Глава 30
Сигнальный рог ревел долго и гулко. Дозорные подняли тревогу вскоре после заката – когда над далеким Мертвым озером только-только начала подниматься зеленоватая пелена, озаренная изнутри зловещим призрачным сиянием. В очередной раз проход между мирами выплескивал в ночь упыриные полчища. Волна за волной бесчисленные бледнокожие твари стекали с каменистого плато в узкое ущелье. Заполняли пространство, стиснутое скалами и щебенистыми обрывами. Двигались вперед.
А сверху – меж чернотой небес и темным провалом ущелья на фоне светящегося тумана металась едва различимая точка. Пока – едва. Но уже различимая.
– Черный Князь! – процедил Всеволод, всматриваясь в даль со стены, примыкавшей к надвратной башне. – Еще один!
Где-то в глубине души он все же надеялся, что в этот раз, в эту ночь, обойдется без Шоломонара. Увы, глупым надеждам тем не суждено было оправдаться.
Бернгард, стоявший рядом, мрачно кивнул. Ответил – столь же невесело:
– Все-таки пробился…
Эта ночь выдалась ясной. О вчерашнем буйстве стихии ничего не напоминало. Ни грозы, ни дождя, ни тучки, ни махонького облачка не было сейчас на ясном звездном небе. Полноликая луна щедро заливала землю чистым, но безрадостным молочным светом.
А время шло. И трудно было уследить за его течением. Темное воинство быстро приближалось к крепости. Однако не оно одно. К подножию замковой горы подтягивались и упыри, выползшие из дневных укрытий. Кровопийцы, неподвластные более чужой воле и ведомые одною лишь Жаждой, по пути инстинктивно сбивались в небольшие стаи, стаи сливались в крупные отряды. Этих тварей тоже было немало. Особенно после вчерашнего штурма.
Столкнется ли нечисть лбами под стенами Сторожи, как рассчитывал Бернгард? Сомнет ли охотников до чужой добычи авангард черного Властителя, уже показавшийся в горловине ущелья?
Нет, Шоломонар, круживший под луной на боевом Летуне и выстраивавший войска, не предпринимал пока решительных действий, не отдавал приказа к началу боя. Темная рать выдвигалась из ущелья, растекалась по окрестностям, как вышедшая из берегов река. И – останавливалась, не доходя до замковой горы. Строилась сплошной линией, замирала…
Черный Князь отчего-то медлил, чего-то ждал. Князь сознательно сдерживал своих тварей, в то время как упыри, лишившиеся хозяев, уже лезли наверх – к Стороже.
Что это? Трусость? Нерешительность? Осторожность?
Всеволод покосился на магистра.
– Хм, а он, оказывается, не глуп, – пристально следя за передвижениями неприятеля, отметил Бернгард. – Рассчитывает нанести первый удар чужими руками и вмешаться уже после того, как падут стены.
Падут стены? Ну да, конечно… Тот Черный Князь, сколь бы он ни был умен, едва ли предполагает сейчас, что осажденный противник готовится к атаке. По всем правилам военного искусства ночная вылазка малочисленного гарнизона являлась полнейшим безрассудством. Но было ли легче от того, что упыриный Властитель введен в заблуждение?
Ничуть!
– Теперь нам придется пробиваться через два заслона, – хмуро сказал Всеволод. – Сначала эти – бесхозные упыри. Потом – воинство Князя.
– Придется, – согласился Бернгард. – Причем так, чтобы между ними было максимальное расстояние. Мы должны успеть оторваться от одних и набрать достаточный разгон для удара но другим. Иначе увязнем на полпути. Что ж, ладно… Раз войско Властвующего выжидает внизу, мы тоже повременим с атакой. Подпустим к крепости первую волну Пьющих, над которыми нет хозяина, тогда и откроем ворота.
– Только тогда? А не поздно будет?
– Нет. Сейчас главное, чтобы Властитель не догадался о нашей вылазке прежде времени и не успел подтянуть под стены свои силы.
Недолгое ожидание было тягостным и казалось почти бесконечными. К вылазке-то все было давно готово. И всё, и все.
Кони – оседланы. Доспехи – надеты. Расчищенные от трупов проходы у ворот – забиты, запружены вооруженными всадниками. Первые ряды уже топтались под закрытой аркой. А первыми пробиваться наружу и выстраивать за воротами бронированное свиное рыло надлежало умрунам Бернгарда.
Рослые кони, укрытые длинными кольчужными попонами и пластинчатой броней в серебряной отделке, обвешанные шипастыми нагрудниками и массивными налобниками, волновались, всхрапывали, косились на неподвижных седоков, видимо, смутно ощущая мертвечину на собственных спинах. Но еще отчетливее животные чувствовали крепкую руку, жесткий, рвущий пасть повод и острые шипы шпор. А потому неуместной сейчас норовистости предпочитали не демонстрировать.
