…в Аду!

Да, пожалуй, в Аду вряд ли было бы жарче! Лешка устало вытер со лба пот и, поправив на боку саблю, задумчиво посмотрел вперед, туда, где в мерцающей дымке утреннего тумана маячили синие валашские горы. А здесь, в долине, вернее, уже в предгорьях, рос густой лес, тянувшийся до самых гор, и чем ближе были горные кряжи, тем гуще становился лес. Клены, дубы и липы постепенно сменялись сумрачными мохнатыми елями, корявой сосной, осиной. Все чаще на пути встречались буреломы, распадки, урочища. Хорошее место для засады. Впрочем, караван хотя и мал, но достаточно хорошо вооружен – львовский купец Игнатий Валюк не пытался экономить на охране, такая экономия порой выходила боком, а торговец допускал риск лишь в разумных пределах. Опытный человек, он и воинов нанял опытных – украшенных шрамами наемников, когда-то немало потрудившихся на ниве войны в рядах Ливонского ордена, Польши, гуситов, мелких германских княжеств – в общем, у всех тех, кто хорошо платил. Вот и Игнатий Валюк не жадничал. К тому ж предводитель предлагавшего свои услуги купцам наемного отряда, пан Велизар Чашко – обедневший моравский рыцарь, – насколько знал Лешка, был старым знакомым купца, как, впрочем, и почти все наемники, что сейчас внимательно осматривали показавшийся впереди завал – очень уж удобным для засады казалось местечко.

Пан Велизар лично проехал вперед и, знаком велев каравану остановиться, положил руку на прицепленный к седлу огромный двуручный меч, коим без особого труда можно было развалить человека на две части одним хорошим ударом. На рыцаре был надет полный доспех – надежнейшая пластинчатая броня, кованная в немецких землях, на голове красовался войлочный подшлемник, из-под которого выбивались рыжие, местами поседевшие, пряди. Буйная борода предводителя наемников закрывала шрамы на подбородке и щеках, впрочем – далеко не все.

Собственно, и на Лешке был почти точно такой же доспех, только не полный – лишь сверкающая на солнце кираса с наплечниками и набедренниками, между прочим, довольно удобная, гораздо удобнее кольчуги, ведь вес лат распределялся равномерно, а кольчуга всегда давила на плечи. Да и от стрел латы защищали лучше. Что и говорить, удачнейшая покупка, хотя и не дешевая. Лешка забыл уже, сколько точно и каких именно монет ушло на эти доспехи – дукатов, талеров, иперпиров – только помнил, на эти деньги можно было бы свободно приобрести во Львове, по крайней мере, десяток хороших стельных коров, а если хорошенько поторговаться – и больше. Взять латы, кстати, посоветовал пан Велизар, как оказалось, старый знакомец Кудеяра. Кудеяр, кстати, Лешку к нему и пристроил, но то особая история… Интересно, конечно, припомнить, весело… Только не время сейчас! Мало ли, в завале – засада?

Скосив глаза, Лешка видел напряженные лица приказчиков, погонщиков мулов, воинов. Сорок три человека, все вооружены. Из них – двенадцать наемников, не считая Лешки, – тот был тринадцатым. Тринадцать – несчастливое число, говорят… Вообще-то, Лешка в приметы не верил…

Чу! С той сторон завала оказались воины. Без шлемов, с короткими палашами… Увидев их, все облегченно заулыбались – свои! Их как раз и выслал на разведку пан Велизар Чашко.

Воины замахали руками – чисто – и старший приказчик Яцек Голый Зад (доверенное лицо купца Игнатия Валюка) немедленно послал людей разбирать завал. Лешка тоже подъехал ближе, полюбопытствовать.

– Вразнобой лежат, – кивнув на поваленные деревья, пояснил Яцек. – Значит – ветер и гниль.

Яцек был еще довольно молодым парнем, лет, может, на пять старше Лешки. Внебрачный сын «вечного подмастерья» и проститутки, обреченный, казалось бы, на вечную бедность – оттого и прозван – «Голый Зад», – Яцек сумел всего добиться сам. По случаю выучился читать и писать, затем пристроился грузчиком на какой-то местечковый рынок, где, будучи от природы смышленым, приглянулся сначала зеленщику, а затем и более крупным торговцам. Так и выбился в приказчики, сам по себе – ум, труд, ну и немного везения.

Откинув со лба длинную белесую прядь. Яцек сплюнул наземь и улыбнулся:

– Перевалим горы – там уже недалеко Тырговиште. Городок небольшой, но и не малый. Отдохнем, захватим попутный груз – и в Варну. А уж оттуда и до Константинополя рукой подать, по морю…

– Через Дунай бы еще переправиться. – Лешка тоже показал хорошее знакомство с местными реалиями, почерпнутое в беседах с тем же паном Велизаром. – Мало ли – турки?

