Глава 17
– Русич! Назад! На-зад! Ру-сич!
В пылу и горячке боя Всеволод не сразу осознал, что кричат ему. Даже взъярился не на шутку. Стоя над телом Федора, он сейчас тупо и бездумно крошил нечисть. В капусту крошил, двумя руками, окружая себя и мертвого десятника завалом из рубленого черно-белого мяса.
А его кто-то звал, мешал кто-то… Кричал так некстати, под руку.
Отвлекал.
– Все-во-лод!
Брызжа слюной и проклятиями, он все же глянул назад.
Кричал Бранко, кричал Томас. Оба оттесненные далеко, сильно. И немудрено, что оттесненные: от наседавших упырей отбивался сейчас мечом лишь однорукий кастелян. Волох держался сзади, отмахиваясь почему-то не клинком (сабля лежала в ножнах), а поднятым с пола факелом Федора. Факел горел, обжигал тварей. Левой рукой Бранко волочил сифон с горючей смесью.
Зачем? Что задумал волох?
Ага, ясно что…
Томас прикрывает. Бранко кладет сифон на пол и придавливает ногой, подносит пламя к горлышку сосуда, свободной рукой раздвигает меха… Чтоб после сдвинуть – резко, сильно. Пустить струю горючей жидкости. И – горящей притом.
Учинить пожар волох задумал. Запалить греческий огонь и громовой порошок под дверью склепа. Взорвать всю галерею вместе с усыпальницей и алхимической лабораторией. Обрушить своды и завалить дымоходный лаз, используемый нечистью. Замуровать нижний ярус замковых подземелий. Вместе с прорвавшейся сюда нечистью.
И с Эржебетт вместе?..
Отчего-то вдруг тоскливо заныло сердце. Плевать! То – всего лишь никчемное сожаление о недостойном прошлом. О былых ошибках – столь же опасных, сколь и приятных. Но теперь-то все кончено. Любовные чары ушли. Морок рассеян. Обман раскрыт. Глаза прозрели. А на то, что еще осталось… Пле-вать!
Да – и с лидеркой вместе! Сберечь ее… ее кровь уже не удастся. А значит, туда ей и дорога, треклятой деве-твари!
Всеволод в последний раз глянул на Федора. У верного десятника не будет могилы. Зато будет славный погребальный костер. И подземный курган из упыриных тел и обваленных на них сводов будет.
К Томасу и Бранко Всеволод пробился быстро. На пути стояло еще не столь много тварей, чтоб сделать отход вовсе уж невозможным. К тому же с двумя мечами прорубаться назад, от лаборатории, оказалось куда как проще, чем с одним клинком идти к ней, супротив упыриного потока. Маши посильнее обеими руками да вали пошире – от стены до стены, во всю галерею – новую просеку. Только не оскользнись в черной крови. А то ведь она уже повсюду: на полу, на стенах – и с потолка, вон, капает.
Взмах. Еще.
И еще.
Располовинены последние кровопийцы, отделявшие Всеволода от тевтонского кастеляна и волоха.
Правда, за спиной Всеволода только что расчищенный им проход вновь заполнялся новыми тварями, прущими из алхимической лаборатории. Да как заполнялся! Упыри лезли через груды порубленных трупов и через головы идущих впереди.
Будто белесая волна захлестывала подземелье.
И волна эта вот-вот поглотит трех человек, все еще стоящих на ее пути.
Всеволод отступил влево, привалился спиной к шершавой стене. Заорал в голос:
– Жги-и-и!
И…
– И-и-и! – звонкое эхо сквозь вой нечисти.
Пузатый бронзовый сосуд с воздуходувными мехами направлен на толпу упырей. Узкое отверстие сифона сочится горючей смесью.
Бранко держит факел перед сосудом.
Наваливается на меха.
Шипение. Яркий свет…
Тонкая струя жидкого пламени ударила прямо, посередке. Пролетела мимо Всеволода – где-то на уровни груди. С шипением разбилась о накатывающуюся белесую волну. Полоснула по передним рядам. И тут же опала, обозначив на полу извилистую огненную линию с частым крапом догорающих капель.
Дым… вонь жженой плоти иного мира. А визг горящей нечисти в закрытом пространстве за малым не рвет барабанные перепонки.
Увы, огонь не пробил сплошную стену упыриных тел, не достал, куда потребно. Колыхнувшийся белесый вал, правда, вспыхнул. Потрескался, развалился. Из передних рядов пламя перекинулось на задние, заплясало в лужах черной крови, лизнуло порубленные тела. И все же, огонь продвигался в глубь галереи слишком медленно. И слишком мало его все же было.