В двух надвратных башнях наглухо забаррикадировались с полдесятка раненых рыцарей и несколько кнехтов под предводительством однорукого кастеляна. Им предстояло остаться в крепости. Так было нужно. Кто-то должен был открыть ворота и выпустить «свинью» из замка. Да и боевых коней на всех все равно не хватило. А пехота в предстоящей вылазке – непозволительная обуза. Впрочем, еще неизвестно, кому этой ночью повезет больше: тем, кто в боевом строю выйдет за стены, или тем, кто заперся в каменных башнях. Пока трудно было предугадать, кто кого переживет в этой битве.
И – насколько переживет.
– Нахтцереры!.. – донеслось сверху.
Кричал Томас. Громко кричал, но без страха. Просто сообщал, что…
– Нахтцереры у частокола!
– Решетки-и-и! Подня-а-ать! – незамедлительно скомандовал Бернгард. Громко, протяжно, нараспев. Чтоб было слышно и понятно.
Правильно… Решетки поднимаются медленнее, чем опускается мост, поэтому начать следует с них.
Звякнули цепи. Надсадно заскрипели вороты в башнях. Дрогнули тяжелые решетки – внутренняя и внешняя – по сию пору надежно закрывавшие проход через воротную арку. Выскользнули из узких ниш в каменных плитах и поползли вверх массивные острия, способные переломить хребет быку. Толстенные кованые прутья с обильной серебряной отделкой медленно поднимались к сводчатому потолку.
Поднялись…
Почти целиком утонули в глубоких темных пазах. Теперь только посеребренные зубья грозно нависают сверху. Да топорщатся по стенам арки вмурованные в камень и покрытые тем же белым металлом крюки и лезвия. Да внизу, перед конскими копытами, непроходимая щетина заточенных штырей в палец длиной. Густо и ровно, будто жесткая поросль, торчат стальные колючки из пазов меж каменными плитами. А на острие каждого шипа опять-таки тускло поблескивает серебряная капля.
И – тяжелый мост впереди. Пока еще – вплотную приваленный к арке ворот.
– Перешли за частокол! – известил Томас. – Лезут в ров!
– Шипы-ы-ы! – приказал Бернгард. – Убра-а-ать!
Где-то в недрах надвратной башни невидимые руки передвигают невидимый рычаг. Затяжной раскатистый лязг под гулкой аркой – и металлическая трава увядает. Колючки, усеивавшие путь, уходят под плиты.
Теперь только подъемный мост отделяет всадников от приближающихся к Серебряным Вратам темных тварей. И мост этот следовало…
– Уже на валу! – опять донесся крик однорукого кастеляна. – Подступают к стенам!
Следовало…
– Опусти-и-ить! – в очередной раз прогремел голос Бернгарда. – Мо-о-ост!
Снова – пронзительный скрежет ворота наверху. Ослабли туго натянутые цепи. Ослабли – и натянулись снова. Верхний – утяжеленный – край моста оторвался от каменной кладки.
– Быстрее-е-е! – поторопил Бернгард.
Там, наверху, вне всякого сомнения, неподатливый скрипучий ворот раскручивали в несколько рук – так быстро, как только возможно. Но подъемный мост все же никак не мог обрушиться вниз сразу, сиюминутно. А пока он не ляжет поперек рва – всадникам не выехать из крепости.
Всадникам – нет. Наружу – никак.
А вот тем, кто снаружи. Пешим. Ползучим. Царапучим.
Темным тварям.
– Они здесь! Уже здесь! – предупредил Томас.
И в самом деле…
В ширящиеся проемы между мостом и стеной – по бокам, сверху – сыплются упыри.
Первый, второй, третий…
Пять… Восемь… Десять…
Нечисть пока не карабкалась через стены с шипастым окоемом. Нечисть выбирала более удобный и короткий путь к теплой живой крови. Не задерживаясь, переваливала через опускающийся мост, лезла в арку. И – дальше – из арки.
Кровопийцы попадали под серебрёные мечи и копья всадников-умрунов.
Первый, второй, третий…
Пять… Восемь… Десять…
Мост опускался все ниже, пространство между дощатым настилом и каменной кладкой становилось все шире. Упырей в крепость вваливалось все больше.
Тесная арка буквально на глазах наполнялась бледнокожими телами. Тела напирали на тела.
На мечи.
На копья.
На лошадей.
Кони мертвой дружины начинали пятиться. Сдерживать натиск становилось все труднее. А надо – пока мост не опущен! Хоть как-то, хоть чем-то – но надо. Остановить тварей! Выиграть время!
– Шипы! – услышал Всеволод призыв Бернгарда. – Шипы вверх!
А ведь правда! Что, если шипы? Сейчас? Вверх?
Снова лязгнуло. Скрежетнуло где-то под ногами. И снизу вновь, будто по волшебству, проросла жесткая колючая травка. С серебряными росинками на заточенных кончиках.
Плоские каменные плиты вмиг обратились шипастым ведьминым ложем.