– Ну и что – турки? – Приказчик пожал плечами. – Они тут почти везде. Не так турки страшны, как гайдуки – больше грабят.

– Гайдуки? – не понял юноша. – А кто это?

– Да лазают тут по горам, – неохотно пояснил Яцек Голый Зад. – Турок бьют, ну и так…всех, кто под руку… В общем, лучше бы их не встретить.

Разобрав завал, поехали дальше. Неширокая дорога вилась вокруг горных кряжей, поросших бурой пожухлой травою. В выцветшем небе злобно сверкало знойное солнце. Эх, сейчас снять бы латы, сбросить одежду, выкупаться… во-он, хоть в том ручье. Как тогда, с Кудеяром…

Лешка усмехнулся. Теперь можно было и вспомнить. Даже рассказать – Яцек, кстати, о том давненько просил – прослышал от Велизара. А и позвать – все веселей ехать!

Юноша повернул голову:

– Эй, Яцек!

– Что, – едущий впереди старший приказчик оглянулся и придержал коня. – Никак, решил рассказать?

По-русски он говорил неплохо – года три жил в Литве, кажется, в Витебске. Впрочем, и пан Велизар тоже по-русски балакал, правда, не так хорошо, как Яцек. Многие приказчики в караване хорошо знали греческий – торговали с константинопольскими купцами – так что языковой барьер для Лешки отсутствовал. И то хорошо.

– Ну, что же, расскажу, парни. – Боковым зрением юноша заметил, как многие наемники и приказчики поспешно окружили его в ожидании обещанного рассказа. Это было приятно.

– Короче, еду я такой… Ой… – Лешка внезапно запнулся и, сплюнув, начал говорить уже по другому, куда как более интереснее. – Как-то раз, в начале июля, собрался из Брянска во Львов по одному делу…

Чуть прикрыв глаза, Лешка, словно бы наяву, припомнил тот погожий денек, когда, распрощавшись наконец с юным прохиндеем Ванькой Ерофеевым, ехал якобы в Трубчевск в сопровождении двух Ванькиных слуг – здоровенных, не отличавшихся особой разговорчивостью мужичаг, отправленных то ли для помощи, то ли для пригляду. Лешка считал, что скорее – второе. Ни в какой Трубчевск ему, конечно, ехать не хотелось – юноша вовсе не собирался убивать Ванькиного дядюшку Николая, который, в общем-то, не сделал ему ничего плохого, да что там плохого, они с Лешкой и знакомы-то не были. Одна мысль занимала тогда Лешку – как бы побыстрее свалить в Константинополь, хотя бы и через Львов – пожалуй, этот путь и в самом деле был бы куда быстрей и удобней, нежели тащиться через Дикое поле.

В связи с последними событиями юноша чувствовал себя полностью свободным ото всех обязательств в отношении юного пройдохи, не пожалевшего ради своих амбиций собственного отца… который, наверное, и вовсе не стоил жалости. Ну, это черт с ними, пускай сами разбираются, а Лешка уже задыхаться стал в этой мутной водичке и рад был наконец вырваться на волю. Впрочем, пока еще не вырвался – нужно было как-то избавиться от этих двоих, верней, избавить их от собственного общества, короче говоря – сбежать, пользуясь первым же попавшимся случаем, а ежели такового случая не окажется, то сбежать вот так, тупо и нагло – взять да уехать. Конь-то под седлом резвый. Тем более ничего теперь Лешку с Ванькой не связывало – в Брянск юноша возвращаться вовсе не собирался, да и не только в Брянск, а и на Черное болото даже. Ульянка! Вот кто должен был стать главным посредником в Лешкиных расчетах с бабкой Федотихой! Она, и ее… гм… воздыхатель? возлюбленный? жених? В общем – приказчик Мишка Два Аршина – парень молодой, пригожий собою, умный и, что самое главное, имеющий в этой жизни вполне определенные перспективы и, кажется, по настоящему втюрившийся в Ульянку с первого же взгляда. Чуть на руках не носил девку – та, конечно, млела… А уж Лешке, когда прощались, поклонилась в ноги… Еще бы… Кабы не он, как бы тогда спаслася? Всплакнула даже… Ну, уж тут юноша не растерялся – «есть к тебе одно важное дело, Ульяна»… А дальше уж разъяснил – и про Черное болото, и про пень, и про старосту анасимовского, и про грозу… Отсыпал денег – дукатов Ванькиных:

– Ты уж не подведи меня, дева…

Ульянка снова бросилась на колени:

– Христом-Богом клянуся!

Так вот хоть одно дело устроилось. Кажется, девчонке можно было верить… А другого выхода у Лешки и не было – ну, не сидеть же самому у болота до конца лета?

