Все-таки узкие лесные тропы – плохая дорога для конной дружины. Неудобная и опасная – мало ли... Сотня всадников растянулась на полверсты. Старались ехать по двое. Бок о бок, стремя в стремя. Чтоб ежели что – прикрыл один другого. Получалось, увы, не ахти. Тесно, двоим места не хватало. Да и одному – не всегда. То и дело приходилось с треском проламывать конской грудью густой кустарник, преграждавший дорогу.

Попоны с коней сняли, покуда не изорвали в клочья. Оружие держали наготове. Дружинники поглядывали по сторонам, но за сплошной стеной леса много не высмотришь. На всякий случай Всеволод пустил вперед дозор – осторожного Федора с парой ратников из его десятка. Пока дозор не полошил. Пока вроде все вокруг спокойно, мирно, безмятежно. Это – вокруг. А в самом отряде?

Всеволод покосился на гордого немца, державшегося обособленно и угрюмо. Подъехал ближе. Надо ведь когда-то и с ним находить общий язык. Раз уж в одном походе идем, то должно идти пусть не друзьями, так хоть бы союзниками, промеж которыми нет упрятанных обид и невысказанных упреков. Чтоб – никаких недомолвок, никаких затаенных мыслей. Когда что-то долго таится, оно ведь может аукнуться в самый неподходящий момент. А сотнику-воеводе надлежит блюсти единство отряда. Любой ценой и своим примером. Чтоб позже, в бою, за свою же спину не опасаться. И потом, ведь этот сакс знает много чего нужного и полезного о Закатной стороже, о землях, на которых она стоит, о набеге темных тварей. Так пусть поделится своим знанием.

– Конрад, я прошу простить меня за непочтительные слова, высказанные при нашей встрече, – к орденскому рыцарю Всеволод обратился по-немецки, со всей учтивостью, на которую только был способен. – Ты – гость, посол. Я не должен был так разговаривать с тобой.

Германец кивнул. Не поворачивая головы. Но принимая извинения.

Проклятый, надменный сакс! Ну ладно...

– Брататься с тобой я не стану, и друзьями нам не стать вовек, – вежливой учтивости в словах Всеволода уже не было. Была плохо скрытая неприязнь. – Но коли выступаем вместе супротив одного врага, давай не чураться друг друга, как упырь серебра.

А вот теперь немец повернулся. Чуть приподнял бровь – удивился. Сказал:

– Давай.

По-русски сказал. Кажется, прямота и откровенность спутника саксу пришлись по душе. Их рыцарь явно ценил больше пустых слов вежливости. Это Всеволоду понравилось.

– Расскажи о своей стороже, Конрад, – попросил он. – Где поставлена? Что собой представляет? Кто охраняет ее стены?

– Отчего же не рассказать, – легко согласился тевтон. – Наша сторожа – это каменная твердыня у самой границы миров. Большая и неприступная крепость на скале среди скал. Возведена в сердце карпатских гор, на землях Зибенбюргена – Семиградья, именуемых также Цара Бырсей, Залесье, Эрдей и Трансильвания. Стоит неподалеку от славного града Германштадта, или, если по-угорски, Сибиу. Зильбернен Тор – Серебряные Ворота – так называется замок. Волохи и угры нарекли его иначе, на свой лад.

– И как же?

– Кастлнягро, – после некоторого раздумья ответил Конрад. – Черный Замок, Черная Крепость.

Всеволод усмехнулся. Да уж... Кому – Серебряные Ворота, а кому – Черная Крепость.

– Замок сложен из черного камня, – поспешил объяснить тевтон. – Поэтому.

Всеволод кивнул. Пусть. Поэтому – так поэтому.

– Серебряные Ворота поставлены на месте древней цитадели в ту пору, когда угорский король Андреаш Второй пригласил на свои земли германских рыцарей Креста, – продолжал Конрад. – Братство Святой Марии находилось тогда в затруднительном положении. Сарацины вытесняли воинство Христово из Святой Земли, и, чтобы сохранить и приумножить могущество ордена, требовались новые территории. Из Венецианской резиденция гроссмейстера Генриха фон Зальце отправлялись посольства ко дворам разных европейских государей. Успешными оказались переговоры с Андреашем. Его Величество призвал орден в Трансильванию.

– Король угров сделал это по доброй воле? – покачал головой Всеволод.

А было чему удивляться. Об аппетитах и железной хватке орденских братьев на Руси знали не понаслышке. Да и не только на Руси. Крестоносцам только дай волю, только позволь уцепиться за клочок земли – и беспокойное соседство под боком обеспечено. Орден начнет ставить замок за замком, скликать под свои знамена европейских рыцарей, приглашать немецких колонистов и примется настырно, невзирая ни на что, расширять владения.

