Мои мысли были прерваны голосом Леора, который снова зазвучал у меня в голове. Я ответил, что слышу его, и спросил, чего он от меня хочет. Леор опять спросил меня, кто я и откуда пришел. После небольшого раздумья я рассказал ему, что перед тем, как я попал в караван, в меня ударила молния и я практически ничего не помню о себе. Удар молнии выжег память, и я не знаю, кто я и откуда, помню только свое имя Ингар и беспорядочные отрывки из своего детства. Я взял Леора за руку и, пристально посмотрев в его глаза, мысленно попросил помочь восстановить мою память. Я поклялся сторицей отплатить за его помощь. Леор с некоторым недоверием пообещал помочь мне и спросил, что он может для меня сделать. Я ответил, что ничего особенного: попросил отвечать на мои вопросы, пусть даже они покажутся ему идиотскими.

Наше пребывание в каземате постоялого двора продлилось пять дней. Практически все это время я провел в мысленных беседах с Леором. Из его ответов мне удалось почерпнуть много необходимой информации. Так я узнал, что этот мир называется Геоном. Геон состоит из материка, на котором находимся мы и который зовется Терионом, и трех огромных островов Тарон, Танол и Тереб. Острова откололись от Териона в результате какой-то древней катастрофы, и живущие на них народы приравнивали их по статусу к материкам. На Терионе живут несколько видов разумных существ. Тарги — это существа с бульдожьими мордами, у которых мы находимся в рабстве. Хозяин каравана тарг по имени Гур. Племена таргов живут на севере Териона, ведут полуоседлый образ жизни и не имеют централизованного государства. Типы с синими рожами, прислуживающие таргам в караване, зовутся шаками. Эти существа являются помесью тарга с человеком и сами бесплодны. Шаки послушные и неагрессивные. Леор принадлежит к расе гвельфов, его родина — остров Тарон. Существа с глазами как у ящериц — это гоблы, они происходят с острова Тереб. На острове Танол живут очень похожие на меня белокожие хуманы. Самой многочисленной расой на Геоне являются три различных племени людей. Желтокожие с узкими глазами называют себя чинсу. Государство чинсу расположено на юго-востоке Териона. Люди с коричневой кожей называют себя арбами. Страна арбов называется Арбским халифатом и находится на юге. На юго-западе Териона живут кочевые племена темнокожих афров. Центральную и северную часть Териона занимает Меранская империя. Население империи интернационально. В ней живут практически все народы Геона, но основным населением являются меранцы — народ, смешавший в себе кровь всех человеческих племен, населяющих Терион. Главное, что отличает меранца, — это подданство, а не раса или принадлежность к какому-нибудь племени. Попытки обособления по расовому или племенному признаку сурово наказываются властями империи. Строжайше запрещается селиться обособленными племенными группами, за исключением таргов. Всячески поощряются межплеменные и межрасовые браки. Ребенку от смешанного брака значительно легче продвинуться по иерархической лестнице империи, чем чистокровному представителю одного из племен или расы. Таким способом меранские власти борются с возможной «пятой колонной» внутри империи, которая сто лет назад едва не погубила империю в войне с чинсу. Политический строй в Меранской империи рабовладельческий. Экономика основывается на рабском труде. Официальной религией является культ богини смерти и воинов Сиды. Управляют империей Всеблагой непобедимый император Антор II и совет жрецов храма Сиды. Император ведает светской стороной жизни империи, а жрецы — религиозной. Империя раньше вела мелкие непрерывные войны на своих границах. Такое положение дел привело к тому, что охраной границ стали заниматься бароны, своего рода дворяне, получившие от императора земельные владения вдоль границы и обязанные за это защищать пределы империи от набегов. Официальным языком в империи является меранский. Меранский язык — это своеобразный эсперанто, и практически любой житель этого мира в той или иной степени может на нем изъясняться. Столицей империи является город Меран, и наш караван направляется именно туда.

Уяснив для себя основы географии и государственного устройства Геона, я перешел к вопросам, касающимся напрямую моей персоны. На вопрос, почему Леор называет меня хуманом, он ответил, что видел хуманов много раз и внешне я очень на них похож. Хуманы редко посещали империю, и встретить их можно в основном в портовых городах, через которые они ведут торговлю. Хуманы считаются лучшими воинами на Геоне. Во внутренней части империи хумана можно встретить, только если он по какой-то причине вынужден был покинуть свой родной остров Танол. Законы империи запрещают хуманам жить группами более четырех человек. В основном хуманы занимаются охраной караванов или нанимаются в телохранители.