А день был чудесный – погожий и жаркий. В светло-голубом небе ярко сверкало солнце, дул легкий ветерок, приносивший с лугов запах клевера, шафрана и мяты. Дорога то вилась меж полей, то ныряла в березовые рощицы, то взбиралась на холмы, поросшие редкими корявыми соснами. Припекало…

Когда впереди блеснул неширокий ручей, все трое, не сговариваясь, свернули с дороги – напоить коней. Пользуясь остановкой, Лешка потрогал рукой воду и решительно сбросил с себя одежду – пусть и мелковато, да хоть грязь смыть. Дойдя до середины ручья, бултыхнулся, едва не поцарапав живот о мелкие камни, и, перевернувшись на спину, блаженно застыл, разведя руки в сторону. И тут увидел ее… Нагую черноокую деву, с мокрыми, распущенными по плечам волосами, покрытыми зеленой тиной. Стоя по пояс в воде, дева гладила себя руками по талии и призывно улыбалась Лешке. С берега ее видно не было – мешали кусты.

Интересное дело! И, главное, ведь ни чуточки не смущается. Нет, тут явно что-то не то…

А девчонка меж тем уже принялась махать рукою – иди, мол. На груди ее, большой и упругой, поблескивали бисером маленькие капельки воды. В каждой капельке сияло желтое солнце.

– Ты что там застыл, господине? – забеспокоились на берегу Лешкины спутники. – Русалку увидел, что ли?

Юноша ничего не отвечал, завороженный красотой девы. Поднявшись на ноги, сделал шаг вперед… затем другой… А девчонка вдруг бросилась спиной в воду… Из которой показался на миг… Русалочий хвост! Блестящий, чешуйчатый, в тине! Лешка очень хорошо его разглядел… и услыхал из ближайших кустов негромкий насмешливый голос:

– Не двигайся, паря! Сюда подойди…

Лешка оглянулся и вздрогнул: за кустами прятались бородатые мужики и целились в него из арбалетов. Тати!

– Дружков позови, – приказал один из разбойников. – Да побыстрее!

Лешка покачал головой:

– Не пойдут.

– А ты позови так, чтоб пошли… Не бойся, убивать не станем – не душегубы. Оглоушим да свяжем накрепко. Ну!

– Сейчас…

Юноша развернулся и, сделав вид, что споткнулся нелепо замахал руками, закачался, балансируя на одной ноги – нарочно, чтобы татям было хорошо видно – не специально он, так уж вышло… И – поднимая тучи брызг – нелепо завалился в воду. Хоть и была глубина по пояс, а все ж достаточно, чтобы быстро поплыть под водой – тем более по течению-то. Хоть и невелик пловец был Лешка, а все ж – чего не сделаешь, когда жизнь заставит?

Ага! Попробуй-ка теперь в него попади!

Задержав дыхание, юноша плыл, сколько мог, и вынырнул лишь за небольшим омутком, под свесившейся над самой водою вербою. Отдышался, прислушался…

– Молодец, – насмешливо произнесли с берега. – Хорошо плаваешь!

Лешка быстро обернулся, готовый тут же броситься в воду, да, наверное, это и нужно было сделать, не оборачиваясь, но… Правильно, что обернулся! Тать-то оказался знакомый. Черная бородища, прищуренные цыганистые глаза… Кудеяр!

– Здорово! – выбираясь из воды, ухмыльнулся Лешка. – Людишкам своим прикажи, чтоб моих слуг не трогали.

– А ты кто… Господи! Никак, Алексий? – Кудеяр опустил самострел и хохотнул. – Надо же, свиделись!

– Свиделись. – Лешка уселся на берегу, рядом с разбойником. – Чего девку-то русалкой заделали?

– А что б меньше кровушки лить, – вполне серьезно пояснил Кудеяр и, засунув два пальца в рот, заливисто свистнул.

– Лихо ты свистишь, – ухмыльнулся юноша. – Прям – Соловей-разбойник.

– Своим знак даю, чтоб не безобразничали, – видно было, что разговор этот и встреча Кудеяру в охотку, уж слишком радостно и безмятежно он выглядел. Почему? Ну, наверное, скажет…

– Звал, атаман? – выглянула из противоположных кустов бородатая рожа.

– Звал. Мужичков тех не трогайте…

Разбойник кивнул:

– Так они с саблями рыщут!

– Я скажу, чтоб подождали… – Лешка дернулся было, но тут же замер, хитро взглянув на разбойного атамана. – Впрочем, мне с ними не очень-то надобно. Пусть дальше одни едут.

– Понял! – радостно осклабился Кудеяр. – Слышал, Матяня? Действуй.

Бородатая рожа бесшумно убралась обратно в кусты, и главный тать присел в траву рядом с Лешкой. Ухмыльнулся:

– Видать, мы тебе в чем-то помогли, а?

