Глава 18
Октябрь 1441 г. Константинополь
Сказка о бирюзовых плащах
Что ты за Вакх и откуда?
Клянусь настоящим я Вакхом,
Ты мне неведом…
Юлиан Отступник.
На пиво
…там рядом.
Тюрьма у Силиврийских ворот… Так вот, значит, как… Эх, Владос, Владос! Что ж, грустить некогда – надобно думать, каким образом его оттуда вызволить.
Юноша посмотрел на Тимофея:
– А кто его туда засадил, ты, конечно, не вызнал?
– Нет, господин, – тут же покраснел мальчишка. – Я пытался, ну, вот, ей-Богу, пытался, но… Никто ничего точно не знает – одни слухи да сплетни.
– Верю, верю. – Лешка усмехнулся, вспомнив вдруг невзначай подслушанный разговор в корчме «Три ступеньки». – Ты вот что, Тима… Там, у Силиврийских ворот есть, где заночевать?
– Да есть пара развалин. – Парень пожал плечами. – Только там с чужих берут плату – обол.
– Ох, надо же – целый обол! – Посмеявшись, Алексей вытащил из кошеля три медных монетки и тут же, подумав, присоединил к ним еще столько же. – Это вам троим на ночлег и еду. К Леонидасу сегодня не ходите, завтра с раннего утра будете собирать сплетни. Встречаемся здесь же, гм-гм… Ну, скажем, сразу после обедни.
– Как скажете, господин. – Тимофей вежливо склонил голову. – Можно кое-что вам сказать?
Лешка пожал плечами:
– Говори.
– Я о хозяине, старике Леонидасе. – Парнишка огляделся вокруг и понизил голос: – Вы ему очень не нравитесь, господин, и… кажется, старик хочет с вами расправиться. Он очень опасный человек, берегитесь! И не верьте ему ни в чем.
– Ага, можно подумать, я ему доверяю самые сокровенные мысли. Да, если старик Леонидас – человек опасный, что ж ты-то от него не уйдешь?
– А куда? – грустно улыбнулся Тимофей. – Вы думаете, где-то лучше?
– Да, наверное. – Лешка покачал головой. – Не везде забивают палками до смерти.
Отрок поморщился, но ничего не сказал – видать, неприятно было вспомнить.
Простившись с ним до завтра, Лешка, ускоряя шаг, отправился на съемную квартиру, где, приняв во дворе теплый душ, сквалыга-хозяин содрал за воду пол-аспры – завалился спать.
Полная луна висела в черном ночном небе, заливая медным светом некогда великий город. Несмотря на поздний час, в доходном доме было довольно шумно – кто-то громко причитал, кто-то пьяно орал песни, а на четвертом этаже, прямо над Лешкой, – скандалили. Рядом, на углу, откровенно нарушая распоряжение базилевса, вовсю функционировала питейная точка – гуляки-полуночники орали, ругались и дрались, оглашая округу гнусными ругательствами. Никакая ночная стража сюда благоразумно не совалась. Впрочем, к постояльцам расположенных рядом доходных домов никто не цеплялся и даже воровства почти не было – может быть, потому, что питейное заведение и дома принадлежали одному и тому же хозяину?
Лешка заснул быстро – умаялся за день – и явившаяся ему во сне черноокая танцовщица Зорба, подыгрывая на бубне, пела ему грустную песню голосом старого солиста «Арии» Валерия Кипелова.
Утро выдалось славным, совсем не октябрьским. Солнечным, теплым, с ярко-голубым небом и ослепительно белыми сугробами облаков. За окном совсем по-весеннему пели птицы, громко кричали продавцы воды и горячих лепешек, и торговцы каштанами, перекрикиваясь, разжигали свои жаровни.
Спустившись по узкой лестнице, Лешка купил каштанов и, жуя на ходу, направился к Силиврийским воротам. Широкую улицу Пиги, начинавшуюся где-то в районе площади Аркадия, уже с самого утра заполонял народ. Мелкие торговцы, приехавшие на рынок крестьяне, рыбники, зеленщики, грузчики и прочие люди, из тех, что зовутся «простым народом».
