Глава восьмая
Первый вестник беды
Следующее утро выдалось солнечным и теплым. Ясную погоду омрачило лишь одно происшествие — Лени сорвался.
Незадолго до этого я как раз стоял неподалеку и обсуждал с Древином вопрос о скорейшей постройке навеса над входом в пещеру, когда обнаружил, что мастер меня абсолютно не слушает и с отвисшей до земли челюстью и остекленевшими глазами смотрит куда-то мне за спину. Заинтересовавшись, я обернулся. Тут-то это и произошло.
Маленькая фигурка сорвалась с отвесной стены, суматошно размахивая руками и исходя истошным криком, за один миг преодолела расстояние до земли и неизящно врезалась в оную, подняв высокий фонтан грязи. Слава Создателю, сие знаменательное событие произошло на высоте лишь тридцати локтей от земли, и Лени отделался сломанной в двух местах рукой, отбитым задом и многочисленными царапинами и ссадинами. Счастливчик.
Конечно, все это мы узнали позже, а в первый момент сломя голову кинулись к месту падения, ожидая самого худшего. Обошлось. Упавший подавал признаки жизни и даже пытался самостоятельно встать — тогда я еще не знал, что это Лени, облепивший его слой жидкой грязи, сильно затруднял опознание. А если совсем точно — я знал о случившемся ровно столько же, сколько рядовой житель, что уже непростительно для лидера.
Успели мы одними из первых. Вокруг пострадавшего метался Рикар с выражением сильного смущения на обычно каменном лице и жалобно причитал:
— Как же тебя угораздило-то? А? Я же говорил — лезь медленно, смотри, куда ноги ставишь. А ты что сделал? Ох-хо-хошеньки.
— У-у-у-у-у-у-у… — в унисон ему подвывал Лени, прижимая к груди неестественно согнутую руку. — У-у-у-у-у-у-у…
— И орать не надо было! Посмотри, чего наделал — весь лагерь сюда бежит! Молча! Молча падать надо! Эх-х!
— У-у-у-у-у-у-у… — продолжал стонать бедняга, утирая слезы и безуспешно пытаясь приподняться из заполненной жидкой грязью ямы, которую он выбил при падении.
Увидев меня, здоровяк заметался из стороны в сторону, одновременно пытаясь сделать несколько дел сразу — спрятать смотанную кольцами веревку, прикрыть Лени и сделать вид, что ничего не случилось. Я собрался разузнать, что здесь произошло, но тут подоспели остальные свидетели падения и поднялся такой галдеж, что стало не до этого.
Позже, когда грязного и хромающего на обе ноги Лени увел к себе священник, а остальные продолжили работу, я взял Рикара в оборот и все выяснил. Оказалось, что мой усатый нянька не забыл о нашем вчерашнем разговоре и сильно обеспокоился. Памятуя о моей неразумной вылазке под Подкову, здоровяк решил взять дело в свои руки и на этот раз любой ценой не допустить моего личного участия в опасном подъеме на вершину. Сказано — сделано.
Так Лени оказался висящим на отвесной скале — попробуй не согласись, когда перед носом мелькает увесистый кулак размером со сковороду. Решимости у невольного скалолаза хватило ненадолго — стоило мельком глянуть вниз, на ставшую такой далекой землю, и тут же ноги задрожали мелкой дрожью, глаза сами по себе закрылись, а руки разжались. Чем все закончилось, мы уже видели, и только по милости Создателя, всегда заботившегося о дурачках и сумасшедших, никто не погиб.
Я высказал понурому Рикару все, что о нем думаю, и заверил, что не собираюсь самолично лезть на скалу. Какой же из меня тогда лидер, если я все делаю своими руками?
Услышав это, здоровяк заметно повеселел и, пообещав, что подобного больше не повторится, отправился проведать Лени. Уже вдогонку я крикнул, чтобы бедолаге нацедили пару кружек вина из наших скудных запасов. Заслужил.
Древин и я еще немного задержались у места крушения, измерили глубину ямы, задрав головы, оценили высоту падения, поцокали языками в изумлении, что бедняга остался жив, вознесли благодарственную молитву Создателю, да и разошлись по своим делам.
* * *
Дурную весть принесли охотники.
Солнце только перевалило полуденную черту, и, соблазненный вкусными запахами из котла, я уселся за кухонный стол в предвкушении обеда, когда один из дозорных на стене пронзительно свистнул, предупреждая о появлении движения около поселения. А чуть погодя успокаивающе замахал руками, показывая, что угрозы нет. Значит, свои. Вот только для своих рановато. Сейчас за фортом находились только группа охотников Литаса и отряд добытчиков моего тезки. И те, и другие должны вернуться не раньше заката. Что же случилось? Решив это выяснить, я с сожалением отставил тарелку и быстрым шагом направился в ту сторону. Приблизившись к стене, я крикнул стражу:
— Кто это? Сколько их?
Подоспевший Рикар взглянул на меня, спрашивая взглядом, что произошло. Я только пожал плечами.
— Из охотников, господин, — отозвался дозорный. — Наш он. Спокойно идет, не торопясь. Значит, бояться нечего. Создатель! Да у него к веревке собака привязана! Впереди него бежит, хвостом машет. Здоровая!
— Собака?! — поразился я. — Уверен?
— Уверен, господин Корис, — закивал страж. — Что я, собак не видывал! Точно собака.
Переглянувшись со здоровяком, я понял, что он думает о том же — откуда здесь, посреди Диких Земель, взялась собака?
Собаки дичают очень быстро, случайно оставшись в дикой местности, уже через месяц не подпустят к себе человека и тем более не позволят привязать себя на веревку. Значит, еще совсем недавно у пса был любящий хозяин, внезапно куда-то исчезнувший.
Решив все увидеть собственными глазами, я поднялся по приставленной к стене лестнице и присоединился к дозорному. Проследив за его пальцем, я, только хорошенько присмотревшись, смог различить приближающийся силуэт человека, а на зрение я не жаловался. Оставалось лишь удивляться зоркости дозорного — я не смог различить даже цвет одежды и лицо человека, куда уж там собаку увидеть. Браво Рикару — знает, кого поставить на стражу. Еще бы и в скалолазании так же разбирался, цены бы ему не было.
Обратив внимание, что с моим появлением работа на стене замерла, я крикнул, чтобы продолжали работать. Постоянные проявления почтительности начинали меня раздражать.
Тем временем идущий достаточно приблизился, и я смог узнать одного из охотников и различить привязанную на короткую сворку собаку. Сингерис. Пастуший пес. Собака крестьян.
Самая распространённая порода в деревнях для охраны подворья и несомненный выбор для пастуха, не желающего терять доверенную ему скотину. В холке — по пояс взрослому человеку. Длинная шерсть с коричневым окрасом, лобастая голова, внушительного размера клыки и чрезвычайно добродушный нрав — вот, собственно, и все описание. Эту породу в давние времена вывели в Сингерии — маленькой горной стране. Отсюда и название. Простые люди быстро оценили исключительные способности сингерисов, и порода молниеносно распространилась повсюду. Только дворяне брезгливо морщили носы — дескать, собака для черни, такая же лохматая, слюнявая и грязная.
Дозорный в нетерпении замахал руками, намекая размеренно шагающему охотнику, что неплохо бы и поторопиться.
— Не суетись, — рыкнул вездесущий Рикар на стража. — Ослеп, что ли? Лучше скажи, чтобы лестницу опускали да помогли добытчику. Живее!
Присмотревшись к охотнику, я понял, что Рикар имел ввиду — из-за плеч у него выглядывали крест-накрест привязанные оленьи ляжки, на поясе болталось несколько заячьих и глухариных тушек. Солидная добыча.
От сердца отлегло — выходит, непосредственной опасности нет, и с другими охотниками все в порядке. Будь иначе, охотник не стал бы тратить время и силы на мясо.
Дозорный испарился в мгновение ока. Чуть позже по каменному краю стены загрохотала приставная лестница, и двое мужчин начали спускаться к подошедшему охотнику.
— А вы куда лезете? Куда смотрит тезка? А ну пошли!
Оглянувшись, я понял, что на этот раз гнев здоровяка вызвало детское население лагеря — внутренняя лестница прогнулась почти до земли под тяжестью облепивших ее детей, от мала до велика. Они давно уж оказались бы на самой стене, останавливало их только наше с Рикаром присутствие.
— Вы чего? — удивленно спросил я, уже догадываясь, какой будет ответ.
— Господин, дозвольте на собачку посмотреть, — с робкой надеждой произнес чей-то голосок.
Ну да, когда они видели собаку в последний раз? Думаю, когда их насильно выселяли из деревни при замке, позволив взять с собой лишь крохи. Про животных и говорить нечего. Сглотнув возникший в горле комок, я ответил:
— Увидите. Подождите немного. Обещаю, если пес здоров, то отдам вам на попечение. Навсегда! А пока приготовьте для него свежей воды, да и поесть ему не помешает. Нилиене скажете, что я велел. Ясно?
— Да-а-а-а! — хором завопили возликовавшие дети и горохом посыпались с лестницы.
— Балуете вы их, господин, — буркнул Рикар.
Горько усмехнувшись, я ничего не ответил. Это моя вина, что детей лишили детства и надежды на будущее. И искупать ее мне придется еще долго.
Пес отреагировал вполне добродушно на приближение незнакомых людей — вывалил розовый язык и даже пару раз приветственно махнул тяжелым хвостом.
— Ишь, шельмец, знает себе цену, — ухмыльнулся Рикар. — Незнакомцам под ноги не кидается, по земле не стелется.
С охотника сняли оленье мясо, и он с облегчением расправил уставшие плечи. Отдал пояс с мелкой добычей рядом стоящему воину, тот наклонился к уху, что-то сказал и кивнул в мою сторону. Охотник встрепенулся, всучил тому конец веревки с привязанной собакой и быстрым шагом направился к лестнице.
Выслушав краткий рассказ, я крепко призадумался.
Пес сам вышел к охотникам. Они как раз разделывали оленью тушу, когда сингерис с шумом продрался сквозь густые заросли и потрусил к ним так, словно делал это каждый день. Опешившие охотники только чудом не всадили в него несколько стрел. Когда первое изумление прошло, решили познакомиться поближе.
Пес спокойно дал себя погладить и осмотреть, он оказался в плачевном состоянии — на левом боку несколько серьезных укусов, хвост надломлен, на морде глубокие борозды от когтей. Тогда же увидели добротный кожаный ошейник.
Два охотника некоторое время шли по оставленным следам сингериса, но других следов поблизости не обнаружили. Собака пришла одна.
Больше всего охотников насторожило то, что огромный пес жалобно скулил, заглядывал людям в глаза, прихватывал клыками за одежду и пытался вести за собой, до предела натягивая сворку. Умный пес словно звал за собой, прося поторопиться. Будто с хозяином случилась беда и требовалась помощь.
Один из самых молодых парней предложил пойти за собакой и выяснить, что случилось с хозяином пса. Возможно, человеку нужна помощь. Предложение поддержали, но Литас быстро остудил самые горячие головы и заявил, что решение должен принять господин Корис, а их дело охотиться. Новость посчитали достаточно важной, сворачивать охоту из-за этого не стали, просто самого быстроногого охотника нагрузили добычей и вместе с собакой отправили к Подкове.
— Вот я и пришел, — закончил рассказ стоящий передо мной охотник.
— Все? Ничего не забыл?
— Не забыл, господин. Все как есть рассказал.
— Кобель или сука? — поинтересовался Рикар, поглядывая со стены на огромную собаку.
— Кобель. У него там столько болтается, что любой мужчина позавидует, — смущенно рассмеялся охотник.
— Это ты настоящих мужиков не видел, — буркнул Рикар, окончательно вогнав в краску, молодого парня.
— Не слушай его, — вмешался я. — Как твое имя?
— Лертис, господин.
— Хорошее имя. Ступай на кухню, Лертис, и поешь. Потом отдыхай.
— Спасибо, господин, — поклонился охотник и направился к лестнице.
— И больше на девок заглядывайся, — не выдержал здоровяк, — а не собакам под хв…
— Рикар! — рявкнул я. — Или, может, напомнить, как Лени летать учился?
Здоровяк смущенно крякнул и, не найдя, что возразить, вызверился на своих людей, пытающихся поднять тяжеленного пса на стену при помощи узкой лестницы.
Пес спокойно позволял взвалить себя на плечи, но как только земля начинала удаляться все дальше из-под лап, одним ленивым движением спрыгивал вниз, и все начиналось с начала. Так могло продолжаться до бесконечности, но Рикар вмешался, разъяснив им, что все они потомки склирсов с коровьим навозом вместо мозгов (как я ни старался, так и не смог понять, почему именно коровьим, а не конским, например) и что проще поднять пса, обвязав веревкой, чем, рискуя собственной шеей, пытаться взгромоздить по узкой, шатающейся под ногами лестнице.
Решив, что мне надо многое обдумать, я оставил здоровяка разбираться и зашагал к лестнице. Чем больше я вдумывался в историю с собакой, тем больше зябких мурашек начинало бегать по спине.
