СОЛНЦЕ ЗАХОДИТ ВНОВЬ
– Равенство, только равенство, – задумчиво говорил Стирпайк, – вот альфа и омега всего сущего. Именно на нем, на равенстве, на равновесии держится и развивается природа. На равенстве статусов – во всех отношениях. Равенство в положении, в богатстве. Равенство в правах...
Юноша задумчиво подковырнул кончиком меча покрытый ярко-зеленым мхом камень. Внимательно оглядев булыжник, Стирпайк не нашел в нем ничего интересного и швырнул в побитые морозом заросли ежевики.
Бывший поваренок подкараулил дочь Гроунов, когда та возвращалась с прогулки по лесу. Стирпайк вырос словно из-под земли, хотя Фуксия удивлялась – как же можно спрятаться среди редких сосен? Стирпайк был оживлен – завтра предстоял поджог библиотеки. И времени на философские разговоры не будет. Все приготовления были давно закончены, леди Кора и леди Кларисса в последний раз проинструктированы. Аристократки едва не наизусть затвердили отведенные им роли, и юноша решил, что теперь на них можно положиться. Этим вечером, выйдя из бани, Стирпайк одевался дольше обычного. Он очень тщательно расчесывал свои редкие рыжеватые волосы, слишком долго разглядывал себя в зеркало. Пареньку просто хотелось, чтобы день прошел как можно скорее.
Выйдя из дома, Стирпайк захватил с собой и меч. Он думал – может, зайти в гости к герцогиням? Вообще-то лучше не волновать их лишний раз – они уже привыкли, что всякое его появление влечет за собой немедленное требование в очередной раз изложить последовательность действий при поджоге книгохранилища. С другой стороны, лучше поговорить с ними сегодня – чтобы они спокойно спали ночью и не пугались. Если не выспятся как следует, по одному их виду окружающие завтра поймут, что с близнецами что-то неладно. А уж когда случится пожар, все всплывет. Флея провести не так-то просто...
В конце концов Стирпайк решил заскочить к сообщницам минут на десять, рассказать им что-нибудь веселое, а потом сходить на прогулку в лес. Он знал, что в это время под одной из сосен сидит на камне Фуксия, воображая, что это ее тайное убежище и что никто кроме нее не знает о существовании этой поляны.
Погода выдалась не слишком хорошая – то и дело налетал ветер. Слыша завывания ветра между зубцами стен, Стирпайк мечтал, чтобы напряженный день поскорее закончился.
Войдя в жилые помещения, юноша поднялся в покои близнецов и, постучав для вежливости в дверь, вошел, не дожидаясь приглашения. В глаза ему тут же бросилось пламя в камине – близнецы развели сильный огонь. Завидя сообщника, сестры лорда Сепулкрейва важно кивнули, словно приглашая его чувствовать себя как дома.
– Ну что, дорогие дамы, – заговорил Стирпайк, позволяя себе некоторую фамильярность, – как наши дела? Впрочем, зачем я спрашиваю. И так видно, что вы просто дышите энергией. Леди Кларисса, я никогда не видел вас столь жизнерадостной. Леди Кора, а вы никогда еще не распускались столь пышно. Ах, просто водяная лилия, не сочтите за лесть!
Герцогини, впрочем, выслушали паренька бесстрастно – они уже привыкли к его комплиментам. К тому же обе не были готовы сегодня к пространным беседам.
Видя, что аристократки не расположены к беседам, Стирпайк вытянул к огню озябшие руки, решив, что в конце концов женщины все равно разговорятся. Так оно и получилось.
Поправив элегантным жестом прическу, леди Кора обратилась к юноше:
– Неужели я в самом деле хорошо выгляжу сегодня?
– Он выразился иначе! – воскликнула с укоризной леди Кларисса.
