Глава четвертая
Выбор оружия
Вчерашний и сегодняшний дни подъемник работал не переставая, поднимая на стену один груз за другим. Братья-мастера ругались почем зря и поминутно проверяли натужно скрипящие лебедки и дрожащие от напряжения веревки.
Низкое солнце ярко сияло на небосклоне, снегопада не было, и следовало воспользоваться этой нежданной милостью Создателя. Большая часть населения копошилась в глубоком снегу перед фортом, занимаясь самым важным на этот момент делом — собирательством. Это емкое слово недавно пришло в мою ушибленную голову, и я с удовольствием им пользовался.
Женщины и дети собирали из-под снега пучки пожухлой травы, отсыревший хворост, выкапывали съедобные корни, а то и все растение целиком. Удивительно, сколько полезной и просто годящейся в пищу растительности содержала в себе земля. Особенно ценились мучнистые корни красного репея — они придавали любому блюду остроту и пахучесть, чем вовсю пользовались кухарки, чтобы разнообразить вкус однообразной пищи.
Немногочисленные старики суетились у испускающей пахучий дым коптильни во дворе форта.
Мужчины вовсю стучали топорами в ближайшей роще, и то и дело очередное дерево вздрагивало кроной и, окутанное облаком снега, тяжело валилось на землю. С рухнувшего ствола наспех обрубались ветви, готовое бревно цепляли к паре лошадей, оттаскивающих его к стене форта для последующего подъема.
В распоряжении лесорубов были лишь четыре коняги — остальных забрал глава охотников Литас, равно как и большую часть работников у братьев-каменщиков. Теперь мясо прибывало к форту четыре раза в день — убитую добычу охотники сваливали на волокуши, и лошади в один присест протаскивали их по ущелью, к самой стене, прямиком в загребущие лапы Тезки. За отсутствием ледника хозяйственник укладывал мясо прямо во дворе на крепко сколоченные деревянные решетки и густо засыпал льдом и снегом. Для защиты от лучей солнца, могущих растопить снег, Дровин пообещал построить широкий навес, как только закончит с конюшней. В оттепель я не верил — похоже, зима набирала силу, — но рисковать все же не хотелось, и лишний навес не помешает.
В противоположном конце двора дотлевали угли погребального костра ниргалов — вчерашним вечером здоровяк закончил с последним телом, и обрадованный священник с первыми лучами солнца провел похоронный обряд. Души ниргалов унеслись на суд Создателя, и я искренне надеялся на его милосердие. Снятая с ниргалов броня отправилась в закрома хозяйственника, а извлеченные из тел сферы с шипами я тщательно почистил снегом и припрятал в своем углу. Пусть с изучением магических искусств я не продвинулся ни на шаг, но у меня впереди долгая и скучная зима взаперти в стенах форта. Будет чем заняться.
Строители под бдительным присмотром Древина заканчивали настилать крышу конюшни. Уже сегодня лошади будут ночевать в тепле. Вот только с кормами для животных назревали серьезные проблемы — почти все сено, что удавалось собрать днем, за ночь бесследно исчезало в желудках лошадей. Возможно, половину животных придется забить, как бы ни причитал Тезка.
Лично я до обеда занимался своим излюбленным делом — торчал на вершине стены и гордым орлом поглядывал по сторонам, контролируя ход работ. Впрочем, это было излишним — все работали не покладая рук, никого не требовалось подгонять. Поэтому я больше занимался обдумыванием пришедшей мне в голову новой идеи, как увеличить и одновременно разнообразить наши запасы продовольствия. Идея вполне реальная, но для ее осуществления придется хорошенько промокнуть. Но оно того стоило. Надо лишь все хорошенько обдумать и приготовиться получше.
После сытного обеда я неожиданно стал землекопом, и все благодаря неугомонному святому отцу.
Вредный священник не мог жить спокойно и сегодня преподнес еще один сюрприз.
После проведения похоронного обряда он остался во дворе и все утро потратил на его придирчивый осмотр. После обеда он, похоже, окончательно определился и, последний раз покрутив головой по сторонам, подозвал Стефия. Перекинулся с ним парой слов, и вскоре Стефий приволок пару лопат и кирку. Вооружившись лопатами, они начали целеустремленно разгребать снег у южной стены Подковы.