* * *
Местом для проведения совета послужил длинный кухонный стол. На столешнице я расстелил имеющуюся у нас карту Диких Земель, придавив ее по углами жировыми светильниками. Полученная от Королевской Канцелярии карта доверия не вызывала, но выбор отсутствовал.
Созванный совет состоял из меня во главе, моей правой руки Рикара, тезки, главы охотников Литаса, двух братьев мастеров и, как ни странно, святого отца Флатиса собственной персоной. Священника никто не звал, но, ничуть этим не смущаясь, он занял за столом место с краю и придвинул к себе глиняную кружку с горячим травяным чаем. Мою кружку с чаем! Наглости ему не занимать.
Жестом успокоив возмутившегося было от такой вопиющей бесцеремонности Рикара, я предложил начинать. Сначала выслушал отчеты лидеров, потом вместе обсудили многочисленные хозяйственные дела и внесли некоторые изменения с учетом возможной непогоды. Когда с делами покончили, я рассказал произошедшую историю с собакой. После чего, не останавливаясь, высказал собственные опасения:
— Это может показаться глупостью — поднимать панику из-за приблудившейся собаки. Но не для меня. Давайте посмотрим, что мы имеем: израненный пес выходит к людям и из раза в раз пытается отвести их в одном и том же направлении. Скулит, прихватывает зубами одежду и всячески старается показать, что нужно идти за ним. Как думаете, что это значит?
— Не иначе, с хозяином беда приключилась, — за всех ответил Литас. — Может, на охоте деревом трухлявым придавило или в ловушку угодил. В лесу все может случиться. Вот и послал пса за помощью.
— Нет, — неожиданно для всех возразил священник, оторвавшись от чая. — Быть такого не может!
— Почему так не может быть, отец Флатис? — поощрил я священника.
— Случись на охоте беда, — продолжил старик, — собака обязательно приведет помощь — вот только помощь эту не в чащобе лесной искать будет! Умный пес за помощью домой вернется! Домочадцев предупредит, к хозяину дорогу покажет.
Высказавшись, священник опять уткнулся в кружку с чаем, сделав вид, что происходящее его никак не касается. Старик поражал меня все больше. Несмотря на возраст, с головой у него полный порядок. Молодым фору даст.
— Святой отец прав. Собака будет искать помощь в стороне от дома только в том случае, если дома больше нет, — закончил я мысль священника. — К тому же в Диких Землях в одиночку не охотятся! Живой тому пример сидит перед вами. Мне в голову приходит только одно — беда случилась в самом поселении.
Над столом повисла задумчивая тишина.
— Есть предложения? — спросил я, потирая слипающиеся от усталости глаза. — Нет? Ну, тогда слушайте меня. Есть два пути. Первый путь — не обращаем внимания и живем себе дальше. Второй — отправим отряд на разведку. Решаем вместе, у каждого один голос. Давайте голосовать.
— Господин, подождите, — Дровин почесал нос и продолжил: — Чтобы там ни произошло, это случилось несколько дней назад. Мы уже ничем не можем им помочь. Зачем рисковать?
— Есть несколько причин. Я назову только две. Первая — могли остаться выжившие люди. Вторая — если все погибли, то могли остаться нужные нам вещи — инструменты, семена, железо, оружие в конце концов. Святой отец! Не надо смотреть на меня как на воплощение самого Темного! Это вопрос нашего выживания! У нас один топор на три человека! Мастер Дровин, все понятно? Тогда голосуем!
— Отец Флатис?
— Я голосую за, возможно, им требуется помощь. Это наш долг! И негоже, сын мой…
— Отец Флатис! Не сейчас! Рикар?
— Против, — отвел глаза здоровяк. Его ответ понятен — он боится, что и я отправлюсь вместе с отрядом. Правильно боится.
— Литас?
— За, господин.
— Мастер Дровин?
— Против. Людей и так не хватает.
— Мастер Древин?
— Против. Я согласен с братом.
— Тезка?
— За, господин. Может, и добром каким разжиться удастся. — Тезка преследовал меркантильные цели, за что заработал гневный взгляд отца Флатиса. Я с трудом удержался от понимающей усмешки — слишком много необходимых вещей у нас отсутствовало. А когда начнут ломаться уже порядком изношенные инструменты…
— Я тоже голосую за, — подытожил я. — Получилось, четыре «за» и три «против». Хорошо. Завтра на рассвете отправляем отряд на разведку. Главой отряда… — Я покосился на напрягшегося здоровяка. — Назначаю себя. И никаких возражений! Теперь о количестве воинов. Думаю, пяти человек хватит за глаза.
— Двадцать! — выпалил Рикар. — И я тоже отправляюсь с отрядом!
— Двадцать человек? Нет. Мы не можем забрать столько рабочих рук, — покачал я головой.
— Позвольте сказать, господин, — обратился Литас и, дождавшись моего кивка, продолжил: — Я думаю так: хватит восьми человек при условии, что они знают лес и умеют передвигаться бесшумно. Пойдем налегке. Вам, господин, лучше остаться здесь, а я поведу отряд. Недели хватит, чтобы обернуться туда и обратно — судя по собаке, в лесу она провела не больше трех дней.
— Разумный план, — встрял здоровяк.
— Я отправляюсь вместе с отрядом — это не обсуждается, — возразил я. — С остальным согласен. Делаем так. Литас, ты поведешь отряд — сам отбери еще пять человек, плюс я с Рикаром. На время моего отсутствия главным будет мастер Дровин.
— Значит, я не зря корпел над картой — вот и пригодилось. Здесь указаны все поселения. Для удобства все разделено по цветам. Зеленым цветом отмечены поселения, успешно отправившие Вестник и продолжающие это делать каждый год. Синим — поселения, прекратившие отправлять Вестники. Красным — я думаю, вы уже догадались — так никогда и не подавшие о себе знак. Если смотреть по карте, то ближайшее к нам поселение вот здесь. — Я указал на небольшую отметку на карте. — Поселение рода Ван Ферсис. От нас его отделяет примерно четыре дня пешего пути. Думаю, сингерис появился именно оттуда — другие поселения расположены слишком далеко. Посмотрите сами.
— Но, господин… — недоуменно протянул Древин. — Та отметка, на которую вы указываете, — она красного цвета!
— Я знаю, мастер Древин, я знаю. Но только это поселение находится в достаточной близости от нас. То, что пес оттуда, — только мое предположение. Но завтра мы выясним это точно.
— Как именно? — спросил здоровяк.
— Собака, — вместо меня ответил Литас. — Посмотрим, куда поведет нас собака, сверим с картой направление, и все станет ясно.
— Правильно, — кивнул я. — Лучший проводник. Да! Не забывайте, что красная отметка означает лишь то, что они не отправили Вестник. Этому может быть десяток объяснений — потеряли артефакты, все погибли… наконец, не захотели давать о себе знать… Бессмысленно гадать. На этом закончим. Начинайте готовиться. Завтра с рассветом выступаем.
* * *
Я поймал себя на мысли, что это первый раз, когда я покинул пределы Подковы на своих двоих. До этого момента по территории Диких Земель я передвигался сугубо на носилках или ковыляя на костылях. Пьянящее чувство свободы и ощущение полного контроля над выздоровевшим телом наполнили всю мою сущность радостью и заставили по-новому взглянуть на окружающий мир.
Повсюду раскинул свои необозримые владения первозданный лес. Необъятные деревья вздымали ветви вверх, поближе к живительному солнцу. Высоко над нашими головами пышные кроны сплелись в огромный лиственный полог, почти не пропускающий солнечный свет, отчего подножие древнего леса было погружено в вечный полумрак. Приход осени мало отразился на лесе — лишь часть листьев пожелтела, но все еще прочно держалась на ветках и не думала опадать.
Наш небольшой отряд шел цепочкой среди древесных великанов, перешагивая через выпирающие из земли корни, обходя упавшие стволы и разрывая в клочья сплетенную между деревьев паутину. Отряд шел уже второй день, строго по прямой, вслед за рвущим сворку сингерисом. Умный пес словно понял, что мы спешим на помощь хозяину, и, упрямо пригнув лобастую морду к земле, неутомимо тащил нас за собой все дальше и дальше.
Мои предположения полностью оправдались. И в том, что собака послужит проводником, и в том, что направит нас точно на северо-запад — именно там, судя по карте, находится поселение Ван Ферсис.
Передо мной шагал щуплый Стефий, ссутулившийся под тяжестью заплечного мешка. Паренька в самую последнюю минуту всучил нам отец Флатис, объяснив это тем, что сам он слишком стар, чтобы выдержать еще один переход по Диким Землям, а вот хрупкий послушник, несмотря на внешний вид, зело вынослив и кое-чему обучен. Ну и трав лечебных по пути собрать не помешает.
Когда я поинтересовался, чему именно успел обучиться послушник Стефий, священник пожевал сухими губами и, вонзив в меня кинжальный взгляд, произнес только одну фразу: «Похоронный обряд провести сумеет!» Больше у меня вопросов не возникло.
Когда отряд покидал Подкову, я заметил жгучие завистливые взгляды подростков, обращенные к Стефию, еще бы — быть включенным в состав разведывательного отряда, выйти за пределы лагеря навстречу опасностям, приключениям и удивительным подвигам — тут было чему позавидовать.
Напыжившийся Стефий великолепно осознавал это и разыграл настоящий спектакль — нарочито неспешно подтянул ремни доспехов, достав из поясных ножен кинжал, большим пальцем проверил остроту, тяжело вздохнул и печальным взглядом идущего на смерть обвел лагерь… На собравшееся нас провожать женское население лагеря это подействовало безотказно — раздались всхлипывания, чья-то дрожащая рука потянулась за платком…
Все испортил Рикар — в свойственной ему манере наградил Стефия подзатыльником (насчет этой привычки я давно собирался серьезно поговорить со здоровяком) и, ткнув пальцем в лестницу, заорал: «Чего встал! Шевели копытами!»
К моему удивлению, парнишка легко выдерживал тяготы перехода и вот уже второй день шагал наравне со взрослыми без нытья и жалоб. Более того, постоянно выискивал в округе известные только ему лекарственные растения, бережно собирал молодые побеги и листья, отрывал тонкие корешки, срезал узловатую кору с деревьев… На привале, когда все отдыхали, Стефий, расстелив на траве кусок холста, старательно очищал и просушивал собранные за день растения, аккуратно заворачивал их в отдельные свертки и прятал в мешок. Мое уважение к юному послушнику резко возросло.
Второй день путешествия подходил к концу. К моему несказанному удовольствию, и на этот раз обошлось без проблем. Когда сумерки сгустились настолько, что я уже не видел впереди идущего воина, Литас скомандовал привал.
В эту ночь мы расположились рядом с рухнувшим стволом огромного дерева, в глубокой яме, образованной вывороченными корнями при падении. Из предосторожности не стали разводить огонь и снимать доспехи — лишь немного расслабили кожаные ремни, чтобы дать отдохнуть усталому за день телу. Оружие положили с таким расчетом, чтобы суметь мгновенно схватить в случае опасности. Литас назначил двоих часовых со строгим наказом не шуметь и смотреть в оба. Я ни во что не вмешивался — отрядом руководил Литас, несомненно, самый знающий и опытный из нас следопыт.
Наощупь достав из своего мешка кусок копченого мяса и сверток с сухими фруктами, я немного перекусил. Запив скудный ужин глотком воды, я вытянул гудевшие ноги, накрылся плащом и закрыл глаза. Через несколько часов моя очередь выходить на стражу, и оставшееся время надо использовать с толком — поспать.
Я проснулся рывком, в одно мгновенье перешел из мира сновидений в настоящее и ошалело закрутил головой по сторонам, пытаясь понять, что именно меня разбудило. На первый взгляд, все в порядке — слабых отблесков лунного света хватало, чтобы осветить спокойно спавших людей, укутанных в плащи. Вот рядом лежащий здоровяк почесал укушенную комаром щеку и опять замер. Все в порядке.
Рычание! Привязанный неподалеку пес плотно прижался к земле и буквально исходил тихим, но яростным рычанием, не сводя едва светящихся глаз с упавшего ствола за моей спиной. Собака чувствовала что-то опасное. И это что-то отделяло от меня лишь поваленное дерево. Прислушавшись, я уловил с той стороны отчетливое сухое пощелкивание и непонятное чмокание — такой звук бывает, когда идешь по болоту и с глухим чавканьем вырываешь ноги из грязи.
Опасность! Но почему молчат часовые?
Медленно подтащив к себе ножны с мечом, я, не вставая, вытянул ногу и ощутимо ткнул посапывающего здоровяка носком сапога в бок. Ничего. Пришлось ткнуть еще раз, на этот раз гораздо сильнее.
— Рикар… Рикар… — прошептал я. — Просыпайся, что-то не так.
К моему ужасу, здоровяк как ни в чем не бывало продолжал сладко спать. Какого…
Пес продолжал рычать, но уже с отчетливыми скулящими нотками страха. По моей спине пробежал ледяной озноб. Плюнув на осторожность, я перекатился к Рикару и что есть силы затормошил за плечо.
