Аллея холостяков (англ.)

с нежностью, но не слишком (итал).

холм на мысу Хоут; бен – холм, гора (шотл.)

игра слов: по-английски Harp – арфа; ирландец (арфа – символ Ирландии в гербе английских королей)

Любовь мне явилась: Мой взгляд ее встретил… (итал.)

Тело рая (лат.), смесь слов из заупокойной мессы в эп. 6

песнь цветов (нем.).

«Тут возмущенье» (итал.)

моя вина (лат.)

телоимя (лат.)

Скорбь! (лат.)

мое сердце (ирл.)

Имягосподне (лат.)

повторить сначала (итал.)

Сюжетный план. Анонимный рассказчик повествует о том, как около пяти Дня в кабачке Барни Кирнана, что на Малой Британской, собралась выпить и побеседовать небольшая, теплая и очень патриотическая компания. Вскоре к компании присоединяется Блум, поджидающий здесь Мартина Каннингема. Для исгинных патриотов он, как еврей, чужак; да он и действительно не поддерживает их горячих речей, стоя на позициях умеренности, беспристрастия и миролюбия. Дело идет к конфликту, который и разражается в финале. Когда Блум уезжает с появившимся Мартином, самый заслуженный, закаленный и спортивный из патриотов, вместе со словесностью, запускает вслед ему большую жестяную коробку.

Реальный план. Протагонисты эпизода, Аноним и Гражданин, – новые фигуры в романе. Аноним, как ему и положено, неведомо кто, хотя до сих пор на его роль предлагаются разные кандидаты, как внутри, так и вне романа (я в свою очередь замечу, что он снова появляется в эп. 15, а в эп. 18 даже описана его внешность). В его хлестких речах есть немало от Джона Джойса: отдаленным прототипом служил также брат Неда Торнтона, прототипа Тома Кернана. Гражданин же – лицо известное, его прототип – Майкл Кьюсак (1847-1907), основатель Гэльской Спортивной Ассоциации (1884), очень воинственно ратовавшей за возрождение старинных ирландских видов спорта: всех, кто смотрел как зритель (даже не практиковал!) виды спорта английские, объявляли плохими ирландцами. Он был невысок, но необычайно широкоплеч, носил вместо брюк охотничьи штаны до колен и представляться любил так: «Ты, протестантская собака! Я гражданин Кьюсак из прихода Каррон, в баронстве Берр, в графстве Клер!» Отсюда видно, что дорисовывать и преувеличивать, изображая эту среду, Джойсу почти не приходилось. Колоритнейшая фигура Кьюсака привлекала его внимание давно; он бегло мелькает и в «Герое Стивене» и в «Портрете», пока наконец не оказывается в центре «Циклопов» как Гражданин. Связан с Гражданином и его тезка, Гражданин (Режембар) в «Воспитании чувств» Флобера, – тоже трактирный политик, хотя более безобидный.

Кабачок Барии Кирнана – одно из популярных дублинских мест, выделявшееся оригинальным хобби владельца: он собирал и демонстрировал в своем заведении реликвии преступлений – орудия убийств, куски веревки повешенных, сувениры от палачей. Этот колорит отразился в сцене казни героя, у которой и вообще богатый реальный фон. Герой и его невеста – Роберт Эммет и Сэра Каррэн (ум.1808); согласно легенде, Эммет был схвачен во время прощального свидания с нею перед бегством в Америку. Через три года после его казни Сэра вышла замуж за английского аристократа (хотя и не оксфордского выпускника), капитана Стерджена, что задело чувства ирландцев. Особая история у фигуры палача. Х.Рамболд – сэр Хорэс Рамболд, английский посол в Швейцарии, Джо Ганн и Тод Смит, которых он повесил в романе, – два сотрудника посольства; причина же столь нелестных ролей – конфликт Джойса с ними. Добровольный палачцирюльник, повесивший троих, и письмо его с предложением услуг – факты, которые рассказывал Джойсам Олф Берген. Далее, Сикун Берк – это Сикун Дафф, дублинец, умерший еще в 1892 г., но подошедший Джойсу и по прозвищу и по типу. В речах Анонима мелькает немало реальных случаев из жизни Джойса и его города; из жизни даже пес Гарриоун, который, как и в романе, принадлежал «старому Гилтрапу», последний же был двоюродным дедом автора.