Я спросил у Леора, как он попал в караван и зачем нас везут в Меран. Его ответ меня здорово напугал. Оказывается, это не обычный караван, везущий на продажу простых рабов, а караван, перевозящий «жертвенную дюжину» воинов для битвы в день религиозного праздника богини Сиды. Каждые пять лет в этот праздник «жертвенная дюжина» сражается с лучшими воинами из храма Сиды. Победители становятся «хранителями амулета», главной реликвии храма. Двенадцать «жертвенных дюжин» движутся сейчас по направлению к столице, где через две недели начнутся отборочные сражения между ними. Дюжина, прошедшая отбор, сразится с «хранителями амулета», а двенадцать выживших станут воинами храма Сиды. В караван Леор попал по собственной неосмотрительности. В прошлой жизни он служил начальником охраны у высокопоставленного вельможи из свиты короля гвельфов. Вельможа возвращался на остров Тарон после посещения Мерана с посольством. Из-за шторма корабль посольства две недели не мог выйти из порта Терноваль. Леор коротал время в портовых кабаках и однажды проснулся в клетке закованным в рабский ошейник. Истории остальных рабов были весьма похожи на историю Леора. Кого-то из них выкупили у баронов на границе, кого-то захватили силой, кого-то хитростью.

Одновременно с мысленными разговорами я учился у Леора меранскому языку. Леор произносил вслух какое-нибудь слово, а затем мысленно называл его перевод. Язык давался мне на удивление легко. Фонетика меранского языка оказалась несложной, а орфография не изобилует заумными правилами. Постепенно я начал понимать разговоры между рабами и смог выражать вслух свои простейшие мысли. В сарае я старался держаться как можно скромнее и общаться только с Леором. Другие рабы особого интереса ко мне не проявляли, и попыток как-то меня притеснять не было. По всей видимости, сыграла свою положительную роль репутация хуманов и моя дружба с Леором. На третий день заключения в каземате мне принесли новую одежду. Два шака вывели меня во двор, раздели и вымыли жесткими мочалками с применением местного шампуня, от которого у меня долго щипало кожу. Одежда оказалась поношенной, но на удивление добротной и более или менее подходящей по размеру. По всей видимости, хозяин решил улучшить товарный вид раба. Мой новый костюм состоял из штанов и рубахи, сшитых из мягкой кожи. Комплект дополняли своего рода сапоги с голенищами, похожими на краги, застегивающимися на крючки с внешней стороны ноги. Самой примечательной частью костюма являлся панцирь из кожи какой-то рептилии. Панцирь походил на доспехи древних греков и своей формой повторял контуры торса человека. Он состоял из двух частей, отформованных по контурам груди и спины человека, и соединялся застежками на плечах и боках. В комплект к панцирю входили наручи из такой же кожи. Толщина панциря составляла около сантиметра, и он был спрессован из двух слоев кожи, между которыми виднелся край металлической сетки. Я надел свой новый костюм и панцирь. Костюм оказался немного велик, но вообще-то и я довольно сильно отощал за последнее время, и это являлось скорее достоинством, чем недостатком. Главное, сапоги подошли идеально. Панцирь был на удивление легким и почти не стеснял движений.

— Теперь у меня нет сомнений, что ты хуман, — сказал Леор, разглядывая меня.

Время в каземате текло однообразно. Пленники либо слонялись из угла в угол, либо вели беседы о нашем незавидном положении, сидя на соломе деревянного настила. Я до обеда доставал своими расспросами Леора, а после обеда старался выспаться, чтобы ночью, когда все заснут, заняться экспериментами с Силой. С наступлением ночи я погружался в глубину своего сознания, и мне открывался разноцветный мир Силы. Для меня уже стала привычной эйфория обладания новыми удивительными возможностями. Мой взгляд проникал за стены каземата, и я мог рассматривать энергетические силуэты постояльцев гостиницы. Величественная энергетическая картина окружающего мира понемногу становилась более близкой и понятной. Высоко над головой небо Геона опоясывали мощные силовые потоки, разноцветные полосы сплетались в ажурную сеть, иногда сталкиваясь между собой, и тогда от места столкновения в разные стороны разбегались пучки тонких разноцветных лучей. Лучи устремлялись к земле или уходили в небо, создавая впечатление застывшего фейерверка. Вся эта картина волнообразно пульсировала, волны позволяли определить направление движения энергии в потоках. Далеко за горизонтом из одной точки выходил целый фонтан энергетических лучей, органично вплетаясь в паутину силовых линий над Геоном. В моем подсознании зародилось неясное ощущение какой-то неосознанной тревоги и опасности, связанных с этим фонтаном за горизонтом. Насладившись красотами энергетической картины мира, я переходил к более прозаическим вещам. Мой внутренний взгляд осторожно сканировал пространство вокруг и энергетические силуэты моих попутчиков. Среди силуэтов более яркой аурой вокруг головы выделялся Леор. Необычной оказалась и аура гоблов, ее цвет был не светло-красным, как у людей и таргов, а светло-оранжевым. Мне удавалось подслушивать мысли окружающих, сосредоточив свой внутренний взгляд на голове кого-нибудь, при этом стараясь попасть в ритм пульсации его ауры. Это было похоже на то, как настраивается радиоприемник. Сначала слышен хаотический шум, а затем постепенно раздается голос или появляется зрительный образ. Голос слышно, когда объект наблюдения не спит и в его голове происходит мысленная беседа с самим собой. Зрительные образы появляются в голове спящего объекта наблюдения. Долго подслушивать мысли окружающих я не решался, чтобы не привлечь к себе внимание и сберечь силы для других опытов.