Юноша кивнул:

– Помогли, врать не буду. У тех мужичков – свой путь, у меня – свой. Не надобно нам вместе. Да… – Лешка чуть помолчал. – Похоже, и я тебе зачем-то нужен?

– С чего это ты взял?

– Да больно уж ты радостный.

Кудеяр расхохотался и хлопнул собеседника по плечу:

– А ведь угадал, Алексий! Ты как-то в корчме говорил – тебе во Львов по делам нужно?

– Нужно.

– Вот и славно. Отвезешь по пути одну вещь. Одному человеку… славному рыцарю пану Велизару…

«Одна вещь» оказалась набитым золотыми монетами поясом, который Лешка по пути, конечно, вскрыл, но ни одной монетки не взял, доставил честно. Ну, а уж – через пана Велизара – и с купцом, и с караваном сладилось… Хорошо все ж таки помогать людям!

– Ты не о Велизаре, о русалке рассказывай! – выслушав, подзадорил Яцек Голый Зад. – Неужто, с ней так и не свиделся?

– Да свиделся, – засмущался Лешка. – Она мне одежку приносила – мою-то старую слуги забрали, хорошо – сумы переметные успели прибрать Кудеяровы тати.

– Выходит, слуги-то еще хуже татей?

– Выходит.

– Так что русалка-то? Что?

– Да ничего… – Юноша чуть покраснел. – Девка как девка – вполне даже пригожая. Мелька – Меланья – племянница Кудеярова. Подошла, позвала меня – одежку, мол, подбирать… Одетая уже… Я возьми, да и спроси по пути – где хвост? А она – сам пощупай!

– Ну?! – весело загоготал Яцек. – И как, пощупал?

– Пощупал, – под всеобщий смех отозвался Лешка. – Как у вас говорят – гарна дивчина. А уж целуется… Едва губы не откусила! А хвост у нее невзаправдашний… так, купчишек завлекать – то Кудеяр придумал. Потом кинутся жаловаться – ограбленные-то – мол, русалка сгубила – и что? Епитимью сразу наложат, да и искать никого не будут – известно как пресвятая церковь к русалкам относится.

Все снова захохотали, даже едущий впереди пан Велизар скривил в усмешке губы, хотя и слышал уже от Лешки всю эту историю.

– Поспешайте! – вдруг посмотрев на небо, махнул рукой Велизар. – Видите, над перевалом тучки? Как бы не принесло грозы.

– Ну, ежели что, заночуем на перевале у хромого Мисаила, – пожал плечами Яцек. – Не хотелось бы, конечно, но в грозу мы перевал не пройдем… Впрочем, может, еще и не будет, грозы-то.

– Будет, – приложив ладонь ко лбу, усмехнулся предводитель наемников. – Чую, как ноют старые раны.

И ведь как накаркал!

Не успел караван въехать в тень горных кряжей, как все небо уже затянули плотные темно-синие тучи. Где-то впереди, в горах, ослепительно сверкнула молния. Громыхнуло.

– Сворачиваем на постоялый двор! – приподнявшись в седле, скомандовал Яцек и погонщики послушно направили мулов на узенькую повертку, вьющуюся средь красно-черных, местами поросших колючим кустарником, скал.

Им повезло – успели до начала грозы. Из-за поворота вдруг показалась сложенная из плоских камней ограда с крепкими воротами и сторожевой башенкой, пристроенной к длинному двухэтажному дому, тоже каменному, с крытой соломой крышей. На башенке маячил сторож – слуга.

– Эй, отворяйте! – подъехав ближе, громко закричал старший приказчик. – То караван купца Игнатия Валюка.

– А, Яцек! – свесившись с башни, узнал слуга. – Что ж, заезжайте, хозяин рад будет…

Ворота, скрипнув, открылись, и караван быстро втянулся на постоялый двор. И вот тут-то загромыхало по настоящему! Едва успели загнать под навес возы! Как-то на 9 мая Лешка смотрел в кинотеатре фильм про Великую Отечественную войну. Так вот: и там так не громыхало, как сейчас здесь! Выскакивающий на свободу гром отражался от скал многократным эхом, по сравнению с которым артиллерийская канонада, наверное, показалась бы детской хлопушкой. На фоне темно синего грозового неба яростно сверкали ветвистые молнии. На вершине ближней горы вспыхнула, пораженная ударом, сосна, загорелась, легко, словно спичка. И, наконец, начался ливень. Он вовсе не начался постепенно, медленно, нет – хлынул сразу, весь, так, что замешкавшиеся во дворе слуги сразу оказались мокрыми, а каменистая почва в миг покрылась лужами, из которых по водоотводам, пузырясь, побежали ручьи. Оглянувшись на пороге, Лешка зябко передернул плечами и поспешно скрылся в доме.