— Вставай! Рикар! Проснись! — закричал я ему в ухо, уже не понижая голоса, и залепил затрещину.
Бесполезно, что бы я ни делал, он продолжал спать. Как и остальные члены отряда: пока я пытался разбудить здоровяка, подняв достаточно шума, чтобы разбудить половину обитателей леса, никто из спящих людей даже не пошевелился. Этому могло быть только одно объяснение — магия. Иначе не объяснить беспробудный сон, в который погрузились все, за исключением меня и исходящего злобой сингериса. Нельзя терять времени.
Пока эти мысли проносились у меня в голове, я успел вырвать меч из ножен и кинулся к привязанному псу. Такой союзник мне не помешает.
Ухватив его за ошейник, я одним ударом перерубил веревку. С грозным рычанием освобожденный сингерис прыгнул вперед и легко вырвался у меня из руки. Проклиная все на свете, я кинулся следом. В один прыжок пес оказался на стволе и, спрыгнув на ту сторону, судя по шуму, с кем-то сцепился. При всем желании мне не удалось бы повторить такой прыжок и пришлось обежать поваленное дерево кругом, теряя драгоценные секунды.
Я подоспел как раз вовремя — на скудно освещенной лунным светом траве катался бесформенный клубок тел. Мы так и не дали собаке имя, а она уже отдавала за нас свою жизнь.
Рядом со сплетенными телами противников, замерло еще одно уродливое… непонятное… растопырившее белесые лапы… больше всего похожее на покалеченного паука создание, лишь выжидающее удобного момента, чтобы одним ударом длинной лапы завершить бой в свою пользу. Мерзость. Света луны было недостаточно, чтобы рассмотреть противника в подробностях, так и не поняв, что это за кошмарное творение больного разума, я громко заорал и, ухватив меч двумя руками, кинулся на врага.
Паук тревожно засвистел и повернулся ко мне. Неожиданно ярко вспыхнули два огромных глаза, обдавших меня волной зеленого света. По моему телу прошла волна холода, голова потяжелела, меч стал невыносимо тяжелым. Мысли оцепенели, слышался лишь чей-то проникновенный голос, неустанно говорящий, убеждающий, уговаривающий…
«Ты так устал… тебе хочется отдохнуть… всего несколько минут… что может случиться за пару минут?… смотри на свет… зачем тебе эта тяжелая железяка в руке?… брось ее… ложись и засыпай… засыпай… засыпай…»
Стоп! Это не мои мысли! Это паук! Проклятый паук обладает магией!
«Ложись… засыпай… ты устал…»
Сделать шаг, еще один. Сейчас я боролся не с пауком, а с самим собой. Казалось, что каждая часть моего тела зажила своей собственной жизнью. Сосредоточиваюсь на ногах, чтобы сделать шаг, и руки сразу норовят отпустить рукоятку меча, а глаза — закрыться.
«Засыпай… засыпай…»
«Да пошел ты!» Внутри меня взорвалась злобная ярость, на глаза опустилась красная пелена, посторонний голос в голове как отрезало. «Сдохни, тварь!»
Одним прыжком оказавшись около паука, я обрушил меч прямо на горящие глаза. И еще. Паук, поняв, что усыпить меня не удается, начал активно сопротивляться. Слишком поздно. Вот с легким хлопком погас глаз, вот отлетела далеко в сторону отрубленная лапа, от сокрушительного пинка в теле паука что-то с отвратительным хрустом сломалось, отчего он сразу скособочился. Не обращая внимания на стегающие удары лап, я продолжал наносить удар за ударом, вымещая злобу и страх.
Тело паука последний раз дернулось и затихло. Хрипло дыша, я нанес последний удар и развернулся в сторону последней твари. Но моя помощь не потребовалась — второй паук бесформенной кучей лежал на траве, а над ним, широко расставив лапы, стоял рычащий сингерис. Мы победили.
Подойдя к взъерошенному псу, я потрепал его по шее и, выронив меч, обессилено опустился на землю. Тело ватное, противно дрожат руки.
— Мы с тобой молодцы, песик, — прошептал я. — Молодцы. Сейчас немного отдохнем и разбудим остальных. Хорошо? Вот только немного отдохнем…
* * *
Понуро сидя на расстеленном плаще, я тупо смотрел в одну точку. Никого не хотелось видеть, настроение хуже некуда. Сегодня я в первый раз потерял людей. Моих людей.
Одной рукой я машинально почесывал лохматое ухо лежавшего рядом Друга — так я назвал сингериса после ночных событий. Собака показала себя верным и надежным товарищем. Не окажись Друга рядом, и все могло бы сложиться по-другому. Совсем по-другому.
И выглядел бы я сейчас, как те два часовых — две бесформенные кучи разорванного на куски мяса без единой кости внутри, — и когда я говорю «без единой кости», то именно это я и имею в виду: кости лежали аккуратными кучками неподалеку. Страшное зрелище.
Беднягу Стефия до сих пор выворачивало наизнанку. Да и я с трудом удержал содержимое желудка внутри. Теперь я знал, что значили те чавкающие звуки — это пауки извлекали кости из тел несчастных часовых, и похоже, что во время этой операции они были еще живы. Твари. Как бы я хотел добраться до того, кто создал эти порождения тьмы и выпустил на охоту. Как бы я хотел сомкнуть свои пальцы на его горле.
Эта ночь состарила меня самое малое лет на десять. Первым делом я попытался разбудить остальных. Что я только ни делал — бил по щекам, обливал водой, кричал в ухо, колол острием ножа. Ничего не помогло. Продолжали спать как ни в чем не бывало. Пришлось бросить эту затею. Плюнув на все предосторожности — я уже смог убедиться в их полной бессмысленности, — натаскал кучу хвороста и разжег огромный костер. Так и просидел до самого утра, бессмысленно смотря в бушующее пламя, изредка подбрасывая в огонь ветки и ни о чем не думая.
Наложенные на отряд чары сна начали спадать лишь с наступлением утра — один за другим охотники начинали шевелиться и просыпаться. Почувствовав запах дыма, недоуменно смотрели на меня, на пылающий костер, на лежащего у моих ног израненного пса, на воткнутый в землю меч… Вместо объяснений я молча тыкал пальцем в сторону, где произошла ночная схватка. Этого хватало. Печальное пробуждение. Всех без исключения мучили головные боли и тошнота, хотелось лечь и не шевелиться — последствия долгого воздействия магией. Легко отделались. Быстрее всех в случившемся разобрались Литас и Рикар, они же растормошили остальных, заставив их подняться и двигаться.
Рикару хватило одного взгляда, чтобы узнать тварей. Костяные пауки. Или, как их иногда называют, скелетные пауки. Творение шурдских шаманов. Бич пограничных городов.
В свете дня я внимательно рассмотрел их останки и с трудом сдержал рвотные позывы. В чей безумный рассудок могла закрасться подобная идея? Обычные пауки имели лишь отдаленное сходство с этой гадостью. Предельно простое и практичное строение — шесть слепленных из человеческих костей лап непонятным образом крепились к основанию человеческого черепа, одновременно выполняющего роль туловища и головы. Передние лапы оканчивались узкими ладонями с пятью острыми когтями-пальцами — именно с их помощью костяные пауки так ловко взрезали и разделывали человеческую плоть. Нежить.
— Мерзкие твари, господин, — мрачно сказал здоровяк, глядя на распластавшиеся на земле останки пауков — мерзкие и хитрые. Это не тупые зомби. Нет. В отличие от зомби, пауки могут думать. Выжидать удобного момента.
— Ну а кости-то… — запнулся я, вспомнив, во что превратились тела несчастных часовых. — Кости-то зачем вытаскивают из тел?
— Плодятся они так, господин. Мы когда еще в отряде были, нас частенько для охраны границы нанимали. Хорошие деньги давали. Вот тогда-то я и насмотрелся на этих тварей. И тела часто находили. Старый барон это так объяснял (а ему, в свою очередь, маги рассказали): пауки болью и ужасом жертв питаются, а из извлеченных костей подобных себе делают. Поймают человека, обездвижат магией и, начиная с ног и рук, плоть взрезают и, не спеша так, разделывают, значит. Вживую. Жертва-то все видит и чувствует. Представь: лежишь и смотришь, как у тебя на глазах с твоей же руки потихонечку мясо сдирают, а потом…
— Ох… Хватит, Рикар! — Я сглотнул и, подняв руку, прервал здоровяка. — Рикар… сожгите эту мерзость. Чтобы и следа не осталось. И займитесь погибшими. А я… я, пожалуй, пойду посижу.
Повернувшись, я тяжело пошагал в сторону, мне было нехорошо.
— Господин, — как-то неуверенно окликнул меня здоровяк. — Тут такое дело… в общем… если бы не вы… мы бы все тут остались. Благодарим вас, господин. Уберегли.
— Брось. — Я зло махнул рукой. — Благодарите собаку — не разбуди она меня… И не всех я уберечь смог. Готовьте погребальный костер.
— Слушаюсь, господин. И еще. Вы пауков первый раз видите, а я уж на всю жизнь навидался.
— И?
— У этих кости больно свежие, на некоторых еще клочки мяса остались. Думаю, что нам «новорожденные» попались. Им не больше недели. Не зря ли мы к тому поселению идем, господин? Думаю, нет там больше живых. Да и мертвых, наверно, не осталось.
— Вот и посмотрим, — чуть помедлив, сказал я и повторил: — Вот и посмотрим.
Полдень. С усилием поднявшись с расстеленного плаща, я направился к суетящемуся послушнику. На удивление быстро оправившийся от потрясения Стефий уже закончил подготовку к погребальному обряду.
Тела, плотно закутанные в плащевую ткань, возложили на высокий помост из хвороста и толстых сучьев, осталось лишь поднести огонь. Все собрались и ждали только меня.
Начнем. Рикар поджег факел и протянул мне. Кивнув Стефию, я с нескольких сторон поджег погребальный костер под звонкий голос послушника, нараспев читающего заупокойную молитву. Высоко взметнувшееся пламя скрыло очертания тел наших погибших товарищей. Покойтесь с миром…
Погребальный костер остался далеко позади. Стараясь восполнить потерянное время, мы почти бежали по наполненному тенями лесу. Больше не старались пройти незаметно и с шумом проламывались сквозь сухой кустарник, обрубали мешающие ветви, оставляя за собой отчетливый след. Как мы смогли убедиться на горьком опыте, все наши попытки скрыть свое присутствие провалились с треском — пауки явились в лагерь словно в насмешку и славно порезвились. Твари! Плюнув на осторожность, мы пошли напрямую, следуя за натягивающим сворку псом.
Еще два дня, и мы доберемся до цели путешествия.
* * *
Погода начинала портиться. Дождь пока не начался, но все к этому шло — небо затянула сплошная пелена туч, поднялся порывистый ветер, треплющий верхушки деревьев. Резко похолодало.
Потерев усталые глаза, я осторожно перевернулся на бок — от неподвижного лежания тело быстро затекало. Уже полдня мы лежали на краю вырубки, кольцом охватывающей большую деревню. Именно деревню, а не защищенное поселение. Построенные безо всякого порядка деревянные дома окружало невысокое кольцо бревенчатого частокола, над которым вздымались две пустующие вышки для наблюдателей. Все пустое пространство между частоколом и краем леса было занято под уже убранные поля. То тут, то там торчали высокие копны сена.
Если забыть, что мы находимся в самом сердце Диких Земель, то создавалось полное впечатление, что перед нами эдакая патриархальная сонная деревушка и вот-вот из деревни покажутся весело смеющиеся селяне с вилами на плечах…
Бред…
Хотелось крепко протереть глаза, чтобы убедиться, что они не обманывают.
С того места, где мы устроили наблюдательное гнездо, отчетливо просматривались сколоченные из толстого горбыля ворота. Открытые. Одна из створок под порывами ветра изредка с шумом ударялась о стену, но никто не спешил запереть ворота.
Это настораживало. Нет, на первый взгляд, все было в порядке — частокол не порушен, дома не сожжены, нигде не видно мертвых тел или пятен крови. Обычная, ничем не примечательная деревушка.
Мы ошиблись? На поселение никто не нападал?
Но как тогда объяснить замеченные нами пугающие странности? Незапертые ворота, над крышами домов не вздымалось ни одного дымка, хотя давно уж настало время обеда, не переругивались дворовые собаки, не мычала скотина в хлеву и самое главное — за прошедшее время мы так и не заметили ни одного человека. Деревня погружена в тишину, нарушаемую лишь свистом ветра да изредка шумом бьющейся о частокол створки ворот.
Да и пес, все это время неистово влекущий нас именно сюда, теперь не спешил к дому хозяина, а настороженно замер, прижав уши к голове и нюхая воздух.
Идти в деревню не хотелось. Что-то в душе протестовало против этого опрометчивого шага.
Уловив тихий шорох, я повернул голову и увидел ползущих ко мне Литаса и здоровяка. Хорошо, значит, посланные на разведку вокруг деревни охотники уже вернулись.