На другой день объектом моего изучения стал тонкий пульсирующий луч энергии оранжевого цвета, проходящий наискосок в углу каземата рядом с местом моего ночлега. Луч проходил на высоте локтя от земли и, выйдя из стены, через полшага скрывался в соседней стене. Я, лежа на боку, подставил свою руку, пропуская луч через ладонь, и попытался синхронизировать пульсацию своей ауры и пульсацию луча. Внезапно моя рука почувствовала толчок, как будто мне в ладонь ударила струя горячей воды. Луч, упершийся в ладонь, исчез в моей руке, и я увидел, что в ней засветились сосуды, наполняемые энергией луча. Свет, протекая по руке, постепенно наполнял энергетические сосуды моего тела. Я видел свою ауру изнутри и одновременно со стороны, это зрелище было не для слабонервных. Мое тело стало прозрачным, и сквозь него стали видны все кровеносные сосуды. Эти сосуды постепенно наполнялись энергией луча и становились все ярче и ярче. Постепенно энергетические сосуды наполнились, и аура моего тела приобрела однородный красноватый оттенок. В середине моей груди образовался бледный шар размером с теннисный мяч, в который устремился поток энергии из луча. Постепенно энергия заполнила пустоту, и шар запульсировал. Энергетический луч неожиданно отбросил мою руку, рассыпавшись разноцветными брызгами. Я понял, что мой аккумулятор полностью заряжен. От осознания своей силы и недоступного мне ранее могущества у меня закружилась голова. Любопытство заставляло испытать новые возможности. Огромным усилием воли мне удалось подавить желание учудить что-нибудь глобальное и спуститься с небес на землю.

Немного успокоившись, я стал искать такой предмет приложения своих вновь обретенных способностей, чтобы опыты над ним не привлекли внимание окружающих. Объект для опытов нашелся у моего изголовья. Им оказалось металлическое кольцо, закрепленное на стене. Я взялся двумя руками за кольцо и, сосредоточившись, попытался его разогнуть. Мой внутренний взгляд увидел, как к кольцу по рукам струится энергия, и я медленно начал его разгибать. Кольцо, словно пластилиновое, стало разгибаться и, тихо звякнув, разорвалось по кузнечному сварному шву. Мои опыты не разбудили окружающих, и я перешел к дальнейшим экспериментам. Под воздействием моих пальцев металл менял свою форму, подобно разогревшемуся пластилину. Сначала мне удалось сделать прямой прут, затем расплющить его в тонкую полосу. Через час упорных трудов в моих руках оказался обоюдоострый клинок с узким лезвием длиной в полторы ладони и ручкой под оплетку шнуром или кожей. Теперь передо мной встала проблема, как закалить клинок. Нагрев его до нужной температуры с помощью Силы проблемы не представлял. Лучше всего было бы закалить клинок, воткнув его в кусок свиного сала, но где взять сало? Другой древний способ закалки клинков в козлиной моче требовал наличие хотя бы одного козла.

«Стоп, козлы в количестве двенадцати штук в наличии имеются», — сказал я про себя и посмотрел в сторону бадьи, служившей нам отхожим местом.

Процедура закалки клинка сопровождалась шипением и страшной вонью, но мне удалось занять свое спальное место до того, как проснулись все постояльцы каземата. В результате моих ночных экспериментов я значительно пополнил запас матерных слов на меранском наречии и получил в свою собственность приличный кинжал. Правда, лезвие кинжала требовало заточки, но это уже дело техники, просто нужно найти подходящий камень. Спрятав кинжал за голенище сапога, мне пришлось изображать спящего, что в создавшейся атмосфере давалось нелегко.