Хозяин постоялого двора хромой Мисаил принял гостей без особой радости, непонятно, почему – ведь караван на постое – ему прямой прибыток. Радоваться надо, расстилаться перед дорогими гостями, подавать все самое лучшее, чтоб заехали и на обратном пути. Ан нет, хромец был мрачен и, недовольно сдвинув густые черные брови, что-то бурчал себе под нос, невпопад отвечая на вопросы новоявленных постояльцев. Лешка не мог отделаться от чувства, что хозяин постоялого двора смотрит на них с досадой, словно на какую-то помеху. И это было странно.

Впрочем, гостей кое-как покормили (большинство караванщиков предпочло собственные припасы), а в качестве места для ночлега предложили просторную залу на втором этаже, с широкими, предназначенными для спанья лавками, покрытыми старой соломой. Ну, и тому были рады – в такую-то погоду все же лучше в сухом жилище, нежели мокнуть под тугими струями ливня.

Гром все гремел, не умолкая, и молнии рвали сверкающими разрывами небо. Дождь, казалось, стал еще больше, неудержимее, и шумел за узенькими оконцами, словно море. Пахло сыростью, но не свежей, как это обычно бывает при грозе, а какой-то затхлой, что ли. Может быть, потому что совсем не было ветра? Это плохо, в таком случае ненастье могло затянуться надолго.

К тому же в том углу, где улегся почивать Алексей, вдруг стала протекать крыша. Юноша заметил это не сразу, а уже когда почти уснул – холодные капли упали прямо за шиворот. Лешка спросонья скривился – вот еще не хватало! – и отодвинулся в сторону… прямо под тоненькую струйку!

Вздрогнув, проснулся уже окончательно, сел на лавке, покрутил головой, прислушиваясь к храпу сотоварищей. Судя по всему, те чувствовали себя вполне уютно – не ворчали, не ругались, даже не ворочались, спали себе вполне даже мирно. А чего бы и не поспать, когда снаружи черт знает что, а здесь – тихо, спокойно и сухо. Впрочем – сухо, это кому как. Входная дверь была полуоткрыта, и из узеньких окон несло сквозняком… тоже каким-то затхлым. Или это так просто казалось недовольному юноше?

Пошарившись в темноте, озаряемой лишь вспышками молний, Лешка понял, что уже вряд ли заснет. Ушел куда-то сон, пропал, улетучился… Да и душновато здесь, несмотря на затхлый сквозняк. Спуститься, что ли, во двор, поточить лясы с караульным? Кто из наемников сейчас сторожит? Кому выпал жребий? Кажется, длинному угрюмому поляку Збышеку? Или, нет мадьяру Ласло – известному балагуру. Вот с кем потрепаться, коли делать нечего… Хотя… Хотя, наверное, там все же Збышек. Вот же черт – и поговорить не с кем! Ну, хоть в трапезную зайти, вина выпить, хоть, по правде говоря, не вино тут у них, а кислятина.

Дождавшись очередной вспышки, Лешка осторожно обошел спящих и, выйдя из опочивальни, стал медленно спускаться по шаткой лестнице вниз, в трапезную, где – о, чудо! – горели свечи! И даже слышались чьи-то приглушенные голоса! Наверное, Бог послал хромому Мисаилу еще одних постояльцев. Ну да, так и есть – у очага собралась компания с полдюжины человек, нет, чуть побольше – семь, если считать за человека черноволосого мальчика лет одиннадцати в белой, насквозь промокшей рубашонке и длинных черных штанах, заправленных в белые онучи – тоже мокрые. Мальчик сидел у самого очага, суша на вытянутых руках красивую бархатную курточку – красную, украшенную желтыми шелковыми шнурами и блестящими пуговицами. Кроме него, остальные припозднившиеся посетители оказались вполне взрослыми – высокий красивый господин с чуть тронутыми сединою висками и небольшой черной бородкой, тоже, как и мальчик, в одной рубахе – мокрый кафтан сушился рядом, на пододвинутой к очагу скамье. Кафтан, насколько мог сейчас судить Лешка, был явно не из дешевых, но и не из очень дорогих, а такой, средний, приличествующий, к примеру, какому-нибудь разбогатевшему ремесленнику – владельцу мастерской – или торговцу средней руки. Рядом, на той же скамейке, примостился добродушного вида молодой человек с простецким лицом, то и дело переворачивающий кафтан – чтоб лучше сох. Напротив указанной троицы, за столом, сидело еще четверо молодцов, одетых довольно просто – в узкие крестьянские штаны с длинными чулками и домотканые рубахи, поверх которых были небрежно накинуты овчинные кожухи. Пастухи или лесорубы. А те трое – отец, со слугой и сыном. Ну да, скорее всего, так и есть – мальчишка здорово похож на седоватого господина: такое же красивое лицо, черные глаза, темные брови.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался Алексей. – Что-то не спится. – Он оглянулся на хлопотавшего у котлов хромца. – Вот, подумал – а не испить ли мне вина? Тем более – тут и компания.