В толпе промелькнуло вдруг черноокое девичье лицо. Вздрогнув, Лешка обернулся – Зорба?! Нет, показалось… И с чего бы приснилась? К чему такой сон? К добру иль ко злу?
Юноша даже сам над собой посмеялся – вот до чего дошел, начал уже и сны толковать пытаться!
– Доброе утро, господин, – вынырнул из-за кустов Тимофей.
Лешка остановился:
– Ну как? Узнали что?
– Да поспрашивал вчера вечером одного старика, он частенько сидит по тюрьмам… знает многих тюремщиков…
– Ну-ну? – оживился юноша.
– Да, в силиврийской тюрьме точно есть какой-то рыжий парень из торгово-закупочной братии. Говорят, его засадили туда конкуренты.
– А весточку, весточку этому рыжему передать можно?
– Я поговорю со стариком…
– Так, может, лучше мне?
– Нет, господин, – пожав губы, отрок отрицательно покачал головой. – Вам соваться в развалины уж никак не стоит… Вид у вас… извините… чересчур гонористый, гордый. Мы еще тут до обеда кое-что разузнаем… Ведь после обедни договаривались.
– Да, после обедни. – Лешка кивнул и вдруг с силой хлопнул себя по лбу. – Господи! Да как же я мог забыть! Сегодня ведь – день мученика Каллистрата?
– Да, – хлопнул глазами отрок. – Именно так.
– А, значит, увидимся не после обедни, а ближе к вечеру, на углу улиц Банщиков и Цветочной, что у площади Быка, знаешь?
– Знаю, господин. Придем.
– Ну, удачи… Кстати, как переночевали? Никто не обижал?
– Что вы, господин! Мы ж заплатили.
Оставив парня, Лешка повернул обратно и быстро пошел в сторону площади Быка. Именно там, в скобяной лавке на улице Банщиков, он должен был сегодня – вот уже совсем скоро – встречаться с турецким шпионом – лавочником Агамемноном Ласкаром. Вообще-то, конечно, можно было бы и не ходить, но… Но – нужны были деньги, и юноша надеялся их получить. Кроме того, имелись у него и еще кое-какие планы относительно своей дальнейшей жизни, и в планы эти работа на турецкую разведку уж никак не входила, скорее уж, совершеннейшим образом наоборот.
Лавочник явно обрадовался Лешкиному приходу. Оставив редких покупателей на попеченье приказчика – тощего востроносого парня – Ласкар завел юношу в примыкающее к лавке помещение – небольшую комнатку с жаровней и двумя резными креслами.
– Люблю коротать здесь зимние вечера, – улыбнулся лавочник и, кивая на кресло, радушно предложил: – Садись. Ну как, уже осмотрелся в городе?
– Вполне.
– Отлично, отлично. – Ласкар потер руки и повернулся к посетителю в профиль. Лешка непроизвольно вздрогнул – в крючковатом носе и в остроконечной черной бородке толстяка лавочника явственно проступало что-то дьявольское!
– Что дрожишь, страшно?
– Холодно.
Юноша зябко поежился и с удовольствием отхлебнул предложенного шпионом вина.
– Пей, пей, – ласково ухмыльнулся хозяин. – Это хорошее вино, родосское. Напился? Ну, теперь слушай, что тебе придется делать.
Радушная улыбка враз слетела с тонких губ лавочника, черты лица его заострились, вдруг сделавшись неприятно злыми, так, что турецкий лазутчик еще больше стал напоминать черта.
– Ты красивый парень, Алексий! – обдав юношу похотливым взглядом, неожиданно высказался Ласкар.
Лешка вздрогнул:
– И что с того?
– О, не бойся, ты не в моем вкусе! – Лавочник гнусаво рассмеялся. – Ты ведь нравишься девушкам, верно?
– Допустим. – Юноша все еще не мог взять в толк, что от него хотел Ласкар.
– И мое задание тебе понравится… Ты ведь близко сошелся со стариком Леонидасом Щукой? Что моргаешь? Знаю-знаю! Вот и поработаете сегодня на пару. Видишь ли, нам мешает один человек… слишком настырный… а ведь мог бы быть полезным. У него, однако, есть дочери, одну их которых ты сегодня приведешь в логово старика!
