Вокруг все было серым, мрачным и безжизненным.

Серая вода вокруг, серые небеса, нависшие над головой, и даже корабль с набрякшими от сырости парусами, и тот казался серым на фоне остального.

Про свои серые ледяные щупальца и вспоминать-то не хотелось, но они сами великолепно напоминали о себе, деловито ощупывая пространство вокруг меня и обвиваясь вокруг снастей. Вели себя настолько самостоятельно, словно они вовсе и не часть моего организма. Пусть чужеродная его часть, но все же растущая прямо из моего загривка. Да и что там грешить против истины — ледяные отростки уже не раз спасли мне жизнь и существенно помогли мне как против реальных врагов, так и против потенциальных, к коим я относил, например, ту толпу, что собралась в порту, когда мы отчаливали. Не будь у меня страшного и отвратительного на обычный взгляд веера щупалец над головой, то еще неизвестно, позволили ли бы нам беспрепятственно отойти от причала. Да, щупальца полностью оправдывают свое право торчать у меня из шеи…

Так и стоял на носу нашего небольшого кораблика, пытаясь сам себя убедить, что вросшие в основание моего черепа щупальца даже полезны и что вообще это сущая мелочь. Подумаешь, десять щупалец бесцеремонно сменили место жительства с куска горного хрусталя на мою шею. Всего-то!..

— Утро доброе, господин, — басовито прогудело у меня за спиной, и я недовольно хмыкнул, оборачиваясь к Рикару.

— Не сказал бы.

— Ну… живы остались и то хорошо! — преувеличено бодро отозвался здоровяк, сжимая ладонями виски и мученически морщась.

— Что, голова раскалывается? — лениво поинтересовался я. — Тут уж извини — больно уж ретиво ты за кинжалом наклонился. Вот и врезал тебе.

— Спасибо, что плашмя ударили! — в тон мне отозвался Рикар и неожиданно ухмыльнулся. — Хоть я и не помню этого. Тикса просветил, склирс низкорослый. Я как очнулся, а надо мной рожа его ехидная маячит… с прозеленью…

— В смысле?

— В смысле худо ему, господин, — хмыкнул Рикар. — От качки сомлел и блюет почем зря. Мне аж сразу полегчало на душе. Остальные там же, в каюте. Отогреваются. Только Мукри за штурвалом стоит с гордым видом. Господин, а что было-то? Ну, в порту.

— Не помнишь? — удивился я.

— Ничегошеньки! То есть как с багром на гада того кинулся помню, а вот потом словно отрезало. Потом что было?

— Потом я тебя мечом приголубил, и ты на землю брякнулся, — просветил я его.

— А штуковина та, что желтым мерцала? Ну, кинжал.

— А кинжал я сломал и в море выкинул, — буднично произнес я, разведя руками. — Что еще с ним делать было? Не с собой же брать?

— Кинжал самого Тариса? Сломали и выкинули?

— Ага. На меня он почему-то не подействовал. На берегу оставлять не хотел — подберет еще кто и повторится та история, что отец Флатис рассказывал. Когда один-единственный человек всю деревню вырезал и в живых мертвецов оборотил.

— Верно говорите, господин! Эх, хорошо-то как! — обрадованно заворчал Рикар и, видя мое удивление, пояснил: — Значит, не нечисть вы, господин, не тварь темная! Раз о других думаете да заботу проявляете, то человек вы!

— Угу… только слегка обледенелый, да еще щупальца в шее растут, — рассмеялся я. — И едва полгорода не сжег.

— Это да. Поджог чинить это грех страшный. Долго замаливать придется, — согласно кивнул здоровяк. — Еще хорошо, что не поймали нас — кольями забили бы, стражников не дожидаясь. Тут другое худо — трактирщик церковникам донести успел, а те так просто это дело не оставят. Шутка ли — нежить по стране ходит, невинных людей жизни лишает. Искать нас будут, господин, и искать усердно.