— Господин, разведчики обошли всю деревню, — взволновано зашептал приблизившийся Литас. — Судя по всему, она пуста. Это и немудрено — здесь были шурды!
— Откуда знаешь?
— Прочли по следам. С неделю назад, может, чуть раньше, небольшой отряд прошел к деревне с запада — судя по оставленным следам, до тридцати костяных пауков и с десяток шурдов. Думаю, что и парочка поводырей есть. И шли они…
— Кто? — не поняв, переспросил я. — Как ты их назвал?
— Поводыри, господин. Они контролируют нежить.
— Кто эти поводыри? Тоже нежить?
— Нет, господин, — вмешался Рикар. — Это обычные шурды. Их называют поводырями, потому что они «ведут» пауков и другую нежить — отдают приказы, указывают цель, говорят, куда идти. Отличить их от шурдов-воинов можно по костяному гребню на голове — это амулет контроля нежити.
— Ясно. Если поводыря убить, что станет с пауками?
— Не знаю, господин, — пожал плечами здоровяк. — Еще никто не убивал поводыря. Или я о таком не слышал. Видеть их, я часто видел, когда границу охраняли, но только издалека. Шурды не покидают Диких Земель. Только тварей своих через границу посылают.
— Понятно. Литас, продолжай. Куда шел тот отряд?
— Те следы направлялись аккурат к деревенским воротам. Мы приближаться не стали, а прошли чуть дальше и наткнулись на другие следы. На этот раз они вели уже из деревни на север. Человеческие следы. Множество человеческих следов — и взрослые, и дети. Похоже, шли плотной колонной. А по краям… следы паучьих лап… словно конвоиры.
Литас замолчал, но я уже все понял. Деревня мертва.
Легко представить, что произошло. Под покровом ночной темноты пауки, управляемые шурдами, ворвались в деревню, с помощью магии подчинили жителей, но убивать не стали, а погнали на север. Зачем? Не знаю. Но не сомневаюсь, что для несчастных жителей было бы куда лучше погибнуть на месте.
На карте, что у меня есть, север отмечен одним большим белым пятном. Там может быть все что угодно, и я не рискну повести туда своих людей.
Мы бессильны им помочь.
— Господин, мы сделали все, что могли. Не наша вина, что эти глупцы не удосужились даже защитный ров выкопать. И частокол курам на смех!
— Не надо меня утешать, Рикар, — отмахнулся я. — Ты о другом подумай — возможно, в деревне есть чем поживиться. Нам не помешало бы несколько новых топоров и пил. Про оружие так вообще молчу.
На мгновение я почувствовал себя мародером. Несчастные жители деревни, возможно, еще живы, а я уже собираюсь покопаться в их добре. Отвратительно. Но таковы законы Диких Земель. Выжить любой ценой. Сейчас эти вещи нужнее моим людям.
— Боюсь я туда соваться, — проговорил здоровяк, не отрывая пристального взгляда от вымершей деревни. — Посмотрите, над деревней воронье так и вьется, не иначе падаль чувствуют. Но на землю не садятся. Почему? Чего опасаются?
— Ясно чего. Нечисти, — буркнул Литас. — Не иначе засада.
Только сейчас я обратил внимание на многочисленных ворон, низко кружащихся над домами, но не решающихся приземлиться. Вот одна из ворон, похоже, не выдержав терзающих мук голода, спустилась до самых коньков крыш и тут же, забив бешено крыльями, взмыла вверх, словно чего-то испугавшись… или кого-то…
— Ну? Рискнем? — напрямую спросил я. — Говорите прямо.
Чего уж там кривить душой — когда я настаивал на отправке отряда на разведку, то только ради возможных трофеев, столь жизненно необходимых нам, а в возможное спасение людей не верил с самого начала. И иногда на задворках сознания просыпалась пугающая меня самого мыслишка: «Зачем нам лишние рты? Своих кормить нечем».
— Рискнем, господин, — чуть помявшись, согласно кивнул Литас. — У нас ножи уже почти до рукояток сточились, скоро шкуры с добычи, как звери, зубами снимать начнем.
— Рикар?
— Да, господин, — коротко ответил здоровяк.
Его отношение к моему участию в опасных затеях сильно изменилось после той памятной ночевки у поваленного дерева пару дней назад.
— Хорошо, тогда делаем так…
* * *
До частокола добрались без помех. Плюхнувшись в пыль, я с трудом сдерживал рвущееся из груди дыхание — от края леса мы мчались бегом, через поля, готовые в любой момент кинуться наземь — шурды неплохо стреляют из луков. Обошлось.
Чуть отдышавшись, я прильнул к широкой щели между неплотно пригнанными бревнами. Глазу открылась задняя стена дома — глухая, без окон. То, что надо. Здесь мы и перелезем.
Мы решили заходить в деревню с двух сторон, разделившись на две группы. Литас с двумя охотниками и сингерисом ушли к противоположной стороне деревни, а мы, выждав оговоренное заранее время, стремглав кинулись к частоколу. К воротам решили не подходить — слишком уж подозрительно они были распахнуты. Скорей всего, враги выбрали такое место для засады, откуда подходы к воротам видны как на ладони.
Помимо меня в группе были здоровяк Рикар, Стефий и молодой охотник с веснушчатым лицом — его имени я не знал. Если одна группа ввяжется в бой, то у другой появится шанс ударить в спину врагам, когда они не будут этого ожидать.
Еще раз взглянув в щель, я не увидел ничего подозрительно и дал знак здоровяку. Подняв топор над головой, Рикар зацепился им за кромку частокола и в несколько движений оказался наверху. Чуть помедлил, осматриваясь, а затем бесшумно спрыгнул вниз. Теперь наша очередь.
Охотник с наложенной на лук стрелой прикрывал наши спины, пока я подсаживал хоть и тщедушного, но тяжелого Стефия. Следующим пошел я — охотник повесил лук за спину, сложил руки в замок, и, опершись на них ногой, я смог дотянуться до верхней кромки частокола, подтянулся и оказался наверху Не медля, я спрыгнул вниз и присоединился к укрывшимся в траве здоровяку и послушнику. Не успел я поинтересоваться у Рикара, как сюда попадет оставшийся с той стороны частокола охотник, как оттуда раздался тихий шорох, и спустя мгновение последний член группы оказался лежащим рядом с нами. Интересно, как это у него получилось? Не умеет же он летать…
Прислушавшись, я уловил лишь звуки скрипящих на ветру оконных ставней и надсадное карканье воронья над головой. Жуткие ощущения.
Следуя за Рикаром, мы, бесшумно ступая (по крайней мере я на это надеялся), выбрались на боковую улочку и крадучись двигались по направлению к центру деревни. Мы прошли уже с десяток домов, но за все это время я не уловил даже тени движения за безжизненными окнами.
Возможно, мы ошибаемся, и деревня пуста?
Я понял, насколько глубоко был не прав, когда в нос ударила вонь разлагающихся тел.
Теперь ясно, что привлекло сюда столько воронья. Запах мертвечины.
Смрад все усиливался и стал почти невыносимым, когда мы добрались до деревенской площади, на которую фасадами выходили несколько особенно больших домов. Здесь мы и обнаружили источник запаха.
Притаившись за низким палисадником огорода, мы с ужасом смотрели на открывшееся перед нами чудовищное зрелище.
Почерневшая от разлитой крови земля, большая часть площади завалена гниющими растерзанными телами жителей, над которыми гудело несметное количество мух. Судя по распотрошённому виду трупов, здесь поработали своими когтями-лезвиями костяные пауки, и теперь было бы крайне затруднительно сказать, какие из фрагментов тел принадлежали одному человеку, а какие — другому..
Создатель…
Почувствовав, как напрягся укрывшийся рядом охотник, я проследил направление его взгляда и вздрогнул.
Темный шурд.
Вышедшая из дома тварь напоминала пещерного гоблина, но лишь отдаленно. Невысокий шурд ростом едва достал бы макушкой до моей груди. На тощей шее болталась плешивая голова, на которой ярко выделялись два больших черных глаза. Глаза ни на мгновение не замирали на месте, исследуя все вокруг.
Еще одним украшением лица шурда был приплюснутый нос с широкими ноздрями, явно способный уловить даже самый слабый запах, но похоже, что невыносимая вонь разлагающихся тел не доставляла ему ни малейшего неудобства.
Худые, словно высохшие руки с неестественно большими кистями опущены вдоль сгорбленного и искривленного тела, доставая до колен. Тело покрыто темной с черными пятнами кожей. Тощая талия препоясана широким кожаным ремнем, на котором болтается несколько мешочков и к которому прикреплена толстая трубка, сделанная из полого стебля растения.
Он вызывал жалость, казалось, что это существо перенесло тяжелый многолетний недуг… ну, или прошло через руки королевского палача. И уж точно шурд не выглядел как умелый воин. Сомневаюсь, что он сможет удержать в руках тяжелый меч или натянуть боевой лук.
Пока мы его разглядывали, шурд, смотря под ноги, не спеша прошел по площади, изредка останавливаясь и с явным интересом копаясь в усеивающих землю человеческих останках. Спустя пару минут он что-то нашел и, прихватив это с собой, вернулся к крыльцу, где и уселся в тени, прислонившись спиной к стене дома.
После чего… о Создатель… так вот что он искал… Шурд с аппетитом вонзил зубы в человеческую руку и с видимым удовольствием заработал челюстями!
Тварь! Жрет человеческое мясо! Ох…
Стефий не выдержал и скорчился за палисадником, исторгая из себя скудный завтрак. Я лишь с огромным трудом сдерживал рвотные позывы. Рикар глухо шептал ругательства. Охотник, имя которого я так и не удосужился узнать, плотно сжал зубы, костяшки пальцев, сжимающих лук, побелели.
Хлопнула дверь, и к первому шурду присоединился еще один. Единственным отличием между ними был странной формы костяной гребень, плотно обхватывающий затылок. Поводырь. Следуя по пятам за поводырем, из дома, шустро перебирая лапами, выбралось четыре костяных паука.
Поводырь свистнул, пауки ответили резким скрипящим звуком и разбежались в стороны, одна пара целенаправленно бежала к воротам, другая — в противоположную сторону, как раз туда, откуда должен подойти Литас с охотниками.
Бросил вопросительный взгляд на Рикара — я полностью полагался на его многолетний боевой опыт.
Здоровяк приблизил губы к моему уху, но сказать ничего не успел — расслабленно стоящий поводырь внезапно вздрогнул все телом и возбужденно засвистел.
— Бей! — заорал здоровяк и, перемахнув через палисадник, огромными прыжками понесся к растерявшемуся поводырю.
Над головой свистнула стрела, затрепетав, вонзилась в центр груди так и не успевшего встать шурда и буквально прибила его к стене. Охотник не терял времени и уже налаживал вторую стрелу на тетиву.
Началось.
Перепрыгнув через забор, я выхватил меч и помчался на помощь Рикару. Рядом со мной бежал Стефий с кинжалом в руке.
Страха я не испытывал. Меня переполняло только чувство глухой ненависти к этим тварям, пожирающим человеческую плоть.
С громким щелканьем и скрипом из дома вынеслось еще четыре паука, не теряя времени, они помчались к хозяину, который развернулся и, не вступая в бой, неуклюже припустил навстречу паукам. Рикар несся по пятам, размахивая топором.
Дальнейшего я уже не видел, потому что на площадь вылетела первая пара пауков, которую поводырь отправил к воротам. Заметив нас, они одновременно развернулись в нашу сторону, сдвоенная вспышка зеленого света, и на меня обрушилась волна холода. Магия. Все как в прошлый раз. Только на этот раз пауков было двое.
Навалилась усталость. Сжав зубы, я покрепче ухватил меч и припустил к паукам. Чем меньше расстояние между нами, тем больше у меня шансов устоять.
Краем глаза я уловил яркую вспышку за спиной, волну холода как отрезало, заверещавших пауков отбросило на шаг назад.
Стефий! Ай да святой отец Флатис. До моих ушей донесся звонкий и ясный голос послушника:
— …да оградит умы наши святая сила Создателя! Да не позволит поддаться…
Тут я налетел на ближайшего ко мне паука, и шум боя заглушил все вокруг. В ближнем бою эти черепушки мало что могли, главная их сила была в магическом воздействии. При поддержке Стефия я не сомневался в исходе боя.
От тяжелого удара мечом по черепу зазмеилась широкая трещина, пронзительный визг режет уши.
Вспышка зеленого света в глазницах паука… противный звон в голове…
— И взываем мы к милости твоей, и молим о… — Монотонный голос Стефия словно молот грохочет у меня в голове.
Руки наливаются силой, голова становится чистой… протянувшего было ко мне когтистую лапу паука корежит в судорогах… Не теряя времени, наношу еще один удар, и свет в глазницах окончательно затухает, лапы паука подгибаются, и он утыкается в землю.
