Время слушать кончилось. Настало время говорить. Бурцев обратился к старшему эмиру:

— Почтенный Айтегин, когда должна прибыть конница султана? — Бурцев решил сразу брать быка за рога. Хабибулле досталась роль синхронного толмача. — Когда войско будет готово к штурму Иерусалима?

Наиб Айтегин аль–Бундуктар смотрел с любопытством. И, как показалось Бурцеву, с подозрением.

— Ты жаждешь славы? Добычи? Награды? Или из рвения перед своим распятым богом стремишься освободить оскверненные христианские святыни? Или просто хочешь умереть за них, спасая бессмертную душу? Или все–таки у тебя имеются иные причины так рваться в бой, а, каид Василий–Вацлав?

Бурцев шумно вздохнул:

— Хабибулла, будь другом, объясни этому мудрому наибу, что мне сейчас не до вашего восточного многословия. Я должен попасть в Иерусалим, прежде чем взойдет полная луна. И я попаду туда — с ним или без него.

— Луна? — удивился Айтегин. — Но при чем тут полная луна?

Бурцев начинал терять терпение:

— А хотя бы при том, что она предвещает маленький такой конец света. После полнолуния могущество Хранителей возрастет многократно.

— Вот как? — эмир задумался. — Что ж, полный диск ночного светила действительно пробуждает магические силы — об этом говорили еще мудрецы древности. Но откуда тебе известны секреты немецких колдунов?

— Мне уже доводилось сражаться с ними в северных землях. И сталкиваться в Венеции — тоже.

— И что ты знаешь о Хранителях Гроба?

— Ну, например, что у них имеется м–м–м… чудо–оружие.

— Чудо? Оружие?

— Вундер–ваффен, если по–немецки. Страшное, очень страшное оружие…

— Ну, положим, у них много страшного оружия, каид. Громовые самострелы, колдовские лодки, шайтановые железные повозки, летающие джины, что плюются сверху огнем и молниями…

— То, о чем я говорю, гораздо страшнее. «Гроссе магиш атоммине» — так его называют сами Хранители.

— Гроссе… что? И как же выглядит это «гроссе»?

Ну, как бы объяснить подоходчивее?

— Похоже на большой гроб.

— Гроб? — эмир задумался. — Гроб Хранителей Гроба? И уж не его ли стерегут в Эль Кудсе немецкие колдуны?

— Его, наиб. Он способен стереть с лица земли весь Иерусалим. Чем, собственно, и займутся Хранители при полной луне.

— Целый город? С лица земли? Разве такое возможно? — Айтегин смотрел недоверчиво.

А вот у Бейбарса глаза загорелись сразу. Невиданное по мощности оружие явно заинтересовало мамлюка.

— Возможно–возможно, — вздохнул Бурцев. — Так когда армия султана сможет атаковать Иерусалим?

— Хабибулла? — Наиб глянул на переводчика.

Тот кивнул. «Этому человеку можно доверять», — без слов говорил Хабибулла.

Айтегин помолчал немного. Обдумал, прикинул что–то. Потом произнес:

— Ладно, я отвечу тебе, каид–иноземец. Штурм можно начать как раз в ночь полной луны. Прежде, чем минет первая половина ночи. Прежде, чем покинет посты первая стража на городских стенах. Ты доволен?

— Да.

Не очень уверенно, вообще–то, прозвучал его ответ, но… Если город падет до полуночи — есть шанс! Переброска в хронобункер СС Аделаиды или, как ее называли в своих секретных бумагах гитлеровцы, «шлюссель–менша» запланирована на полночь, о чем Бурцев узнал еще в Венеции. И только после эксперимента с «человеком–ключом» немцы взорвут «атоммине» и попытаются открыть «цайт–тоннель». Если, конечно, планы у фашиков не изменились. А хотелось надеяться на то… Ничего другого все равно не оставалось.

Итак, нужно решить, что делать с городскими воротами. Эмиры и сир Бейрута совершенно правы: хотя бы одни из них должны быть открытыми. Ибо малейшая задержка под стенами приведет к неминуемому поражению. Эсэсовцы просто–напросто выкосят автоматно–пулеметным огнем султанское войско, а тех, кто уцелеет, обратят в бегство.

— Сколько ворот в городе? — спросил Бурцев. — Как охраняются? Где наиболее удобные подступы для конницы?

Айтегин смотрел на него долго и пристально:

— Хочешь захватить ворота?