— Этого я боюсь меньше всего, — отмахнулся я. — Наше поселение в Диких Землях далеко от Стены. Так просто не доберешься.

— Церковь доберется, — убежденно ответил Рикар. — Уж поверьте, господин Корис, — доберутся. Одно дело, когда нечисть смирно в Диких Землях сидит, и совсем другое, когда за Стену выбирается.

— Предположим, — кивнул я. — Добраться смогут, согласен. Мне знакомства с отцом Флатисом хватило, чтобы понять, насколько они упертые. Вот только надо еще ЗНАТЬ, куда идти. Надо знать, кто мы такие и где мы обитаем. Сам посуди — в город пришла кучка неизвестных во главе с темной тварью — то есть мною. Церкви донесли, как и положено, но те опоздали. Что остается священникам?

— Расспросы чинить, — мгновенно ответил Рикар, и я вновь кивнул.

— Верно. Будут расспрашивать трактирщика и вообще всех, кто разговаривал с тобой и остальными. Вы говорили, что мы с Диких Земель? Рассказывали про Подкову?

— Нет, господин, как можно!

— Вот и я про то же. Никто не знает о нас ничего. Неизвестные, пришедшие неизвестно откуда и ушедшие неизвестно куда. Искать будут, но не в Диких Землях — обрыщут близлежащие окрестности и ничего не найдут. Так что успокойся, Рикар. С этой стороны нам ничего не грозит.

— Имена наши слыхали, — задумчиво поскреб бороду здоровяк. — И в трактире, и в порту.

— Слыхали, — признал я и пожал плечами. — Страна большая. Каждый десятый на имя Корис или Рикар отзовется. Чтобы найти совпадение и вычислить нас, надо проделать огромную и кропотливую работу. Пройти по нашему следу до того места, где мы высадились на берег — при условии, что он еще сохранился. Понять, что мы пришли из-за Пограничной Стены. Сообразить, что мы не просто блудные твари, шатающиеся по пустошам Диких Земель, а что у нас может быть поселение. Поднять списки Королевской Канцелярии, узнать из них, что год назад в Дикие Земли был сослан барон Корис Ван Исер в сопровождении своих людей, из которых одного звали Рикар. Сопоставить все факты вместе… Шанс у них есть, не спорю. Но это очень трудно, неимоверно муторно, и для этого требуется хорошо отлаженная система. К тому же они не знают, что мы собираемся вернуться в Дикие Земли. Искать нас будут в первую очередь внутри страны.

— Тут вы правы, господин, — по своему желанию обычно в Дикие Земли обратно не возвращаются. У нас не каждый жить сможет!

— У нас… — задумчиво проговорил я. — Да… у нас.

— Вы, господин, не подумайте, что я церковников боюсь — просто у нас и так лиха хватает…

— И ни к чему умножать проблемы, — подхватил я. — Да, согласен. Но не переживай, с этой стороны нам ничего не грозит. Как Алларисса?

— Спит как убитая. Не пошевельнется. Я даже проверял — дышит ли. Вот ведь бесовский кинжал! Что с людьми делает-то! Но вы не переживайте, господин, все с ней в порядке будет. Дышит ровно, сон спокойный.

— Я немного о другом думаю, Рикар, — поморщился я, злясь на самого себя за чрезмерную подозрительность. — Тот человек, что принес кинжал к судну… он все время повторял — возьми, возьми. И обращался не к кому-нибудь, а именно к Аллариссе. К Аллариссе Ван Ферсис, внучке Повелителя.

— О-о-о! — из-за мачты высунулась бородатая физиономия Тиксы, преисполненная любопытства. — Внучка Повелителя! — Тут корабль мягко качнулся на накатившей волне и, скрючившись в три погибели, гном поковылял к борту. До нас донеслись сдавленное всхлипывание и оханье.

— За борт не упади! — с тревогой рыкнул я, обращаясь к заду Тиксы.