– Но отчего же, – возразил Стирпайк, – именно это я имел в виду. В конце концов, важны не слова, а заложенный в них смысл, не так ли? Загоняя себя в прокрустово ложе словесной мишуры, мы совершаем роковую ошибку. К чему придираться к словам? Скажу так: обе вы выглядите не просто хорошо, а обольстительно. Не знаю, говорил ли я, что вам идет цвет бордо. Сам люблю этот цвет – он напоминает о заходящем солнце... или о восходящем, если хотите. Есть в нем что-то торжественное, властное... – При слове «властное» герцогини оживились. – Потому прошу вас на будущее – не стоит цепляться к словам – ведь они всего лишь мертвые звуки. Я могу вообще ничего не говорить, но при этом свободно выразить какую угодно мысль.
– Так попробуй, – предложила Кларисса, – у нас масса свободного времени.
Близнецы с интересом уставились на юношу, ожидая, что он разгонит их скуку.
– Нижайше попросил бы вас не растрачивать попусту энергию. Недалек день, когда весь Горменгаст почтительно склонит голову перед вами в ожидании приказаний. А пока нужно всецело сосредоточиться на достижении этой цели. Нужно экономить силы...
– Да, конечно, – поспешно закивала леди Кора, – мы понимаем, что нужно беречь силы. Верно, Кларисса?
– Разумеется, – поддакнула вторая сестра, – чтобы потом эффективнее использовать силы. К сожалению, у нас не так много реальной власти сейчас, а как хотелось бы...
– Власть уже дожидается вас, – бесцеремонно перебил аристократку Стирпайк. Он давно смекнул, как надо вести себя в обществе герцогинь, – не беспокойтесь, ваше сиятельство. Скоро случится так, что вам останется только протянуть ваши прелестные ручки и взять эту власть! Кому, как не вам, управлять в Горменгасте? Ведь богатство замка создавалось усердием людей, чья кровь течет в ваших жилах в том числе. Разумеется, вы просто обязаны стать хозяйками положения. Правда, без посторонней помощи вам не достичь поставленной цели. Да, годами вам пришлось сносить оскорбления окружающих. И вы переносили их терпеливо, за что заслужили похвалу судьбы. Сама Фортуна решила прекратить ваши страдания. Фортуна же послала вам помощника. Да, я помогу вам достичь сияющих высот!
Аристократки слушали Стирпайка с полуоткрытыми ртами. Им даже было немного страшно представить себе, на какие вершины предстоит подняться. А пока...
– Встаньте, встаньте! – потребовал Стирпайк торжественно.
Женщины поспешно вскочили на ноги. Молодой человек упивался своей властью над ними.
– Сделайте шаг вперед!
Близнецы беспрекословно выполнили и это требование.
– Вы слышали, что я сказал? Слышали? А теперь ответьте – кто он, кто поможет вам подняться до заоблачных вершин? Кто вернет вам узурпированные права и поруганную честь?
– Права! – зашептала Кора экзальтированно. – Честь...
– Мы снова вспомним золотые годы, – вторила ей сестра, – мы стряхнем лишения прочь!
– Разумеется, вы ни в чем не будете знать отказа, – заливался Стирпайк, – но до этого момента нужно дожить. Кто поможет вам вернуть несправедливо отнятое?
– Ты, ты, – наперебой загалдели женщины, – ты поможешь нам!
Кларисса слегка наклонила голову и зашептала – точно хотела поведать юноше страшную тайну:
– Мы сожжем книги Сепулкрейва дотла. Всю библиотеку. Мы с Корой... Терять нечего. К тому же все давно готово...
– Точно, – с радостью подтвердил юноша, – все давно готово.
Кларисса с удовлетворением посмотрела на сестру. Видимо, Кора сочла себя уязвленной, потому что поспешила выступить вперед и лично обратиться к Стирпайку:
– Мы сделали все, как ты сказал. Думаю, что трудностей возникнуть не должно. Мы подходим к наружной двери и находим там кусочек промасленной ткани, выходящей наружу, а потом...