Не успеваю отбить хлещущий удар лапы второго паука, щеку обжигает огнем… зеленый свет бьет в глаза…
«…ты устал… отпусти меч… как хочется спать…»
На мгновение выпадаю из боя…
— …от происков Темного. Не позволь искушению…
Моментально прихожу в себя. Паук обхватил меня лапами и влечет к уже открывшему пасть черепу с неестественно большими и заостренными зубами. Заорав от омерзения и ужаса, я вбиваю туда лезвие меча и с хрустом проворачиваю. Заверещав, паук отбрасывает меня в сторону, меч остается торчать в черепе.
Пролетев по воздуху, я с шумом приземлился на спину. С трудом сев, я нащупал нож на поясе. Встать не успею — паук, быстро перебирая лапами, несется ко мне, пылающие зеленым глаза лишают сил.
Добежать пауку не удалось. Закрыв меня собой, на его пути встала нескладная фигура мальчишки с широко раскинутыми в стороны руками. Стефий выкрикнул несколько гортанных слов и хлопком свел руки перед собой. Мне показалось, что по пауку ударил невидимый кузнечный молот — череп смяло в лепешку, паука отбросило далеко назад, где он и затих грудой переломанных костей. У мальчишки подогнулись колени, и он мягко осел на землю.
Метнувшись к нему, я перевернул Стефия на спину и, приникнув к груди, с облегчением услышал биение сердца. Жив. Сильно побледневшее лицо, из носа течет тонкая струйка крови. Похоже, Стефий потратил слишком много сил. Но это потом, а пока надо помочь остальным. Осторожно уложив послушника на землю, я вскочил на ноги и лихорадочно завертел головой по сторонам.
Пока я занимался пауками, картина боя сильно изменилась. В нашу пользу.
Шурд-поводырь так и не успел добежать до дома и теперь лежал ничком на ступенях крыльца. В спине зияла огромная рана — такую могло оставить только лезвие топора. Литас с остервенением рубит мечом давно уже не шевелящегося паука, словно задавшись целью измолотить его в пыль.
Рикар в нескольких шагах от меня — видимо, спешил на помощь и, только увидев, что я в порядке, перешел на медленный шаг. С его плеча стекает кровь, но похоже, что рана не серьезная.
Остальные члены группы тоже здесь — двое охотников ходят между валяющимися пауками и рукоятками мечей крошат черепа. Лучник остался на том же самом месте — весь бой он простоял за забором, всаживая стрелы в пауков и их хозяев.
С удивлением замечаю тела еще двоих шурдов рядом с домом. В одном торчат две стрелы, горло другого перерублено умелым ударом меча. Значит, еще двое шурдов были в доме и успели появиться только под конец сражения. На наше счастье.
Повертев головой по сторонам, я не увидел сингериса. Странно, обычно он не отходил от людей. Не иначе кинулся искать хозяина.
Я неверной походкой подошел к убитому послушником пауку, наклонившись, с усилием вырвал застрявший в сочленении костей меч и устало вернул его в ножны.
Смертоносное создание превратилось в груду переломанных костей, в которой с трудом угадывались очертания смятого черепа. Если такое сотворил мальчишка-послушник, что сможет сделать отец Флатис? Задумчиво поцокав языком, я решил оставить это на потом. А сейчас можно праздновать пусть маленькую, но все же победу.
Все кончено. Враг уничтожен, а мы остались живы, и, кажется, обошлось без серьезных ранений.
Мой взгляд привлекло неясное движение рядом с большим домом. Один из шурдов был еще жив, но ненадолго — с торчащим из груди древком стрелы долго не проживешь. Тот, в кого выпустил стрелу веснушчатый охотник в самом начале боя. Стрела пронзила шурда насквозь и, словно крысу, пришпилила к сложенной из бревен стене. Из уголков рта на грудь стекали пузырящиеся струйки крови. Пробито легкое.
Подойдя поближе, я достал меч из ножен, намереваясь прервать мучения корчащегося шурда — не из жалости, а из опасения, что эта тварь может оказаться гораздо более живучей, чем кажется. Увидев мое приближение, шурд прекратил попытки встать и поднял на меня черные глаза. Наши взгляды встретились. Глаза шурда были пусты — ни ненависти, ни страха перед смертью… ничего. Пустота.
Правая его рука с трудом поползла к висящей на поясе трубке, но остановившись на полпути, бессильно упала на землю. Челюсть задрожала, и, к моему крайнему удивлению, шурд заговорил:
— Радуйссся человечишшшка… — хрипя, вместе с кровавыми пузырями выдохнул шурд. — Радуйссся, пока можешшшь… ссскоро, очень… ссскоро опуссстится первый сссснег, проссснутся сссгарххи и тогда… тогда… вас всссехх ждет сссмерть…
Его голова последний раз судорожно дернулась, пятки взбили пыль, и он затих, теперь уже навсегда.
— Не пугай, мы и так пуганые, — бросил я трупу и, отвернувшись, зашагал к ожидающим меня людям.
Нам предстояло сделать много дел. Достаточно неприятных.
Над головами раздавалось оглушительное карканье разочарованных ворон, которые уже сообразили, что попировать им не суждено.
До наступления темноты мы многое успели сделать.
Все останки жителей злосчастной деревушки перенесли в ближайший дом — он послужит погребальным костром. Общая могила.
Мы насчитали не менее тридцати тел — вернее, того, что от них осталось, — старики и совсем маленькие дети. Логично — в первую очередь умертвили самых слабых, которые заведомо не смогут преодолеть долгую дорогу. Молодых и сильных угнали с собой, ведя под конвоем из костяных пауков и поводыря.
Я бы многое отдал, чтобы узнать, куда именно и для чего увели несчастных людей. Какая судьба им уготована? Скормят своим детенышам? Сделают рабами? Пустят на сырье для изготовления следующего костяного паука?
Кто знает… но более ужасной судьбы, чем попасть живым в лапы шурдов, я представить не мог.
Мою душу согревало лишь то, что мы прикончили нескольких из этих пожирателей человеческой плоти. Вспомнив, с каким аппетитом шурд наслаждался человечиной, я зябко передернул плечами. Твари.
Порывы ветра усилились, в воздухе повис запах дождя. Дождь мог спутать наши планы — мокрая древесина горит крайне неохотно, и я решил поторопиться с проведением похоронного обряда.
Пришедший в себя, но еще слабо стоящий на ногах Стефий прочел заупокойную молитву, я с тревогой отметил мертвенно бледное лицо и слабый голос. По окончании молитвы охотники подожгли дом сразу с четырех сторон. Пламя радостно вгрызлось в сухое дерево и вскоре охватило всю постройку.
Стефий продолжал читать молитвы прерывающимся голосом, из глаз катились слезы. Для юного возраста слишком много испытаний, боюсь, как бы юный послушник не сломался.
Я порадовался, что сейчас темно, — столб дыма в дневное время виден издалека и может привлечь нежелательное внимание. Перед уходом отсюда я планировал сжечь все дотла — скотину постигла участь хозяев. Коровники, хлева, курятники — шурды не пропустили ни одного живого существа и превратили деревню в один огромный могильник.
Уже в темноте мы устроились на ночлег на чердаке пустого дома около частокола — если что, то всегда успеем перемахнуть через него, а там и до леса рукой подать. Еще одна причина — никто из нас не смог бы заснуть рядом с густо залитой кровью площадью.
В моем усталом мозгу билась только одна мысль — во имя Создателя, на что рассчитывали эти безумцы?! Невысокий деревянный частокол, хлипкие ворота, неправильная планировка деревни, всего две наблюдательные вышки…. Таких недостатков я мог перечислить еще с десяток! Как они собирались отбивать нападение шурдов?
И еще немало странностей.
Почему мы не нашли следов боя?
Почему кровь и останки только на площади?
Почему настолько маленький отряд шурдов с такой потрясающей легкостью захватил деревню?
Ни на один их этих вопросов я не находил ответа. Все неправильно.
Завтра. Завтра мы должны двинуться обратно к дому. Устало вытянувшись, я закрыл глаза и мгновенно провалился в черную бездну сна.
* * *
Как мы и предполагали, ночью начался дождь. Ливень обрушился на деревню, смыв следы побоища и затушив все еще курящееся дымом пепелище погребального костра.
За прошедшие сутки зловоние от гниющих туш животных усилилось в несколько раз, и я сильно опасался, что оно привлечет новые напасти. Кто знает, что за твари обитают в глубине лесов Диких Земель?
Следовало поторопиться.
Об останках жителей мы уже позаботились и теперь занимались куда более важным, хоть и достаточно неприятным делом — мародерством. Благо шурды не позарились на имущество деревни, и все досталось нам. С рассветом мы разделились на две группы и принялись потрошить дворы, выискивая необходимые для нашего выживания вещи.
Глазами мы жадно ощупывали полки и ласкали закрытые крышки сундуков.
Никогда бы не подумал, что вечно мрачный здоровяк Рикар будет радостно улыбаться, найдя полдюжины мечей — достаточно скверно выкованных и неухоженных, но для него это не имело значения. Стефий где-то откопал кипу потрепанных книжек и, забыв обо всем на свете, зарылся в них с головой. Литас с ног до головы увешался ножами всевозможных форм и размеров — от тесака для рубки мяса до украшенного гравировкой кинжала — и, судя по всему, не собирался с ними расставаться.
Да и себя самого я сдерживал с превеликим трудом.
У меня была более важная задача — я искал пропавшего сингериса. После вчерашнего боя пес словно испарился. На зов он не откликался. То, что собака пережила скоротечный бой, я знал совершенно точно — мои люди видели, как сингерис целеустремленно помчался в глубь деревни. Сначала я не волновался, ожидая, что пес убедится в смерти бывших хозяев и вернется, но этого не произошло. Наступило утро следующего дня, а собака не появилась.
Поэтому, оставив остальных обыскивать опустевшие дома, я отправился на розыски пропавшей собаки. Конечно, не один. Рикар с тяжелым вздохом оторвался от поисков оружия, коего пока нашлось не так уж и много, и последовал за мной, сетуя на неугомонных мальчишек, которые не могут усидеть на месте.
Проходя по узким деревенским улочкам, мы заглядывали во дворы поверх заборов, не забывали окликать сингериса, но все без толку.
Зато Рикар обзавелся огромным топором, который обнаружил на заднем дворе одного из домов воткнутым в чурбан. По всей видимости, хозяин собрался было наколоть дров, да помешала атака шурдов.
Теперь у здоровяка за спиной покачивалось уже два топора, и про себя я порадовался, что найденные раньше мечи Рикар оставил рядом со своим мешком, иначе он не смог бы сделать больше ни шагу.
Удача улыбнулась нам на четвертой по счету улочке — за высокими воротами из плотно пригнанных досок Рикар расслышал тихое поскуливание собаки. Самое удивительное — ворота оказались заперты изнутри. Пришлось карабкаться на забор. Уцепившись за кромку высокой ограды, Рикар окинул внутреннюю часть двора внимательным взглядом и пораженно присвистнул:
— Вот это домина!
Забравшись вслед за ним, я сразу понял, чем вызвано удивление — стоящий посреди большого двора дом разительно отличался от соседствующих с ним подворий — так же, как стальной доспех отличается от плохонькой кольчужки. Сложенные из толстых бревен стены с редкими щелями окон, больше похожих на грамотно расположенные бойницы. Скрываясь за такими, умелый лучник в одиночку заставит врагов умыться собственной кровью, прежде чем они смогут подобраться. Двор полностью пуст — ни хлева, ни курятника, ни коровника, нет даже традиционной поленницы. Отсюда вывод, что те, кто попытается взять дом штурмом, не смогут найти укрытия от жалящих стрел. Крутое крыльцо ведет к тяжелой двери. С первого взгляда ясно, что ступени с умыслом сделали такими крутыми — чтобы как можно сильнее осложнить жизнь тем, кто попытается выбить дверь тараном. Попробуй затащи тяжеленное бревно вверх по ступеням, да еще и под обстрелом защитников. В общем, дом вызывал чувство опасливого уважения, и не хотел бы я оказаться в числе тех, кого пошлют на штурм.
Странности начинались около входной двери — с наружной стороны ее прочно подпирало бревно. Около двери крутился взъерошенный сингерис, скрежеща по ней когтями в тщетной попытке открыть. Даже издали на двери виднелись глубокие борозды, оставленные собакой.
Переглянувшись со здоровяком, мы одновременно кивнули. Вот только Рикар кивнул в сторону улочки, а я в сторону дома. Не дожидаясь возражений, я перекинул ноги внутрь и спрыгнул вниз, мягко приземлившись на утоптанную землю. Вслед за мной, шепотом бормоча проклятья, сверзился Рикар, уже держащий в руках любимый топор.
С опасением посматривая на темные щели окон, я на всякий случай вытащил меч из ножен и зашагал к крыльцу. Увидев меня, сингерис зарычал было, но тут же узнал и обрадованно кинулся навстречу. Добежав, встал на задние лапы, а передние положил мне на плечи и с упоением принялся вылизывать мне лицо. Таких выражений щенячьей привязанности до этого я за ним не замечал, похоже, сообразил, что мы пришли на помощь, и радовался этому. Поразительно умный пес.
— Тихо, тихо, мальчик, — попытался я успокоить разбушевавшегося пса, но куда там.