Заинтересовавшись, я спустился со своего наблюдательного пункта на вершине стены и присоединился к усердным землекопам. Стефий радостно поприветствовал меня, а отец Флатис по своему обыкновению ворчливо буркнул себе что-то под нос и, не удостоив меня даже взглядом, продолжал махать лопатой. За прошедшее время я уже успел привыкнуть к его манере общения и не обижался.
— Создатель вам в помощь, — решил я начать разговор. — Что делаем?
— Место под церковь расчищаем, господин, — ответил Стефий не отрываясь от работы.
— А-а, — глубокомысленно ответил я.
Значит, священник устал ждать и решил воздвигнуть церковь собственными силами. Ну до чего же упрямый старик! Ведь знает же, что сейчас я не могу выделить даже пару рабочих рук — за неимением таковых. Как ни крути, но добавочная туша оленя для меня сейчас гораздо важнее, чем отстроенная церковь — как ни кощунственно это звучит. Одними молитвами сыт не будешь. Зная характер священника, я оставил свое мнение при себе и лишь огорченно покачал головой.
Понаблюдав за продвижением работ, я сокрушенно вздохнул и, подхватив с земли кирку, присоединился к пыхтящим от натуги землекопам. Как ни крути, а церковь строить надо.
Я уже убедился в действенности силы Создателя и искренне надеялся, что будущая церковь послужит дополнительным аргументом против шурдов и их нежити. Тем более оказалось, что отец Флатис из ордена «Искореняющих ересь» и знает о способах борьбы с темной магией поболее всех нас вместе взятых. Такой человек не будет настаивать просто так. Значит, этому есть веская причина.
Холодный воздух и плохо поддающаяся нашим усилиям промерзшая почва не способствовали разговору, и несколько часов мы работали молча. Общими усилиями очистили солидный участок земли от снега и верхнего слоя почвы, добравшись до сплошного камня. Когда кирка, выбив искры, отскочила от прочного гранита, я в очередной раз порадовался этому преимуществу — если попадем в осаду, то подкопа можно не бояться. По крайней мере без применения магии сквозь сплошной камень к нам не пробиться.
Хозяйским взглядом окинув поле работ, отец Флатис удовлетворенно хмыкнул и велел остановиться.
Слава Создателю! К тому времени я почувствовал себя вконец измотанным. Поразительно — священник старше меня вдвое, но работал наравне и даже не запыхался. Завистливо покосившись на отца Флатиса, я обессиленно выпустил кирку из рук и опустился на холм свежевыкопанной земли.
— Стефий, тащи жаровню, молотый цветок Раймены да пару углей из печи прихвати по дороге, — распорядился священник, не выказывая ни малейших признаков усталости.
Понятливо кивнув, Стефий со всех ног помчался к жилой постройке. Проводив его одобряющим взглядом, отец Флатис повернулся ко мне и добродушно изрек:
— Старательный отрок. Все на лету схватывает. В любое дело душу вкладывает.
— Угу, — ответил я, стараясь восстановить сбитое дыхание.
— Никак запыхался? — насмешливо спросил священник.
— Есть немного, — честно ответил я.
— Благое дело всегда трудно, но воздается сторицей, — нравоучительно сказал отец Флатис.
— Что-то у вас усталости не заметно, святой отец, — рассмеялся я. — Видать, благие дела для вас привычны. Вот как мы поступим. Сегодня Древин должен закончить с конюшней. Завтра я смогу выделить на постройку церкви несколько человек. Главное, вечерком поговорите с мастером о церкви — размеры, высота стен и прочее. Единственная просьба — не надо замахиваться на трехглавый каменный собор с золотыми колоколами.
— Какой собор, сын мой. Какие колокола! — обрадованно всплеснул руками священник. — Нам и деревянная церквушка сойдет за милую душу! Сегодня обряд освящения проведу, а завтра с помощью Создателя и фундамент заложим.
— Вот и хорошо, отец Флатис, — сказал я и, с трудом разогнув спину, поковылял к пещере.