– Приведу? – Юноша закусил губу. – Но как?
– А это уж твои проблемы! – снова усмехнулся лавочник. – Парень ты видный, да и девица, насколько я знаю, недурна. Перед тем как отдать старику, можешь ее… ну, ты понял…
– А старик? Что с ней будет делать старик?
– Казнит! – жестко отозвался Ласкар. – Медленно забьет палками, он это умеет. В назиданье нашему недругу.
– Но… – Лешка лихорадочно соображал, как бы уклониться от задания. Вот ведь, действительно, черт понес! Не ходил бы никуда – так нет, захотелось срубить по-легкому бабок. Срубил, блин… Хотя… Можно ведь ничего и не делать!
– Ты хотел что-то сказать? – Лавочник пристально взглянул на юношу. – Или хочешь остаться чистеньким? Так вот, предупреждаю – и не пытайся! На нас работает гораздо больше людей, чем ты думаешь… Ты, кажется, искал вчера одного человека… Владоса Костадиноса?
Юноша едва не вскочил с кресла: как он узнал? Как? Хотя догадаться не трудно – кто-то из троих ребят, может быть, даже Тимофей… Да, скорее всего – именно он, остальные-то не знали ни фамилии, ни имени Владоса! Однако…
– Мы можем постараться освободить его, – между тем негромко продолжал шпион. – Как можем и отправить его на тот свет… даже в тюрьме.
Лешка пришел в себя и усмехнулся:
– Я просто хотел высказать одну мысль. Если тот человек, чью дочь вы хотите казнить, мог бы быть чем-то полезен, то к чему казнь? Ведь он озлобится, и…
– А, вот ты о чем! – глухо расхохотался Ласкар. – Не озлобится! У него останется еще две дочери, а то, что произошло… произойдет… со старшей, послужит ему хорошим уроком. Что щуришься? Жалко красивую девку?
– Вообще – да. – Лешка не стал скрывать.
– Зря. Никогда и никого не жалей, парень, – тихо, со значением произнес лавочник. – Ибо никто и никогда не пожалеет тебя. Что же касается этой девки… Ей не придется умирать в одиночестве!
– Вот как?!
– Одна веселая, слишком веселая, особа тоже последует за ней в ад! Думаю, вдвоем им будет не так уж скучно… А старик Леонидас и его мальчики получат большое удовольствие! Я бы и сам с удовольствием посмотрел, но, увы… Слишком много свидетелей! А ты, кстати, вполне можешь при всем этом присутствовать – раз уж они тебя все равно уже знают. Кстати, как ты вышел на старика? Я ведь его тебе, кажется, не представлял?
Ласкар, прищурясь, посмотрел в лицо юноши, и тому вдруг показалось, что через веки лавочника на него холодно взглянула сама смерть.
– Я заметил его еще на берегу… Рассказывал уже, помните?
– Ну, да.
– За ним тогда следили… Потом я его встретил уже чисто случайно – хотел предупредить.
Ничего больше не сказав, шпион сложил руки замком и надолго задумался, отрешенно глядя прямо перед собой.
– Ну, что ж. – Он, наконец, разжал руки. – Попробую тебе поверить. Кстати, работа будет оплачена – и, смею заверить, неплохо! Приведешь девку старику – получишь десять золотых.
– Почему так мало? – искренне удивился юноша.
– Это всего лишь первое твое задание, молодой человек! А их ведь будет много. Так много, что ты вполне сможешь скопить себе на старость! Ха-ха-ха! – Лавочник откинулся на спинку кресла и громко захохотал.
– К тому же, – отсмеявшись, продолжил он, – пожалуйста, не думай, что ты у меня один. Не приведешь девку ты – найдутся другие, она все равно будет схвачена и казнена, так или иначе. А вот тебе и твоему дружку – тому, что в тюрьме – в случае невыполнения задания придется туго! Доходчиво объясняю?
– Вполне.