– А потом зажигаем эту ткань! – перебила ее Кларисса. – Это сделать нетрудно. Мы устроим поджог прямо сейчас!
– Сейчас? – испугался Стирпайк. – Нет, сейчас как раз не надо. Мы ведь договорились на завтрашний день. Завтра вечером и осуществим наш план.
– Но я хочу поджечь библиотеку прямо сейчас, – протянула капризно Кларисса, – Кора, что скажешь?
– Пожалуй, нет...
– Что, поджилки затряслись? – сказала леди Кларисса презрительно. – Уж так бы сразу и призналась, что боишься огня. А все хвасталась – я, да я... А как до дела дошло – сразу в кусты. Ну и ладно, я сама могу...
– Не глупи, – прервала ее сестра, – в очередной раз начинаешь демонстрировать свою тупость. Мне порой становится стыдно быть твоей сестрой. В тебе же течет кровь Гроунов, ведешь ты себя как... Эх!
Чтобы погасить внезапную ссору сестер и отвлечь их, Стирпайк намеренно смахнул локтем с каминной полки изящную вазу зеленого стекла. Десятки крупных и мелких осколков разлетелись по узорчатому паркету, но эффект был достигнут – близнецы, замолчав, испуганно смотрели то на пол, то на Стирпайка.
– Вот она, рука судьбы, – заговорил юноша гробовым голосом. – Вы видите, да? Это знамение свыше! Нужно только правильно истолковать его.
Очевидно, сами аристократки были не в состоянии как-либо истолковать знамение – они выжидательно смотрели на сообщника. И Стирпайк решил сполна воспользоваться произведенным эффектом.
– Сударыни, – торжественно заговорил он, – вы видите зеленые осколки, рассеянные по полу в определенном порядке? Видите?
– Разбитый вдребезги сосуд символизирует поверженное господство Гертруды, – заговорил юноша, не дождавшись ответа на свой вопрос, – именно так. В этом сосуде было все – злоба, несправедливость, даже зависть, с которыми окружающие обращались с вами. Но судьбе угодно было распорядиться иначе – нечестивый сосуд разбит. Ваш час пробил. Кстати, обратите внимание – не случайно ваза была именно зеленого цвета. Зеленый – цвет надежды, которая неистребима. Надежды на лучшее и более достойное будущее.
– Скорее бы! – вздохнула Кора.
– А может, все-таки сделаем это сегодня же вечером? – не сдавалась Кларисса. – У меня такое боевое настроение!
– Сначала нужно разрешить кое-какие проблемы, – заюлил Стирпайк, проклиная в душе неожиданную напористость леди Клариссы. – Я имею в виду, довести до конца одно небольшое дельце. Однако выполнить эту работу под силу только человеку, обладающему развитым интеллектом. Вот, глядите! – и чиркнул спичкой.
Герцогини жадно смотрели на крохотное пламя, явно желая, чтобы оно поскорее превратилось в бушующее море огня.
– Видите? – внушительно сказал Стирпайк. – Это и есть та самая работа. Но все должно быть проделано в тайне. Ваше поведение не должно вызывать ни малейшего подозрения. Я проверю! Потому сейчас вам лучше лечь спать. Если ваша нахальная служанка увидит вас завтра поутру нервными и невыспавшимися, что она подумает? То-то и оно!
– Ладно уж, – проворчала леди Кларисса, подчиняясь железной логике сообщника, – тогда спокойной ночи, до завтра! – Направившись к двери в спальню, герцогиня принялась расстегивать крючки на платье, не обращая внимания на присутствие Стирпайка. Паренек возликовал в душе – вот как стали доверять ему сестры лорда Сепулкрейва!
– И я пошла спать! – подхватилась леди Кора. – Стирпайк, спокойной ночи! – Как и сестра, Кора тоже принялась расстегивать на ходу крючки и застежки, так что когда она закрывала за собой дверь, верхняя часть ее тела была уже свободна от пурпура платья.