На сегодня хватит с меня благих дел, а то завтра и с постели не поднимусь. Пусть Рикар делает что хочет, а на занятия с мечом я не пойду. Пущай молодежь гоняет. Предводитель я или нет, в конце концов? Рявкнуть на Рикара разок — и всего-то делов. Но не тут-то было…
…Обессиленно выронив учебный меч, я тяжело опустился на землю и, утирая взмокшее лицо рукавом рубахи, прохрипел:
— Все. Больше не могу.
— Можете, господин! — рявкнул здоровяк, уперев кулаки в бока. — Всего ничего позанимались. Вон, посмотрите, как баронесса с мечом управляется!
— Ну и с склирс с нею, — злобно буркнул я, взглянув в указанном направлении.
Да. С мечом баронесса обращалась на диво неплохо, успешно тесня противника, в котором я узнал давнего обидчика Стефия. Парень ожесточенно оборонялся, но попросту не успевал за мелькающим мечом Аллариссы и шаг за шагом отступал назад, пока не уперся лопатками в стену пещеры. Обманный удар мечом в открытую шею, юноша вскидывает щит в попытке защититься, и в это время удар ребром щита выбивает у него из руки оружие, а меч девушки оказывается упертым ему в левый бок, чуть пониже сердца. Алларисса в победном жесте вскидывает меч в воздух и поворачивается к нам, сияя улыбкой.
Рикар одобрительно кивнул и ободряюще сказал мне:
— Ничего, господин. Придет время — и вы не хуже будете.
— Точно, — с серьезным лицом кивнул я. — Лет так через десять. Рикар, ну не получается у меня! Каждый день машу этой деревяшкой почем зря, а толку нет!
— Знаю, господин, — неожиданно согласился здоровяк. — И не будет, пока вы с таким отношением к делу подходите.
— С каким еще отношением? Я делаю все, что ты говоришь!
— Проблема не в словах, господин, а в вашем нежелании, — тщательно подбирая слова, произнес здоровяк. — Проблема в том, что вы просто не хотите учиться мечному бою. Нет ни огня в глазах, ни жажды победы. А без желания быть лучшим никогда не стать настоящим воином.
— Жажды победы? Быть лучшим? — повторил я. — Чушь! Рикар, это лишь учебный бой. Здесь нет победы или поражения.
— Вам виднее, господин, — потускнев, ответил здоровяк и, развернувшись, направился к сгрудившейся вокруг Аллариссы молодежи.
Проводив взглядом удаляющегося здоровяка и смотря, как он поздравляет красующуюся девушку, я безразлично пожал плечами и, отбросив учебный меч в сторону, поднялся на ноги.
Во мне зарождалась волна гнева, смешанного с обидой. Как ни крути, а слова здоровяка задели меня за живое.
Желание быть лучшим… Жажда победы…
Я жажду лишь одного — выжить в этих проклятых Создателем землях и сохранить жизнь своих людей. Вот это и есть победа! А не шутовская победа в учебном бою, где с глухим стуком скрещиваются игрушечные мечи!
Сплюнув, я круто развернулся и пошагал к выходу из пещеры. Надо немного остыть и прийти в себя. Заодно и стражу проверю. Предводитель должен оставаться спокойным и хладнокровным, подавая пример остальным, а сейчас на моем лице отражалась целая гамма чувств, которые я хотел скрыть.
Выйдя на двор форта, я поежился — захватить теплую куртку я не удосужился и теперь щеголял лишь в мокрой от пота рубахе. Тот еще наряд для зимнего времени. Лишь бы не свалиться снова с жаром.
Зато нет худа без добра — холодный воздух отрезвляюще подействовал на мою разгоряченную голову, и я немного успокоился. С наслаждением сделав несколько вздохов, я окончательно пришел в себя и по хрустящему под ногами снегу пошел проверять стражу.
Возможно, сам того не ведая, здоровяк угодил в точку, когда сказал, что я не хочу обучаться мечному делу. Стоило взять в руки меч с щитом, и на меня нападали тоска и уныние. Сознанием я отчетливо понимал, что умение владеть мечом более чем необходимо в условиях Диких Земель, но что-то внутри меня упорно сопротивлялось этому. Словно я шел неправильным путем.
