господин…
– Завтра купим тебе башмаки или сандалии, – вылив в кружку оставшееся в плетенке пиво, Рысь добродушно улыбнулся. Ему неожиданно понравилось ощущать себя благодетелем.
– Башмаки? Вот здорово! Я знаю подходящего башмачника, он продаст хороший товар и возьмет недорого… О, мой господин! Башмаки! – Гета был вне себя от радости. – Уж тогда-то меня точно пустят в лупанарий!
Рысь поперхнулся пивом… и вздрогнул: натягивая тунику, Гета поднял вверх руки… Под мышкой мальчишки красовалась татуировка – маленький синий журавль. Такой же, как и той девушки – Айны.
– Что это у тебя?
– Да так. – Гета быстро опустил руку. – Мне нарисовали это еще в детстве. Говорят, такой же журавль был и у моего отца, и у деда… Ты что-то загрустил, мой господин! Давай-ка развеселю тебя!
– Как? – улыбнулся Юний. – Может, ты умеешь читать стихи?
– Ой, нет… Ну, разве что ты меня научишь.
– А, научу, почему бы и нет? Был в Риме когда-то такой поэт, Овидий, все писал о любви… Вот, запоминай:
Дружба и верность у нас нынче пустые слова.
Ах, как опасно бывает хвалить любимую другу:
Он и поверит тебе, он и подменит тебя…
Нынче, увы, не врага своего опасайся, влюбленный, —
Чтобы верней уцелеть, мнимых друзей берегись!
– Мнимых друзей берегись, – тихо повторил Рысь. – Похоже, это правило верно не только для одних влюбленных…