Сползя с борта, Тикса опустился на палубу и мученически взглянул на нас. Тут Рикар не ошибся — лицо у гнома и правда было бледно-зеленое, обычно колом торчащая борода и та поникла. Но, невзирая на физические страдания, коротышка по-прежнему горел неутолимой жаждой познания:

— Внучка! Оченно интересно, друг Корис!

— Эх, сейчас бы похлебки с потрошками навернуть! — закатив глаза к небу, ляпнул здоровяк. — Аль колбаски с жирком нутряным! Да, Тикса?!

— О-о-о… Оченно, оченно подло делать… — застонал гном и, зажав рот руками, вскочил на ноги и вновь перегнулся через борт, сотрясаясь всем телом от рвотных судорог.

— Что вы там о Аллариссе говорили, господин? — переспросил Рикар, словно забыв о несчастном гноме.

— Рикар! — рявкнул я. — Его сейчас наизнанку вывернет!

— А нечего подслушивать! — буркнул здоровяк.

— Натура у него такая, — развел я руками, прислушиваясь к оханьями несчастного Тиксы. — Любознательная. А насчет Аллариссы — тебе не кажется, что слишком много совпадений?

— Совпадений?

— Девчонка ни с того ни с сего решила покинуть поселение и отправиться с нами. Мы совершенно наугад выбрали Коску из нескольких других портовых городишек, но костяной кинжал прибыл туда же! Мы бежали с трактира и решили двигать к порту уже по пути, но… дальше ты и сам можешь продолжить.

— И мужик с кинжалом приперся аккурат к нам, — кивнув, мрачно буркнул здоровяк. — Да уж…

— И выбрал не кого-либо, а именно Аллариссу! Словно ему велели передать кинжал наследнику! То есть законной наследнице и родной внучке!

— Ну, это вы уж загнули, господин, — не согласился со мной Рикар. — Наследниц на верную смерть в Дикие Земли не отправляют. К тому же, не сумев заполучить девчонку, кинжал переключился на меня! Верно? Вы же поэтому меня мечом приложили! До сих пор в глазах двоится.

— Пусть так. Но все равно — слишком много совпадений. А насчет тебя — к тому времени мужик был порван в клочья, на меня сила кинжала не подействовала, и поэтому он просто выбрал ближайшего — то есть тебя!

— Я вам одно скажу, господин Корис, — может вы и правы, но как Аля могла узнать, что ей надо уйти из Диких Земель? А?

— «Вестник», — пробулькал Тикса, отлипая от борта и вытирая рот рукавом куртки. — «Вестник» ей послать!

— Вот тебе и ответ. Один из возможных, — хмыкнул я, смотря на извивающиеся щупальца, плетущие замысловатый узор у меня над головой.

— А еще у меня в детстве качели были! — рявкнул Рикар. — И катался я на них день напролет! Туда-сюда! Туда-сюда!

— О-о-о-о!

— Рикар! Твою так за ногу! Прекрати!

— А нечего встревать! Из-за таких вот умников топоры хорошие почем зря пропадают!

— Да забудь ты уже о Твердыне! И о топоре своем! И Тиксу не трогай! Если он за борт вывалится, то нырять за ним ты будешь.

— Слушаюсь, господин, — вздохнул здоровяк, бросив косой взгляд на вновь перевесившегося через борт гнома. — Вот ведь что странно — когда мы на тех плотах плыли, так хоть бы что. А тут на тебе, прихватило его.

— Море это не река, — качнул я головой. — А корабль не плот. Вот тебе мой наказ — за Аллариссой приглядывай, но ничего не говори и не выспрашивай. В городе ее оставить не получилось, значит, до самого конца с нами поплывет.

— До самого конца, это, стало быть, до острова Гангрис?

— Точно. С магом-целителем ничего не вышло. Остался последний шанс — добраться до истоков. До того места, где Кассиус Ван Лигас все это затеял. Поискать книги, рабочие записи, дневник… В общем, что угодно.