— А разве не об этом у вас шла речь?

— Ты отважен, друг мой, но не забывай об оружии шайтана, коим обладают немецкие колдуны.

— У нас тоже есть хм… оружие шайтана. Там вон лежит.

Бурцев кивнул на катер. Один пулемет и один «шмайсер» — не густо, конечно. Но если напасть внезапно и ударить по привратной страже с тыла…

— Я умею им пользоваться. И не только я.

В его команде имелось еще два стрелка: Сыма Цзян и Ядвига.

— Сколько сотен воинов тебе потребуется для захвата ворот, каид Василий–Вацлав? — деловито осведомился наиб.

— Сотен? Сотен — нисколько. Большой отряд — большие подозрения. Мне хватит моей дружины, ну и… Хабибулла, ты знаешь город?

— Как свои пять пальцев.

— Значит, пойдут мои люди и Хабибулла. Он не помешает. — Все равно ведь этот сарацин от него уже не отвяжется. Аллахом поклялся как–никак.

— Но этого мало, слишком мало, чтобы штурмовать ворота в лоб, — нахмурился старший эмир. — Даже с шайтановым оружием.

— А кто говорит о лобовом штурме? Сначала я хочу пройти через ворота, хочу попасть в город, осмотреться хочу, а уже потом…

— Тебя и твоих людей не впустят в город с оружием, — мрачно объявил Айтегин. — Тем более с шайтанскими громометами. Стража обыскивает и разоружает любого входящего за стены Эль Кудса и возвращает изъятое оружие лишь на выходе из города. Того, кто пытается обмануть немцев, ждет виселица.

Хм… вот как? Но Бурцев, собственно, и не рассчитывал пронести стволы в открытую. Неужто неотыщется действенного способа контрабанды?

— Всех ли проверяют с надлежащей тщательностью? — спросил он. — Досматривают ли Хранители Гроба и тевтонские рыцари купеческие повозки? Крестьянские телеги? Поклажу паломников?

— Сами немецкие колдуны и орденские братья этим не занимаются. Да и не смогли бы при всем желании: слишком много народа въезжает в Эль Кудс. Хранители Гроба и рыцари черного креста только охраняют ворота, а в разговор вступают лишь с теми, кто вызывает наибольшие подозрения. Остальных проверяют слуги–кнехты. Мимо этих не пройдет ни один христианин.

— А мусульманин? Сарацинов привратная стража проверяет? Допрашивает?

Бурцев прикинул, сколько цайткоманде и братству Святой Марии для этого потребовалось бы переводчиков? Много, надо полагать.

Лицо Айтегина посмурнело еще больше:

— Рыцарям черного креста служат не только немецкие кнехты, но и некоторые правоверные мусульмане, коих называть так у меня не поворачивается язык. Мне горько говорить об этом, но некоторые мои братья по вере предпочли купить свое спокойствие и спокойствие своих семей подлым предательством. Немцы дозволяют этим мунафикам молиться Аллаху. Пока дозволяют… Но милость Всевышнего они уже потеряли. И даже могущественные Хранители Гроба не в силах уберечь их от справедливого возмездия.

— Возмездия?

— Рано или поздно кого–нибудь из предателей находят с перерезанным горлом, — пояснил наиб.

Ага! В городе действуют подпольщики! Не потому ли партизаны Жана Ибеленского, Айтегина и Бейбарса столь хорошо осведомлены об иерусалимских делах?

— Значит, с перерезанным горлом, говоришь?

— Да, — вздохнул старший эмир султана. — Правда, за каждого своего убитого пса немцы казнят по несколько человек. Мужчин, женщин, стариков, детей — всех без разбора. Сами же псы лютуют хуже зверей. Косой взгляд, брошенный в их сторону, или неосторожное слово могут стоить жизни. А в стремлении выслужиться перед новыми хозяевами мунафики, что несут стражу у ворот Эль Кудса, готовы заглядывать не только в повозки и седельные сумки правоверных мусульман, но и под хвосты их лошадей и верблюдов…

Наиб злобно, с отвращением сплюнул.

— Сможешь ли ты обмануть таких сторожевых собак, Василий–Вацлав? Сможешь ли скрытно пронести мимо их острых глаз и цепких рук запретное оружие?

Перевод Хабибуллы прозвучал нейтрально, но вопрос эмира, как показалось Бурцеву, был задан тоном, уже подразумевающим отрицательный ответ.