— А ну тихо! — строгим голосом рявкнул подошедший Рикар. — Ишь распрыгался. Тихо! Кому сказали?!
Окрик здоровяка подействовал, и собака, к моему облегчению, убрала огромные лапы с моих плеч. Сингерис метнулся к бревну, блокирующему дверь, и, поглядывая на нас, заскулил.
— Да поняли мы, поняли, — проворчал Рикар и, поудобнее перехватив топорище, двумя мощными ударами обухом выбил бревно в сторону. Я мягко потянул за дверную ручку, и, тихо скрипнув, дверь начала открываться. Стоило ей чуть приоткрыться, как пес засунул в щель нос и буквально протиснулся внутрь. Тут же изнутри дома послышался громкий лай, зовущий нас за собой.
Открыв дверь, Рикар заглянул и, оценив обстановку, шагнул внутрь. Я последовал за ним. Небольшая прямоугольная комната, голые бревенчатые стены, полное отсутствие мебели и утвари. В противоположной стене — дверной проем, ведущий в другую комнату. Очевидно, что в этом доме никогда никто не жил.
Пока я осматривался, здоровяк просочился в следующую комнату, и через мгновенье оттуда послышалось его сдавленное оханье. Одним прыжком оказавшись около двери, я залетел внутрь и со всего размаха врезался в широкую спину Рикара, застывшего, словно соляной столп. Выглянув из-за его плеча, я понял причину оцепенения. Думаю, что, войдя в эту комнату, Рикар решил, что попал прямиком в рай.
Оружие. Все четыре стены второй комнаты были увешаны оружием до потолка — мечи одноручные и двуручные, боевые топоры и секиры, одна стена полностью занята хищно изогнутыми луками со снятыми тетивами, в углу — несколько алебард и копий, рядком стоят прислонившиеся к стене щиты. Посреди комнаты — три стола, на которых аккуратно разложены кожаные доспехи, тускло поблескивающие кольчуги и стальные шлемы.
Арсенал деревни. Оружейная комната. Оружие, которым так и не удалось воспользоваться.
Лай сингериса доносился из расположенного за арсеналом помещения.
— Создатель, — с трудом выдавил из себя здоровяк, не отрывая глаз от огромного изукрашенного топора. — Это же настоящее сокровище. Боюсь даже и заглядывать в третью комнату — вдруг сердце не выдержит.
Хмыкнув, я пошел на лай собаки и скоро оказался в небольшой клетушке, расположенной за оружейной. Увиденное меня сильно озадачило. По центру пустой комнатушки стоял громоздкий, окованный железом сундук, вокруг которого кругами носился пес, неустанно лая.
На крышке сундука висел солидных размеров навесной замок.
Убедившись, что замок заперт, я вернулся в оружейную комнату — Рикар по-прежнему стоял, не отрывая глаз от развешанного по стенам оружия, — с кряхтением снял со стены тяжеленный топор и понес его к сундуку.
Хорошенько размахнувшись, я обрушил лезвие на стальную дужку замка. Безрезультатно. Топор с лязгом отскочил в сторону и врубился в пол, чуть не обрубив мне пальцы на ноге. Попробуем еще раз. Вторая попытка также не дала результата — топор выбил сноп искр и отскочил. На замке не осталось даже щербинки.
— Ох! Кто ж так бьет-то? — возмущенно завопил из-за моей спины Рикар. — Лезвие беречь надо! Обухом! Обухом надо бить!
Твердой рукой отодвинув меня в сторону, Рикар с силой нанес несколько ударов обухом, и, жалобно звякнув, искореженный замок упал на пол. Здоровяк откинул тяжелую крышку в сторону, и нашим глазам предстали уходящие отвесно вниз ступени лестницы. Подземный ход.
Сингерис метнулся к темному ходу и, засунув туда морду, гулко залаял.
Чуть помедлив, я осторожно заглянул внутрь, но ничего не смог разглядеть в кромешной темноте. Рикар с трудом оттащил упирающегося пса от сундука и, заняв его место, крикнул:
— Есть кто? Выбирайтесь, не бойтесь.
Вторя ему, я крикнул:
— Поднимайтесь наверх. Бояться некого. Шурды мертвы, и костяные твари — тоже.
Ответа не последовало. Тишину нарушало лишь жалобное поскуливание пса, которого здоровяк по-прежнему удерживал за ошейник.
— Придется спускаться, — заключил я.
— Нет, господин, — отрицательно качнул головой Рикар, — это будет верх глупости. Кто знает, что поджидает нас там? Я не позволю вам туда лезть и сам не пойду.
Глядя на набычившегося Рикара, я глубоко задумался. С одной стороны, Рикар полностью прав, а с другой — я не думал, что это ловушка. Больше всего этот колодец внутри оружейной комнаты был похож на тайное убежище. На место, где успевшие добраться сюда жители смогут укрыться и переждать опасное время. Место, где воины могут спрятать своих детей и женщин на время боя.
Собака неистовствует, рвется к колодцу, и если бы не отвесные ступени, по которым она не может спуститься, то давно уж оказалась бы внизу. Значит, чувствует запах хозяина — в этом я не сомневался. К кому или чему еще может так стремиться преданный пес?
Сингерис оглушительно гавкнул и, одним движением вырвавшись из рук здоровяка, кинулся к колодцу, из которого показалась тоненькая ручонка и уцепилась за край сундука, которую пес немедленно принялся самозабвенно вылизывать.
Детская ручонка. Вслед за ней появилась и чумазая мордашка маленькой девочки, которая с опаской посмотрела на огромного Рикара и спросила:
— Дяденька, а вы хороший? Вы пришли нас спасать?
Проклятье. Она сказала «НАС». Я оказался прав. Там дети. Возможно, много детей.
Создатель, помоги мне. Что я буду делать с оравой осиротевших детей в сердце Диких Земель, в нескольких днях пути от Подковы?
Нам конец.
Впавший при виде ребенка в ступор Рикар наконец-то спохватился и подхватил его на руки.
Вслед за первой девочкой из темного зева колодца незамедлительно показался белобрысый мальчонка лет восьми, не больше. Самостоятельно перебравшись на пол, он молча взглянул на меня снизу вверх, перевел взгляд на здоровяка и обессиленно уселся около стены.
Застыв, словно соляные столпы, мы с Рикаром молча наблюдали, как из подземного хода один за другим появляются перепачканные землей дети.
Еще одна темноволосая девочка лет четырнадцати, в одной руке бережно держит сверток с пухлым младенцем. Младенец!
Один за другим на пол спрыгивают похожие друг на друга как две капли воды мальчишки. Близнецы.
Меня терзали противоречивые чувства — радость, что детям удалось спастись из лап шурдов, и одновременно чувство безнадежности от того, что шансы успешно пройти через густой лес до Подковы с детьми на руках падают до нуля. И я знал, что не смогу бросить детей на произвол судьбы.
Уже сейчас я лихорадочно оценивал ситуацию. Дети сильно замедлят наше передвижение, придется часто останавливаться на отдых. Нужно гораздо больше еды и воды. Большинство детей не смогут самостоятельно передвигаться по лесу, значит, придется тащить их на руках или на волокушах.
— Господин, — севшим голосом произнес Рикар. — Вроде как все уже здесь.
Очнувшись, я оглядел комнату. Восемь детей самого разного возраста заполнили небольшую комнату до отказа. Ведут себя тихо, как мышки, никто не проронил ни слова, лишь изредка исподтишка поглядывают на нас.
Мимолетом я порадовался, что мы успели сжечь разорванные тела, и теперь им не придется видеть то, что осталось от их родителей и близких.
Лишь немногие остались на ногах, большинство уселись на пол и закрыли глаза. Немудрено. Провести столько дней под землей. Такое и здорового мужчину подкосит.
Сингерис все никак не успокаивался, лаял и заглядывал в отверстие колодца. Обычно неподвижный хвост вертелся, словно крылья ветряной мельницы. Неужели там остался кто-то еще?
— Ренис! Успокойся! — раздался мелодичный голос из зева колодца. От звука этого голоса пес буквально подпрыгнул и радостно заскулил.
Ну да. Ведь никто не говорил, что хозяином пса обязательно должен был оказаться мужчина. Это я почему-то так решил.
Тем временем обладательница голоса наконец-то появилась на свет. Девушка. Не старше шестнадцати. Спутанные золотистые волосы обрамляют миловидное личико с огромными зелеными глазами. Под ними залегли глубокие тени.
Выбравшись из лаза, девушка устало сползла на пол. Пес, словно взбесившись, прыгал вокруг хозяйки и все норовил лизнуть в лицо, девушка вяло отбивалась.
Никто из нас не решился нарушить повисшее молчание. Дети изучали нас, мы, в свою очередь, рассматривали их.
Восемь детей и девушка, которая сама почти ребенок. Девять человек мертвого груза на плечах семи мужчин. Это если считать плечи тощего Стефия.
Обстановку разрядил здоровяк:
— Хочешь кушать? — полуутвердительно спросил он у девчушки, которую все еще держал на руках.
— Хочу, — отозвалась та, — мы два дня ничего не ели. А Аля — уже четыре дня.
— Аля? Это кто? — спросил я, хотя уже знал ответ.
— Это я, — отозвалась девушка. — Но я в порядке. Никто не ожидал, что придется сидеть столько времени. Мы не смогли выбраться самостоятельно — когда все забрались внутрь, мой отец закрыл крышку на замок. Вы пришли вовремя. Иначе мы умерли бы от голода.
— Но зачем? Зачем вас закрыли на замок?
— Магия пауков. Она очень сильна. Мы почувствовали накатившую волну магии. Они звали нас к себе. Хотели, чтобы мы шли на звук их голосов. Пауки. Мы не могли сопротивляться и пошли на зов. Но добрались только до запертой крышки люка. Очень хотелось выйти. Потом магия исчезла, и мы пришли в себя. Обрадовались. Думали, что атака отбита, и ждали, когда вернутся наши родители и освободят нас… но никто так и не пришел, — потухшим голосом закончила Аля.
Это многое объясняло. Вот почему крышка сундука была заперта на мощный замок. Вот почему входная дверь была надежно заблокирована снаружи — даже если дети смогли бы выбраться из подземного убежища, то толстая дверь остановила бы их, а через узкие щели окон не пробраться даже самому маленькому. Взрослые не смогли спасти себя, но успели позаботиться о детях. О части детей. По всей видимости, остальные просто не успели добраться до убежища.
Аля посмотрела на Рикара, потом на меня. Не сумев выдержать этот пронизывающий и полный надежды взгляд, я отвернулся. Что я мог рассказать ей? Про разорванные в клочья тела ее родных на деревенской площади? Про братский погребальный костер? Или про ушедшую в неизвестность колонну рабов? Про полностью вымершую деревню? Я не мог сказать ей ничего. Ничего хорошего.
Все поняв, Аля тихо всхлипнула и закрыла лицо ладонями. По грязным щекам потекли ручейки слез. Следом за ней заплакали и остальные дети. Комната наполнилась детским плачем и всхлипываниями. Дети оплакивали своих родителей. Многие из них еще не знали, что такое смерть, но почувствовали, что папа с мамой больше не придут. Никогда.
Я и Рикар молчали. Пусть поплачут, так будет лучше.
А потом мы отведем их к остальным из нашей группы и все вместе будем думать, как добираться до дома.
И еще я очень хотел задать этой девушке так волновавшие важные вопросы. Слишком многое было для меня непонятным и странным в этой деревне.
* * *
Сказать, что мы удивили остальных разведчиков, это значит не сказать ничего. Чего только стоили их отвисшие челюсти и выпученные глаза, когда они завидели наше приближение.
Быстро оправившись от изумления, мужчины засуетились, и вскоре дети получили немного еды и были уложены спать на расстеленных прямо на земле плащах — зайти внутрь дома ребятишки отказались категорически. Сказывались долгие дни, проведенные под землей.
Убедившись, что все в порядке, я повернулся к сидевшей рядом Але. У меня накопилось много вопросов, и хотя очень не хотелось бередить незажившие раны, я должен получить на них ответы. Хотя бы потому, что у меня самого целое поселение верных мне людей, и я не хочу для них такой страшной участи.
Оставив церемонию знакомства и объяснений на потом, я решил не ходить вокруг да около и рубанул с плеча:
— Извини, что спрашиваю. Но я должен знать. Почему ваше поселение взяли так легко? Я не увидел здесь ни одного трупа шурда или костяного паука, за исключением тех, что мы убили сами. Складывается впечатление, что вы сдались добровольно.
