– Ну что, ведомо, спрашиваю, от чего стережемся? – повторил свой вопрос Олекса.

– Ведомо, – склонил голову Всеволод. – Темное обиталище. Нечисть поганая. Черный Князь. И те, кто может впустить темных тварей... От них стережемся.

– Верно речешь, Всеволод, от них стережемся. И пока ладно все на нашем порубежье. Но то – на нашем...

Старец замолчал. И смотрит пытливо. В самую душу смотрит.

Слова Олексы встревожили Всеволода. А еще больше то, как произнесены эти слова. И как смотрит сейчас воевода.

На нашем, выходит, ладно. А – не на нашем?

Гнетущая тишина повисла в полумраке горницы. Наверное, вот так же оно все по ту сторону рудной границы, подумалось Всеволоду. Тихо, темно. Страшно...

– Сторожа Закатной стороны помоги у нас просит, – не сказал, вытолкнул из себя слова старец Олекса.

И поник. Сгорбился. Осунулся весь. Постарел как-то сразу.

Плохо дело! Всеволод сглотнул. Он понятия не имел, что это за сторожа такая и как далеко находится, но дальше слушать не хотелось. Не важно какая, не важно где, но если одна сторожа просит помощи у другой, значит...

– Набег, Всеволод, – тихо произнес Олекса то, о чем сам Всеволод страшился даже подумать.

И уточнил тихо:

– Большой набег.

Добавил:

– Порушена там рудная граница.

– Как?! – вскинулся Всеволод. – Кто посмел?!

Полусвист-полушипение. Это воздух вошел и вышел сквозь сжатые зубы старца. Крепкие еще зубы, способные и мясо жевать, и горло врагу в бою перегрызть.

– Всегда были, есть и будут глупцы, мнящие себя мудрецами и пытающиеся повелевать силами, неподвластными человеку... – с ненавистью плюнул Олекса.

Всеволод невольно отодвинулся. Давно он не видел старца воеводу в таком великом гневе.

– Всегда найдется честолюбец, считающий, что лишь он один достоин вершить судьбу обиталища, коего лишь жалкой частичкой является!

Пудовый кулак старца поднялся и грохнул о дубовую скамью. Скамья содрогнулась.

– Всегда отыщется безумец, ослепленный яростью и жаждой мести, готовый вместе с заклятым врагом погубить все и вся!

Еще один удар по скамье.

Воевода дышал хрипло, смотрел перед собой помутненным взором. И медленно-медленно приходил в себя.

Всеволод молчал. Ждал.

Олекса проговорил наконец:

– Не только от запорубежной нечисти, но и от глупости великой, честолюбия и безумия людского берегут мир сей сторожи. Да, как видно, не всегда уберечь могут.

Слов было сказано много. Желчи излито – и того больше. Но воевода так и не ответил на вопрос Всеволода. Кто?! Может, оттого не ответил, что и сам не знал? Да и какое это имеет значение теперь, когда нет уж надежной рудной границы. И когда – набег.

– Черный Князь? – быстро спросил Всеволод. О самом важном, о самом главном. – Он ТАМ? Еще? Или ЗДЕСЬ? Уже?

Олекса покачал головой:

– Там... Пока еще там. В своем обиталище. Набег только начинается. Но нечисть уже расползается по землям этого мира, расчищая путь своему властелину. И время Черного Князя близится. Закатная сторожа, как может, отдаляет роковой час. Покуда она сражается, Князю не переступить порушенный рубеж. Но ее силы на исходе. Потому и отправлены гонцы. К нам тоже прибыли посланцы с Закатной стороны.

Гонцы? Посланцы? Всеволод вспомнил двух чужеземцев, наблюдавших за боем на железе.

– Что должен делать я? – стараясь, чтобы голос звучал спокойно, спросил Всеволод.

– Поведешь дружину в поход, – так же спокойно ответил Олекса.

– Я? Дружину? – На этот раз скрыть волнение не удалось. Ни волнение, ни изумление. Прежде Олекса его из сторожи не отпускал. Говорил, для особого дела готовит. Так неужели вот оно? Особое?

– Ты, – кивнул старец. – Дружину. Сам бы повел, да без меня сторожу хранить некому. А время сейчас такое, что...

Олекса нахмурился, оборвав фразу на полуслове.

– Какое? – еще больше встревожился Всеволод.

– Если граница обиталищ рушится в одном месте – то трещать начинает повсюду, – глухо ответствовал старец. – Каждая темная тварь, перешедшая порубежье, – это крупинка иного мира в мире нашем. И покуда крупинки те накапливаются, то расшатываются и сотрясаются запоры во всех проклятых проходах. Ибо нарушается изначальное равновесие мироздания. А тут уж глаз да глаз нужен, потому как всякое может случиться. Ну, а если порубежье все же переступит сам Черный Князь...