Стирпайк, оглядевшись, набил карманы орехами из большой вазы и отправился восвояси. Он был безмерно рад, что так быстро погасил в близнецах нездоровый энтузиазм. Все обошлось. Только бы и дальше так везло...
Выйдя на улицу, Стирпайк раскурил трубку и направился к сосновому бору, испытывая необыкновенный душевный подъем. Как он и предполагал, Фуксия оказалась на месте. Юноша даже позволил себе завязать разговор с юной герцогиней, хотя общаться с нею было намного труднее, чем с кем-либо еще. Стирпайк начал с невинного вопроса, который и в самом деле интересовал его – оправилась ли Фуксия от болезни. Однако она не спешила с ответом. Юноша окинул девочку цепким взглядом – на щеке все еще видна была царапина, и нога как будто не зажила... Предположение Стирпайка оказалось верным – Фуксия спрыгнула с камня и, хромая сделала шаг в сторону. Впрочем, она быстро шла на поправку стараниями доктора Прунскваллера и вездесущей няньки. Несколько дней после памятного дня девочку вообще не выпускали на улицу, но она сумела воспользоваться минутной отлучкой няньки и, нацарапав на кусочке бумаги: «Няня, я тебя люблю!», – пришпилила записку к стене и выскользнула из комнаты, то и дело воровато оглядываясь. Впрочем, Фуксия не была уверена, что нянька по возвращении обнаружит записку. Госпожа Слэгг снова начнет беспокоиться, но выглянуть в окно ей просто не придет в голову.
Теперь Фуксия в сопровождении назойливого спутника шагала все дальше в лес; Стирпайк нес ерунду, которая весьма кстати приходила на ум. Юноша вовсю старался создать о себе хорошее впечатление. Впрочем, говорил он не только из желания развлечь Фуксию, но и потому, что сам пребывал в радужном настроении – все складывалось как нельзя удачно.
Девочка шагала молча, изредка бросая на него равнодушные взгляды. Юноша неожиданно остановился и принялся отдирать от коры дерева странный предмет. Фуксия постояла несколько секунд, но в конце концов любопытство взяло над ней верх. Подойдя к Стирпайку, она увидела в его руках дохлого жука-оленя.
– Не должно быть ни слишком богатых, ни слишком бедных, ни слишком слабых, ни чересчур сильных, – приговаривал юноша, сосредоточенно вырывая из почившего в бозе насекомого мохнатые лапки, – равенство, равенство, и еще раз равенство! Леди Фуксия, вы не согласны со мной?
– Мне просто нечего сказать, потому что это меня не слишком интересует, – сказала юная герцогиня с подкупающей откровенностью.
– Но вы-то сами как считаете: разве справедливо, когда одним людям просто нечего съесть на ужин, а у других столько вкусной еды, что они едят только малую толику, а остальное выносится свиньям? А как объяснить тот факт, что кому-то приходится трудиться от зари до зари за несколько медных монеток или даже просто за тарелку супа, а другие могут позволить себе нежиться в безумной роскоши, не ударяя при этом палец о палец? Разве плохо, когда вещи называют своими именами? Смелых людей необходимо вознести на самые высокие пьедесталы, точно так же, как нужно указать малодушным на подобающее им место? В мире много людей, которым приходится рисковать своей жизнью во благо всего общества, при этом же они не получают и сотой доли того, что заслуживают.
– Не знаю, – томно протянула Фуксия, – возможно, насчет честности действительно надо бы... Но все равно – я ничего не знаю. Для чего я должна интересоваться всем этим?
– И все-таки кое-что тебе наверняка известно, – сказал Стирпайк торжествующе, – во всяком случае, ты только что сама повторила мою мысль, только в измененном виде. Ты сказала, что все должно быть честно, не так ли? Верно. Но почему честность занимает так мало места в этом мире? Алчность, жестокость, жажда власти – вот что мешает проявиться лучшим качествам человека. Чтобы восстановить справедливость, нужно...