— Мы не были готовы к штурму, — тихо ответила девушка, — все произошло слишком быстро. Началось с сильного хлопка, такой бывает, когда пробка вылетает из бутылки с забродившим вином, только во много раз сильнее. Хлопок был такой сильный, что у некоторых из ушей потекла кровь, они ничего не слышали. Сначала никто не понял, что произошло. Все растерянно вертели головами по сторонам, недоуменно спрашивали друг у друга, что случилось. А потом… потом из дома выскочил мой отец с обезумевшим лицом и с окровавленными руками и закричал: «Люди! Реджер разбил „Хранителя"! Реджер разбил „Хранителя"! Спаси нас, Создатель…»
Вслушиваясь в ее рассказ, я постепенно начинал понимать, что именно здесь произошло:
— Люуддиии! Реджер разбил «Хранителя». Проклятый Реджер разбил «Хранителя». Спаси нас, Создатель! Все к оружию! О, Создатель, «Хранитель» больше не действует. Проклятый Реджер разбил его, — срывающийся голос уже немолодого мужчины разносился на всю деревню, принося ужас в сердца высыпавших на улицу людей.
Постепенно, по мере того как ужасная весть осознавалась растерянными людьми, их тела начинали трепетать от смертной дрожи. Аля почувствовала, как липкий страх заполнил ее тело, впился морозными коготками в мышцы, заставив замереть на месте. «Хранителя» больше нет. Деревня осталась без защиты. Теперь ничто не сможет остановить тварей от нападения.
— Аля! Бегом за мной! — Подскочивший отец схватил ее за руку и буквально поволок за собой по улице.
На ходу он не переставал кричать. Кричал во все горло, срывая голос и рвя голосовые связки:
— Мужчины, к оружию! Скоро будет атака! «Хранитель» больше не защищает нас! Все к оружию!
Они проносились мимо застывших мужчин, растерянно переглядывающихся и никак не могущих решить, что им делать. Женщины самым своим нутром почувствовали опасность, и над деревней поднялось бабское причитание. Молодые матери бестолково метались из стороны в сторону, жалобно окликая своих детей.
Годы благоденствия под защитой «Хранителя» сделали свое черное дело. Никто не оказался готов к такому… Все думали, что «Хранитель» будет защищать их вечно.
— Бегом! Бегом! — подгонял ее отец.
Аля уже догадалась, куда он тащит ее — в арсенал. Все в деревне знали, что в задней комнате арсенала есть хитро замаскированный ход, ведущий в небольшое убежище, вырытое как раз на такой случай.
На этом настоял ее отец. Тогда многие сомневались в его необходимости, утверждая, что с «Хранителем» им нечего бояться шурдов. Но отец умел настоять на своем, и в конце концов сообща дело было сделано и у них появилось убежище. Как отец шутя любил его называть — «Последний Рубеж».
Они промчались сквозь чей-то двор, распугивая домашнюю птицу и вздымая сухую пыль. Из дома выскочила растрепанная женщина, прижимая к груди сверток с младенцем, и, перегородив им дорогу, протянула ребенка Але.
— Возьмите малышку. Отнесите в убежище.
Машинально приняв ребенка свободной рукой, Аля помчалась было дальше, но опомнилась и закричала:
— Стой! А ты? Давай с нами. Быстрее.
— Я приду, — уже на бегу ответила женщина, — только старшенького своего найду. Янусика. И сразу к вам.
— Быстрее! — рявкнул отец, и вновь они понеслись к арсеналу. Аля судорожно прижимала к себе голосящего малыша, стараясь не выронить его в этой безумной спешке.
Пробежав еще две улицы, они очутились перед воротами, распахнутыми настежь. В два прыжка преодолев двор, отец с силой рванул на себя дверь и рявкнул:
— Давай! Давай! Быстро внутрь!
Вбежав в дом, Аля пронеслась через первую комнату, не останавливаясь, пробежала оружейную и оказалась в комнате с лазом. Там уже ждало несколько соседских ребятишек, которые усвоили урок и при первых признаках опасности кинулись к убежищу.
Отец распахнул крышку сундука и заторопил их:
— Давайте вниз. Ну же.
Один за другим дети исчезали в темном зеве колодца, самых маленьких спускали на руках. Отец нервничал все больше с каждой минутой. В последнюю очередь в колодец спустилась Аля. Задержавшись на верхних ступеньках она взглянула на отца и со слезами взмолилась:
— Папа. Идем с нами. Пожалуйста.
— Не могу, милая. Мое место там, вместе со всеми мужчинами, — путаясь в словах, торопливо проговорил отец, уже опуская крышку сундука. — Не бойся. Я обязательно вернусь. Обязательно. Крышку я запру на замок. Так эти проклятые пауки не смогут вас подманить. Позаботься о маленьких. Ты у меня уже большая девочка.
Со стуком крышка сундука захлопнулась, погрузив детей в непроницаемую темноту. Было слышно, как отец защелкнул замок, а затем послышались его удаляющиеся шаги.
Они остались в темноте.
— Папа обязательно вернется, — беспрестанно повторяла Аля. — Папа обязательно вернется…
А потом пришла магия. Мощная магическая волна захлестнула деревню, заставив их забыть обо всем, кроме безумного желания вырваться из колодца на поверхность любой ценой и пойти на такой сладкий и манящий зов… Только надежно запертая, окованная железом крышка люка удержала их от этого.
Когда магия исчезла, они принялись ждать. Прошел день, за ним другой. Но никто так и не пришел. Только когда они совсем уже отчаялись, сверху раздались удары по железу, потом крышка распахнулась и незнакомый голос прокричал:
— Есть кто? Не бойтесь. Выбирайтесь. — И этот голос не был голосом ее отца, а это могло значить только лишь то, что он…
Аля замолчала, безучастно уставившись в землю. Сингерис, прижавшись к ее ноге, тихо заскулил, утешая хозяйку.
Я молчал. И тихо ненавидел себя — вместо того чтобы сопереживать человеку, мир которого разрушился в одночасье, я прокручивал в голове рассказ Али, выискивая важные моменты и отсеивая ненужное. Со мной что-то не так. Я похож не на человека, а на… на холодную, расчетливую… Проклятье!
Подходящее слово на секунду всплыло у меня в голове и тут же исчезло в вспышке головной боли. Опять. Пообещав себе, что вплотную займусь состоянием своей головы сразу по возвращении домой, я опять сосредоточился на услышанном от девушки. В правдивости рассказа я не сомневался — то, что деревня была захвачена врасплох и не смогла оказать сопротивления, видно невооруженным глазом — полное отсутствие следов боя, трупов шурдов и пауков.
Здесь произошла четкая и хорошо спланированная операция, разыгранная как по нотам, и рассказ девушки полностью подтверждал это.
Но. Раз за разом я спотыкался на загадочном предмете под названием «Хранитель».
Уже ясно, что это мощный магический артефакт, способный удерживать на расстоянии шурдов и созданных ими тварей. Ясно, что он был уничтожен, после чего шурдам открылась прямая дорога на поселение.
Осталось только узнать, кто такой этот загадочный Реджер и зачем он уничтожил «Хранитель», ну и самое главное — узнать как можно больше про сам артефакт: как поселение получило его, есть ли еще подобные ему.
Взглянув на заплаканное лицо Али, я на секунду замялся и, видя это, она сказала:
— Спрашивай. Я в порядке.
— Что такое «Хранитель», как вы его получили и где он? — выпалил я, обрадовавшись предоставленной возможности.
— «Хранитель»? — недоуменно переспросила девушка, удивленно изогнув бровь. — Вы не знаете, что такое «Хранитель»?
— Нет, мы не знаем, что такое «Хранитель»! — язвительно ответил я. — Мы вообще из леса недавно вышли!
— Извини. — Примиряюще подняла ладони Аля. — Просто я думала, что вы пришли из другого поселения. Такого же, как и наше.
— Ты думала правильно. Мы из поселения Ван Исер в нескольких днях пути отсюда.
— Но… Но ведь все поселения изначально имеют шар-защитник. Иначе в Диких Землях не выжить. У вас нет «Хранителя»?
— Нет… — медленно протянул я. — У нас нет такой штуки. Можешь показать ваш шар-защитник?
— Да, конечно. — Аля легко поднялась на ноги. — Он в нашем доме. Вернее, в том, что от него осталось. Это недалеко отсюда.
Последовав за девушкой, я призывно махнул маячившему неподалеку Рикару и, дождавшись его приближения, шепотом спросил:
— Рикар, во имя Создателя — что такое «Хранитель»? Или шар-защитник?
— Не знаю, господин, — ответил здоровяк. — Не приходилось сталкиваться.
— Ясно, — подытожил я, глядя в спину Али. — Ну, похоже, сейчас столкнемся. Пошли.
И правда, идти пришлось всего ничего. Нужный нам дом располагался по центру деревни, совсем недалеко от площади. Аля остановилась у ничем не примечательного двухэтажного дома и, распахнув калитку, вошла во двор. Мы последовали за ней.
Я вопросительно взглянул на Рикара, тот отрицательно покачал головой. Значит, в этом доме мы еще не успели побывать.
Пройдя в дом, я огляделся. Очень уютно — если это слово можно применить к вымершему навсегда дому. На каждом предмете обстановки чувствуется чуткая женская рука.
— Он наверху, — послышался голосок Али из соседней комнаты, — слева от вас лестница, поднимайтесь по ней. А я пока переоденусь.
Взбежав по деревянной лестнице, я оказался в небольшой комнате, большую часть которой занимал огромный матовый шар из толстого стекла, установленный на простой дощатый помост. У основания помоста лежал, широко раскинув руки, труп мужчины с залитым кровью лицом. За прошедшее время труп раздулся и распространял вокруг себя зловонный запах разложения.
На обильно усыпанном осколками полу валяется молоток с короткой рукояткой. В боку шара зияет уродливая дыра с зазубренными краями. Подойдя поближе, я заметил вплавленные в толстое стекло, выглядевшие сделанными из серебра и золота цепочки, причудливо разбегающиеся в стороны и опять сходящиеся, образуя частую сеть на поверхности шара. Заглянув внутрь, я ничего не обнаружил. Всего лишь пустая оболочка. Не сомневаюсь, что до того, как по нему хорошенько прошлись молотком, шар был заполнен магической энергией до отказа.
Переведя взгляд на труп, я решил, что это и есть тот самый пресловутый Реджер, имя которого так отчаянно выкрикивал отец Али. Как именно он умер, гадать не приходилось — один из углов помоста почернел от запекшейся крови. Похоже, что кого-то долго и с силой, колотили об этот угол головой, пока не выбили дух.
Этот безумец заслужил свою участь — одним роковым ударом он обрек все поселение на мучительную смерть.
— Рикар, — обратился я к стоящему рядом здоровяку, — не подскажешь, почему нам тоже не дали такой вот шарик?
— Не знаю, господин. Видит Создатель, не знаю.
— Вот и я не знаю.
Больше здесь делать было нечего, и я направился к лестнице. Рикар остался рядом, решив осмотреть труп.
— Аля, — крикнул я в сторону внутренних помещений дома.
— Что? И кстати, как тебя зовут?
— Корис. Корис Ван Исер, — ответил я.
— Мило. А меня зовут Алларисса Ван Ферсис, — произнесла девушка, заходя в комнату.
Ее внешний облик разительно изменился — перепачканное землей светлое свободное платье сменил плотно облегающий фигуру и подчеркивающий тонкую талию кожаный охотничий костюм — коричневая курточка с капюшоном и такого же цвета брюки, заправленные в голенища коротких черных сапог. Золотистые волосы собраны в тугой хвост. На поясе висит внушительных размеров нож.
Спохватившись, что беззастенчиво ее разглядываю, я поднял голову и встретился с бездонным взглядом зеленых глаз.
— Скажи, ведь вы не бросите нас здесь? — спросила Аля.
— Да. То есть нет. Не бросим, — запутался я, чувствуя, что тону в этих глазах.
— Ну и хорошо, — легко ответила девушка, улыбнувшись самыми кончиками губ. — Мне нужно еще пару минут, чтобы собрать кое-какие вещи и бумаги отца.
— Да, конечно, у нас полно времени, — брякнул я.
«Идиот! Что я несу? У нас вообще нет времени».
— В смысле пара минут, — поспешно исправил я свою ошибку.
Вспомнив о следах, замеченных охотниками, я на мгновение заколебался, но все же решил рассказать. Она имеет право знать.
— Аля. Ты должна знать. Перед тем как зайти в поселение, мы обнаружили многочисленные следы людей, идущих на север. Их вели шурды со своими сторожевыми псами — костяными пауками. Думаю, что большая часть жителей пережила штурм, а потом их куда-то увели.
— То есть они у шурдов в плену? И возможно, мой отец… — задрожавшим голосом переспросила девушка.
— Да. Возможно, что он еще жив.
— Так что же мы стоим?! — вскрикнула Аля. — Надо скорее за ними. Мы еще можем отбить их. Спасти!
— Нет. Прошло слишком много времени, — покачал я головой. — Вчера был сильный дождь, смывший следы, и у них целая неделя форы. Мы не сможем найти их в этих дебрях. К тому же, что могут сделать несколько вымотанных человек против боевого отряда шурдов? Я ничем не могу помочь им. Извини.
— Ты просто боишься! Трус! — плача, выкрикнула Алларисса. — Их еще можно спасти!
— Пойми, я очень хочу помочь этим людям, но что мы можем? — ответил я, не показывая, насколько сильно меня задели ее слова.