— Понимаю, господин, — кивнул Рикар и осторожно спросил: — Господин, но вы же понимаете, да?

— Понимаю что?

— Ну… что на острове вас не ждет бутылочка всеисцеляющего зелья, или там добрый волшебник, готовый исполнить любое желание… ну… вы же понимаете…

— Да, понимаю, — проворчал я. — Понимаю, что мы можем там и не найти ничего и я на весь остаток своей жизни останусь куском льда. Насчет этого не переживай. Если не найду ничего, то волосы… то есть щупальца, рвать на себе не буду и с ума от горя не сойду.

— Ну и ладненько! Мы, может, даже и не причалим к самому острову, — добавил Рикар. — Место там проклятое, господин, кто бы что ни говорил. За двести лет туда много кто отправлялся, да никто не вернулся.

— Туда отправлялась Церковь? Или многочисленные отряды умелых солдат, подкрепленные священниками и боевыми магами?

— Не слыхал о таком, — отрицательно качнул головой Рикар и, шагнув в сторону, ухватил гнома за пояс штанов и втащил на палубу. — Может, и было такое. Туда все больше одиночки совались. Малыми отрядами. Ради поживы — род Лигасов богатым был.

— Значит, шансы есть, — подытожил я и, взглянув на перекошенную физиономию Тиксы, велел: — Верни его в каюту и пусть поспит. Не забудь проверить, как там Алларисса. Поговори с Мукри, узнай, сколько людей ему надо для управления кораблем, назначь смены, остальных отправь спать. Потом и сам выспись. Как отдохнешь, проверь все наши мешки, трюм, каюту и прочее на наличие съестного и пресной воды. Все понятно?

— Понятно, господин. А вы?

— А я еще постою, головой по сторонам покручу, — ответил я. — Вдруг за нами погоню снарядили.

Отвернувшись, я вновь уставился вперед, краем уха прислушиваясь к басу Рикара, принявшегося наводить порядок на нашем судне.

Хм…

А ведь и верно — как бы то ни было, но теперь этот корабль принадлежит мне. Я даже заплатил за него, хотя не знаю, сколько там золотых отмерил Рикар прежнему владельцу. Мог и не дать ничего, кроме хорошего пинка под зад… Но корабль мой. Жаль только, к нашему поселению на нем не доплыть. Придется бросить его на произвол судьбы у берега, когда вернемся в Дикие Земли. Если вернемся… а ладный кораблик все-таки жалко.

Хотя… задумчиво поскребя заросший белоснежным инеем подбородок, я решительно развернулся и шагнул к лежащему на палубе мешку, где у меня хранились книга с записями и сразу две карты Диких Земель. Надо бы проверить, нет ли впадающих в Ядовитое море судоходных рек. Вот и нашел чем заняться. Заодно опишу последние свои впечатления и предположения.

А корабль под управлением бывшего пирата, внезапно ставшего капитаном, уверенно держал курс на северо-запад, направляясь к таинственному острову Гангрис.

Мощные ворота могли выдержать удар любого тарана, равно как и высокие каменные стены. Как-никак крепость Стальной Кулак строил Подгорный народ, и, хотя дело не довели до конца, поднятые на высоту четырех человеческих ростов стены внушали уважение. Впрочем, не меньшее уважение внушали хозяева бывшей крепости, превратившейся в главную резиденцию ордена Привратников. Потому и облаченные в монашеские одеяния стражи были абсолютно спокойны и не ожидали нападения — какому сумасшедшему может взбрести в голову напасть на саму Святую Церковь? За два с лишним века со времен окончания Великой Войны и со смерти Тариса Некроманта такого не случалось. Помимо всего прочего, над внешним кольцом стен поработали умелые маги, вставившие внутрь камня магические сферы и навесившие защитные заклинания.

Поэтому стоявшие на ночной страже у ворот монахи особо не насторожились, когда по ту сторону мощных створок послышался шорох, усиливающийся с каждым мгновением и превращаясь в странное, но тем не менее звучащее совершенно безобидно похрустывание.