Лавочник развел руками и широко улыбнулся:
– Ну, тогда не смею больше задерживать! Кстати, девчонка – зовут ее Агния – скоро будет на Артополионе, у башмачника Прокла – отдавала в починку башмаки. Все понял? Вот и прекрасно. До завтра, молодой человек. Сделаешь дело – приходи за деньгами. Рад буду видеть!
Лешка вышел из скобяной лавки в некотором смятении. Шпион знает о Владосе! Неприятный сюрприз. Однако, что же теперь делать? Заманить несчастную девчонку, и… И так и этак выходит плохо, куда ни кинь – везде клин. С одной стороны – старик Леонидас, лавочник и кто-то там еще, с другой – он, Лешка, Владос и… и несчастные, обреченные шпионами на смерть девушки. Две стороны… А если… Если попробовать выйти за границы этой, на первый взгляд, очевидной картины?
Артополион – центральный Константинопольский рынок – бушевал, словно море. Бурные людские волны гомонили, перекатываясь через портики и обтекая ровные ряды прилавков и лавок – булочных, овощных, рыбных и прочих. В тавернах, обсуждая последние новости, толпился народ, остро пахло сыром, молодым вином и прокисшим оливковым маслом. Шнырявшие среди покупателей разносчики воды и оливок орали так, что казалось, их режут на части.
– Эй, парень, – приобретя на развале небольшой нож, Лешка придержал одного за рукав.
– Вам сколько кружек, господин?
– Ни одной. Где мастерская башмачника Прокла?
– Мастерская Прокла? А вон, за тем портиком.
Продвинувшись по указанному адресу, юноша оказался у распахнутой настежь сапожной лавки, полной всякого рода обуви, от изящных золоченых сандалий до грубых армейских сапог. Около прилавка, показывая потенциальным покупателям приглянувшуюся пару башмаков, вертелся какой-то вихрастый парень, по всей видимости, приказчик либо хозяйский сын. В глубине лавки деловито постукивал молотком мускулистый мужчина в кожаном фартуке, наверное, это и был Прокл.
Лешка пристроился чуть в стороне, делая вид, что рассматривает зеленые сафьяновые сапоги, надо сказать, весьма даже изящные, узорчатые, с золочеными каблуками – мечта любого провинциального щеголя.
– Всего двадцать пять аспр, господин! – улыбнувшись во все тридцать два зуба, тут же подскочил приказчик.
Лешка поднял глаза:
– Это мастерская Прокла?
– Она самая! Лучшая мастерская в Константинополе, уважаемый! Вам завернуть?
– Нет, я пока посмотрю…
– Осмелюсь рекомендовать еще вон те, синие, и вот эти, с красным узором… А если вы предпочитаете латинскую моду, то… – Хитро подмигнув, приказчик нагнулся и вытащил из-под прилавка непонятного цвета башмаки с длиннющими, загнутыми кверху, носами. – Выкроено по бургундским лекалам! Такие носит вся европейская знать. Поверьте, вы будете неотразимы…
– Эй, любезный! – послышался звонкий девичий голос. – Я отдавала в ремонт башмаки…
– А, госпожа Агния! – колотящий молотком мужчина оторвался от своего дела и весело улыбнулся. – Готовы, готовы ваши башмачки, еще сто лет проносите. Николай, принеси… Как ваш батюшка, сестры?
– Спасибо, господин Прокл, все здоровы. Батюшка, как всегда, днюет и ночует на службе…
– Все бы так работали, любезнейшая госпожа Агния, все бы так!
Приказчик тем временем принес башмаки, протянул:
– Вот, пожалуйста…
Девушка – действительно, очень даже симпатичная, с милым курносым носиком и выбившимися из-под чепца светло-русыми прядями – придирчиво осмотрела башмаки и, улыбнувшись, потянулась к висевшему на поясе кошелю:
– Сколько я вам должна, господин Прокл?
– Две аспры.
– Всего две аспры? – Агния удивилась. – Но я ведь вижу, тут на больше работы.
– Две аспры, – строго повторил башмачник. – И даже не думайте предложить больше – обижусь!