Пронзительные вопли и визг наполнили арку.
Орошенные белым металлом острия легко входили в ступни, в пятки, в жесткие подошвы, в широко, по-звериному растопыренные когтистые пальцы ног. Глубоко входили – на добрый перст. А когда серебрёная заноза этак вот прокалывает упыриные ноги, те упыря уже не держат.
Нечисть только что стоявшая перед всадниками сплошной стеной дернулась – как по команде. Повалилась – как подкошенная. Наземь, на щетинившиеся острым плиты. В ту же нежданно взросшую убийственную мураву и повалилась.
Темные твари корчились и бились, как караси на сковороде. Плясали недолгий дикий танец на посеребренных шипах. Кто-то безуспешно пытался подняться. И – падал снова. Кто-то выползал из арки на замковый двор. Таких добивали. Не торопясь, спокойно, без лишней суеты распластанных по земле упырей доставали с седел копьями и длинными рыцарскими мечами.
Под копыта коней потекли черные ручейки.
А мост все опускался. И вот уже новая волна завывающей нечисти хлынула в открывающийся проход. Твари сунулись было в арку, тоже пропороли ноги. Попадали. Отшатнулись, отползли обратно. Уперлись в плотные ряды, напирающие сзади, снаружи.
Некоторые упыри попытались перелезть опасный участок по стенам и сводам. Не смогли. Увязли в густо торчащих из камня серебрёных крюках и лезвиях. Исцарапались. Изрезались. Сорвались – вниз, на шипы.
Мост опускался…
Много быстрее, чем поднимались тяжелые решетки.
И все-таки до чего же медленно!
– Убрать шипы! – повелел Бернгард.
Лязг.
Заточенная сталь с серебром вновь ушла под плиты.
И – сразу же – очередная волна снаружи. Прущая напролом, орущая, размахивающая когтистыми руками, скалящая зловонные пасти.
– А теперь – по-о-однять! – громко протянул Бернгард. – Вы-ы-ыше!
Волна тут же опала, схлынула, вновь оставив под аркой Дергающуюся белесую массу.
Всеволод присмотрелся. Похоже шипы на этот раз действительно вышли из пазов немного дальше.
Мост опускался…
– Убра-а-ать!
Исколотые, издыхающие упыри лежали в воротах вповалку, сплошным слоем. Кровопийцы, следовавшие за ними, шли в атаку уже не по плитам – по слабо копошащимся телам. И ведь проскочат же ловушку! И ведь посеребренные колючки их уже не достанут! Или… всё же…
– По-о-однять!
Да, выдвигавшиеся снизу острия, в самом деле, с каждым разом, с каждым новым лязгом невидимого механизма становились больше, длиннее…
– Вы-ы-ыше!
Стальная, с серебряной отделкой, смерть-трава, обильно орошенная черной кровью, росла буквально на глазах.
– Еще вы-ы-ыше!
Вот уж и не в палец, а в добрую ладонь торчат колючки… А вот – и в локоть длиной… Повторно пронизывают лежащих внизу. Достают, останавливают, валят прущих поверху.
А мост – уже почти на земле.
– Убра-а-ать!
Почти… Под посеребренной наружной обивкой опускающегося моста трещат и хлюпают раздавленные твари. Не успевшие отпрянуть в сторону. Или не сумевшие сделать этого в тесноте.
– По-о-однять!
Внешне князь-магистр, раз за разом отдающий однотипные команды, был совершенно спокоен, даже скучлив. И все же Всеволоду показалось, будто происходящее сейчас чем-то забавляло Бернгарда. Впрочем, возможно, слабое подобие улыбки, едва-едва угадывавшейся в дрожащих уголках тонких губ, являлось следом тщательно подавляемой нервной гримасы. А может, и не было ничего вовсе, а лишь домысливалось напряженным сознанием.
– Вы-ы-ыше!
Пронзенные упыри уже ложатся третьим слоем.
– Еще вы-ы-ыше!
Хитроумное устройство Серебряных Врат, оказывается, позволяет не только опускать сверху массивные решетки, но и довольно высоко поднимать снизу смертоносные штыри. А интересно, кстати, как высоко ими можно достать? До сводчатых потолков арки – можно?
Впрочем, сейчас так нельзя! Нельзя полностью забивать ворота проткнутыми трупами. Коней ведь потом из Сторожи не выведешь. И самим – не выйти.
Все! Мост наконец-то хрустко лег утяжеленным краем на противоположный край рва. На смятых в лепешку темных тварей. Цепи обвисли. Стих скрежет ворота.
– Убра-а-ать! – громче прежнего рявкнул Бернгард.
С явственно различимым чавканьем серебрёная сталь ушла из груд белесой плоти.
Магистр повторил приказ – на всякий случай:
– Убрать шипы! Все!
И поднимать вновь больше уже не велел.
– Готово! – отозвался сверху Томас. – Убрано! Всё!