Поднявшись на стену, я окликнул часовых, перекинулся с ними парой слов и, убедившись, что все в порядке, отправился обратно. Короткая прогулка по морозному воздуху привела меня в чувство и остудила мой зарождающийся гнев.
Рикар абсолютно прав — нельзя добиться успеха, если нет внутреннего желания покорять вершины.
Когда я спустился во двор, меня ожидал еще один сюрприз — у подножья лестницы меня терпеливо ждала Алларисса, ежась от холода.
— Ты забыл захватить куртку, — будничным тоном произнесла девушка, протягивая мне куртку.
— Спасибо. Тебя моя нянька подослала? — рассмеялся я, с благодарностью приняв куртку и торопливо натягивая ее на плечи.
— Да, Рикар заботится о тебе, — рассмеялась Алларисса в ответ. — И правда, словно настоящая нянька. Ты не переживай, что не выходит с мечом — все придет со временем.
— Благодарю за сочувствие, — хмыкнул я. — Дело не в старании. Пойдем-ка в тепло, при таком холоде немудрено и заболеть.
До жилой пристройки мы дошли вместе, по пути перекинувшись несколькими словами и шутками. С каждым пройденным днем я все больше убеждался, что мое первоначальное мнение о юной баронессе было ошибочным. Если раньше я думал, что она вздорная спесивая девчонка, то теперь начинал в этом сомневаться. Вот только не стоит забывать ее родовое имя и уж тем более любимого дедулю. Похоже, что Алларисса и не подозревает о темной стороне своего деда, лорда Ван Ферсиса, но пока я полностью в этом не уверюсь, между нами не может быть доверия.
Зайдя в пещеру, я пожелал баронессе спокойной ночи и пошагал к своему отгороженному углу. Сон — это лучшее лекарство от всех болезней и расстройств. Именно с этими мыслями я забрался в постель и укутался в одеяло.
Первые лучи солнца едва успели окрасить верхушки башен Твердыни, когда Ван Корлис вновь послал войска на штурм.
Как всегда, первыми в дело вступили катапульты, посылая огромные валуны в стены крепости. За прошедшие с начала осады дни, убедившись, что крепость, возведенная гномами, успешно выдерживала таранные удары камней, атакующие изменили тактику и направили катапульты чуть выше. Теперь камни с гудением перелетали через стены и тяжело падали на крыши внутренних построек, разнося их в щепки, проламывали стены домов, калечили и убивали людей. Третий день осады шел своим чередом.
Я знал, что вскоре катапульты затихнут, и тогда последует атака на ворота и стены. Ван Корлис не был особо изобретательным, зато отличался завидным упорством или даже упрямством.
Раз за разом мы сбрасывали атакующих со стен, лили на их головы кипящую смолу, но Ван Корлис не считался с потерями. Атаки следовали одна за другой, и, похоже, его тактика начала приносить свои плоды. Немногочисленный гарнизон крепости вымотался до предела физических и духовных сил. Лазарет уже не вмещал раненых. Маг-целитель исчерпал силы, и теперь толку от него было не больше, чем от деревенской бабки-знахарки.
Вскинув голову, я настороженно прислушался. Слишком тихо. Катапульты перестали метать камни, и это верный признак скорой атаки.
Сейчас начнется штурм — Ван Корлис не заставит себя ждать…
— Сбивайте лестницы! — пронзительный вопль сержанта пролетел над стеной. — Не дайте им зацепиться! Да шевелитесь же, склирсово отродье! Тащите смолу!
На этот раз штурм начался сразу с двух сторон, и обороняющиеся просто не поспевали охватить столь широкий фронт. Пока мы держались, но лишь Создатель знает, как долго нам это удастся.
Одна за другой штурмовые лестницы с грохотом ударялись о край крепостной стены и намертво цеплялись крючьями за парапет. Хрипящие от неимоверных усилий солдаты длинными шестами и алебардами старались столкнуть лестницы со стены, но удавалось это далеко не всегда — впившиеся в камень крючья надежно удерживали их на месте, а окованная железом верхняя часть успешно противостояла ударам топора. Споро поднимающиеся по лестнице солдаты Ван Корлиса почти добрались до верха и, казалось, вскоре окажутся на стене.