– Ну, если уж на то пошло. – Девушка улыбнулась: – Благодарю вас, господин Прокл.
Заплатила и, поправив длинную синюю юбку, быстро пошла по площади, да так, что юноша едва не отстал. Красная, отороченная каким-то дешевым мехом – то ли собака, то ли кошка – жилетка девушки мелькала далеко впереди.
«Кажется, она из не очень-то богатой семьи, – лихорадочно соображал Лешка. – Сдает башмаки в починку – богатая их бы просто выбросила да купила новые. К тому же и одета… Нет, зажиточные так не одеваются…»
Ага, вон она уже, сворачивает за угол!
– Девушка, девушка, подождите!
Живо сорвав с пояса кошель, Лешка рванулся вперед, подбежал, облизывая губы:
– Случайно, не вы потеряли?
– Нет, – Агния отрицательно покачала головой. – Мой на месте.
– А мне показалось, его у вас срезали. Здесь ведь вор на воре.
– Уж это точно!
– А у меня, знаете, совсем недавно срезали кошель! Средь бела дня и, главное, кто? Какой-то малолетний мальчишка!
– А что, бывают и многолетние мальчишки? – Девушка засмеялась. – Вы, верно, из провинции?
– Пафлагонец…
– Впрочем, у нашей Империи давно нет провинций…
– Однако, что же нам делать с находкой?
– Надо вернуть владельцу!
– Да где ж его тут теперь найдешь?
– Гм… – Агния нахмурилась и вдруг улыбнулась. – Знаете что, а вы оставьте его у башмачника Прокла! Это честный человек – его здесь все знают…
– Ого… – Юноша нарочно раскрыл кошель. – Три золотых! И куча серебра!
– Вот, наверное, убивается кто-то…
– А где мне найти этого Прокла? Я ведь не местный…
– Идемте, я покажу…
Оставив собственный кошель с деньгами какому-то «честному» башмачнику, Лешка нацепил на лицо самую приятную улыбку:
– А вас как зовут?
– Агния. – Девушка улыбнулась.
– А меня – Алексей.
– Вы, Алексей, порядочный человек! Большая редкость в наше время.
– Спасибо. – Юноша смущенно кивнул. – Вот мой друг – тоже порядочный – дешево продает плащи. Просто деньги срочно понадобились. Хорошие плащи, шерстяные, этакого модного бирюзового цвета. Вы не хотите купить?
Агния наморщила нос:
– А сколько – дешево?
– Три аспры штука.
– Три?!
– Но дело в том, что он не продает по одному – ему нужно быстро продать все три.
– Так у вашего приятеля три плаща?
– Да. Бирюзовые, женские. За все три он бы сделал хорошую скидку. Ой… – Лешка восхищенно хмыкнул. – Такой плащ здорово бы подошел к вашим глазам! Как раз скоро зима… Вряд ли вы где найдете дешевле! Может, все ж таки купите? Здесь, недалеко идти…
– Гм… – Девчонка задумалась.
Еще бы – названная Лешкой цена была куда как невелика. Тем более – такой модный цвет. Да еще – целых три плащика, ровно три… Представить только, как обрадуются обновкам сестры!
– Ну, как, Агния? Идем, смотрим?!
– Даже не знаю…
– Три бирюзовых плаща… Вот точно такие же, как на только что прошедшей девушке!
Агния обернулась и, завистливо прикусив губу, махнула рукой:
– А, пошли… Хоть и потрачу восемь аспр… Но ведь вы правы, дешевле вряд ли найдешь. А к зиме они еще подорожают. Идти далеко?
– Не очень… Вот, сначала по улице Банщиков, потом – по Цветочной…
Разговаривая, Лешка давно уже усмотрел маячившего на углу Тимофея. Именно там – на углу Банщиков и Цветочной – они и договорились встретиться еще утром.
– Ой, обождите немного, Агния. – Юноша с улыбкой повернул голову. – Я дам распоряжение своему слуге насчет ночлега.
– Ого! У вас есть слуга?
– Ну, я же все-таки не совсем нищий, хоть и провинциал.
Лешка не слушал – уже бежал.