Сумей монахи взглянуть сквозь мощные створки ворот, они бы с оторопью узрели, как ведущая к входу мощенная камнем дорога медленно вспучивается земляным горбом, с каждой секундой становящимся все больше в размерах и все больше похожим на огромную голову, небрежно слепленную из камней и земли. Следом из земли показались покатые плечи, без малейших признаков шеи. А еще через минуту, в десяти шагах в стороне, появился еще один земляной горб, стремительно увеличивающийся в размерах. Одновременно с этим произошло еще одно событие — висящий на стене сторожевой башни небольшой фонарь, что никогда не горел до этого, вспыхнул ярким слепящим светом, освещая оторопелые лица стражей.

— Это…

— Что?! Магия! — почему-то свистящим шепотом отозвался один из монахов, не сводя застывших глаз с тревожного сияния фонаря, и, тут же опомнившись, ухватил одного из стражей за плечо и рявкнул: — Брат Лодис, поднимай тревогу! Поднимай всех! Бегом! Но не шуми!

Лодис не стал тратить время на расспросы. Он просто уронил громоздкую алебарду на землю и помчался через двор, больше похожий на ухоженный парк. Помчался прямо по роскошным цветочным клумбам, гордости и отраде главы Привратников, безжалостно сминая стебли и вырывая цветы с корнем.

— Брат Касгри! На стену! Оглядись!

Второй страж метнулся внутрь привратной башни и загрохотал сапогами по деревянной лестнице, поднимаясь на крышу, примыкающую к стене. Выскочил на вершину стены, кольцом опоясывающей резиденцию ордена, и в ужасе замер, увидев медленно вздымающуюся с земли исполинскую фигуру, лишь отдаленно напоминающую очертаниями человека и высотой вровень со стеной. Короткие массивные ноги, на которые насажен мощный торс, толстые плечи со словно прилепленной поверх них головой и руки… огромные руки, почти касающиеся земли. Побывай монах на одной из лекций в Академии Магии, он бы знал — перед ним не что иное, как голем, любимое детище магов земли.

— Создатель Милостивый! — успел еще вскрикнуть монах, когда выпрямившийся исполин небрежно махнул рукой, прихлопывая крошечную фигурку, как человек прихлопывает надоедливую мошку.

Монаху отчасти повезло — магическая защита стен сработала. Полыхнула яркая лиловая вспышка, и голема отбросило на шаг назад, выбивая из земляного создания крепящую его члены магию. На короткий миг голем стал тем, чем являлся на самом деле — сыпучей огромной грудой земли и камней, и начал разваливаться на части, теряя форму и оседая. Но управляющий земляным чудовищем маг справился. Осыпавшаяся было почва вновь влилась в тело гиганта, восстанавливая его тело, и он сделал шаг вперед, занося руку для следующего удара. Вот только монах этого уже не видел — его похоронило заживо, когда рука голема рассыпалась прямо над его головой, обрушивая на несчастного поток земли и камней.

Следующий удар был направлен в ворота, но магическая защита вновь сработала, отшвыривая голема прочь. А второе чудовище, в точности походящее на предыдущее, уже поднималось на сформировавшиеся ноги и готовилось сделать первый шаг. Но и это было не все — в сполохах бушующих искр земля зашевелилась под сложенной из массивных каменных блоков стеной, преодолевая защитную магию. Там зарождалась мощная воронка, жадно втягивающая в себя все подряд. Подземный водоворот, с каждой секундой начинающий крутиться все быстрее. А големы нанесли удар одновременно, и створки ворот со скрежетом содрогнулись, железный засов едва не выскочил из скоб и заметно прогнулся.

— Да что же это… — выдавил из себя начальник ночной стражи, совершенно ошеломленный и просто не знающий, что делать. К такому его не готовили никогда. Единственное, что он понимал абсолютно точно — это была могущественная магия, против которой обычное оружие бесполезно.