Стоя на наблюдательной башне, я напряженно вглядывался в картину боя, но оставался относительно спокоен — мои люди знали свое дело. Каждодневная муштра не прошла даром.
Чаны с дымящейся смолой одновременно опрокинулись вниз, щедро окатив цепляющихся за шатающиеся лестницы солдат, раздались первые крики боли ошпаренных, но это было лишь начало — следом полетели зажженные факелы. Горячая смола мгновенно вспыхнула, и объятые пламенем фигуры, вереща от невыносимой боли, полетели вниз, суматошно размахивая руками и роняя оружие. Вот так. К моему удовлетворению, большая часть лестниц занялась огнем. Теперь по ним не подняться.
Не давая противнику оправиться, из бойниц показались арбалетчики и, дав прицельный залп, основательно проредили ряды атакующих у подножья стены. Тем временем подоспели чаны с кипятком, и бурлящая вода щедрым дождем пролилась на головы несчастных, заставив их взвыть от безумной боли и отступить.
Раздавшиеся за спиной вопли заставили меня резко обернуться. Представшее перед глазами зрелище заставило меня похолодеть. Ван Корлис оказался гораздо хитрее, чем я предполагал, — еще один отряд неожиданно атаковал крепость с третьей стороны, застав нас врасплох. Враг прорвался. Сразу нескольким лестницам удалось зацепиться за край стены. Первые враги уже были на стене и сейчас ожесточенно обороняли лестницы, не позволяя моим людям подойти ближе и давая подмоге шанс подняться.
Покинув наблюдательную башню, я со всех ног помчался туда, на ходу доставая меч из ножен. В свое время я потратил много усилий, чтобы научиться обнажать клинок за несколько ударов сердца. Ладонь привычно хлопнула по потертой рукояти двуручника, тело заученно наклонилось вперед и в сторону одновременно, со звонким щелчком ножны раскрываются, волнообразное лезвие летит вверх — и оружие уже у меня в руке. Само ощущение тяжести меча вселяло в меня чувство уверенности.
Верный Гримсхольд за долгие годы еще ни разу не подвел меня, десятки кровопролитных сражений не оставили на нем даже царапины.
Перехватив рукоять обеими руками, я исторг из себя яростный рык и, воздев меч, обрушил его на первые ряды вражеских солдат. Лезвие тускло блеснуло в лучах утреннего солнца и глубоко вошло в шею бородатого наемника, с легкостью прорубив кольчужный ворот. Резким поворотом меча я расширил рану и выдернул оружие. Почти отрубленная голова бессильно упала назад, за плечи, повиснув на оставшихся жилах. В воздух хлестнул фонтан крови, густо окропив рядом стоящих. Пересохшие рты людей исторгли крик — мои люди ликовали, а враг трепетал. Их поразила не смерть товарища, а мой меч, нанесший смертельную рану.
Следующий удар я направил вниз, и меч глубоко вошел в живот следующего врага, пробив кирасу. Зная, что меня надежно прикрывают с боков и тыла, на этот раз я не стал вытаскивать меч, а постарался протолкнуть его еще глубже, и лезвие двуручника на три ладони вышло из спины смертельно раненного и хрипящего человека.
— Гримсхольд!
— Святой Создатель, это Убийца Тариса!
— Пожиратель душ!
Именно этого я и добивался — вселить уверенность в своих людей и породить ужас в сердцах врагов.
Так и случилось — враг дрогнул и, несмотря на превосходящие силы, начал пятиться. Воодушевленные защитники усилили натиск и смели неприятеля со стены. Затем последовала очередь штурмовых лестниц с цепляющимися за них солдатами. Стены Твердыни вновь были нашими.
От лагеря неприятеля донесся протяжный звук рога. Сигнал к отступлению. Еще один штурм отбит, но я не сомневался, что Ван Корлис лишь даст своим солдатам перевести дух и вновь пошлет их в атаку.
Мрачно улыбнувшись, я бережно вытер лезвие и убрал его в ножны.