А Тимофей встретил его улыбкой…
И парень застыл, вспомнив… Кто-то ведь рассказал лавочнику Агамемнону Ласкару о Владосе! А кто знал? Тимофей! Так как же… Впрочем, больше надеяться не на кого – надо использовать втемную.
– Слушай меня внимательно, Тима! Что не поймешь – переспрашивай. Только, главное, быстро!
Тимофей закивал:
– Таверна «Три ступеньки»? Да, помню такую. Хозяин – чернобородый толстяк. Парни? Угу, запомню – Никон, Иоанн, Панкратий… Нет, не забуду – на память не жаловался. Насолить старику Леонидасу? Вот здорово! А эти парни – кто? Его конкуренты?
– Много будешь знать, скоро состаришься! Все запомнил?
– Да, господин!
– Ой, и когда ты только перестанешь называть меня господином? Ну ладно, беги!
– Бегу… А если этих парней там нет?
– Тогда скажешь кабатчику, чтоб сообщил им срочно! Как можно быстрее! Понял?
– Исполню все в точности, господин!
Поклонившись, Тимофей свернул за угол и побежал к маячившей за деревьями, храмами и домами старой стене Константина. Лешка задумчиво покусал губу. Кто же выдал про Владоса? Он? Не он? Ладно, с этим потом, сейчас главное – спасти девчонку!
– Ну, наконец-то! – обрадованно вскричала она. – А я уж думала, вы никогда не придете.
– Да уж такой у меня слуга, тупоумный. – Юноша виновато развел руками. – Пока ему все растолкуешь… Ну, что? Идем?!
– Идем.
Чем ближе молодые люди подходили к развалинам у стены Константина, тем более нервно чувствовал себя Лешка. Успел бы Тимка, успел бы! А если он, вместо «Трех ступенек», побежит к лавочнику Ласкару? Или если те парни – участковые или опера – разговор которых юноша невольно подслушал в таверне, опоздают, не успеют, задержатся? Ведь, получается, он, ради себя и друга, подставил – да-да, подставил – совершенно постороннюю девушку, тем более – такую симпатичную. Нет, не подставил! Ее бы все равно схватили люди старика Леонидаса – хоть те же парни из его шайки, много ли силы надо справиться с девушкой? И тогда для нее все было бы хуже, гораздо хуже… Однако, точно так же будет, если не успеет подмога! Нет, рисковать нельзя… Эх, надо было бы раньше… Хотя здесь тоже еще достаточно людно…
Впереди, за приземистым складом, показались белые камни развалин…
– Вот что, Агния, – со всей возможной серьезностью произнес Лешка. – Хочу вас предупредить – вам, вашему отцу, грозит большая опасность.
Остановившись, девушка округлила глаза – бирюзовые, словно несуществующие плащи.
– Что?! Опасность? Мне и отцу? Откуда вы…
– Тихо! – Юноша незаметно осмотрелся по сторонам. – Сделайте все, как я скажу, умоляю! Вы сейчас пырнете ножом… – Лешка вытащил из-за пояса свою недавнюю покупку. – Вот этим самым.
– Я?! Вас?! Ножом?! Вы с ума сошли!
– Тихо! – Лешка сильно сжал девичью руку. – Вы же умная девушка, Агния! Делайте, что я говорю…
– Но вы же…
– Да Господи, ну, сделайте вид, что пырнули… А потом бегите со всех ног, зовите на помощь! Вытаскивайте нож… Резче! Ну?
Закусив нижнюю губу, Агния решительно выдернула из-за пояса юноши нож и… бросив его в парня, в ужасе метнулась прочь.
– Помогите! На помощь!!!
– Слава Господу! – Лешка облегченно перевел дух…
Люди оглядывались на крики.
Рядом с бегущей девушкой вдруг оказалась закрытая коляска, запряженная парой гнедых…
Вот она замедлила ход. И высунувшиеся из коляски руки, ухватив бегущую девушку, ловко втянули ее внутрь. Сидевший на облучке кучер, резко хлестнув кнутом лошадей, обернулся…
В ужасе округлив глаза, Лешка узнал в нем старика Леонидаса…