– Пожалте. – Хозяин постоялого двора чуть приподнял левую бровь. – Можете и испить, если хотите. Сейчас, приготовлю гуляш и подам вам вино.

– Гуляш? – Лешка потер руки. – Я б и от него не отказался!

– Тогда подождите, скоро будет готов.

Юноша говорил по-гречески, но хромой Мисаил его отлично понимал, как, впрочем, и господин с седыми висками, быстро спросивший:

– Вы грек?

– Да, ромей, – улыбнулся Лешка. – Алексей Пафлагон, воин… охранник из каравана львовского купца.

– А я владею мельницами! – улыбнулся мужчина и, чуть привстав, представился. – Миклош Фарма, так меня кличут. Там у очага – мой слуга Герд.

– А тот мальчик, верно, ваш сын?

– Мальчик? О, нет. Он, мне кажется, сам по себе… И пришел сюда раньше нас.

– Меня зовут Влад, – услыхав, что разговор зашел о нем, обернулся мальчишка. – Я охотился в горах и немного не рассчитал с грозою.

Миклош усмехнулся с усы:

– Родители, небось, беспокоятся?

– Ничуть! – Парнишка сверкнул глазами. – Я же уже взрослый! Ну… почти… Подумаешь, гроза. Эко дело! Вот только жаль, у меня нет с собой денег – а то б и я не отказался от мяса.

– Тогда, господин Влад, – негромко произнес владелец мельниц, – осмелюсь предложить угостить вас ужином. Вижу, вы из хорошей семьи.

– О, да… – Мальчишка встал и с достоинством поклонился. – Можете верить, это так. Имя же моего рода… позвольте пока не называть, – посмотрев на удалившегося за вином хромого, он понизил голос. – Слишком много чести для этой нищей корчмы!

– Это тоже ваши люди? – Лешка кивнул на парней.

– Эти? Нет… Они только что появились. Верно, местные пастухи. Кажется, они совсем не говорят по-гречески.

– Ну, конечно – простые люди.

– Так ведь и мы с вами не из князей, верно?

Лешка с улыбкой кивнул, а юный господин Влад лишь гордо повел плечом, никого не удостоив ответом.

Хозяин постоялого двора наконец принес долгожданный гуляш и вино. Парни, впрочем, перебивались лепешками с сыром – видать, на мясо не было денег. Если они вообще хоть когда-нибудь у них бывали – деньги. Запивая сыр вином из глиняных кружек, они о чем-то негромко разговаривали по-своему, по-валашски, ничуть не интересуясь соседями по трапезной. Впрочем, и те скоро перестали обращать на простолюдинов внимание. Гуляш оказался вкусным, да и вино не таким кислым, как то, что подавали караванщикам. Вполне сносное было вино.

Хозяин – о, чудо! – сейчас был сама любезность и прямо лучился добродушием. Даже на минутку присел рядом:

– Не часто… Не часто Бог посылает мне столь важных гостей… Едете в Тырговиште, господин Миклош?

– Да, туда. – Владелец мельниц кивнул. – Заключил подряд с хозяином замка.

При этих словах мальчишка вдруг вскинул брови… но, ничего не сказав, принялся разделываться с гуляшем.

– Не советую ехать по верхней дороге – там сейчас оползни, – негромко продолжал трактирщик. – Вы знаете другой путь?

– Знает мой слуга Герд.

Мальчишка – Влад – моргнул глазами и кашлянул, но снова ничего не сказал.

А хромой Мисаил уже подсел к нему:

– Вы кого-то мне сильно напоминаете, молодой господин. Не родственник ли вы, случаем, Мирче из Таништэ?

– Нет, – односложно отозвался мальчик. – Позвольте, я все-таки поем. Не люблю говорить с полным ртом.

– О, как скажете, мой юный друг, как скажете…

Улыбаясь, хромой проковылял к парням. О чем они говорили – Лешка не знал, не понимал языка, но, верно, о чем-то веслом, поскольку парни все время смеялись.

– Старая побасенка, – вполголоса произнес Влад. – И чего они ржут, как лошади? Будто раньше не слышали этой истории.

– А что за история? – заинтересовался Лешка.

Мальчишка лишь скривил тонкие губы:

– Да так… Ничего интересного. Вы тоже едете в Тырговиште?

– Нет. – Юноша отрицательно качнул головой. – Наш караван идет в Варну.

– В Варну… – повторив, Влад вдруг мечтательно улыбнулся. – Хорошее место: море, песок… Жаль только – там слишком много турок.

– Вы не любите турок, господин Влад? – тут же переспросил Миклош.

– Ненавижу! – Мальчишка сжал кулаки. – Впрочем, как и все здесь…

– Ох, к сожалению, не все, господин Влад, не все… Далеко не все!