Гримсхольд…
Меня знали многие… О Гримсхольде знали все. Легенды о нем давно ходят по миру, все больше обрастая вымыслом. Мне это только на руку…
Я давно уже проснулся, но по-прежнему лежал в кровати, не открывая глаз и заново переживая сегодняшнее сновидение. Привидевшийся сон поразил меня до глубины души. Да и сон ли это был?
Разве могут грезы быть настолько реалистичными, чтобы передать запах бурлящей в котлах смолы, трупную вонь разлагающихся тел, запахи пота и страха, дикие крики сгорающих заживо людей… хруст ломающихся штурмовых лестниц…
Больше похоже на воспоминание из давно забытого прошлого. Вот только в своем прошлом я был не полководцем, защищающим Твердыню, а вечно пьяным барончиком, который покидал трактир лишь для того, чтобы облегчиться, и тут же нырял обратно.
Сон постепенно улетучивался из моей головы, как и положено любому приличному сновидению. Яркость событий понемногу меркла, мой нос больше не ощущал запаха гари и дыма. Обычный сон. Один из многих необъяснимых снов, что приходят ко мне в последнее время.
Но меч… увиденное во сне оружие прочно засело в моей памяти. Двуручный меч огромных размеров с тускло мерцающим лезвием из необычной на вид стали. Никаких украшений, за исключением единственного рисунка на широкой гарде — вертикально стоящий кузнечный молот с короткой рукояткой и примостившаяся на нем летучая мышь с распростертыми крыльями. Ножны меча мне увидеть не удалось — во сне оружие висело у меня за плечом. Зато я знал имя меча — Гримсхольд.
Откинув в сторону укрывающее меня одеяло и шкуры, я рывком поднялся с лежанки и схватился за тетрадку. Я не мог доверять своей ненадежной голове и сейчас торопился записать увиденное на бумагу. Так надежней.
* * *
Не могу сказать, что Рикар удивился моему решению. Нет. Он был настолько поражен, что на несколько минут потерял дар речи и безмолвно раскрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Я терпеливо дожидался момента, когда здоровяк сможет извлечь из себя что-нибудь вразумительное, и вскоре дождался:
— Двуручник?! — возопил Рикар. — Господин, я не ослышался?! Вы хотите изучать мечный бой с двуручным оружием?
— Да, — коротко подтвердил я, с интересом глядя на перекошенное лицо Рикара.
— Но, господин! С щитом-то всяко надежней будет!
— Кто бы говорил, — намекающе ответил я, кивая на его здоровенный топор.
— Боевой топор — это совсем другое дело, — не сдался Рикар. — К тому же двуручное оружие не для вас, господин. Уж простите за прямоту.
— Это почему? — возмутился я.
— Не совладаете вы с двуручным мечом, господин. Такое оружие не для каждого — сила для него бычья нужна.
— Хочешь сказать, что я слабак?
— Нет-нет, господин, — спохватился здоровяк. — Вы у нас мужчина видный. За такого любая баронесса под венец пойдет.
— Рикар! — рявкнул я. — Хватит о женитьбе, давай о мечах!
— Слушаюсь, господин, — вздохнул здоровяк и предложил: — Так к чему слова тратить попусту? Двуручные мечи у нас есть — с того поселения притащили парочку. Один учебный бой проведем — и сами во всем убедитесь.
— Пошли, — бросил я и направился к задней части пещеры, где обустроил свое логово Тезка.
Рикар сокрушенно поплелся за мной, впрочем, не оставляя попыток образумить непослушного ребенка (то есть меня).
Войдя в наши закрома, я поприветствовал Тезку (вернее, его филейную часть, торчавшую из-под лавки) и прямиком пошагал к длинным столам, где хранился весь наш арсенал — принесенное с собой от границы и то, что нам удалось притащить на волокушах из уничтоженного поселения Ван Ферсис. Здоровяк безошибочно выбрал нужный стол и сорвал покрывавшую его холстину. Двуручные мечи я обнаружил сразу — они выделялись среди коротких мечей и палашей, как взрослый мужчина выделяется из толпы детворы. Подойдя к столу, я склонился над мечами и задумался.