А алхимическая лаборатория извергала новых упырей. Нечисть все напирала и напирала сзади, и, будто живой гигантской кочергой, сдвигала, оттесняла разгорающийся костер. Выпихивала, выдавливала его на трех человек в противоположном конце галереи.
Несколько горящих фигур выбежали вперед – подвывая, размахивая руками – словно языческие духи огня. Напали… Попытались напасть.
Всеволод отлип от стены, вновь пустил в ход мечи. В несколько взмахов остановил объятых племенем тварей. Разбрызгал по стенам черную кровь и жидкое пламя.
И вновь – шагнул к стене. Подальше от дымящегося горлышка бронзового сифона. С пути новой струи.
Клинки в руках – горели. По серебрёной стали растекались капли огненной смеси. В горле першило. Дышать становилось все труднее.
Липкое дымное пламя жадно пожирало упыриную кровь и плоть. Тяжелый смрад расплывался по подземелью, заполняя галерею. Не задохнуться бы самим прежде времени!
– Жги! – скомандовал Всеволод. – Еще раз! Выше бери! По лаборатории цель!
Там ведь начинается зажигательная дорожка Томаса.
Бранко не зевал. И понял все верно.
Сифон выплюнул вторую порцию жидкого пламени. На этот раз струя огня прыснула поверх безволосых упыриных голов. Прошла широкой дугой, чиркнув по арочному потолку и оросив жгучим дождем шишковатые черепа. И – достала-таки. С упругим стуком ударила по распахнутой двери лаборатории. Полыхнула пламенным росчерком подле дверного проема. Ожгла толпившихся на пороге тварей. Косо мазанула по стене, яркими потеками заструилась вниз.
А вот теперь горящие фигуры заметались там, сзади, у огненной дорожки, что вела к склепу.
Дорожка занялась. Потухла было, притоптанная…
Но нет, греческий огонь тевтонских алхимиков так просто не затопчешь!
…И – полыхнула опять. С новой силой.
Самого змеящегося по полу огня из-за упырей, забивших галерею, видно не было. Но багровые отблески, отбрасываемые на стены и потолок свидетельствовали: пламя ползет, пламя неумолимо продвигается к нише, ведущей в склеп. А в нише той… Горючая смесь, громовой порошок…
Дымящимися еще мечами, Всеволод отмахнулся от пары сунувшихся было вперед упырей и…
– Бежим!
Дважды повторять не пришлось. Бранко и Томас, опрокинув бронзовый сифон в пылающие потеки, что остались на полу после двух огненных плевков, уже уносили ноги. Всеволод бросился вдогонку. Оставаться одному в подземельях чужой крепости, где вот-вот разверзнется ад, ему хотелось меньше всего.
Сзади грохнуло. Яркая вспышка озарила галерею.
Но – слишком рано.
И – слишком слабо.
Всеволод оглянулся у поворота. Вот в чем дело!
Взорвался сифон. И весьма кстати, между прочим. Огненные росплески преградили дорогу ринувшимся в погоню упырям.
Но то ли еще будет!
Ага, а вот и решетка, о которой упоминал Берн-гард! Ржавая железная дверь из кованых прутьев в сужающемся проходе. Судя по всему, ею не пользовались уже давненько. Бранко, навалившись всем телом, пытался закрыть неподатливую скрипучую решетку. Томас возился со связкой ключей, судорожно подбирая подходящий.
– Бросьте! – Всеволод оттолкнул обоих. – Нет времени! Сейчас рванет… полыхнет…
С ним не спорили. Его послушались…
Дальше бежали, не оглядываясь и не задерживаясь. Желтое пятно факельного света прыгало по темным стенам и сводам. Всеволод следовал за саксом и волохом, прекрасно ориентировавшимися в древних катакомбах и выбиравшими самый краткий путь наверх.
Главные галереи, боковые ходы-ответвления, лестницы, открытые и закрытые двери, темные ниши, порубленные умрунами упыри и лужи черной крови под ногами – все мелькало перед глазами, все оставалось позади.
Усталость? Прочь! Тяжесть доспехов? Не обращать внимания! Сознание почти ничего не фиксировало. Другая была сейчас задача. Все естество Всеволода словно обратилось в ноги. И ноги работали сами по себе. Бездумно, как во сне, как в колдовском трансе.
Наверное, никогда прежде он так не бегал. Даже на изматывающих тренировках в родной Стороже, когда старец Олекса безжалостно, до седьмого пота, гонял ратников в полном боевом облачении по топким болотам. Жилистый волох и немолодой уже Томас, впрочем, тоже неслись с завидной прытью.
Потому как было от чего.