– Да хватит молоть языком! – голос Фуксии звучал по-прежнему бесстрастно. Повернувшись лицом к Горменгасту, девочка расширенными от восторга глазами рассматривала крышу Кремневой башни, облитую лучами почти зашедшего за горизонт солнца. Еще немного – и угаснут последние остатки дня. Вдалеке серыми птицами плыли по небу неизбежные тучи. Да, осень, осень...
– Но я... – начал Стирпайк.
– В таком случае, почему ты только говоришь о необходимости восстановить справедливость? – резонно спросила юная аристократка. – Если ты у нас такой языкастый, давай, покажи пример...
– А я и попытаюсь это сделать! – воскликнул бывший поваренок с такой горячностью, что с девочки слетела вся меланхолия.
– Так-так, – сказала Фуксия, цепко глядя в лицо Стирпайка. – Что, решил уничтожить жестокость? Жадность? И что там еще ты говорил? Откровенно говоря, сомневаюсь, что у тебя хватит на это сил. Разумеется, ты парень умный, да вот только еще не родился на свет всемогущий человек...
Рассуждения дочери лорда Сепулкрейва застали Стирпайка врасплох. Он не ожидал, что девочка поставит его в тупик своей железной логикой.
– Вот так-то, – проговорила Фуксия, пока юноша размышлял, что сказать теперь и как поскорее выйти из неловкой ситуации, – вот так-то! Почти зашло, кстати говоря...
– Что почти зашло? – не понял юноша. Тут же он догадался проследить за взглядом Фуксии – оказалось, речь идет о солнце, которое и в самом деле почти село за горизонт. – А, так ты говоришь об этом медовом прянике? Точно – скоро оно совсем остынет...
– Как? Медовый пряник? – переспросила юная герцогиня. – Так ты называешь солнце? Думаю, что лучше так его не называть. Звучит кто-то пренебрежительно... – Остановившись, девочка поинтересовалась: – Вот интересно, ты другим вещам тоже даешь подобные прозвища?
– Иногда даю, – признался Стирпайк, – что поделаешь, коли я такой неуважительный.
– Людям тоже даешь клички, надо полагать?
– Случалось.
– Интересно, какую кличку ты дал мне?
Подумав несколько секунд, юноша шевельнул пшеничного цвета бровями:
– Для тебя я пока не припас прозвища. Мысленно я зову тебя леди Фуксией.
– Хорошо, а мою маму ты как-нибудь окрестил?
– Ее-то? Ее да...
– И как, позволь спросить?
– Я называю ее старой кошелкой! – выпалил паренек.
Глаза Фуксии широко раскрылись, и она тихо сказала:
– Уходи.
– Но это нечестно! – запротестовал Стирпайк. – Ведь ты сама вынудила меня сказать это вслух!
– Ладно, а какую кличку ты дал папе? Впрочем, не говори – я и так уже поняла, что это какое-нибудь злое и обидное прозвище, – решила дочь Гроунов. – А между прочим, пару минут назад ты говорил, что очень желаешь искоренить разные там несправедливости в мире. Если я не ослышалась, то зло было в их числе. Но это я так, к слову. Лучше скажи, какие другие клички ты дал домашним. Они смешные?
– Скажу, но только потом, – решил Стирпайк, почувствовав, что холод пробрал его до костей, – потом. Кстати, ты ведь наверняка еще не оправилась от болезни, а позволяешь себе длительные прогулки в холодную погоду. Стоит ли рисковать здоровьем? Доктор говорит, что тебе лучше еще некоторое время лежать в постели. Он очень беспокоится за тебя.
Фуксия ничего не ответила. Не сговариваясь, они повернули обратно, и когда пришли в замок, на землю уже опустилась ночь.