Олекса опять умолк. И молчание то было красноречивее всяких слов. Потом старец воевода заговорил по-иному – быстро и решительно:

– Поедешь ты. С тобой отправится сотня воинов. Лучших воинов.

– Но воевода! – вскинулся Всеволод. – Сотня дружинников – это ж, почитай, половина сторожи! А здесь тоже... может... как ты сам говоришь... Так есть ли нам дело до чужой стороны? Коли, помогая другим, мы ослабим свое порубежье...

– Молчи, Всеволод! – Олекса грозно сверкнул очами.

Снова кулачище старца опустился на скамью. Снова дрогнули толстые доски мореного дуба.

– Сторожам должно хранить обиталище людское, а не одни свои лишь земли. Нам надлежит стоять едино и закрывать нечисти все пути сразу. Только в этом спасение. Пойми ты, дурья твоя голова! Граница уже порушена. Темные твари прорвались. Набег начался. Не остановим его там – здесь от нас не будет никакого проку. Хоть превеликую рать собери. Хоть крепость неприступную поставь. Коли не откликнемся на призыв Закатной сторожи, в мир вступит Черный Князь. А уж тогда – не сомневайся – нечисть доберется и до наших земель. И сотня воинов тогда ничего не решит. Ни сотня, ни тысяча. Ни десяти– ни стотысячные полки нам не помогут.

– Так ведь дружина, воевода... – чуть не стонал Всеволод, – та малая дружина, что с тобой остается...

– Дружину свою я пополню. Взамен ушедших призову тех, кто сейчас в отлучке. И новых ратников наберу. Потребуется, правда, время, чтобы отыскать подходящих и обучить новичков хоть немного. Но если промедлить сейчас, после времени у нас не останется вовсе. Ни на что не останется. Ибо дни мира сочтены. Ясно тебе, наконец?!

Всеволод сглотнул, кивнул. Все верно... Мудрый старец воевода прав, как всегда.

– Тогда может, сотней не ограничиваться? – предложил Всеволод. – Раз уж беда такая, не пора ли из лесов-болот выйти да общий клич кликнуть, а, воевода? Созвать княжеские дружины, ополчения мужицкие собрать, с татарами соединиться. И еще союзников найдем – враг-то общий. И навалиться на нечисть всем миром. Чтоб сразу, чтоб быстро да чтоб наверняка? Чтоб загнать темных тварей обратно.

Невеселая усмешка и качание седой головы были ему ответом.

– Всем миром не выйдет, Всеволод. Войска скоро не собираются. Союзы быстро не заключаются. А чем больше и разношерстнее рать, тем медленнее она движется. Не поспеть тебе с такой ратью до прихода Черного Князя. И главное, на наших князей надежды мало. Наши князья вон друг с другом договориться не могут. Все старшинство друг у друга оспаривают да грабят сосед соседа. То же – и татарские ханы. После смерти Чингисхана среди них тоже согласия нет. А в такой усобице повсеместной велик соблазн темных тварей по своему усмотрению использовать. И путь им новый сюда проложить. Нет, Всеволод, не для того сторожа наша от мира таилась, чтобы сейчас открываться. Раз уж в Закатной стороже кто-то границу отомкнул – и здесь желающие сыщутся. А колдунов-ведьмаков, что рудную черту стереть смогут и власть имущим прислужить не против, везде хватает. Им только укажи, где проклятый проход имеется.

– Неужели никого нельзя взять в помощь?

– Кого можно – те не поверят, – Олекса безнадежно махнул рукой. – Кто я для них такой? Старик лесовик из гиблых болот. Самого за нелюдь скорее примут, чем слушать станут. И не объяснишь никому ничего, покуда темные твари здесь не объявятся. А как объявятся – поздно уж будет. Да и убоятся многие с порождениями темного обиталища сражаться. А кто не убоится... Не обучены ведь простые дружинники и мужики-ополченцы серебром против нечисти биться. Друг с другом – это да, на это они мастера. Но с отродьем темного обиталища им не совладать. Только сытью волкодлакской да упыринной станут. Того ли ты хочешь?

И – опять правильные, опять – мудрые слова.

Всеволод поник.

– Порубежье хранить – то наша забота, сторожная, – тихо проговорил Олекса. – Потому и посланы гонцы с Закатной стороны по сторожам.

Старец воевода смотрел в глаза, ожидая.