Выбор у меня был небольшой — как и сказал Рикар, всего у нас было лишь два двуручника. Ничего. Отступать от своей идеи я не собирался. Внешне они почти не отличались друг от друга. Похоже, вышли из одной мастерской, где оружейники-кузнецы получили заказ сразу на десяток подобных клинков.
Рикар напряженно дышал мне в затылок, ожидая, что я так сильно впечатаюсь от размера мечей, что откажусь от своих бредовых мыслей. Не дождется.
Протянув руки, я поднял первый меч и пораженно присвистнул — более чем солидный вес. Удерживая меч за ножны, я ухватился свободной рукой за рукоять и обнажил клинок. Меч с шелестом покинул ножны, и у меня в руках оказался клинок чуть менее трех локтей в длину и остро заточенный с обеих сторон. Полюбовавшись на свое отражение в полированном металле, я повернул голову к здоровяку и сказал:
— Этот сойдет.
— Господин, вы никогда не обучались бою на двуручных мечах, — вновь попробовал настоять на своем Рикар.
Я чувствовал, что сделал правильный выбор. Ощущение тяжести оружия в руках наполняло меня уверенностью. Я чувствовал меч. Пусть это не привидившийся мне Гримсхольд, а рядовой, грубо сделанный двуручник, это все же лучше, чем короткий меч и щит, вызывавшие у меня отвращение.
Нет… я принял решение, и здоровяку не удастся меня переубедить.
— Вот и попробую, — отрезал я, вогнал меч в ножны, перекинул перевязь меча через плечо, машинально затянул пряжки кожаных ремней и уже на ходу проверил положение рукояти за спиной, невольно поморщившись — перевязь оставляла желать лучшего. Придется переделывать самому. И в первую очередь, я собирался заняться ножнами.
Мне хотелось опробовать меч в деле, и тесная кладовая для этого совершенно не годилась. Рикар поспешил за мной, но на этот раз поглядывал на меня не укоряющим взглядом, а скорее удивленным.
— Что? — не выдержал я.
— Господин, а где вы успели научиться вздевать перевязь? — на ходу поинтересовался здоровяк. — Кто показал?
— Никто, — пожал я плечами. — Тут показывать-то нечего — пара ремней да три пряжки.
— Угу, — неопределенно промычал Рикар, со скрежетом пройдясь ногтями по бороде.
Выйдя во двор, я, немного повозившись с непривычными ножнами, высвободил лезвие меча и принял основную стойку — меч удерживается двумя руками над головой, под небольшим углом, колени чуть согнуты. Я пытался повторить увиденное во сне, когда защитник Твердыни за несколько мгновений расправился с двоими нападающими.
Взмах мечом, левая нога делает шаг вперед, лезвие меча, чуть наклонившись, скользит вперед и вверх, резкий разворот на месте и, не теряя ни мгновения, следующий удар по воображаемому противнику…
Когда я наконец остановился, то чувствовал себя изнуренным, плечи ныли от непривычной нагрузки, руки противно дрожали и с трудом удерживали рукоять меча.
Пожалуй, на сегодня достаточно. Я убедился, что занятия с двуручным мечом вызывают у меня не чувство уныния, а напротив — радости и удовлетворения.
Забросив меч в ножны, я вновь перекинул перевязь за спину и повернулся к наблюдавшему за моей тренировкой здоровяку.
— Что скажешь?
— Западная школа фехтования, — пораженно пробормотал здоровяк, в прострации уставившись перед собой.
— Рикар!
— Да, господин?
— Что скажешь о моем выборе? О мече?
— Хороший выбор, господин, — заторможенно кивнул Рикар и, вскинув голову, сказал: — То, что вы сейчас делали, это из западной школы фехтования. Но вас никогда не обучали этому. Старый барон нанимал учителя фехтования для боя с мечом и щитом. Но никак не двуручным оружием. Господин, позвольте спросить… откуда вы знаете эти стойки и переходы?
— Ответ прост, Рикар, — рассмеялся я. — Я лишь повторил увиденное во вчерашнем сне. Во всяком случае, я старался это сделать.
— И у вас получилось, — удовольствовавшись моим объяснением, подтвердил здоровяк, но тотчас остудил мой пыл: — Но слишком медленно.
— Ничего. Дай мне только время.