Понимали это и нападающие, до сих нор не выдавшие себя постороннему взгляду и слитным отрядом застывшие в тридцати шагах от главных ворот. Стоящий за спинами четырех десятков воинов худощавый человек в сером плаще с капюшоном выпустил опустошенную сферу из рук и тут же подхватил следующую, до краев наполненную магической энергией. Бросил короткий взгляд на спины големов и, убедившись, что пока они не нуждаются в подпитке силой, сосредоточился на земляном водовороте, начавшем замедляться по мере того, как защита цитадели высасывала из его творения энергию. Поднял руки над головой, и от этого короткого движения капюшон слетел прочь, открывая напряженное лицо мужчины средних лет и с ранней сединой в волосах. Сфера полыхнула в его высоко поднятых руках ярким светом, и земляная воронка, словно подстегнутая ударом хлыста, закрутилась вдвое быстрее, с хрустом перемалывая почву и втягивая ее в свою ненасытную утробу, обнажая глубоко ушедший в землю камень стен. Маг приглушенно выругался, недобрым словом поминая возведших стену гномов и со свистом втянув воздух, выхватил следующую сферу из рук стоящего рядом помощника.

На этот раз его помощь получили начавшие разваливаться на куски големы, и ворота содрогнулись от еще более мощного удара. Закричавший от ужаса начальник стражи кинулся к воротам и всем своим весом повис на засове. Жалкая и нелепая попытка. Следом кинулись остальные стражи. За их спинами десятками зажигались огни факелов и светильников. Раздавались первые тревожные крики поднятых на ноги монахов и священников. Зазвенел голос колоколов — беспорядочный и от этого еще более тревожный. Распахивались двери оружейных арсеналов, заспанные люди торопливо облачались в доспехи и хватали мечи.

Но стражи у ворот не видели ничего, кроме содрогающихся ворот и грозящего вылететь из скоб стального засова, и ничего не слышали, кроме мерных ударов, от которых содрогалась земля.

— Держите засов, братья! Держите крепко и молите о помощи Создателя нашего! — прохрипел обливающийся потом начальник стражи. — С ЕГО помощью удержим!

Его слова и надежды подтвердились — монахам удалось удержать засов на месте и не дать ему слететь…

Ворота рухнули целиком, всей своей чудовищной массой прихлопнув стражей и вдавив их в мощенный камнем двор. Они еще испускали последний хриплый вздох, из их раздавленных тел все еще сочилась кровь, когда в проеме ворот возник из темноты голем и тяжко наступил на поваленные створки ворот, прерывая мучения обреченных монахов. Но и само слепленное из земли создание не протянуло долго — из стен полыхнула слепящая вспышка, и голем осел бесформенной грудой дымящейся земли. Но на смену ему уже шел другой исполин и, хотя ярко-фиолетовая вспышка защитных заклинаний повторилась, она была куда как слабее предыдущей, и голем лишь на мгновение замедлил движение. Шагающая громада, тяжко ступая, направилась внутрь двора, навстречу выбегающим защитникам.

Несмотря на открывшийся путь внутрь резиденции ордена Привратников, стоявшие перед поваленными воротами воины не двинулись с места, не разразились радостными криками. Они продолжали молча стоять, и лишь ночной ветер колыхал их длинные черные плащи и со свистом гудел в узких смотровых щелях глухих шлемов. Похожие на стальные статуи воины бесстрастно ожидали приказа.