Дальше разговор, как всегда, зашел о политике – а о чем же еще разговаривать меж собой едва знакомым людям? О погоде – скучно, о бабах – скабрезно, остается одна политика. Поговорив минут пять, Миклош и Лешка – Влад по своему малолетству все больше молчал, слушал – дружно решили, что Константинополю против турок одному ни за что не выстоять, не те силы. Одна надежда – на Владислава, молодого короля Польши и Венгрии, на трансильванского воеводу Яноша Хунъяди – известнейшего рыцаря и благороднейшего человека. Лешка еще считал «естественными союзниками ромеев» и Венецию с Генуей, на что Миклош лишь раздраженно хмыкал, доказывая, что никакие они не союзники, а конкуренты, уже задавившие всю международную торговлю империи и без всяких турок.

– Ну да, признаю, – потягивая вино, горячился Лешка. – Венеция с Генуей – больше Генуя – подмяли под себя ромейскую торговлю, но отсюда же вытекает, что не помочь им Константинополю против турок – это рубить сук, на котором сидишь! Ведь турки-то, чай, и без них обойдутся, сами торговать будут!

– Торговать будут греки! – Миклош вдруг произнес странную фразу. – А также армяне, евреи и все, кто останется в Константинополе после взятия его турецким султаном.

– Боюсь, что там никого не останется, одни трупы. – Лешка сокрушенно покачал головой и залпом намахнул кружку до дна.

Снова появился трактирщик. Поклонился, кося хитрым глазом на Лешку:

– Я приготовил вам прекрасные комнаты, господа!

– У меня совсем нечем платить, – напомнил Влад.

– Ничего. – Хромец улыбнулся. – Был бы человек хороший. Ночуй! Господа, я лично провожу вас!

Он поднялся уже, но юный господин Влад внезапно опередил его, подбежав к входной двери. Распахнул… И тут же поник головою – хотя гроза и, кажется, кончилась, ливень хлестал с прежнею силой.

– Как бы не на три дня зарядил, – высказал опасение Миклош.

– Нет, господин. – Подойдя к двери, трактирщик пристально всмотрелся в небо: – Во-он там, над горами, просветы… Утро будет чистым.

– Не развезло бы дороги.

– Не успеют. Идемте, я вас провожу. – Хромой Мисаил обернулся к мальчишке. – И вас, молодой господин.

– Вы поднимайтесь. – Влад набросил на левое плечо курточку. – Я следом…

Лешка обвел взглядом полупустую залу – сидевшие за столом парни интересных собеседников, пожалуй, не представляли. Ну, и черт с ними. Спать! Завтра ведь ливень закончится, если верить трактирщику, а значит – снова в седло.

По скрипучей лестнице, держа в руке тускло горящую свечку, первым поднимался хозяин, за ним осторожно ступали владелец мельниц со своим слугою, следом, не особенно торопясь, шагал юный господин Влад. Когда трактирщик и следовавшие за ним постояльцы скрылись в одной из комнат, мальчишка неожиданно остановился и, обернувшись к Лешке, быстро зашептал:

– Вы кажетесь мне здесь единственным достойным доверия человеком. Умоляю, зайдите как можно скорее в мою комнату. Так, чтоб не заметил хромой…

– А вот и я, молодой господин! – не замедлил явиться трактирщик. – Прошу за мной, ваша комната прямо по галерее…

Прямо по галерее – про себя повторил Алексей. Был ли он заинтригован? Скорее всего – да. Или просто решил навестить мальчишку со скуки. Опять помогать малолеткам?! Как тогда, на Черном болоте, Ваньке, который оказался… гм… как бы полегче выразиться? Впрочем, данное Лешке слово он, надо признать, сдержал, да и вообще держал себя вполне даже достойно… если отвлечься от всего прочего. Интересно, этот тоже будет уговаривать убить собственного дядюшку или какого-нибудь иного родственника? Если так, просто взять да уйти – проблем-то! А зайти в гости стоит, все равно спать что-то не хочется.

Дождавшись, когда по галерее прошаркают приглушенные шаги хромца, юноша выждал, пока дрожащий свет свечи не растворился внизу, в трапезной, и на цыпочках вышел на галерею. Пошел, оглядываясь и замирая, щупая пальцами стены… Ага, вот, кажется, дверь…

– Влад?

– Я здесь. – Мальчишка отозвался встревоженным шепотом. – Заходите, прошу.

Он тихо притворил дверь. Огня не зажигали, и в комнате было темно – ведь молнии за окном давно уже не сверкали.

– Садитесь. Там, у стены, лавка… Нашли?

– Да.

– Теперь выслушайте меня. Не бойтесь, я не отниму у вас много времени.

Лешка даже улыбнулся – ишь ты, какой вежливый! Ну, точно какую-нибудь пакость попросит…

– Прежде всего – один вопрос, – в шепоте парня послышалась надежда. – Я видел под навесом возы… Вы здесь не одни?