— Трус! Ты просто боишься потерять свою жизнь! — Она продолжала кричать, не слушая мои увещевания.
— Хватит! — не выдержал я. — Кто ты такая, чтобы обвинять меня? Если бы не мы, то вы сгнили бы заживо в своем подземелье! Говорю один раз. Завтра с утра мы уходим. Уходим домой и забираем с собой детей. Хочешь — присоединяйся к нам, не захочешь — силком не держу. Решать тебе.
Я направился к выходу и, пройдя мимо прибежавшего на крики Рикара, пнув дверь, вышел во двор. С трудом удержавшись, чтобы с треском не хлопнуть дверью, я, бормоча под нос проклятья, пошел куда глаза глядят, лишь бы подальше отсюда.
Глупая девчонка! Что она знает обо мне? Проклятье! Человеческая память так коротка, что она уже забыла, кому обязана своей жизнью, и готова послать всех нас на верную смерть, лишь бы спасти своего горячо любимого папочку. Я обменял двух преданных мне воинов на толпу детишек и вздорную стерву в придачу. Никак не равный обмен. Дровин был трижды прав, когда отговаривал меня от этого путешествия в никуда. Теперь вместо крайне необходимых нам для выживания вещей мы потащим на себе детей. Лишние рты в преддверии зимы.
За этими мыслями я и не заметил, что уже пролетел несколько узких улочек, причем не приблизился к площади, а наоборот, удалился от нее и попал в незнакомую мне часть деревни. Не хватало еще заблудиться в не такой уж и большой деревушке! Выругавшись, я немного постоял, стараясь успокоиться. Раньше я не замечал за собой такой несдержанности. Наверно, сказывается напряжение последних дней. Ладно, пора возвращаться.
Растерянно покрутившись на месте, я с грехом пополам определил направление и, чертыхаясь, двинулся в ту сторону. Не успев сделать и пары шагов, я с облегчением увидел приближающуюся ко мне фигуру. Рикар. Заботливая нянька и надежный товарищ кинулся искать своего подопечного и ведь отыскал же. Настроение резко улучшилось. Все-таки у меня есть те, на кого я могу полностью положиться и кто никогда не предаст меня и не скажет ничего худого. Улыбнувшись этой мысли, я помахал Рикару рукой и весело крикнул:
— Видишь, я без тебя и шагу сделать не могу. Даже здесь умудрился заблудиться. Что бы я без тебя делал.
Приближающийся быстрым шагом Рикар никак не отреагировал на мою шутку. Обычно широко расправленные плечи понуро опущены, в глазах плещется напряженность, смешанная с непонятной тоской. Улыбку с моего лица как ветром сдуло. Создатель. Неужели снова шурды?
Встревоженный, я уже открыл было рот, чтобы спросить, что случилось, но не успел этого сделать — Рикар одним мягким движением приблизился ко мне вплотную и сквозь сжатые зубы выдохнул:
— Прости меня, господин.
Молниеносным движением руки выхватив из перевязи топор, здоровяк поднял его над головой и обрушил на мою голову. Последнее, что я увидел, это широкое лезвие, стремительно опускающееся на меня, после чего глаза инстинктивно зажмурились. Тело одеревенело в ожидании удара. Секунда. Другая. Я с удивлением понял, что все еще жив.
Осторожно приоткрыв глаза, я увидел застывшее в одном пальце от моего лица лезвие топора. Тело само сделало шаг назад, я с шумом выдохнул, чувствуя, как дрожат колени. В голове мелькали несвязные обрывки мыслей и эмоций.
Еще не придя в себя от потрясения, перевел блуждающий взгляд на Рикара, все еще удерживающего топор перед собой и застывшего в этой нелепой позе, словно его парализовало прямо в момент удара. Будто этого и дожидаясь, Рикар накренился, словно подрубленное дерево, и, не проронив ни слова, рухнул навзничь, так и не отпустив топор. Все его тело вздрогнуло и тут же забилось в конвульсиях. Я мог поклясться, что слышу, как хрустят его суставы, выворачиваемые судорогами. Голова со стуком билась о землю, изо рта стекала кровавая пена, глаза закатились.
Во имя Создателя, он же умирает прямо у меня на глазах!
Мгновенно придя в себя, я кинулся к нему, обхватив за плечи, попытался сдержать ломающие его конвульсии, но куда там — меня отбросило в сторону, словно котенка.
— Рикар! Рикар, что с тобой? — наклонившись над ним, бешено закричал я. — Рикар!
— Гггосссппподдинн, пппроссститтте ммення… — с хрипом выдохнул здоровяк.
— Рикар! Что с тобой? Яд? Магия? — затараторил я, с ужасом заметив, что конвульсии стали еще сильнее.
— Гггосссппподдинн, пппросссти… — опять начал он.
— Лучше скажи, что с тобой! — вне себя заорал я ему в лицо.
— Гггосссппподдинн, пппрросс… — сведенные губы с трудом выдавливали из себя все те же слова.
— Господин! Господин, простите его! Простите! — издалека послышался вопль.
Вскинув голову, я увидел мчащегося ко мне огромными прыжками Литаса. За ним бежали остальные.
— Простите его, господин! Простите!
— Что? Что с ним? — ничего не понимая, заорал я в ответ, с трудом удерживая мотающуюся голову здоровяка в ладонях.
— Клятва крови! Простите его, или он сейчас умрет.
О, Создатель!
— Рикар! Рикар, я прощаю тебя. Прощаю тебя! — склонившись к его уху, выкрикнул я. — Ты слышишь?! Я тебя прощаю!
Стоило мне это произнести, и конвульсии мгновенно прекратились, тело здоровяка обмякло, я с огромным облегчением услышал его хриплое дыхание. Жив! Обессиленно опустившись на землю, я дрожащими пальцами нащупал на поясе флягу с водой, сделал несколько судорожных глотков. Поочередно прошелся глазами по лицам обступивших меня людей и, остановив взгляд на смущенно переминающемся Литасе, спросил:
— Ну и кто мне объяснит, что здесь произошло?
Литас переглянулся с остальными и, решившись, ответил:
— Это мы его уговорили, господин, — кивнул он на неподвижно лежащего здоровяка. — Не вините его…
— Кажется, ты меня не понял, — резко перебил я его. — Я не спрашивал, кто виноват. Я спросил, что это было. Итак? С чего бы это человек, которому я верю и доверяю как себе, вдруг пытается меня убить, а потом просит прощения?
— Мы думали, что вы… что вы — это не вы… вот и решили проверить, — выдавил Литас. — Вы стали совсем другим, господин. Словно подменили.
— Другим?
— Большинство из нас знает вас с пеленок. При нас вы сделали первый шаг, первый взмах мечом, выпили первый кубок вина, первый раз убили… Но сейчас вы совсем другой, господин. Даже Рикар не узнает вас, а ведь он не отходит от вас ни на шаг вот уже двадцать лет.
— И что во мне не так?
— Все. Все не так. Другой взгляд, походка, послушать, как вы разговариваете, так я таких мудреных слов и не слыхивал никогда. Раньше-то вы и двух слов связать не могли. А теперь рядом с вами и отец Флатис теряется.
— Ага, чего только словечко «сталагмит» стоит. Это же надо было так каменную сосульку обозвать. Язык сломаешь, пока выговоришь. И мечом как дубиной машешь, — прохрипел с земли Рикар, пытаясь приподняться. — Словно никогда в руках не держал. А ведь старый барон на учителя фехтования не поскупился, самого лучшего нанял. Да и сам с тобой немало времени проводил, хитрости разные показывал.
— Но я же все забыл, — возразил я, лихорадочно припоминая вчерашний бой. А ведь и точно, я просто колошматил мечом почти наугад и, кажется, пару раз во время удара закрывал глаза. Создатель, как же я выжил? Хотя в обоих схватках у меня были союзники — сначала одного паука взял на себя сингерис, а в другом бою сильно подсобил Стефий. Если бы не они, то все могло бы повернуться совсем иначе.
— Ходить, ложкой пользоваться и разговаривать не забыл, а вот оружием пользоваться разучился? Даже замок с сундука сбить не сумел. Вот мы и подумали…
— Что подумали?
— Что и не вы это, а тварь какая обличье ваше приняла и голову нам морочит.
— Ясно. И поэтому вы решили меня убить? За мудреные словечки? Или из-за того, что мечом пользоваться разучился?
— Нет. Нет, господин, — испугался Литас. — Просто проверить, что вы на самом деле тот, за кого себя выдаете. Ведь клятва крови не позволит причинить нам вред истинному потомку Ресара Удачливого. Вот и проверили, — развел он руками, — вы уж не гневайтесь, господин. В Диких Землях и собственной тени бояться начинаешь. Прощения просим, господин.
— Ну и как? Убедились? — ласково спросил я, с трудом удерживая улыбку на лице, хотя чувствовал, как к голове приливает волна бешенства — только сейчас я в полной мере осознал, что меня пытались убить те, кому я безоговорочно доверял.
В ответ раздался нестройный хор виноватых голосов.
— Да, господин.
— Убедились, господин.
— Простите нас, господин.
— А ты убедился? — еще ласковей осведомился я у Рикара. — Или еще раз хочешь попробовать? Дать топорик?
— Убедился, господин. На собственной шкуре, — пробубнил здоровяк, избегая встречаться со мной взглядом. — Я вообще был против этой затеи. Что я, живого человека от нечисти не отличу? Простите, господин.
— Хорошо. А теперь я хочу показать вам слабые места в вашем замысле. Первое — меня лечил священник. Какая темная тварь может это выдержать? А? Идем дальше — не далее чем несколько дней назад я спас ваши жизни, чего не стал бы делать, будь я перевертышем. Припоминаете?
— Припоминаем, господин, — ответил за всех Литас, понурив голову. — Не подумали.
Глубоко вздохнув, я продолжил:
— А теперь слушайте меня. Сейчас подбираете с земли вот это, — я ткнул пальцем в здоровяка, — и несете на площадь. До наступления ночи делаете три волокуши, да попрочнее, чтобы всю дорогу назад выдержали. Выступаем завтра с утра. С собой забираем детей и сколько сможем из оружия и инструментов. Выполняйте. Да! Чуть не забыл. Ты, Рикар, держись от меня подальше. Видеть твою морду не хочу. То же самое касается и той рыжей стервы Ван Ферсис — так ей и передайте. Не послушается — прибью! Поняли? Так, чего стоите?
Отвернувшись, я медленно пошел по узкой деревенской улочке. Злость все никак не проходила и туманила мысли, но, несмотря на это, мне надо было о многом подумать. Мои люди — я все еще считал их своими, — убедившись, что клятва крови действует, успокоились на этом. Но не я.
Единственное, в чем я сейчас был уверен, так это в том, что я не Корис Ван Исер. И никогда им не был. Слишком много указывает на это.
Тогда возникает закономерный вопрос: а кто я, собственно, такой?
И почему меня все принимают за настоящего барона?
С другой стороны, если я не Корис, то тогда почему сработала магия крови?
Поразмышлять на эту тему мне не удалось — головная боль стала просто невыносимой, казалось, что череп сейчас расколется на части. Пришлось оставить это до лучших времен. Бездумно постояв, я неохотно развернулся и поплелся в сторону площади.
Мы и так слишком сильно задержались здесь, пора бы и честь знать. Да и в Подкове нас уже заждались — как бы не надумали снарядить поисковую экспедицию. Следует поторопиться.
Не знаю почему, но то и дело у меня перед глазами всплывал образ рассерженной Али с ее огромными зелеными глазищами, мечущими молнии. Неужели ее брошенные сгоряча слова так сильно задели меня?
Где-то на границе…
Кажущаяся бесконечной каменная стена растянулась на лиги, следуя с юга на северо-восток и надежно отсекая территорию Диких Земель. Через каждые двадцать лиг находились пограничные форпосты, которые за прошедшее время разрослись в настоящие поселения, а то и городища.
Уже под вечер, когда солнце коснулось верхушек деревьев, в небольшой пограничный городок въехали несколько закутанных в черные плащи всадников. Они не стали искать трактир, чтобы промочить пересохшее горло, напротив — никто из них не спешился. Да и лошади не казались уставшими от долгого перехода.
Грохоча копытами по булыжной мостовой, они промчались сквозь город галопом, не сдерживая лошадей и не обращая внимания на оказавшихся на их пути людей, едва успевших отскочить в сторону, чтобы не оказаться под копытами.
Выехав из массивной арки ворот, отряд остановился. Сразу за воротами выложенная камнями дорога заканчивалась, переходя в узкую грунтовую одноколейку, заросшую высокой травой, — здесь начинались Дикие Земли.
Откинув капюшон плаща на спину, старик достал из седельной сумки пылающий красным шар и некоторое время внимательно вглядывался в плывущие в нем огненные сполохи. Удовлетворенно хмыкнув, он спрятал шар обратно и пришпорил лошадь, направив ее точно на запад. Остальные слитной группой последовали за ним. Порывы ветра раздували полы черных плащей, взметая их высоко в воздух, и в сгущающихся сумерках казалось, что летит стая воронов, учуявших запах смерти.