Но маг не спешил его отдавать — все его внимание и умение были сосредоточены на медленно подтачивающую стену земляную воронку. И когда в разверстый зев водоворота рухнул первый каменный блок и бесследно исчез, на лице мага появилась хищная усмешка удовольствия. Через три секунды целый участок стены лишился основания и, задрожав, начал рушиться, проваливаясь в жадно ворочавшуюся воронку и превращаясь в невесомую мельчайшую пыль. Но маг ждал не этого и позволил себе облегченный вздох, лишь когда послышался хрустальный звон разлетевшейся на куски огромной сферы, что годы назад была впаяна в камень стены и обеспечивала защитным заклинаниям беспрерывный приток энергии. Воронка словно подавилась и, сделав еще несколько рваных оборотов вокруг своей оси, изрыгнула из себя сверкающий поток энергии, невидимый обычному человеческому взору. А маг раскинул руки в стороны, впитывая в себя разлившееся вокруг море силы, и торжествующе расхохотался. Ему удалось. Окутывавшая стены мерцающая дымка медленно рассеивалась. Этот участок стены лишился магической защиты, способной испепелить незваного гостя за долю секунды.

Утерев рукавом покрытое потом лицо, маг мгновение прислушивался к доносящимся из-за высоких стен крикам и к мерным грохочущим шагам голема.

Затем повернул голову к воинам и коротко кивнул:

— Вперед.

Шеренги дрогнули, и стальные статуи ожили, делая свой первый шаг к зияющему зеву ворот.

Дождавшись пока последние из бесстрастных воинов исчезнут в воротах, маг ступил следом, стараясь ступать как можно ровнее и ничем не выдать охватившую его усталость. Да, у него получилось пробить магическую защиту ордена, но это далось ему дорогой ценой. А впереди еще долгий и ожесточенный бой — Церковь не умеет сдаваться и не просит пощады. Проклятые фанатики…

Еще шаг — и взору мага открылось происходящее во дворе. Посеребренная светом луны металась фигура голема, крушащего постройки, вырывающего с корнями столетние деревья и расшвыривающего, топчущего, рвущего на части защитников ордена. Но, как с ревностью отметил маг земли, закованные в доспехи ниргалы были куда смертоносней и успели проложить кровавую дорогу ко входу в центральное здание, шутя пройдя сквозь ряды обороняющихся.

Первый из ниргалов поднялся на широкие ступени и не успел сделать больше ни шага — вырвавшаяся из стен молния пронизала его насквозь, войдя в грудь и выйдя из спины, прожигая в черном плаще дыру с неровными краями. Доспехи остались невредимы, но воин пошатнулся и, с лязгом рухнув на ступени, скатился вниз, где и застыл мертвой грудой железа. Но остальных ниргалов это не остановило — презрев смерть, они перешагнули через тело павшего товарища и пошли дальше под веерными ударами сверкающих молний. Повинуясь воле своего создателя, голем развернулся и зашагал на помощь ниргалам, оставляя за собой взрыхленную полосу земли, перепаханную его ногами-тумбами.

А совсем с другой стороны, с тыльной стороны резиденции, вспыхнуло взлетевшее до небес пламя, рассеяв ночную мглу. И маг земли растянул губы в довольной усмешке — второй отряд взялся за дело и штурмовал задние ворота, тогда как большая часть защитников находилась в главном дворе или уже пала под натиском атакующих… Да… этой ночью будет жарко…

Церковный вопрошатель поморщился от едкого запаха паленой плоти, дождался, пока крики пытаемого еретика стихнут и со вздохом, ни на что не надеясь, задал уже набивший оскомину вопрос:

— Имена твоих сообщников?

Мотнув головой, чтобы убрать с лица намокшие от пота волосы, лорд уставился на вопрошателя и зло оскалился:

— Дурак! Жалкая марионетка в руках Церкви! Тебе самому не надоело ночь за ночью спрашивать меня об одном и том же? Или… Постой… А может, тебе просто нравится наблюдать за моими страданиями?! А?! Может, мы не настолько разные, святоша? Ты ведь наслаждаешься моими корчами? А? Давай, признайся, здесь все свои!

— Твои физические страдания ничто по сравнению с моими душевными терзаниями, — ровно произнес вопрошатель, бросая перо на сверкающий девственной белизной лист бумаги и вставая из-за стола. — Это тяжкий грех! Когда мы закончим с тобой, я приму епитимью и долгие дни буду замаливать свои грехи, моля Создателя об искуплении!