Гомеров план. Здесь наконец Гомер себя чувствует как нельзя к месту. Эпизод намечался автором с ранних стадий замысла; циклопы-националисты и Цирцея-бандерша сразу представлялись ему как непременные элементы дублинской одиссеи. Ядро приключения Улисса с циклопами очевидным образом присутствует в эпизоде, как противостояние «культурного героя», хитроумного Улисса – Блума и ослепленной жестокой силы Полифема – Гражданина. Достигать же всесторонней согласованности с этим обширным приключением (Песнь IX, 105-542) Джойс не стремился. Указания его схем о соответствиях лаконичны: Аноним – «Никто» (как называет себя Улисс Полифему), финал эпизода – вызов Улисса, когда он «продолжал раздражать оскорбительной речью циклопа» и тот «тяжкий утес с непомерною силой швырнул». Анонима, презрительно хулящего всех, Джойс сближал и с Терситом, «врагом Одиссея», который «в мыслях имея всегда непристойные многие речи, вечно искал царей оскорблять» («Илиада», II, 213-214). Присутствует, как обычно, и ряд деталей с Гомеровыми аллюзиями: трубочист, что едва не вышиб глаз, тлеющая сигара в руках у Блума, упоминание об одноглазии Нельсона. Последнее вообще – лейтмотив эпизода: «в том или ином смысле, все действующие лица, кроме Блума, одноглазы» (Эллманн).

Тематический план. После эксцентрического эксперимента «Сирен» письмо «Циклопов» кажется простым и знакомым. Такое впечатление верно и не очень верно: Джойс использует, действительно, знакомые стили, однако в новом сочетании. Здесь контрастно, как бы в антифон (напоминая музыку «Сирен»), чередуются две линии, низкая (кабацкий треп) и высокая, даже преувеличенно высокая. «Высокая» линия – набор из 33 вставок, в которых комически пародируются все строгие и высокопарные стили: героическое сказание, научный трактат, парламентский протокол… Техника пародирования, которую Джойс назвал «гигантизм», хорошо известна: это гипербола (преувеличение, раздувание), один из обычных приемов комического стиля. «Циклопы» часто напоминают классиков этого стиля – Рабле, Свифта (которого Джойс тщательно перечитал, готовясь писать эпизод), Стерна, Гоголя; но Джойс усиливает прием, гиперболизируя гиперболу до предела. Это особенно видно на комических перечнях и списках: они использовались всегда, однако не достигали такой длины – у Джойса перечисляются 19 адмиральских титулов, 86 святых, 90 «героев и героинь» Ирландии! Создаваемое этим впечатление бессмысленной, ненужной громадности служит задаче эпизода: здесь циклопичность разоблачается характерным Джойсовым способом – через художественную форму.

Идейные аспекты в основном ясны и просты; не надо доказывать, что Джойс осуждает здесь жестокость, фанатизм, антисемитизм, но от этого не становится ирландофобом. В речах патриотов отнюдь не все представляет мишень его сатиры, их освещение ситуации страны нередко совпадает с его позицией. Можно еще заметить, что Блум ведет себя «не в образе», не сдерживаясь, как обычно, и не скрывая своих мнений; но в эти часы его состояние невыносимо напряжено, именно сейчас, он знает, Бойлан и Молли…

Дополнительные планы. В качестве органа Джойс сопоставляет «Циклопам» мускулы, что естественно. С искусством он не столь уверен: в ранней из его схем, это хирургия, в поздней – политика. Символ эпизода – фений (в ранней схеме тут – обширный набор главных тем – нация и государство, преувеличения, фатализм, коллективизм). Цвет – отсутствует (но в ранней схеме был зеленый, ирландский).

Джойс работал над «Циклопами» летом 1919 г. и закончил их 3 сентября. Эпизод печатался в «Литл ривью» с ноября 1919 г. по март 1920 г.; январский выпуск был конфискован цензурой. Последующие изменения текста не были значительны.