– Нет, нас здесь много. – Юноша не стал скрывать очевидного. – Купеческий караван. Идем в Варну.

– Можете не дойти… – в темноте послышался грустный смешок.

– Что?!

– Что слышали. Я объясню, извольте. – Мальчишка немного помолчал, видать, собираясь с мыслями и наконец спросил. – Вам не показались странными сегодняшние постояльцы?

– Парни? – Лешка пожал плечами. – А что в них странного?

– Они очень хорошо знакомы с трактирщиком, но почему-то от нас это скрывают. Не очень и тщательно, достаточно было лишь внимательно присмотреться…

– Допустим… И что из этого?

– Дослушайте. Мы с этим… господином Миклошем и его слугою, что сделали, едва вошли? Правильно, принялись сушить одежду. А эти? Почему они так не поступили?

– И почему же?

– Они не сняли одежду потому, что у них есть что под ней скрывать – ножи, кинжалы и прочее. Это – во-первых!

– Что же, интересно, «во-вторых»?

– А во-вторых – зачем сушить одежду, если все равно скоро предстоит промокнуть? Они вовсе не намереваются задерживаться на постоялом дворе – возьмут, что нужно, и сгинут во тьме!

– И что же им нужно? – Лешка поразился бурной фантазии парня, не лишенной, надо признать, некоторой логичности.

– Деньги… Это раз. И – я! Это два. Я боюсь, что не справлюсь с ними один, просто не хватит сил – тетива моего лука намокла от дождя, а кинжал… Один клинок против четырех – силы явно не равные. Потому я вас и позвал… И рад, что вы не один!

– Хм… – Юноша усмехнулся. – Вы, друг мой, только что заявили, что лишь один я показался вам достойным доверия. Ну, парни – понятно. А чем вам не понравился мельник?

– Этот… гм… владелец мельниц… В округе пять мельниц, и я точно знаю, кому они принадлежат! Не ему!!! И относительно какого-то договора с местным владыкой… Не было у него никакого договора!

– Откуда вы это можете знать?

– Могу! Уж поверьте.

– А что скажете на счет трактирщика?

– Пройдоха, каких мало! И явно связан с парнями. Он затевает какую-то мерзость… Надо же, сделал вид, что меня не узнал!

– Я тоже вас не узнал, уж извините, – скептически кривился Алексей. – А что, вы в здешних местах настолько известны?

– Известен, – твердо отозвался мальчик. – Думаю, что каждому. Тем более – моя куртка… на ней же вышит герб, видели?

– Как-то не обратил внимания.

– Дракон! Дракон с разверстой пастью!

– Так, значит, вы… Ммм… Сын местного князя?

– Да! Да! Да! – шепот мальчика сорвался на тусклый крик. – Меня зовут Влад Дракула!

Лешка чуть было не упал с лавки! Вот это да-а-а! Да и любой бы струхнул, на его месте… Темнота, подозрительная корчма, и в одной комнате с тобой – вот здесь, рядом, только протянуть руку – Влад Дракула!!! Всем хорошо известный вампир. Вернее, пока – вампиреныш…

Лешка очумело покачал головой. Мало ли что там покажут в американских фильмах? Однако, дыма без огня не бывает!

– Да, мой отец валашский господарь Влад Дракул – Дракул – это его прозвище, а Дракула – наше родовое имя. Трактирщик точно узнал герб… Но не показал виду… О, мой отец был прав, когда предупреждал меня, чтобы я не ездил на охоту один и остерегался бы подобных мест.

– Так вы полагаете…

– Да! Меня похитят. Похитят, чтобы надавить на отца. Если это сделают гайдуки – чтобы настроить его против турок, если турки – наоборот. Но, похоже, они – кто бы они там ни были – просчитались. Никак не рассчитывали на ваш караван и мою сообразительность.

Во! Ахнул про себя Лешка. И этот тоже себя умным считает! Ну, прямо кругом одни умники… а этот еще и… гм… со вполне определенной славой, между прочим – весьма специфической.

– Тсс! – Мальчишка вдруг нервно схватил Лешку за руку. – Слышите, как скрипят ступеньки? Идут!

Юноша прислушался – и в самом деле, скрипели. А потом послышались легкие, быстро приближающиеся шаги. Словно бы кто крался на цыпочках – точно так же, как только что Лешка.

– Когда они ворвутся, бросайся под ноги и кричи, – прошептал юноша. – Я же – ударю в морду… Поднимем шум!

– Не надо никакого шума, – так же шепотом неожиданно сказали из-за двери. – Это я, Миклош. Впустите меня, если не хотите погибнуть.

– Погибнуть? – Лешка приготовился бить. – Уж не от вас ли?

– Нет… Клянусь…