— Да что ты? — издевательски воскликнул лорд Ван Ферсис и сплюнул красную от крови слюну на грязный каменный пол. — Ну надо же! Я вишу на ржавых цепях, мою плоть рвут раскаленными клещами, и после всего этого я же еще и виноват в том, что ты нагрешил! Церковь везде сыщет виноватого, да, святоша? В отличие от тебя, я несу полную ответственность за свои деяния!

— Деяния? Какие деяния? — вкрадчиво поинтересовался вопрошатель, вновь опускаясь на скамью и давая дюжему истязателю вновь приступить к делу. Понятливо кивнув, истязатель подхватил из жаровни раскаленную спицу и сделал шаг к окровавленному лорду, задумчиво осматривая поле будущей работы.

Ответить или же закричать от дикой боли лорд не успел — за плотно прикрытой дверью послышался дробный топот и в пыточную ворвался тяжело дышащий священник с безумно вытаращенными глазами и всклокоченными волосами.

— Что случилось, брат мой? — встревоженно воскликнул вопрошатель, вскакивая на ноги и бросаясь к привалившемуся к стене священнику. — Что?!

— На… нап-падение… — прохрипел священнослужитель, сгибаясь пополам от кашля. — На нас напали! Защита пала!

— Кто?!

— Не знаю… видит Создатель, н-не знаю, — отозвался тот, с трудом держась на дрожащих ногах. — Но они уже прорвали защиту и ворвались во двор. Там маги! Боевые маги! Все стражи в бою, а я… получил приказ, брат, насчет дальнейшей судьбы этого поганого еретика… окончательный приказ от самого главы! Кто бы ни напал на нас, они пришли за ним! Приказано выполнить немедленно…

Прикованный к стене лорд зашелся безумным булькающим хохотом, в восторге колотя босыми пятками по камню пола и разбрызгивая по сторонам сгустки кровавой слюны.

Вопрошатель коротко кивнул и с бесстрастным лицом повернулся к беснующемуся старику:

— Что ж… возможно, тем лучше для него, — затем взглянул на выжидательно стоящего истязателя и велел: — Брат мой, прерви мучения этого несчастного. И сделай это с милосердием. А мы вознесем короткую молитву за упокой этой грешной души, перед тем как взять оружие и встать на защиту Святой Церкви.

— Да, святой отец, — почтительно ответил истязатель и, сделав короткий шаг к ухватившемуся за дверной косяк священнику, резким движением вонзил еще не остывшую спицу тому под вскинутый подбородок. Воистину милосердная смерть — спица пронзила мозг. Священник умер мгновенно, даже не поняв, что случилось. Просто рухнул на пол и неподвижно застыл, раскинув руки в стороны.

А истязатель все так же спокойно шагнул обратно к жаровне, подхватил с огня пышущий жаром раскаленный крюк и развернулся к замершему от шока вопрошателю, уподобившемуся соляному столбу. Крюк описал короткую дугу и глубоко вонзился в живот вопрошателя. Закричав от невыносимой боли, вопрошатель отшатнулся назад, вырывая крюк из своего тела вместе с клочками плоти и внутренних органов. Не сводя неверящего взгляда со своего убийцы, он с трудом шевельнул холодеющими губами, под аккомпанемент торжествующего хохота лорда.

— Ты… ты же пытал его… пытал неделями…

— Да, святой отец, — согласился истязатель, занося облепленный кровью крюк для следующего и последнего удара. — Пытал. И видит Темный — я делал это с большим удовольствием.

Свистнул разрезаемый воздух, и крюк вошел вопрошателю в шею, рвя артерии и дробя позвонки. Вопрошатель выплюнул изо рта фонтан крови и умер еще до падения на холодный пол.

А истязатель развернулся к замолкшему лорду и мягко произнес:

— Мне велено передать. Пробудившийся недоволен вами, Повелитель… Вам придется многое сделать, чтобы отвратить от себя его бушующий гнев…