Конрад улыбнулся. Одной стороной рта. Хищно так осклабился.

– Выбор у Его Величества на тот момент был невелик. Андреашу требовались надежные союзники и крепкая рука в неспокойных и труднодоступных землях королевства. Королевская власть в Трансильвании всегда была слишком слаба. А тамошнее население – своенравно, а бароны – непокорны. А на трактах хозяйничали разбойничьи шайки и отряды вольных хайдуков. А границы эрдейского края непрестанно беспокоили кочевники-половцы или, как называют их угры, – куны. И ни один наместник Его Величества не мог навести порядок в этой дикой стране гор и лесов. Впрочем, главная причина, по которой Андреаш пустил тевтонских братьев в Эрдей, заключалась в другом.

– В чем же?

Немец помолчал, собираясь с мыслями. Всеволод ждал. Некоторое время они ехали, не проронив ни звука, покачиваясь в седлах, глядя не друг на друга – вперед, меж конских ушей. Наконец Конрад заговорил. Начал издалека:

– Эрдей – особенный край. Его нужно хорошо знать, чтобы понимать происходящее там.

– Так объясни. Я попытаюсь понять.

– Что ж, слушай... У вас на Руси сейчас мало кто знает о затерянной среди лесов и болот границе между мирами и оберегающей ее крепости. Византийская вера, распространившаяся по вашим землям, заставила людей забыть старые языческие культы. Вместе с ними повсеместно были забыты и древние знания. Забылась и первая битва обиталищ, и проклятые проходы, и закрывшая их кровь Изначальных Вершителей.

– Это плохо?

– Это полезно. Ибо ваша сторожа ныне надежно сокрыта от непосвященных. Ибо посвященных колдунов, ведунов, ведьмаков и магов, способных взломать границу, в православных русских княжествах почти не осталось.

– Но разве не так же обстоят дела в латинянских землях? – спросил Всеволод.

– Так, – кивнул Конрад. – Католическая церковь тоже всеми силами старается истребить все ненужное и опасное. Но беда в том, что грешные души жителей Трансильвании в большинстве своем закрыты для римского папы. Впрочем, и для греческого патриарха – они закрыты также. Да, в Эрдейском краю есть и наши, и ваши пасторы, но ни у тех, ни у других нет верной и истовой в своей вере паствы. А потому колдовство и чародейство, корни которых уходят в глубокую языческую древность, сосуществуют и уживаются там с католической и византийской верой. Магия процветает по сию пору, а среди наиболее сильных магов встречаются потомки Изначальных. Причем некоторые из них состоят на службе у местных вельмож. И опасные знания в трансильванских землях не забыты, как на Руси. О проклятом проходе между обиталищами известно даже простолюдинам, не говоря уже об аристократах. Более того, многие эрдейцы знают, где следует искать этот проход.

Всеволод нахмурился:

– Скверно. Если проход не сокрыт...

– То рано или поздно его откроют, – вздохнул Конрад. – Откроют по неразумению или по злому умыслу. Или с добрыми намерениями – возможно и такое...

Возможно. Наверное. Благие намерения порой бывают даже опаснее.

– Всего-то и нужно – сказать колдовское слово и пустить колдовскую кровь в воду.

– В воду? – изумился Всеволод. – При чем тут вода?

– Эрдейский проход пролегает через горное озеро. Глубокое и холодное, лишенное даже намека на жизнь. Мертвое озеро. Именно там проведена кровавая черта Изначальных.

– Вот как?.. – Всеволод задумался. – У нас, значит, Мертвое болото. В Залесье – озеро. Интересно, как Изначальные чертили границу? По дну? По воде?

Конрад усмехнулся:

– Я полагаю, что и ваши болота, и трансильванское озеро явились уже после того, как была проведена черта. И явились они по воле Изначальных, дабы скрыть порубежье от глаз непосвященных. Изначальные обладали могуществом, недоступным пониманию человека, и умели прятать свои сокровенные секреты. А вода... она не страшна для границы, писанной сильной кровью и сильным заговорным словом. Простая вода не размоет такую черту. Только кровь и только слово, содержащие хотя бы малую толику истинной силы, способны на такое.

– Но к чему все это? Болота? Озеро? Есть же сторожи.

Тевтонский рыцарь перестал улыбаться:

– Вероятно, мудрость прошлого не полагалась на разумность будущего. Изначальные не доверяли грядущим векам. Как оказалось, правильно делали.

Некоторое время они ехали молча. Затем Всеволод спросил:

– Скажи, Конрад, кто и когда стер рудную границу Изначальных?

– Об этом пусть тебе расскажет Бранко, – германец глянул на волоха, неразговорчивого и задумчивого. – Ему эта история известна лучше.