— Время будет, господин, — решительно сказал Рикар. — К завтрашнему утру выточу вам подходящий по размеру тренировочный меч — и сразу приступим. Основные стойки вы знаете, да я еще покажу несколько хитростей, и ладно будет. А сила во время занятий сама придет.
— Хорошо. Насчет завтра обещать не могу, но вот через пару недель я весь твой. Давай-ка займемся делами поважнее — выясни, кто из людей может плести рыболовные сети. Распорядись подготовить побольше веревок и кликни ко мне братьев-мастеров. Мне нужен еще один подъемник, только поменьше размером.
— Что? Опять пещера? — возмущенно выпалил Рикар, с трудом дослушав меня до конца. — Господин! Не пущу! Упаси Создатель, случится что! И в прошлый раз-то с неимоверным трудом спустились, а сейчас там еще и вода бежит! И еще… и…
— И что еще? — спокойно переспросил я.
— И нечистоты! Отхожее место в аккурат над трещиной стоит!
— Так. Рикар, сейчас я туда не собираюсь. Это на случай осады — не дай Создатель, останемся без охоты, так хоть за рыбой спустимся. Почитай, целое озеро, полное рыбы, под боком. Но приготовиться к спуску надо сейчас. Понял?
— Другое дело, господин, — успокоившись, ответил Рикар. — Как не понять? Сети рыболовные сплести не трудно — почитай, каждый мужик умеет, да и я сумею. Деревенская жизнь многому научила.
— Вот и хорошо. А кто лыжи смастерить сможет?
— С лыжами потруднее будет, но и их смастерим. Шкур в достатке, древесина найдется, — ответил Рикар и спохватился: — А зачем лыжи? Охотники пока и так справляются. А если снега прибавится, то снегоступы смастерят, да и ладно — все одно далеко не уходят.
— Не охотники. Пора снаряжать еще один отряд к поселению Ван Ферсис. Чем скорее, тем лучше. Пока настоящие морозы не ударили. Там еще много добра осталось, и надо его поскорее к рукам прибрать.
Рикар с каменным лицом выслушал мои слова, немного помолчал и, к моему искреннему удивлению, согласился:
— Да, господин. На своих запасах съестного мы до конца зимы не протянем. А теперь еще и лошади появились. Несколько волокуш с припасами лишними не будут. Но поведу отряд я! Дорогу помню, не заплутаю. Господин Корис, не спорьте — не дело это, когда хозяин все своими руками делает.
— Нет, Рикар. Отряд поведу я, и на то есть серьезная причина. — Взмахом руки я остановил вскинувшегося здоровяка и пояснил: — Хватит уговоров! Ты правда думаешь, что я просто жажду совершить недельный переход и оставить форт на столь долгий срок? Да у меня и в нашем поселении дел по горло! С радостью бы здесь остался, но не могу. Помнишь нападение пауков в лесу, когда мы потеряли двоих человек? Помнишь?
— Помню, — кивнул Рикар, непонимающе смотря мне в глаза.
— Не считая сингериса, я единственный, кто смог преодолеть их магию и проснуться! А вам понадобилась целая ночь и часть утра, чтобы очнуться от магического сна. Помнишь?
— Помню, — глухо повторил здоровяк, опуская голову.
— Вот тебе и причина, Рикар. Не хочу потерять весь отряд только потому, что не пошел с ними, понадеявшись на удачу. Хватит разговоров. Распорядись о лыжах и рыболовных сетях. Передай братьям-каменщикам, Тезке и Литасу, чтобы сегодня после ужина собрались у меня — обговорим детали похода. Да! Не забудь и отца Флатиса кликнуть. Приступай.
Тяжело ступая, Рикар пошел к пещере. Поправив перевязь меча, я, прищурившись, осмотрел серое небо и, к своему удовлетворению, не нашел ни единого облачка. Надеюсь, ясная погода продержится еще с неделю, а больше мне и не надо — успеем обернуться в оба конца.
Рикару я не соврал — преодолеть магию костяных пауков смогли только я да здоровенный сингерис Аллариссы. Единственное, чего я сам не понимал — как именно мне удалось устоять перед магией и подняться на ноги.
